Великая сила любви

      Вернулись они глубокой ночью, и Батти ждала, приготовив горячий ужин. Мисс Бэгшот уже явно переволновалась за юношей и сердилась, что они вернулись так поздно. — Все бы ничего, но Альбус кошмарная тихоня, которая любит отдохнуть и поесть! — Геллерт отправился тут же помогать Батильде на кухню. Альбус остался на летней кухне. — Ах ты негодный мальчишка, Гэлик! Ты заставил Альбуса тащиться за собой без еды и отдыха! — сказала Батильда из кухни, они с Геллертом вернулись с подносами, полными еды, Батильда села на свое место, а Геллерт принялся хозяйничать: расставлять тарелки, накладывать всем еду и разливать чай. После и вовсе укутал теплее любимую двоюродную бабушку, чмокнул её в щеку и сел на свое место. Энергии после похода у него ни чуть не убавилось. Альбус же чувствовал себя уставшим, ноги болели, где-то даже он намозолил себе ступни, но усталость после путешествия была приятной.       Дамблдор виновато улыбнулся, скользя взглядом по черешковой гортензии, растущей на стенах и колоннах летней кухни, пока взгляд невольно упал на соседний дом: Альбус увидел горящий свет на кухне, а в нем абрис брата. Ему стало неловко, он вспомнил, как пообещал Аберфорту на следующий день свозить его в Косой переулок и закупиться всем для школы. — Я, пожалуй, пойду… Аберфорт меня заждался, да и я обещал ему завтра отправиться в Косой переулок… Мы выезжаем рано утром… — он хотел, было, встать из-за стола. — Дорогуша, что ты такое говоришь? — возмутилась Батильда. — У меня есть летучий порох и камин, чтобы ты смог переместиться туда с Форти! Высыпайтесь и приходите ко мне, я накормлю вас завтраком, а потом вы поедете по делам. Ариана останется с нами, а Гэлик поможет мне в саду, не все же его энергию тратить на лазанье по горам и деревьям, верно? — Конечно, Батти, так и поступим, — Геллерт улыбнулся, располагаясь на своем месте. — А сейчас все ужинаем, приятного аппетита, — сказал он чуть более настойчиво.       Альбус подчинился и сел обратно. Ели они молча: мальчишки усердно уплетали ужин, не отрывая глаз от тарелок, пока те не опустели. Альбус даже не задумался о том, какой нагулял аппетит за время их похода, и как быстро уплетал свою еду, даже захотел добавки. Вот почему Батильда предусмотрительно приготовила больше еды, чем обычно.       К чаю Геллерт вынес пирожные, широко улыбаясь, и Альбус улыбнулся вслед за ним: он не мог не улыбаться, когда видел улыбку Геллерта. Она была такой светлой и притягательной, эти обворожительные ямочки на щеках привлекали взгляд, а губы… Альбус поймал себя на мысли, что хотел бы прикоснуться к этим губам своими, почувствовать их вкус, мягкость. Хотя бы на долю секунды… Ему стало неловко за собственные мысли, он понял, что хочет чего-то слишком недоступного. Альбус покраснел, подскочил и поспешил к дверям. — Я пойду, мне пора… Спокойной ночи, — выдавил Дамблдор, практически вылетев из-за стола. Геллерт перемахнул через перила летней кухни и побежал за Альбусом, нагнав его только возле калитки. — Ты в порядке? — спросил он, прикладывая свою прохладную ладонь ко лбу Альбуса. Поняв, что этого недостаточно, Геллерт прислонился губами ко лбу Альбуса, а потом коротко махнул головой, мол, Альбус здоров. — Да, в полном, меня дома ждёт Аберфорт, я обещал ему, что… — начал было Дамблдор, он избегал смотреть в глаза Геллерту: было стыдно за свои собственные мысли. А вдруг Геллерт их услышал? — Я помню, — Геллерт перебил его, стоя руки-в-боки, ему явно не понравилось такое поведение Альбуса. Но через несколько секунд Геллерт мягко улыбнулся и сказал: — Ладно, иди отдыхать, спокойной ночи, — Геллерт придвинулся к Альбусу и поцеловал в губы.       Дамблдор шокированно стоял перед Геллертом, не понимая происходящего, и поспешил к себе домой, не видя ничего перед собой. Сердце бешено билось в груди, словно птица, рвущаяся на волю. Губы Геллерта были такими приятными. Поцелуй был уверенным, словно Геллерт…       Альбус не хотел об этом даже думать. И тем более не хотел задумываться, когда вошёл в дом и увидел свет, горящий на кухне. Аберфорт действительно не спал и катал яблоко по столу, когда Альбус закрыл входную дверь. — Вернулся, — сказал Аберфорт недовольным голосом, не отрывая глаз от яблока. — Да, а почему ты не спишь? — спросил Альбус, располагаясь напротив за столом. Он заметил, как их дом потерял уют окончательно. Этот дом никогда не был уютным, он был чужим, вот и сейчас стол покрылся тонким слоем пыли, напоминая о том, что дом словно не жилой вовсе. — Ждал тебя и кое-как усыпил Ариану, мы переживали, пока тебя где-то носило! — прошипел недовольно Аберфорт, стараясь не повышать голос: боялся разбудить Ариану. — Ты обещал быть рядом, Ал! А ты пропал на целые сутки с этим Гриндевальдом… — Он помог мне с похоронами мамы, а его бабушка, мисс Бэгшот дала нам денег на жизнь, — ответил Альбус абсолютно спокойно. Лично он не видел в общении с Геллертом ничего плохого, наоборот, ему казалось, что только с Геллертом его жизнь имеет смысл и ценность, а здесь, в этом опустевшем доме, который никогда не будет ему родным, все потеряно. И неужели Аберфорт собирается лишить его общения с единственным по истине интересным собеседником? — Да, они помогли тебе, но это не значит, что ты должен забыть о том, кто твоя настоящая семья, Альбус! Ты не забыл о завтрашнем дне? — с упреком спросил Аберфорт. — Нет, разумеется, я помню, — ответил Альбус. — Я обещал тебе помочь, и сделаю это.       Аберфорт смягчился и кивнул, даже слегка улыбнулся. И Альбус улыбнулся тоже. — Я не хочу, чтобы ты проводил с ним время… — сказал мальчик, опуская глаза к яблоку. — Форти, но почему? — Альбус старался сохранять остатки спокойствия в голосе. — Ты скоро вернешься в Хогвартс, где у тебя полно друзей, а я выпустился и буду вынужден жить здесь с Арианой, у меня нет друзей, только по переписке. Всех их ждёт сказочная карьера… А я буду сидеть здесь с Арианой. И ты хочешь отнять у меня единственного друга? — спросил Альбус. — Да, этот Геллерт он странный… Он отнимает тебя у нас с Ари, ты постоянно с ним проводишь свое время, — обиженно ответил Аберфорт.       Он тоже не привык оставаться без брата, хотя годы в Хогвартсе отдаляли их друг от друга: у Альбуса были на уме учеба и экзамены, в дальнейшем — блистательная карьера, а Аберфорт носился с друзьями за девчонками. В школе братья давно перестали тесно общаться и почти никогда не садились рядом друг с другом за школьным столом во время трапезы.       Аберфорт надеялся, что семейные сложности заставят Альбуса одуматься и стать более приближенным к семье, что Альбус забудет о карьере и выберет для себя более скромный удел. И ему казалось, что именно этим летом они должны быть максимально близкими друг с другом, пока время не распределило их по своим местам. Альбус до сих пор витал в облаках, и все его мечты о карьере были крайне абстрактными и непонятными для приземленного и рационального Аберфорта. — Тебя только это смущает? — спросил Альбус, чувствуя, как его начинает раздражать этот диалог. Да что Аберфорт вообще понимает? У него есть надежда на будущее, а он хочет отобрать надежду у своего брата. Он никогда не мечтал и не задумывался о чем-то более возвышенном… — Да, именно это. Мисс Бэгшот очень добрая и милая женщина, но этот Геллерт, он… — Аберфорт не мог подобрать слов и закусил губу. — Давай, мы не будем ни о ком плохо отзываться, — перебил его Альбус, интонация напомнила ему о Геллерте, неожиданно в голове всплыл и тот поцелуй у калитки. — Геллерт не заслужил такого отношения к себе. Он замечательный человек, несмотря на то, что его исключили из Дурмстранга… Именно он помог мне решить все вопросы с похоронами мамы, мне интересно с ним общаться… А вы с Ари моя семья, я люблю вас и буду заботиться. Но это не значит, что и я должен жить взаперти, ни с кем не дружить и не общаться.       Аберфорт какое-то время молчал, обдумывая сказанное братом. Он поднял глаза, а потом еле слышно ответил: — Мне кажется, ты прав, прости, Ал… — Аберфорт зажмурился, ощущая жгучие слезы на щеках. Он встал из-за стола, чуть резко и шумно, обогнул стол и обнял брата, так крепко, что у Альбуса затрещали рёбра. — Я просто скучаю по маме с папой, мне их так не хватает… — горячие слезы пропитали рубашку Альбуса. — Мне тоже не хватает мамы и папы, — Альбус крепко прижал к себе брата и зарылся в его волосы пальцами. Было непривычно признаваться вслух, что тебе чего-то не хватает для ощущения полноценности.       Они просидели так, казалось, целую вечность. Альбус предложил Форти искупаться перед сном, что они и решили сделать, несмотря на глубокую ночь. Аберфорт ушёл за полотенцами, мочалкой и мылом, а Альбус согрел воды в большой медной отполированной ванночке и поставил её на пол в гостиной. Форти всегда нравилась вода, и Альбус это помнил.       Он сам прилично испачкался и извалялся в земле во время похода, весь взмок. А ведь им завтра нужно было выглядеть прилично и чисто, отправляясь в Косой переулок. Все школьники одевались как на праздник, мыли уши и чистили штаны перед тем, как отправиться за покупками к новому учебному году. Поэтому идея с ванной казалось самой лучшей.       Альбус стянул с себя вещи и сложил их на кресло, сел в ванночку, наполненную почти горячей водой, и вытянул ноги. Почти получилось. Он и не заметил, как вырос за лето, а ведь ещё месяц назад он мог свободно вытянуть ноги в воде. Аберфорт с широкой улыбкой на лице, с заплаканными глазами и распухшим от слез носом нес в руках стопку пушистых полотенец, на которой лежали новый кусок мыла и мочалка из крапивы. Как всегда, Форти взял новый кусок мыла. И Альбус миролюбиво покачал головой, глядя на это. Вся эта дань означала только одно — примирение, самое искреннее, на которое они были способны. Аберфорт положил все нужное на кресло и тоже разделся, залез в воду и сел напротив брата, прижав ноги к себе. Вода приятно согревала конечности и тело, в ванной вдвоем было тесно, но весело. — Так приятно, — Аберфорт понежился в горячей воде и взял кусок мыла и мочалку. — Альбус, ты поможешь мне? — Разумеется, — Альбус взял нужное, обильно намылил мочалку и принялся тереть спинку брата, попутно щекотать его свободной рукой. Аберфорт звонко хохотал и ежился от щекотки, но позволял себя мыть. Альбус тоже широко улыбался и старался не думать о том поцелуе с Геллертом. Он был таким неожиданным и мягким…       Потом и Альбуса тоже помыли и потерли мочалкой. Вода после него стала серой и мутной, что Аберфорту не очень понравилось: — Фу, где ты ползал сегодня? — спросил Аберфорт, вытираясь пушистыми полотенцами. — Мы ходили сегодня к могиле Игнотуса Певерелла, — ответил Альбус, вытираясь тоже и укутываясь в чистую простыню, как в тогу.       Альбус ложится на траву возле могилы Певерелла, пальцами руки переплетаясь с Геллертом. Геллерт нависает сверху, его льдисто-голубые глаза ярко блестят, зрачки расширились, затопив почти всю радужку. Сердце гулко стучит в груди, когда Гриндевальд склоняется над Альбусом и целует его. На этот раз горячо и жарко, так, что внизу все потребовало прикосновения и разрядки; Геллерт вмыливается в тело Альбуса, словно кошка, трется бедром о промежность Альбуса, продолжая целовать его и плавно переходить на его шею… — Геллерт… — просит Альбус, жмурясь, когда Гриндевальд оставляет на коже метку. Колдун нехотя отрывается от гриффиндорца и смотрит сверху вниз, облизывая влажные и припухшие губы. Грудная клетка Альбуса вздымается вверх, тело просит продолжения. Геллерт берётся за полы рубашки Альбуса и резко тянет её в разные стороны, ткань с треском рвется и разлетается…       Альбус и Аберфорт проснулись от стука в окно, это был Геллерт, который уже успел где-то собрать целую корзину спелых яблок и сказал, что Батильда приготовит на завтрак шарлотку. — Доброго утра и тебе, Геллерт, — Альбус улыбнулся ему, ощущая на щеках румянец от сна и от вчерашнего вечера. В пижамных штанах не заметна была утренняя эрекция, и Альбуса порадовало это. Он тесно прижался бедрами к подоконнику, чтобы «проблема» была незаметна совсем. — Давайте живее, — Геллерт подмигнул Альбусу, и бедняга смутился ещё больше. — Да, мы сейчас умоемся и оденемся, — гриффиндорец спешно отвернулся и крикнул. — Форти, собирайся, я разбужу Ари. Она позавтракает вместе с нами, а потом останется у мисс Бэгшот. — Хорошо, — крикнул Аберфорт, умываясь холодной водой на кухне.       Альбус привел свою семью к мисс Бэгшот, и она помогла всем удобно сесть за столом. Геллерт не проявил особого внимания к Альбусу, что очень раздражало последнего: все внимание Гриндевальда заняла Ариана. Девочка с интересом все рассматривала, сидя у Геллерта на коленях, юноша заботливо пододвигал все, что интересовало ребёнка. Магией Геллерт подкатил яблоко, и Ариана с интересом крутила фрукт в руках, рассматривая его красный спелый бочок, листок на веточке, щупая гладкую поверхность яблока, а потом поднесла к губам и откусила. — Вкусно, дорогая? — спросила мисс Бэгшот, наливая всем чай. — Да, — Ариана кивнула, она зажмурилась от удовольствия и продолжила хрустеть яблоком.       Она казалась абсолютно нормальным и обычным ребёнком сейчас, сидя в своем светлом платьице с черными кружевами по краям. Волосы её были заплетены в косички и сколоты в култышку, Геллерт миролюбиво заметил, что прическа Арианы напоминает штрудель, и девочка рассмеялась, хлопая в ладоши. Ей однозначно понравился Геллерт.       Альбус взволнованно наблюдал за ней, боясь, как бы чего не случилось. Он боялся не за сестру, сколько за Геллерта, вдруг он сделает что-то не так, и Ариана неловким движением убьет его? Альбус даже думать не хотел о том, как будет выглядеть изуродованный труп Геллерта, что будет с ним самим, если Геллерт неожиданно умрёт.       Помимо шарлотки мисс Бэгшот сварила чудесную овсянку на молоке и подала её со стружками сливочного масла и банкой клубничного джема. На столе сегодня были и поджаренные тосты, и лукошко, полное свежей и спелой клубники и крынка молока. Помимо чая Батильда сварила для Альбуса и Форти кофе, сказав, что это отличный напиток, способствующий удаче и хорошему дню. — Вот это вкуснотища, — выдал Аберфорт, пробуя кашу с маслом и джемом. — Ари, обязательно попробуй кашу.       Геллерт заботливо пододвинул Ариане банку клубничного джема и позволил взять столько, сколько девочка сама бы сочла нужным. Она поскромничала и обошлась тремя десертными ложками лакомства. Геллерт помог размешать джем в каше и сказал, что так будет гораздо вкуснее, а сама каша стала приятного розоватого оттенка, что ещё больше обрадовало Ариану. Она восторженно смотрела, как пара стружек сливочного масла тает в каше, а потом попробовала завтрак. Её восторгу не было предела.       Альбус умиротворенно улыбнулся, глядя на Ариану. Так хотелось, чтобы она была обычным ребёнком. Чтобы не случалось с ней никогда того, что приключилось… Никогда.       Геллерт пил чай с шарлоткой и помогал Ариане, если было нужно, вытирал её рот салфеткой и пообещал, что пока братья будут заниматься покупками, Ариана не заскучает: они будут собирать цветы в саду, и делать из них сказочных принцесс, он научит её плести венки из цветов, а ещё покажет ей, где живёт принц, которого мисс Бэгшот случайно превратила в лягушку, а вот контрзаклятье забыла. Батильда расхохоталась и сказала, что это сущая правда. Аберфорт подавился от хохота чаем, и жидкость потекла у него через нос. Альбус же чувствовал себя матерью-наседкой, тут же принялся экстренно сушить брата магией, вытирать все со стола и извиняться. — Да брось, Альбус, это же весело! — сказал Батильда. — Давно так не смеялась, верно, Форти?       Смущенный Аберфорт кивнул и хихикнул, глядя на Батильду. Она налила ему чай в кружку и попросила ни о чем не волноваться и не переживать, а потом напомнила, что им пора в Косой Переулок.       Альбус отправил Аберфорта первым в камин. Пока брат исчезал в ядовито-зелёном пламени камина, Дамблдор ждал, что Геллерт подойдёт к нему, что-нибудь скажет, быть может, обнимет напоследок. Но Геллерт лишь коротко помахал ему рукой и ушёл вместе с Арианой в сад.       Альбус закашлялся, выпав из камина в магазине «Флориш и Блоттс». Аберфорт уже общался с продавцом довольно-таки уверенно и самостоятельно, спрашивая про учебники для четвертого курса. И владелец лавки нарезал круги, собирая необходимые книги по списку и ругая себя, что не подготовился к прибытию школьников совсем.       Также необходимо было заказать Аберфорту новые мантии: две рабочих, одну зимнюю, и пару костюмов. Хозяйка магического ателье сказала, что Аберфорту не нужно будет приезжать на Рождество за новой униформой: сильно за год он не вытянется. Это порадовало обоих братьев: Аберфорт сможет сразу же поехать домой, к сестре и брату на праздники. — Правда, здорово? Мы отметим Рождество все вместе, а мисс Бэгшот приготовит индейку и пудинг… — мечтательно говорил Аберфорт, шагая с покупками в руках. — Будем вскрывать подарки, и… Ал! — Аберфорт остановился. — Чёрт, у тебя же скоро день рождения! А мисс Бэгшот и Геллерт знают? — Нет, — Альбус потёр затылок виновато, еле освободив руку. Во второй руке он тащил свертки с униформой брата. — Что? Как они не знают? Надо им сказать, чтобы тоже подготовились, я уверен, что мисс Бэгшот сделает великолепный именинный пирог для тебя, — воскликнул Аберфорт, кудри его взметнулись в воздух. — Форти, они и так слишком много для нас сделали, — виновато ответил Альбус. — Я не могу так… — открывая двери лавки ингредиентов для зелий. — Можешь! Ещё как можешь, — сказал Аберфорт, когда за юношами закрылась дверь в магазин.       Рассматривая всевозможные бутыли и пузырьки со склянками на полках, Альбус вновь подумал о Геллерте: интересно, а чем Геллерт занят сейчас? Постепенно к мыслям об этом подтянулось и рассуждение о вчерашнем поцелуе, о странном и будоражащем сне, о сегодняшнем неловком утре. Вновь захотелось увидеть Геллерта, пересечься с ним в толпе, хотя бы глазами, поздороваться и махнуть рукой. Вновь ощутить его прикосновения или запах. Несмотря на то, что Геллерт так спокойно ушёл в сад, не попрощавшись толком.       В каждой светловолосой макушке мерещился Геллерт, в каждом юноше, одетом также стильно и дорого, Альбус видел Геллерта, хотелось подбежать и поздороваться, обнять и никогда больше не отпускать. Альбус не мог сосредоточиться ни на чем, кроме мыслей о Геллерте, он словно витал в облаках, переполненный фантазиями о вчерашнем дне и вечере. Ему хотелось повторить тот поцелуй с Геллертом, только на этот раз почувствовать больше. Чтобы поцелуй был таким же горячим, как во сне, мокрым и страстным, чтобы между бёдер все стянуло от напряжения. Чтобы… — Альбус! — Аберфорт окликнул брата, в руках он держал большую разноцветную коробку всевозможных сладостей. — Альбус, ты словно в облаках витаешь целый день, что с тобой происходит, черт возьми! — буркнул брат и вручил Альбусу коробку, практически пихнув ею Дамблдора в живот. — На! С днем рождения, Ал! Не забывай о нас с Ари, пожалуйста…       Альбус оторопело смотрел на пеструю коробку и на резковатого Аберфорта, который стеснительно вручил брату подарок. Альбус обнял брата и прижал к себе: — Спасибо, Форти…       Они вернулись домой через каминную систему, нагруженные покупками. Аберфорт захотел приобрести новую метлу, как подарок на свой день рождения осенью, и Альбус купил ему новенькую метлу, Дубраву-79. И Аберфорт обрадовался, что теперь он сможет устраивать полёты на лесом и Черным Озером вместе с друзьями. Счастью его не было предела.       Батильда хлопотала в саду. Мальчики услышали детский смех, и поспешили на улицу, оставив покупки в гостиной. Ариана и Геллерт сидели на крыльце, и Ариана звонко хохотала, хлопая в ладоши. На них с Геллертом были венки из садовых цветов, а на крыльце перед ними танцевали соцветия, превратившиеся в крошечных принцесс. Геллерт напевал песенку себе под нос и улыбался, глядя на Ариану совершенно тепло и искренне. — А вот и мы! — воскликнул Аберфорт, обнимая Ариану со спины. Ариана захохотала ещё громче, пока Аберфорт целовал сестру в щеку. — Как ты тут, Ари?       Альбус стоял у косяка двери, как это иногда делала его мать, он скрестил руки на груди и боялся приблизиться к ним, боялся порушить эту магию веселья своей ревностью. Ему хотелось, чтобы и Геллерт также смотрел на него, также сидел с ним и пел песенку о какой-то несуразице. Хотелось сидеть рядом и смотреть в его глаза, забыв обо всем на свете. — Привет, Альбус, — сказал Гриндевальд, поднимаясь и легонько касаясь кончиком пальца носам Арианы, она покраснела, глядя на Геллерта, и хихикнула. У Альбуса екнуло сердце: так всегда делал отец. Он садился на корточки перед Арианой и касался кончиком пальца её носика, словно крошечной кнопочки. — Шпунь! — сказал Геллерт напоследок. Альбус смутился совсем. Да, именно так. Да. «Шпунь!»       Геллерт выпрямился и отправился к Альбусу, тепло обнял его и поманил в дом, закрывая за собой дверь. Альбус прижался к Геллерту, оторопев. Снова ощущая эти теплые объятия, его запах, горячие ладони на спине, уставшие от работы в саду. Геллерт коротко посмотрел на Альбуса и втянул его в поцелуй, прижимая к себе за талию. Альбус вздрогнул, прижимаясь. Ему так этого хотелось, но… Откуда, откуда он, черт побери, узнал…       Геллерт жадно касался его губ, задерживаясь на каждой из них; у Альбуса между бёдер все стянуло, Гриндевальд словно это почувствовал, опустил руку в пах Дамблдора и слегка сжал напряженный член сквозь ткань брюк. — Что ты делаешь?.. — прошептал Альбус, смущаясь окончательно, еле отрываясь от Геллерта. Хотелось ещё. — Разве не этого ты хотел? — белозубо улыбнулся Геллерт, не давая Альбусу от себя отойти. — Разве не об этом ты мечтал целый день? — Гриндевальд продолжал поглаживать пах Альбуса сквозь брюки и испытывающе смотреть на Альбуса. Последний тяжело задышал, стараясь не стонать, щеки алели от румянца. — Геллерт, это неправильно… Мы… — начал он оправдываться, жмурясь до боли, хотелось отвести взгляд: Альбус смутился окончательно. Ему было чертовски неловко: с одной стороны все его потаенные желания относительно Геллерта становились реальностью, а с другой стороны… ЭТО ЖЕ НЕПРАВИЛЬНО!!! — Альбус, перестань оправдываться за свои чувства ко мне, прошу тебя, — Геллерт стал серьёзным. Он прижался к Альбусу, тепло выдохнул на его кожу, убрал руку с паха, но скользнул ей по бедру и положил Альбусу на ягодицу, довольно улыбаясь. — Какая шикарная задница, Ал… — рыкнул он в шею Дамблдора и притерся своими бёдрами навстречу к Альбусу. Последний шумно сглотнул, ощущая, что внутри его разрывает на маленькие кусочки. — Мне неприятно, что ты оправдываешься за то, что является правдой, а ведь я чувствую к тебе то же самое, — Геллерт смотрит Альбусу в глаза, выглядит он абсолютно серьезным в своих намерениях.       Сердце Альбуса сделало сальто в груди, когда он услышал это. Тяжело было смотреть в глаза Геллерту: бесполезно было оправдываться. Тело просило большего, жаждало прикосновений, ткань откровенно мешала… — Скажи вслух, что ты чувствуешь ко мне? — спросил Геллерт. — Но, это же неправильно… Мы мужчины… — начал Альбус, восстанавливая дыхание. — Не оправдывайся, Альбус… Ты явно не об этом думаешь, я чувствую своим телом твою эрекцию, слышу, как бьется твое сердце, а ты сам хочешь большего. Глубоко в душе тебе плевать на то, что правильно, а что — нет. Перестань оправдываться за то, что влюблен в меня, — Геллерт смотрит на Альбуса без стеснения, прижимая его к себе. — От тебя требуется лишь признание…       Альбус тяжело выдыхает, закрывая глаза. Он пытается сосредоточиться, но у него плохо получается. Сердце бешено стучит в груди, тело напряжено как тетива, внизу все просит прикосновений. Но проблема в том, что… Альбус никогда не задумывался, что представляет совокупность его чувств и желаний к Геллерту. Он никогда не пытался сложить слагаемые воедино, чтобы получить ответ. Но сейчас… Он на ладони, кристаллически понятен и прост. Губы Геллерта влажные и припухшие от поцелуя, Альбус смотрит на них. Время будто останавливается, когда Дамблдор закрывает глаза и тянется к губам Гриндевальда с мыслью: «Я люблю тебя».       Альбус чувствует, что на этот раз поцелуй куда более влажный и горячий, Геллерт скользит языком по его губам, словно требуя широко открыть рот и поддаться ему… Дамблдор делает нужное и слышит ответную мысль в своей голове четким голосом Геллерта: «Я тоже люблю тебя».