Великая сила любви

      Кто бы мог подумать, что Геллерт Гриндевальд, с его рациональностью, критическим мышлением и образованием будет верить в сказки? Тем более, Барда Бидля?       Альбус Дамблдор помнил, как отец с пышной бородой, как и у самого Барда Бидля, сидел в изножье кровати Аберфорта и читал им сказки. Веселый и добродушный Персиваль так интересно рассказывал магические истории, что иногда даже мать слушала их с замиранием сердца, останавливаясь возле дверного косяка и улыбаясь. В страшные моменты Персиваль хватал Аберфорта через одеяло за щиколотки, и тот визжал как поросенок.       Профессор горько улыбнулся от воспоминаний. Их любимой сказкой всегда была «Зайчиха-шутиха и пень-зубоскал»: им с Форти нравилось смотреть, как Персиваль говорит писклявым голосом Зайчихи, а потом басит как пень и хмурит кустистые брови. Они с Аберфортом смеялись до коликов в животе, и отец смеялся вместе с ними. Те времена Альбусу казались теперь такими далёкими и теплыми, недостижимыми.       Сказку о Трёх Братьях Альбус и Аберфорт не очень любили: там было много смертей и убийств, сказка с грустным концом. И в ней была Смерть, она не просто была чем-то абстрактным, а живой, общалась с братьями и убивала их одного за другим. Альбусу не нравилась эта сказка, он надеялся, что Смерть никогда не перейдёт порог дома Дамблдоров.       Профессор остановился на знакомом месте и увидел мост, ведущий через речушку, тогда же им с Геллертом пришлось переправляться вброд. Мост вел на другой берег реки, и там начиналась хорошая, широкая тропа, явно ведущая к достопримечательности из сказки Барда Бидля, могиле младшего из братьев, Игнотуса Певерелла, того самого, которому принадлежала мантия-невидимка. Альбус медленно перешёл по мосту через реку, сердце его бешено билось в груди, когда его ноги оказались на другом берегу.       Тогда же им с Геллертом приходилось самостоятельно пробивать себе путь до могилы Игнотуса Певерелла, а сейчас все изменилось. Время не оставило следов того времени, они остались лишь в сердце Альбуса. Когда-то Дамблдор добровольно спрятал эти воспоминания в себе, но теперь дал свободу, чтобы они вернули память и кое-что другое, нечто более ценное. — Давай скорее, Ал! — восклицал Геллерт, сидя на большом валуне, пока Альбус медленно, но верно, пыхтел и поднимался наверх. Все же физическая подготовка Геллерта, его способность передвигаться по горам была гораздо лучше, чем у Альбуса. — В Хогвартсе же не цветы выращивали, а юных волшебников! Как я возьму тебя покорять мир, если ты такой тихоня?       Голос Геллерта раздавался эхом в лесу, весёлый и задорный. Было солнечно, и лучи света пробивались сквозь листву. Альбус вспотел, умаялся и уже пожалел о том, что захотел пойти вместе с Геллертом. Кое-как поравнявшись с ним, Альбус хотел было отдышаться, но Геллерт снова резво двинулся вперёд, довольно ловко передвигаясь между камней на узкой тропинке. — Геллерт, подожди, пожалуйста! — умолял его Альбус. — Мы так только к ночи придём, имей совесть, шевели поршнями! — крикнул Геллерт. — Революция не терпит слабаков, запомни это!       В лесу было душно: Альбус тяжело дышал и шёл наверх; он весь взмок, хотел отдохнуть, пить и есть, надоедливые комары заколебали его со всех сторон и пытались укусить, не говоря уже о мошкаре и всяких жучках, попадающихся в траве. Альбус еле передвигал ногами и решил устроить небольшой перерыв: угнаться за Геллертом было невозможно. Волшебник сел на камень, торчащий из земли, достал флягу с водой и откупорил её, сделал глоток. Холодная вода приятно освежала, текла в горло и по подбородку. Альбус с удовольствием сделал ещё несколько глотков и закрыл флягу с водой, а потом задержался на занятной вещице взглядом. Фляга принадлежала Геллерту Гриндевальду, и на её корпусе, обтянутом черной кожей, был изображен рельефный герб Дурмстранга из чистого серебра, глаза хищной птицы были инкрустированы сапфирами. Геллерт сказал, что каждому из студентов Дурмстранг дарил целый походный набор, и фляга — лишь малая его часть. «В Дурмстранге по истине заботятся о своих студентах и предоставляют им все самое лучшее», — Альбус задумчиво потёр подушечкой большого пальца школьный герб перед тем, как спрятать в рюкзак обратно. — Ну, ты где там, идёшь или нет? — спросил Геллерт, выглядывая сверху. Альбус тяжело выдохнул и двинулся следом, закидывая на плечо походный рюкзак.       Гора становилась все круче и круче, тропинка становилась все менее заметной, камешки все чаще выскальзывали из-под ног, молодой лес сменился густо растущими кустарниками с цепкими корнями, орешником. Двигаться становилось все сложнее, пришлось найти себе опорную палку, цепляться за ветки лещины или траву, чтобы подтянуться и выбраться наверх. Геллерт уже замедлил ход и помогал Альбусу передвигаться, подтягивая его наверх за собой.       Альбус мог наблюдать за тем, какой его друг ловкий и гибкий, как он быстро и свободно передвигается подобно дикой кошке, не боясь преград на своем пути и при этом оставаясь удивительно чистым. Геллерт даже не запыхался в отличие от Альбуса. — Подожди, я не успеваю, — попросил Альбус, останавливаясь. Ему стало не хорошо: когда он позволил себе разогнуться, перед глазами поплыли цветные пятна, сам он чуть не упал назад и не полетел кубарем вниз. Дамблдору еле удалось устоять на ногах: он вытянул руки вперёд, чтобы удержать равновесие. — Когда мы отправимся в путешествие, друг мой, я научу тебя физической подготовке! — заверил его Геллерт, останавливаясь. — Ты же просто слабохарактерный! — Я? — подавился воздухом Альбус. Слова Геллерта словно ушат ледяной воды. — А кто, я что ли? Ты очень медленный, Ал! — Геллерт присел на корточки на крупном валуне, напоминавшем собой морскую раковину-жемчужницу. — Извини, я не учился в Дурмстранге… — выдохнул Альбус, снова потянувшись к фляге с водой. Геллерт опередил его и взял флягу в свои руки, сделал один глоток. Альбус шумно сглотнул: он словно проглотил горсть песка. Кровь шумела в висках и в голове. — Если хочешь, я возьму рюкзак на себя, — пожал плечами Геллерт.       Альбус обрадованно закивал: было бы неплохо, если хотя бы что-то замедлило Геллерта и облегчило движение ему самому. Геллерт дружелюбно оскалился и кивнул: — Так и быть, я несу рюкзак. Ну, ты отдохнул? — Да, немного, — Альбус почувствовал второе дыхание, теперь, казалось ему, дорога будет легче. — А сколько нам ещё идти осталось? — Мы почти пришли, — ответил Геллерт. — Это же отлично!       Оказалось, они прошли лишь малую часть своего маршрута и шли ещё очень долго, солнце уже постепенно стало клониться к закату, перевалив на линию своего максимума, и Альбус ещё раз разочаровался в своем желании отправиться в путешествие. Он не чувствовал себя счастливым и довольным, Геллерт шёл двигался впереди и молчал. Благо, дорога перестала идти в гору, они шли теперь, огибая гору. — Геллерт, давай остановимся на привал, я хочу есть, — сказал Альбус. — Ты проголодался? — удивился Геллерт. — Ну да, а ты? — Если честно, не особо, — покачал Геллерт головой. — Давай остановимся, я хочу поесть… — попросил Альбус, садясь на траву. — Давай, но… Что у тебя есть с собой покушать? — поинтересовался Геллерт, стягивая с плеч рюкзак и протягивая Альбусу рюкзак. — Я вчера прихватил с собой галеты, банку джема, — Альбус сел на траву и подтянул к себе походную сумку, дернул за тесемки и принялся шарить руками по дну. С его лица медленно сползла улыбка, в глазах отразилось недоумение. Альбус замолк и засунул голову в рюкзак, пытаясь найти то, что взял с собой в поход. — Я же брал с собой поесть, где вся еда?.. — еле слышно спросил он. — А, ты про эти галеты и банку джема? Я их выкинул по дороге, — ответил Геллерт. — А ты взял что-то с собой поесть? — Нет, конечно, я думал, что мы вернемся к вечеру, и даже не задумался о еде, — ответил Геллерт абсолютно серьёзно. — Ты выкинул мою еду и с собой ты ничего не взял… Геллерт, ты издеваешься надо мной, да? — спросил Альбус, ощущая, как слезы начинают душить его. — Вовсе нет, если бы ты шевелился шустрее, мы бы уже тронулись в обратный путь! И успели бы к горячему ужину от Батти! — Ты издеваешься надо мной, Геллерт… — Альбус закрыл лицо руками, ощущая, как горячие слезы текут по щекам.       Он оказался черт знает где, без еды и питья, в лесной чаще, с Геллертом, который завел его неизвестно куда, хочет показать что-то непонятное. Альбус неожиданно вспомнил про Аберфорта и Ариану, ему захотелось домой, к сестре и брату. К черту всё! Даже Геллерта с его невероятной красотой, гибкостью и желанием путешествовать. — Ты что, плачешь? — спросил Геллерт, в голосе слышалась легкая усмешка. — Да, черт побери, да, я плачу, потому что ты… — Альбус давил подушечками пальцев на свои глаза, пока не появились цветные пятна. Ему было стыдно за свое поведение, за свои слезы.       Геллерт осторожно пересел и пододвинулся к Альбусу, аккуратно обнял его: — Я не думал, что тебя это так заденет… — сказал он, прижимая к себе Альбуса. — На самом деле, нам немного осталось пройти, по моим заметкам, где-то тысяча шестьсот сорок ярдов. И потом мы пойдем обратно. — Ты так же говорил ещё часов пять назад, что мы почти пришли, — рыдал Альбус. — Я устал и чертовски голоден.       Геллерт хотел было пошутить, но промолчал, а потом куда-то ушёл. Альбус сидел на крошечной лужайке один, закрыв лицо руками. Ему казалось, что он просидел так целую вечность, и Геллерт оставил его одного, решив пойти без него или вовсе вернуться домой. Альбус уже начал думать о том, как наступит ночь, его съедят волки. Или ещё что похуже… Он не знал, как ему быть, что ему делать.       Альбус услышал звуки потрескивающих поленьев недалеко от себя. Этот звук всегда напоминал ему об уютных вечерах с семьей, и Альбус невольно посмотрел: смотреть было тяжело, перед глазами все плыло цветными пятнами. Когда зрение восстановилось, Альбус увидел перед собой костер, Геллерта, свежующего зайца. На костре уже поджаривались грибы, а в наколдованной жестяной кружке стоял букетик из лесных ягод. — Ты как? — спросил Геллерт, нанизывая тело зайца на наколдованный из палки вертель и облизывая пальцы. — Отошёл? Как видишь, я придумал кое-что получше, чем галеты и яблочный джем, надеюсь, тебя устроит… Прости, что так вышло.       Альбус осторожно пересел ближе к костру и подставил ему ладони, приятно жмурясь и улыбаясь. Ему стало стыдно за свое поведение, за свои мысли: как он мог подумать на Геллерта плохо? — Спасибо большое, — ответил он, глядя на дичь и на костер, языки пламени которого лизали тушку зайца на вертеле. Воздух постепенно наполнялся ароматом жареного мяса. — А пока вот, угощайся, — Геллерт протянул Альбусу кружку с букетиком лесных ягод, парой веточек лещины с орехами. Дамблдор смутился и с удовольствием принялся их есть. — Так вкусно, ты сам пробовал? — спросил Альбус. — Да, успел наесться, пока собирал тебе ягоды и гнался за зайцем, — ответил Геллерт совершенно спокойно, он переворачивал грибы с деловитым видом и проверял мясо.       Альбус заметил про себя, что, может быть, Геллерта и исключили из Дурмстранга, но способности и таланты к обучению там у него явно есть. Удивительная способность выживать в любых условиях, отличная физическая подготовка и сноровка.       Ягоды были спелыми и вкусными, как и орехи, в воздухе витал запах запекающейся на костре дичи и жареных грибов, у Альбуса все больше начинало сосать под ложечкой. — Вкусно пахнет, — сказал он, когда Геллерт в очередной раз с очень опытным и знающим видом проверял готовность мяса. Выпускник Дурмстранга улыбнулся ему, также тепло и очаровательно, как и всегда. Эта улыбка отозвалась болью в сердце Альбуса, ему резко стало стыдно за те слова, которые он наговорил Геллерту на эмоциях. — Прости меня, — сказал Альбус. — Мне не стоило так себя вести… — Не извиняйся, извиняться стоит мне. Я совсем не подумал о том, что у тебя нет походного опыта и той скорости, что есть у меня. Совсем не подумал, что мы по-разному устроены, выкинул твою еду.       Альбус с трудом верил, что Геллерт говорит это. Гриндевальд в последний раз проверил мясо и с самодовольным видом объявил, что заяц готов. Осторожно снял вертель с костра и наколдовал из песка столовую посуду и приборы. Альбус завороженно наблюдал за всем этим: подобному явно не обучали в Хогвартсе. — Ого… — сказал он, глядя на совершенно новую и красивую посуду из белого фарфора. — Только не говори мне, что ты этого не умеешь, — Геллерт закатил глаза, из веток орешника он наколдовал столовые приборы. — Нет, конечно, нас не обучали там такому… — А чему же вас обучали целых семь лет? — Геллерт нарезал зайчатину и выкладывал её на тарелки вместе с грибами. — Такое ощущение, что палочки вам нужны, чтобы вшей гонять или ковыряться в носу! — сказал он так, словно пародируя кого-то из преподавателей Дурмстранга. — Ну, много чему, но не такому точно, — сказал Альбус, осторожно пробуя дичь. Мясо было с зажаристой хрустящей корочкой, сочное и мягкое внутри. Ему доставило огромное удовольствие есть свою порцию зайчатины, смотреть на костер и на Геллерта, который с не меньшим удовольствием ужинал.       Альбус чувствовал приятную сытость и не только её, но и внутреннюю удовлетворённость. Он почувствовал себя отдохнувшим: Геллерт больше не третировал его едкими комментариями, не задевал его физическую подготовку.       Когда они снова выдвинулись в путь, солнце уже садилось все ниже, лучи его попадали сквозь деревья и освещали нехоженную тропу, заросшую травой. — Мне кажется, или я слышу реку? — спросил Альбус, вслушиваясь в звуки.       И ведь действительно, где-то шумела река, а тропа вновь начала расширяться, трава здесь редела. Кустарники почти не росли: они шли через кедровик, его причудливой формы ветки с пушистой хвоей густо росли над их головами. — Да, мы почти пришли, — сказал Геллерт, кивая на просвет чуть поодаль от них, куда они и направлялись. — Ты хочешь показать мне реку? — Это не просто река, — ответил Геллерт. — Ты когда-то читал сказку о «Трех братьях» у Барда Бидля? — Да, конечно, но я не читал её сам, а нам с Форти её рассказывал наизусть отец. — А ты помнишь, как начиналась эта сказка? — спросил Геллерт, поправляя рюкзак на плечах, в шагах Гриндевальда вновь появилась легкая прыгучесть, и Альбус вспомнил кузнечиков в траве, таких же прытких и неуловимых. — Да, помню… Но смутно… Жили-бил трое братьев… — начал было он. — Нет-нет, все было совсем не так, — перебил его Геллерт. «Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать. Шли они в сумерках дальней дорогой и пришли к реке. Была она глубокая — вброд не перейти, и такая быстрая, что вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками — и вырос над рекою мост. Братья были уже на середине моста, как вдруг смотрят — стоит посреди дороги кто-то, закутанный в плащ. И Смерть заговорила с ними. Она очень рассердилась, что три жертвы ускользнули от нее, ведь обычно путники тонули в реке. Но Смерть была хитра. Она притворилась, будто восхищена мастерством братьев, и предложила каждому выбрать себе награду за то, что они ее перехитрили.»       Пока Геллерт рассказывал сказку, они медленно приближались к шумящей реке, вода почти заглушала голос Геллерта, приятный и звучный, но Альбус с трепетом слушал сказку и видел перед собой два крутых берега и реку, быстро несущуюся внизу, облизывающую камни, заворачивающуюся в воронки, а местами гладкую, словно лёд. Движущуюся так беспорядочно и быстро, что глаза не успевали следить за происходящим, от увиденного начинала кружиться голова. Альбус не сразу заметил перед собой мост, сделанный из корней деревьев, и растущий прямо из земли.       Альбус удивленно хлопал глазами, глядя на мост. Ему это казалось чем-то несуществующим. Разве мог получиться мост из корней деревьев? Такой длинный и прочный? — Это… Быть не может, — сказал Альбус, тряхнув головой. — Как ты видишь, Альбус, мост не мог быть постройкой обычного человека. Это тот самый мост из сказки Барда Бидля, за который трое братьев получили от Смерти подарки, — Геллерт смело взошёл на мост и дошёл до его середины. — А ты помнишь, что это были за подарки? — Да, Бузинная Палочка, Воскрешающий Камень и Мантия-невидимка, — ответил Альбус, нерешительно стоя перед основанием моста и, видимо, до сих пор пытаясь объяснить самому себе существование моста из сказки.       Голова закружилась ещё больше, ноги сами собой подкашивались, шум в голове заглушал гулкий шум реки, несущейся внизу с огромной скоростью. Альбус смотрел на мост с ужасом: неужели та сказка — правда? — Как ты думаешь, эти дары существуют на самом деле? — спросил Геллерт, присев на край моста и свесив ноги вниз. Во взгляде Гриндевальда зажёгся азарт, какой Альбус прежде никогда не видел.       У Альбуса гулко забилось сердце в груди, он боялся, что с Геллертом что-то случится, вдруг мост обвалится или рухнет. Хотя от моста исходила странная магическая энергия, она была очень сильной и невероятной, прошибающей насквозь. Альбус боялся приблизиться к мосту и почувствовать силу энергии на себе. — Я не знаю, — выкрикнул он в ответ. — Геллерт, осторожнее! — А я уверен, что Дары существуют. Ведь мост есть! И что же ты, Альбус Дамблдор, хотел бы приобрести из Даров больше всего? А может быть, ты хочешь присвоить себе все дары Смерти, как и я? Ты знаешь, что будет с тем, кто завладеет всеми тремя дарами сразу?       Альбусу было сложно думать о Дарах Смерти сейчас, но он вдруг вспомнил горсть земли, которую он бросил в могилу матери. Дамблдор понял, что хотел бы иметь Воскрешающий Камень, чтобы извиниться перед матерью и не допустить случившегося. — Он станет Повелителем Смерти, — ответил Альбус почти шепотом. — Он станет Повелителем Смерти, все верно! — воскликнул Геллерт. — И будучи Повелителями Смерти, мы могли бы, Альбус, совершить революцию! Создать совершенный магический мир! Не прятаться от магглов, а жить с ними в мире и согласии. Скажи-ка? Ведь твоя сестра Ариана повредилась умом из-за маггловских мальчишек, которые увидели колдовство? — спросил Геллерт, глаза его полыхали огнем, он вновь вскочил на ноги, руки его вскинулись к небу. Оранжевый свет заката ярко озарял тело Геллерта и его юное и красивое лицо, тени резко падали, и в этом было что-то завораживающее и одновременно пугающее.       Альбус смутился, он не знал, откуда Геллерту это известно. Конечно, вероятно, что Кендра сама когда-то рассказала Батильде о их семейном несчастье, а та поделилась и со своим внучатым племянником, когда тот поинтересовался, кто живет по соседству. — Да, это так, — Дамблдор кивнул. Боль заполнила его сердце до краев, кровь шумела в висках, Дамблдор крепко сжал кулаки, пока на ладонях не остались глубокие лунки от ногтей. Действительно, ничего бы не случилось тогда, если бы не маггловские мальчишки. Папа был бы с ними, мама была бы жива, они жили бы счастливо! — Ты хотел бы это исправить? Ты хотел бы быть свободным от пут статута о секретности? Ты хотел бы, чтобы твоя сестра, Ариана, никогда не переживала то, с чем ей пришлось столкнуться? Ты хотел бы, чтобы твой отец был свободен и был рядом с вами? Потому что на самом деле ты знаешь, что он не виновен, он лишь защищал свою семью и Ариану! Ты хотел бы, чтобы и мама была жива? И вы жили все вместе долго и счастливо?       Альбус не мог не согласиться с Геллертом, конечно, он хотел все вернуть до того момента, когда Ариану избили мальчишки, и отец попал в тюрьму, а мать умерла. Магия во многом раскрывала возможности, но и также во многом ограничивала их: нельзя было применять магию в присутствии магглов, показывать им свою «исключительность», а между тем это решило бы многие и многие проблемы. И Геллерт, безусловно, был прав! — Да, я согласен с тобой, — ответил Альбус, поднимаясь на мост к Геллерту. Магическая энергия прошибла его насквозь с ног до головы, наполнила собой и унесла все плохие воспоминания, всю тревогу и беспокойство прочь. — Я с тобой вместе хочу вершить магическую революцию, я хочу увидеть совершенный магический мир!       Река под их ногами кипела и бурлила, шумела, разбивалась высокими брызгами о камни. Геллерт одной рукой обнял Альбуса и прижал к себе. Мост, на котором они стояли, вибрировал от магической энергии, наполнявшей их с Геллертом древней магической силой. Она была такой мощной, что опустошала мысли, дарила невероятную веру в себя и странную легкость, все казалось очевидным и возможным.       Альбус не помнил, как они спустились с моста: опьяняющая энергия переполняла его до краев, в голове было пусто, словно он перепил огневиски. Геллерт был таким же уставшим и молчаливым. Юноши и отправились обратно вдоль левого берега реки, глядя себе под ноги и держась за руки. Альбус почему-то не хотел отпускать руку Геллерта и шёл за ним, будучи совершенно потрясенным. Теперь его разум стал кристаллически ясным: магический мир не совершенен и нуждается в революции. Магия не должна прятаться в подполье, за занавесками, за стенами. Она должна быть и наполнять этот мир собой, наделять его силой и освобождать из пут статута о секретности волшебников, которые вынуждены были спрятаться в подполье, есть крохи с барского стола и наслаждаться меньшим…       Геллерт остановился, и Альбус невольно уткнулся носом в спину Гриндевальда, а потом выглянул из-за плеча: они стояли перед каменным надгробием. На нем было выгравировано имя: Игнотус Певерелл. — Почему она так далеко от деревни? — спросил Альбус, осторожно отпуская ладонь Геллерта, хотя ему не хотелось этого делать. — В деревне много магглов, а это сугубо волшебная достопримечательность. Здесь магическая энергия, как ты заметил, бьет ключом. И магглы сюда не суются, боятся этого места, — Геллерт сел на траву. — Им кажется, что здесь творится какая-то чертовщина. Животные тоже близко к этому месту не подходят, боятся. Они чувствуют силу, исходящую от моста, и держатся подальше. — Да, действительно… — Альбус сел на траву и сложил ноги по-турецки. — Там ощущается древняя магия, она прошибает с ног до головы… Но, как это возможно? — он еле поднял голову на Геллерта. — Певереллы владели такой магией, способной обхитрить саму Смерть, думаю, не стоит сомневаться в том, что следы великих волшебников остаются такими же яркими, спустя века и тысячелетия. Плюс там как никогда едины все четыре стихии, — Геллерт тоже плюхнулся на траву и стянул с плеч рюкзак. — Все четыре? — удивился Альбус. — Да, верно. Дело в том, что на дне реки, прямо под мостом, было обнаружено газовое месторождение, но к нему не подобраться — слишком опасно. Иногда природный газ прорывается с глубин реки на поверхность, и… Вода полыхает самым настоящим огнём.       Альбус изумленно слушал Геллерта, вялыми пальцами он зарылся в траву. — А здесь все природные силы собрались воедино, и к ним ещё добавилась магическая энергия. А все вместе: квинтессенция, способная сражаться с самой Смертью! — воскликнул Геллерт, но от магической энергии голос его прозвучал устало.       Альбус неуклюже пододвинулся к Геллерту, положил голову на его плечо, глядя на надгробие младшего Певерелла, самого мудрого брата, как оказалось. Но вместо мудреца остался лишь безжизненный кусок камня с выгравированным именем, торчащий в траве, обильно растущей здесь. Альбус с трудом верил в то, как время стирает память о тех, кого забрала смерть. Могилка казалась неухоженной, забытой. Альбус осторожно достал палочку и взмахнул ею: трава полетела в разные стороны, словно кто-то срезал её невидимой косой. — Неплохо, — прокомментировал Геллерт. Он достал свою палочку и взрыл ею землю на могиле Певерелла, Альбус же взмахнул палочкой вновь, как могила покрылась нежно-голубой россыпью незабудок. — Пускай лучше будет так, — Альбус улыбнулся и спрятал улыбку в плече Геллерта. Гриндевальд тепло прижал его к себе и коснулся губами его макушки, умиротворенно закрыл глаза, в которых по-прежнему пылал огонь азарта и запала.