Генри

Звук отпирающегося замка входной двери синхронно щелкнул с сильным ударом сердца, но я тут же замотала головой, отгоняя непрошенные мысли. Вошла в просторный холл и, как это было возможно, тихо поставила сумку на пол возле обувного шкафа. Где-то на задворках сознания противный голосок орет и бьется о мягкие стены, причитая, что заявляться к кому-то домой раньше, задумывая сделать сюрприз – крайне хреновая идея. Даже если у тебя есть ключ от ворот, от двери и его собака тебя обожает всеми фибрами своей собачьей души, но, все же, меньше, чем хозяина. Это. Плохая. Идея. Каждый имеет право на личную жизнь. Такую личную, в которую не планируют посвящать своего постоянного партнера, а уж что касается молодого привлекательного и популярного актера, так тут вырисовывается и вовсе такая радужная перспектива во всех пониманиях данной метафоры! Такие представления о Генри приходится душить в зародыше хотя бы потому, что, поддавшись им, можно сойти с ума от всепоглощающей ревности в первые три минуты знакомства. А там, в аду, уже нечего терять... Сняв каблуки, я осторожно направилась, сначала в сторону спальни, но затем, передумав, заглянула в кухню и столовую, где меня ждал идеальный порядок, что весьма странно, но приятно удивило. Заправив кофемашину, весело заурчавшую и распространяющую аромат свежемолотого кофе, я оглянулась в поисках Кела – огромного пса породы акита-ину. Возня на кухне в любое время суток чрезвычайно бодряще действует на эту собаку, больше похожую на медведя, однако, прислушавшись, я не услышала ни цокота когтей по паркету, ни грохота падающих, попавшихся на пути Кела к еде, предметов. - кажется, никого нет дома? – настороженно в пустоту спросила я и, уже не скрываясь, пошла в спальню, шлепая босыми ногами по прохладному полу. А чего я удивляюсь? Генри запросто мог отправиться на тренировку не дожидаясь рассвета, он часто тренируется засветло и берет с собой Кела. Чего мне стоило позвонить и предупредить о своем раннем возвращении? Перед приоткрытой дверью в спальню я снова ощутила, как сердце начинает судорожно ускорять ритм, внося существенные коррективы в мое намерение быть совершенным воплощением уверенности и хладнокровия. Я толкнула дверь ладонью, мысленно благодаря инженеров за тихий механизм... В ворохе белоснежного белья и смятых подушек видны только волосатые ноги, спина и, вытянутая на другую, пустую половину, кровати, рука. При таком росте и телосложении, как у Генри, вполне обоснованно было приобрести широкую и длинную кровать, однако привычка спать только на одной половине должно быть портит ему весь кайф обладания спальным местом гигантских размеров. Недолго колеблясь, я подвинула его руку и, сняв жакет, прилегла на освободившееся место, лицом к Генри. Супер-матрас даже не шелохнулся, хоть я и не уступаю в росте «Супермену». - ну, наконец-то... – шепчу, осторожно прикасаясь к его всклоченным волосам. Провожу кончиками пальцев по линии их роста на лбу, потому что остальное лицо скрыто за складками подушки...или это одеяло?.. - хм...- он хмурится и, не просыпаясь, переворачивается на спину. Хихикнув в кулак, я сажусь на колени рядом. Несколько мгновений я, не отрываясь, разглядываю его лицо и не могу сдержать счастливую улыбку, предвкушая момент, когда он проснется. Главная опасность, подстерегающая на каждом шагу навстречу этому мужчине – его подкупающая красота. Широкие скулы, волевой подбородок, глаза, цвета апрельского неба, густые темные волосы...по всему телу. И как бы ни настаивали некоторые важные шишки киноиндустрии, упорное нежелание делать полную депиляцию волос на груди... Но главенствующее и самое притягательное, как правило, скрыто от глаз. Я думала, что умею ценить и восхищаться другими людьми, видеть в них лучшее, помогать справиться с затруднениями. Уже почти пять лет я практикующий психолог, в прошлом году я получила ученую степень. У меня множество благодарных клиентов и свой небольшой бизнес, основанный в этой области... Генри же увидел во мне меня, а не сквозь меня свои проблемы или способ их решения... Снова ложусь рядом, но ближе, подкладывая себе под голову освободившуюся подушку. - Привет, мистер Кавилл. Просыпайтесь, я уже дома, - слегка наклоняюсь и целую его в плечо. Тут же голова начинает кружиться от такого близкого и любимого запаха его тела, ощущения на губах его кожи. Собственной смелости и, одновременно, смущения. - если ты сейчас же не проснешься, то я поступлю с тобой так же, как принц со спящей красавицей в традиционной версии сказки. Не открывая глаз, он улыбается и хмыкает, давая понять, что уже давным-давно не спит, а только наслаждается моими ласками в полудреме. - ах ты, хитрый английский лис! – я возмущенно толкаю его в бок. Он смеется, в короткой потасовке крепко перехватывает мою руку и, повернувшись ко мне лицом, смотрит в глаза. - есть одна особенность доброго утра, - направляет мою ладонь ниже и ниже по своему торсу, пока я не натыкаюсь на его твердый, возбужденный пенис. К щекам мгновенно приливает столько крови, что, кажется, я могу лицом прожечь дыру в простыне, а он продолжает смотреть и довольно улыбаться, - что же ты затихла, ранняя птаха? Или ты уже не рада, что разбудила меня? Слишком смелое предположение. Чувствую, как мои брови саркастично изгибаются. В этой фразе было слишком много наигранности и прозвучала она как вызов. - очень неудобно выполнять обещание, лежа на лопатках, - взглядом указываю Генри на свою задравшуюся, в потасовке юбку и рубашку, расстегнувшуюся на пару пуговиц ниже линии ложбинки между грудями. - чудесный вид, - снова эта довольная улыбка, мгновенно преобразившаяся в восхищенное «о!», стоит мне обхватить его член чуть теснее и начать ласкать, намеренно медленно и дразняще. Он отпускает мою руку, предоставив полную свободу действий. Я сажусь, не прекращая ласки, опускаюсь, чтобы поцеловать его чуть ниже ребер, еще ниже и еще...до тех пор, пока Генри не начинает трепетать и стонать от удовольствия. Обхватываю губами головку его члена и ласкаю кончиком языка то нежно и медленно, то быстро, ощущая, как Генри подается бедрами навстречу. К сожалению, я не в состоянии полностью взять его пенис в рот из-за того, что он довольно большой и широкий, но это вообще не проблема... ведь есть еще столько возможностей и удовольствий... - Мередит! О, Боже! Мерри! – Генри кончает, обильно изливаясь мне в рот, крепко вцепившись в простыню и спинку кровати. Я быстро сглатываю и, выпрямившись, имею возможность несколько мгновений лицезреть его блаженное выражение на лице. Он с закрытыми глазами нащупывает мою руку и, притянув к себе, кладет ее себе на широкую грудь. - Божественное утро... Я ложусь рядом, уютно устроившись у Генри под боком. Плевать на одежду. Где-то наверху, в шкафу, я оставила запасной комплект и косметичку именно на такой случай. - У тебя сегодня тренировка, - напоминаю ему, выводя затейливые круги пальцем у него по груди. - Да. И завтра. И послезавтра. - Послезавтра ты летишь в Нью-Йорк, а я выгуливаю Кэла и живу тут за твой счет. Кстати, где он? - Я отвез его маме, пока не закончится промо-тур. Не очень хорошо заставлять его так нервничать каждый раз, когда я приезжаю, ведь он скучает. Я надула губы, изображая крайнюю степень обиды. Генри заметил это и, взяв меня за подбородок, коснулся нижней губы подушечкой большого пальца. - Знаю, дорогая. Я знаю, как ты скучаешь, - он отразил мое выражение, - а знаешь, как скучаю я? - Как? – я тут же просияла от предвкушения. - Идем в ванную комнату. Только оставь одежду здесь. Божественное утро продолжилось в чуде сантехнической мысли – огромной ванне, где мы оба вполне свободной поместились. Генри, вопреки моим сладостным ожиданиям, тщательно вымыл меня и, сев позади, занялся массажем моей спины, приговаривая, что пора бы мне присоединиться к его тренировкам. - Ты сейчас очень грубо пойдешь в пешее эротическое путешествие, дорогой, - я повела плечами и пересела чуть ниже, чтобы уютно устроиться головой на его широкой груди. Теплая вода расслабила меня, я почти замурчала от удовольствия, ощутив, что Генри нежно придерживает меня, а свободной рукой продвигается по животу вниз, к паху. - Я обожаю твое тело, оно идеально, просто ты так напряжена, - он шепотом произнес это у самого моего уха, и я затрепетала всем телом от звука его голоса, отзываясь на ласку, - могу я прикоснуться к тебе здесь, чтобы помочь расслабиться? Я облизала пересохшие губы и сладко застонала, подстраиваясь под ритм его пальцев, осторожно и невыносимо медленно ласкающих клитор, лишь распаляя во мне желание. Как только я готова была кончить, он останавливался и секунду спустя продолжал сладкую муку до тех пор, пока я не начала извиваться, содрогаясь от возбуждения и ощущения, как его член упирается мне повыше поясницы. - Генри, пожалуйста... – я с всплеском отстранилась от него и встала на колени, уперевшись руками в противоположный край ванны. Он неторопливо поднялся, проводя ладонью по моей спине от шеи до ягодиц. - «Пожалуйста», что? От его вопроса я невольно захныкала, чувствуя, как по внутренней стороне бедер стекает не только вода... и тут же получила крепкий шлепок по заднице. Не больно, но ощутимо. Я ошеломленно обернулась. - Эй! Ты что делаешь?! Генри стоял за мной на коленях, оказавшись чуть выше, лаская мои ягодицы. - Прости, не удержался. Могу я...быть немного грубым сегодня? - Если ты имеешь в виду желание меня отшлепать, то мне не очень это нравится. - Хорошо, а так?.. – он крепко взял меня за бедра и вошел, несколькими сильными толчками, заставив меня громко стонать от удовольствия. Чувства смешались воедино с ощущениями. - О, да! Да! Еще! Единственная трезвая мысль о слабеющих руках, мертвой хваткой вцепившиеся в край ванны не давала мне расслабиться. Если отпущу – разобью себе лицо. Набухшие возбужденные соски едва касались края воды, раздувая чувственное пламя, бурлящее и полыхающее внизу живота. Генри наклонился, взял в теплые руки обе мои груди и продолжил ритмично двигаться во мне, увеличивая ритм. Мне показалось, я бесконечно достигала один оргазм за другим этой бешеной скачке, совершенно потерявшись в собственном теле. Разгоряченное лоно пульсировало, посылая в каждый уголок тела искры и молнии, стоило Генри шевельнуться во мне хоть на миллиметр...стоило ему прикоснуться к любому участку кожи... И как только я решила, что предела нет, мощная волна оргазма сразила меня, заставив громко застонать. - О-о-о! - Боже, да, Мерри!..как хорошо!.. Генри тоже кончил, несколько раз сильно войдя в меня, крепко сжав мои бедра до синяков. До будущих синяков, а пока мы плюхнулись в остывшую воду, разлив половину по всей ванной комнате, отчаянно целуясь и обнимаясь. Генри убрал с моего лба прилипшую мокрую челку и улыбаясь, заявил: - Тренировка окончена, всем спасибо. Я тихо засмеялась, все еще чувствуя в теле отзвуки оргазма. Щеки заливал румянец. - о, если ты имел в виду именно такие тренировки, то я очень даже согласна повторять их хоть три раза в день! Полные чувственные губы изогнулись в ухмылке. - Еще весь день впереди, дорогая. Посмотрим, насколько хороша твоя подготовка. Я неохотно, на ослабевших ногах, попыталась выбраться из ванны, но не смогла и Генри помог мне, галантно придержав за руку. - Дорогой, предупреждаю, что в душ пойду в гордом одиночестве, - я вскинула подбородок и направилась в указанном направлении под веселый смех Генри. Наконец, поочередно умывшись, мы оба надели халаты – я белый, приготовленный для гостей, а Генри свой, теплый зеленый. Мягкий и очень уютный. Я не удержалась от соблазна, да и Генри не возражал против моих вполне невинных объятий. - Мне так нравится, когда ты называешь меня «дорогой», - он гладил меня по голове, слегка укачивая, - звучит так, будто мы прожили вместе долгую счастливую жизнь. Грусть в его голосе больно кольнула сердце. Я ничего не ответила, да и надо ли было что-то отвечать? Когда я «завела» нашу милую традицию обращения друг к другу, вокруг бушевал подковерный тайфун скандальных случаев домогательств, в дальнейшем ставший достоянием широкой общественности. Генри Кавилл давно перестал быть просто именем человека, но стал брендом, лишившись адекватной возможности открыто говорить о своей личной жизни. Совсем не потому, что обожает сплетничать, обсуждая интимные подробности, а ради безопасности близких. Моей безопасности, к примеру. Трудно заглядывать так далеко в будущее, чтобы с полной уверенностью заявить, будем ли мы вместе всегда...лучшее, на что я надеюсь, так это возможность хоть иногда видеться. Я зарылась лицом в широкий воротник халата Генри, стремясь скрыть от него выступившие на глазах слезы. - Эй, Мерри, что такое? – он попытался, отстранившись, взглянуть на меня, но я замотала головой и вышла из ванной комнаты. Как объяснить кому-то, что творится в сердце в такие моменты? Не так уж просто признаться самой себе, а уж тем более другому человеку, что в минуту особой нежности мысль о скорой разлуке вызывает щемящую тоску, а так не хочется рушить волшебство встречи. Пришлось срочно заняться поиском, чем бы отвлечь себя от грустных мыслей, но урчащий живот быстро решил эту дилемму. Я нашла свою сумочку в прихожей и вытащила из нее телефон. - Генри, я закажу доставку, ты не против?! – вполне бодрым голом спросила я, листая длинный список приложений с доставками, установленных из-за того, что готовить я, конечно умею, но не очень-то и люблю. Чтобы представления меня в качестве кулинара было более полным, скажу, что однажды у меня не получилось приготовить шарлотку. Да, тот самый пирог, который может приготовить любой человек лет с трех и с завязанными глазами. В середине она была сырая, а по краям и сверху обгорела до состояния углей. - Я буду курицу с яичной лапшой! – донесся голос Супермена откуда-то из гостиной. - Сделано! – завершив набирать заказ, я пролистнула ленты соцсетей, и проверила почту. На одном из ящиков лежало письмо от неизвестного отправителя. Без темы, но с вложенным файлом. Обычно я такие письма удаляю, не смотря, но сейчас в спешке открыла. Фотография Генри, страстно целующегося с Аньей, его партнершей по съемкам в новом сериале, сопровождалось фразой: «ну, как тебе?». Даже зная, что фотография со съемок, зная Анью лично, будучи в курсе количества их с Генри постельных сцен, я почувствовала, как ревность больно царапнула по сердцу. Я усилием воли подавила гнилостное чувство, взывая к единственному, что всегда помогает – раздражение. Какого черта кто-то знает мой личный e-mail и шлет мне гадости в расчете на то, что я хоть как-то на это среагирую? - Мерри, что случилось? – сияющие голубые глаза Генри с островком карего цвета в правом, смотрели взволнованно, когда я вошла в гостиную. Похоже, фокус с разгневанным хлопком дверью не вызвал у него должного волнения. Я уселась на диван рядом с Кавиллом и скрестила руки, кинув ему свой телефон на колени. - Ты меня предупреждал именно об этом? Он нахмурился. Глубокая вертикальная морщина легла между густых бровей. - Где? - Почта. Молчание затянулось всего на несколько секунд. Затем лицо Генри осветила сияющая улыбка. Он протянул мне телефон, не прекращая улыбаться. - Отличный кадр, а что тебя так разозлило? - Ты серьезно? Кто-то знает адрес моей личной почты и шлет мне тупые намеки на твою неверность, вот что. - Да, а мне пишут гадости в комментариях каждый час по сотне и, кажется, вот здесь, - он постучал согнутым пальцем себе по лбу, - уже отросла мозоль. Не беспокойся из-за такой ерунды, это не стоит твоих переживаний. - Пф! – мое недовольство прозвучало, как закипающий чайник. - О, мисс Аден, у вас великое чувство собственничества, - он подсел ко мне ближе и обнял. Поцеловал в лоб и, наклонившись, посерьезнел, глядя в глаза, - усмири его, пока оно не испортило нам обоим жизнь. Я обняла Генри, обвивая руками шею и, прильнув всем телом, поцеловала в губы. - Моя Мередит, - низко засмеявшись, Генри отстранился и нежно погладил меня по щеке. - Я не всегда добрая и милая Мерри, – я вопросительно посмотрела в голубые глаза, обрамленные темными длинными ресницами. - Нет, конечно. Я видел, как ты строишь целую толпу в детском лагере и слышал... – у Генри сел голос, - как громко умеешь командовать. Я запустила пальцы ему в волосы и, потянув, заставила запрокинуть голову, чтобы поцеловать в шею. Нашла место, где под кожей пойманной птицей бьется артерия и остановилась, чтобы поймать ее губами. Дыхание Генри участилось, он старался не шевелиться и полностью доверился мне. Нет ничего сексуальнее, чем большой, сильный мужчина, способный на безграничную нежность. Не решившись злоупотребить доверием, я отпустила Генри и поправила распахнувшийся халат. - Я не хочу тобой командовать. Он заулыбался, приглаживая беспорядок на голове, устроенный мной пару минут назад. - Кто бы мог подумать... А мне понравилось. Я вспыхнула от смущения, мгновенно краснея, а он подмигнул мне. - Ты заметила? Я пропустил тренировку из-за тебя. - Ох, какая честь, - я толкнул его локтем, - ты предупредил Криса? - Да, пока ты заказывала завтрак. Черт, - Генри погладил свой живот, который никак иначе, чем «накаченный пресс» не хочется называть, - есть хочется. Подожди, - он встал с дивана, где мы уютно устроились, - оставайся тут, я кое-что принесу, - с этими словами он скрылся в направлении кухни и столовой. Я взяла подушку и, обняв ее, легла на диване, в отсутствие на нем двухметрового британца, оказавшимся очень вместительным. Включила телевизор, занимающий половину противоположной стены. Спорная затея. Генри редко бывает дома долго, поэтому моему взору открылась лишь коллекция просмотренных фильмов на одном из популярных приложений в количестве десяти-пятнадцати штук. В основном, документальные. О жизни в океане, на крайнем севере, программа в Беаром Грилзом...Это я ему порекомендовала посмотреть. Года три назад, когда мы познакомились. Когда словосочетание «Генри Кавилл» означало просто имя и фамилию мужчины с доброй улыбкой, регулярно приезжавшего в детский приют, где я работала педагогом. Я улыбнулась воспоминанию, где читала ему длинную, пламенную проповедь, а заместитель директора с ужасом в глазах наблюдала, как я отчитываю одного из важных «спонсоров» за то, что он вкладывает в умы детей нереальные мечты и «одаряет» дорогой, но чрезвычайно хрупкой техникой. Даже уволившись оттуда и начав частную практику, я так до сих пор не отпустила мысль о возвращении и иногда приезжаю к тем детям в гости, провожу день в консультациях или организовываю занятия. Однажды связав свою жизнь с детскими судьбами – остаешься с ними навсегда. А с Генри мы после встретились и почти год общались как приятели, затем он пригласил меня посмотреть на регби, но не уточнил, что сам будет участвовать. В результате первый поцелуй получился с привкусом растаявшего льда, который я держала у его скулы, сидя на трибуне. Там же случился наш первый секс. Решив, что нам очень понравилось, постановили, что больше не будем это делать в общественных местах, даже пустых. Я застонала, уткнувшись в подушку. Как же было неловко и, одновременно восхитительно... - Мерри? Я подняла голову. Генри стоял напротив, держа в руках поднос и бутылку вина с бокалами. Поднявшись, я поняла, что он принес вино и сыр в качестве аперитива к лапше и роллам, которые я заказала. - Ничего, - я улыбнулась ему и, быстро чмокнула в щеку, забирая свою тарелку с подноса, - просто вспомнила, что мы обещали не заниматься сексом в общественных местах, только что сделав это на пустых трибунах стадиона. Разлив красное вино, Генри передал мне бокал. - Говорят, оргазм – лучше болеутоляющее, - с каменным выражением лица заявил он. Я удивленно открыла рот. Хорошо, что поставила бокал за журнальный столик. - Ах, вот как! Тебе, разбойнику, было, оказывается, больно! А теперь тебе как? – я толкнула Генри обеими руками, сжав их в кулаки, но это все равно что бодаться с горой. Он спокойно поставил поднос и свой бокал на столик и развернулся ко мне всем корпусом. Взял за запястья и притянул к себе. Мне показалось, что я угодила в стальные кандалы. Нависая над моим лицом, Генри твердо посмотрел мне в глаза. - Сейчас я счастлив. - И я, - эхом отозвалась я, - чувствуя, что коленки начинают дрожать от ощущения силы, заключенной в нем. Хватка ослабла. Я повисла на его шее, едва касаясь губами губ. - Я люблю тебя, - шепнул Генри и, преодолев последние миллиметры, крепко поцеловал меня. Я почувствовала, как мое сердце тает, громко отплясывая в груди торжественный марш, и ответила на поцелуй, жарко моля время остановиться именно в этот момент.