***
После этого он стал чаще видеть Абрама в городе. Однако они никогда не разговаривали вдали от своей скамейки. Эндрю даже не знал, как его зовут, и сомневался, что обращение «Абрам» через дорогу закончится для парня хорошо. Постепенно они начали узнавать друг о друге все больше. Кусочек за кусочком, давая и беря. Абрам уже говорил по-немецки и по-испански, а его мать учила его французскому. Эндрю рассказал ему о том, что его эйдетическая память — скорее проклятие, чем дар. Каждый слой медленно отслаивался по одному вопросу за раз. Лучшими днями были те, когда Абрам смеялся над его сухим юмором. Забыв на мгновение обо всех своих проблемах, он улыбался ослепительной улыбкой, от которой у Эндрю сводило живот. Каждый раз, когда это происходило, Эндрю начинал ненавидеть этого парня еще больше и надеялся увидеть его снова. Это не было счастьем. Это была короткая передышка между дерьмовыми моментами его жизни. Иногда этого было достаточно. Это не мешало Абраму быть маленьким дерьмом. Прошло почти два месяца, и с каждым днем он становился все более нервным. Эндрю дошел до того, что положил руку ему на колено, когда тот отказался перестать дрыгать ногой. Единственным ответом Абрама был брошенный взгляд на темнеющее небо над ними. Синоптик предсказывал сильную грозу, и, похоже, он был прав. Надвигались черные тучи, и раскаты грома эхом разносились по парку. — Ты бы скучал по нему, если бы он исчез? — тихо спросил Абрам. — Ты про кого? — Про приёмного брата, — уточнил он. — Что будет, если он исчезнет. Будет ли это проблемой для тебя? Это была даже не возможность. Эндрю задавался вопросом, что, по мнению тринадцатилетнего беглеца, могло привести к такому развитию событий. — Самой большой проблемой для меня было бы держать лицо нейтральным перед его родителями. Я бы даже подумал о том, чтобы станцевать голым под дождем. — Не делай этого, ты заболеешь. — К чему эти гипотезы, Абрам? Его нога больше не подпрыгивала. Напряжение просочилось из его спины. О чем он думал? — Не окажешь ли ты мне услугу? — Абрам взвесил свои слова. — Можешь ли ты провести выходные у себя дома, где Касс сможет тебя видеть? Это было не похоже на Абрама — просить об одолжении. Не тогда, когда он знал, почему ему нравится быть вне дома. — Почему? Абрам колебался. Проводя пальцами по волосам и избегая взгляда Эндрю. — Я бы не хотел, чтобы ты попал в бурю. — Это паршивая причина, — прорычал Эндрю, но он знал, что Абрам не отстанет от него, пока не получит ответ. — Я сделаю это, если ты дашь мне настоящий ответ в понедельник. Даже если будет дождь, град или солнце. — Я обещаю. Абрам засиял. В любой другой день он бы почувствовал что-то от его улыбки. Сегодня он сдержал искушение зашипеть, как бродячая кошка, и встал, чтобы уйти. Лучше бы для этого была чертовски веская причина.***
Эндрю пережил семейный ужин в пятницу вечером с тошнотворным чувством в нутре. Он не знал, чего ожидать в выходные, но ничего хорошего не предвещало. Единственным спасением было то, что Дрейк все время твердил о вечеринке своих друзей, которая состоится этой ночью, и о том, что завтра она может превратиться в мальчишеский день, если отец Робби разрешит им взять полноприводную машину. Боже, если ты там, дай Робби машину. Он нахмурился, когда Дрейк взъерошил ему волосы и пообещал, что скоро будет дома. Касс усмехнулась, глядя на то, как ее мальчики так легко проявляют свою привязанность. Прямо как настоящие братья. И попрощалась с Дрейком, предупредив о скользких дорогах в грозу. Все могло пойти двумя путями. Дрейк мог вернуться домой, желая провести немного времени со своим маленьким Эй-Джеем, или же он будет слишком пьян, чтобы пробраться в его комнату. Эндрю надеялся, что этот урод сегодня будет пить. Эндрю провел ночь, привалившись спиной к стене и не сводя глаз с двери. Утром он был бы вымотан, но это не имело значения. Он ненавидел, когда его заставали врасплох. В доме было тихо, и в три часа ночи у него начиналась паранойя. Дрейк уже должен был быть дома, но он не слышал стука входной двери. Неужели он пропустил его? Находился ли он в доме без ведома Эндрю? Эта мысль приводила в ужас. Она заставляла его подпрыгивать при каждом громком тиканье часов, когда он напрягался, чтобы услышать шаги за шумом дождя. Когда утром он вошел на кухню, Касс снова его подвела. Попросив его пойти разбудить своего ленивого брата и приготовить его любимые блинчики. По дороге Эндрю захватил стакан воды. Если он собирался разбудить этого урода, то это должно было произойти на его условиях. Кровать была пуста. Не просто пуста, а аккуратно застелена — так, как никогда не делал Дрейк. Заправлена так же, как Касс заправляла его кровать, если он забывал сделать это утром. Он не сходил с ума. Дрейк не вернулся домой. В голове звенел голос Абрама. Что случится, если он исчезнет? Эндрю не был настолько удачлив, но разве это не было бы здорово? Касс была разочарована. По ее мнению, он должен был решить, что дороги слишком опасны, чтобы ехать через бурю. Он должен был остаться с друзьями. Должен был. Эндрю обычно проводил свободное время от Дрейка за чтением или видеоиграми в подвале. Абрам попросил, чтобы он как можно дольше оставался на виду у Касс, поэтому вместо этого он стал играть с Касс в карточные игры в гостиной. После обеда они даже испекли шоколадные пирожные. Хорошо, что она не ожидала, что он заговорит. Он не смог бы вести светскую беседу в течение целого дня. Дрейк не пришел домой к ужину, а к десяти Касс уже звонила родителям его друзей, чтобы узнать, где он остановился. К обеду в воскресенье Эндрю сидел за столом с офицером Хиггинсом и рассказывал, когда он в последний раз видел Дрейка. В то время как муж Касс держал ее за руку и поддерживал их рассказ о том, как Дрейк ушел на вечеринку к своим друзьям. Здесь не было ничего необычного. «Золотой» мальчик был в прекрасном настроении, будучи молодым беззаботным парнем, каким он и был. Ничего, что могло бы их обеспокоить. Пока его друзья не объяснили, как он ушел с вечеринки раньше времени и не вернулся домой. Эндрю чуть не рассмеялся. Он был в полушаге от этого. Выражение лица Касс, когда Свин объяснил, что они скоро найдут его (возможно, у него была девушка, о которой он не упомянул), было единственным, что сдерживало его. У Дрейка не было девушки. Если бы была, он бы похвастался Эндрю. Касс даже подумывала о том, чтобы оставить Эндрю дома в понедельник, так как стресс из-за пропажи старшего брата мог выбить его из колеи. Но Свин вмешался и заявил, что они должны заниматься своими обычными делами, пока не найдут причин для беспокойства, а приемным детям нужен постоянный распорядок дня, если они хотят выработать устойчивость. Эндрю согласился, независимо от того, насколько глупым было мнение Свиньи. Постоянный распорядок означал встречу с Абрамом в парке в понедельник, и ему нужны были ответы.***
Когда Эндрю встретился с ним, Абрам держался за левый бок. Рука была прижата к ребрам, на лице довольная ухмылка. — Я сказал маме, что подрался с парой наркоманов во время обеда, — сказал Абрам вместо приветствия. — Я уверен, что она купилась на это. Вот что бывает, когда учишь своего ребёнка врать! — Насколько плохо? — спросил Эндрю, предлагая жвачку. У Абрама могла быть не любовь к конфетам, но от жвачки он бы не отказался. Абрам наклонил свое тело в сторону от парка и поднял рубашку так, что только Эндрю мог видеть глубокие синяки на ребрах. Шрамы, пересекающие его живот, беспокоили Эндрю, но он видел их не в первый раз, и Абрам был более уверен в себе, когда не говорил о них. — Просто синяк. — Как ты это сделал? — Абрам только покачал головой и опустил рубашку вниз, чтобы сесть на скамейку. — Каковы шансы, что он вернется? — Если только некромантия не реальна. Вообще никаких. — Он рассмеялся. Это было прекрасно в извращенной манере, которая заставила его желудок перевернуться. — Как? Абрам внимательно посмотрел на него. Как будто он решал, как много он может сказать. Как много он может доверить Эндрю. — Будет лучше, если ты не будешь знать подробностей. Правдоподобное отрицание и все такое. — Он подвинулся ближе на скамейке и понизил голос. — Дрю, мой отец — настоящий садист, но мама не намного лучше. Она не наслаждается этим так, как он, но она не прочь испачкать руки если это нужно. Меня воспитывали так, чтобы я был хуже их обоих. Мама сбежала только тогда, когда поняла, что я не доживу с ним до 18 лет. Я не хочу быть таким, как они. Но они научили меня как убивать, и я учился хорошо. Чертовски хороший способ воспитать ребенка. — Тебя поймают? Я не хочу, чтобы ты оказался в колонии для несовершеннолетних из-за меня. — Если им повезет и они найдут его частичку, не будет ничего, что могло бы связать ее со мной. Грозы отлично смывают улики. Единственное, что они должны найти, это его машину, припаркованную у торгового центра, а я никогда не прикасался к машине, так что никаких моих следов они не найдут. Ты доверяешь мне, Дрю? — Я не должен. Ты маленький болтливый говнюк. — Он смотрел на него, пока его взгляд не смягчился. — Но вопреки моему здравому смыслу. Я доверяю. Ответная улыбка Абрама стоила того. Они сидели в тишине, пока солнце начинало опускаться. Эндрю еще никогда не чувствовал себя так спокойно, как сейчас, с болтливым говнюком в качестве друга и осознанием того, что он будет спать в кровати, не беспокоясь о Дрейке. Абрам достал из кармана небольшой свёрток и, не глядя, протянул его Эндрю. Внутри лежал хороший набор отмычек, похожий на те, которые Абрам показывал ему пару недель назад, и ручка? — Не попадайся им на глаза. — Эндрю поднял бровь и ждал объяснений. — Я еще не слышал заявления о пропаже людей, но когда мы услышим хоть что-то, мама захочет уйти. Я не могу гарантировать, что смогу попрощаться, когда это случится. — Так что же это такое? — Благодарность. Возможно, ты единственный человек в мире, который знает меня, настоящего. Это не так уж и много, но они могут дать тебе преимущество, если ты окажешься в затруднительном положении. Тебе придется получше разобраться с отмычками, и присмотрись получше к этой ручке. Эндрю так и сделал. Она была красивой, серебряной и приличного веса для ручки. Поиграв с ней, он обнаружил, что может повернуть стержень, как крышку, чтобы открыть тонкое острое лезвие, спрятанное в стержне. — Я бы предпочел дать тебе пистолет, но тебе нужно что-то скрытое. Поймают приемного ребенка с пистолетом или очевидным лезвием, и ты окажешься в наручниках, заслуживаешь ты этого или нет. — Это слишком, — тихо признал Эндрю. — Я не могу… Мне нечего дать, чтобы уравновесить все это. — Я ничего не прошу, и это больше эгоизм с моей стороны. — Абрам посмотрел на него таким взглядом, что он зажмурился. Ему захотелось протянуть руку. — Было бы приятно думать, что я смог сделать хоть один достойный поступок, смог что-то изменить. Приятно знать, что ты будешь помнить меня, если я умру. Эндрю спрятал свои подарки в карман толстовки. — Я не думал, что это похороны. Абрам засмеялся. — Я не планирую умирать в ближайшее время. — Хорошо. Это был не последний раз, когда Эндрю видел его. Через несколько дней его вместе с приемными родителями вывели перед камерами, чтобы публично попросить любую информацию об их пропавшем сыне, а через два дня после этого Абрам исчез. Последний образ, который он видел, был Абрам, прощающимся с ним с острой ухмылкой и веселым «До скорого, Дрю!».