А был ли свет?

- А расскажи, как папа сделал тебе предложение? - Я ведь уже рассказывала. - Расскажи ещё раз… - Давай я лучше расскажу, какая забавная ситуация вышла, когда ты первый раз начал толкаться у меня в животе. - Давай. Гарри сидел на тёплом каменном полу, скрестив ноги, и смотрел, смотрел, смотрел на свою мать. Она была как живая… почти. Однако так легко было не обращать внимания на то, что от неё не чувствуется тепла, а через рыжие локоны слегка просвечивает каменная кладка, что Гарри попросту забывал, что на самом деле его мамы здесь нет. Как же нет, когда вот она, сидит на его лежанке, теребит тёмно-рыжую прядь и улыбается, смеётся, рассказывая о какой-то подслеповатой леди в парке и специальном покрое мантии для беременных, смотрит ему прямо в глаза, и взгляд этот светится любовью к нему, к Гарри. И в то же время понимать, что это временно, скорее всего, ненадолго, и скоро мама начнёт тосковать и просить отпустить её, потому что «умершим нет места в мире живых»… И он отпустит, конечно. Как он может удерживать её, если ей будет плохо? - Что-то я устала… Хочешь поговорить с папой? Или позвать кого-нибудь из друзей? - Позови… профессора МакГоннагал. - Хорошо, радость моя. До завтра. - До завтра, мама. Гарри уже давно потерял счёт дням, которые проводил так. В тот первый день они пришли все вместе – мама и папа, Сириус, Римус и Тонкс… Откуда-то сбоку радостно сверкал огромными глазами Добби, по центру чёрной колонной возвышался Снейп. Седрик выглядел даже лучше, чем при жизни, Грюм как ни в чём не бывало озирал всё вокруг вставным глазом. Их было так много… Забитые в углы сознания, давно насильно прижжённые раны от потерь взорвались с новой силой. Почти не дыша, Гарри обегал толпу глазами, замечая тех, кого, уходя на смерть, оставлял живыми: профессор МакГоннагал в прожжённой клетчатой шляпе, страшно усталый Невилл и величественная Августа, профессоры Стебль и Трелони. На заднем плане робко улыбался Колин Криви, рядом с ним словно огромнее обычного возвышался Хагрид. В первом ряду – Гарри глазам не мог поверить – Джордж, радостно и светло улыбаясь, обнимал за плечи Фреда, рядом насмешливо щурились Ли и Симус, а в стороне стояли Терри и Ханна. Его друзья и приятели, товарищи, профессора, люди, которых он уважал и любил. Все они погибли. Не за него – теперь он это понимал - а за то дело, которое он так и не смог сделать… Гарри тогда позорно разрыдался. - Как вы погибли, профессор? - Когда Волдеморт заявился на крыльцо Хогвартса с толпой Пожирателей, он велел своим прихвостням взять всех в плен. Тех, кто будет особенно сильно сопротивляться, распорядился убить. - И вы, должно быть… - Да, мистер Поттер. Я не захотела сдаться. - Простите, профессор, это довольно личный вопрос, но не могли бы вы мне сказать… о чём вы думали в тот момент, когда решили умереть, но не сдаваться? О профессоре Дамблдоре? О том, в чём виновен Волдеморт? - О чести, мистер Поттер. Я определила свои убеждения много лет назад; много лет я отстаивала их. А уж вам должно быть известно, что если я начинаю дело, я его заканчиваю. - Спасибо за ответ, профессор. Скажите ещё, как вам… там? - Вполне неплохо, мистер Поттер. Я встретилась со своими родителями. Я не видела их очень давно, больше двадцати лет. - Значит, смерть – это действительно совсем не так страшно, как кажется живым, правда? - Это субъективно, мистер Поттер, но… да. Пожалуй, совсем не страшно. - Спасибо вам, профессор. Спасибо, что зашли. - До свидания, Гарри. Я позову кого-нибудь ещё. - Привет, Гарри, гроза подземных хорьков! - Ужас белобрысых надзирателей! - Голодающий терзатель малфоевских душ! - А, подожди. - Он, кажется, не в курсе, что уже почти второй день, как вся его еда возвращается нетронутой… - Потому что один пленный герой слишком увлёкся беседами с нами, жмуриками… - А там, наверху, сидит лично ответственный за его жизнь и душевный, хехе, покой Малфой… - И рвёт на себе волосы… - Потому что его лысый Повелитель… - Запретил кому бы то ни было по какому бы то ни было поводу даже нос сюда совать… - А жутко ценная персона пленного героя не подаёт признаков материального существования… - То ли в депрессии, то ли скончалась… - Что в любом случае мало хорошего. - А меж тем эта ценнейшая персона просто забывает питаться, вгоняя несчастного хорька в уныние, ужас и форсированное похудение… - И наживая себе гастрит. - А надо заметить, что гастрит ещё никому не помогал с удовольствием сидеть в подземельях… - Да и вообще гастрит мало кому способен помочь. - А прямо сейчас эта самая персона, тоже, надо сказать, исхудавшая до модельных… - Или могильных - …статей, идиотски улыбается, вместо того, чтобы внять советам хороших друзей… - А так же смеет умильно на нас смотреть, как будто мы его новорождённый сын или ещё что-нибудь в этом роде… - А мы, надо заметить, совсем ничем таким не являемся… - И вообще говорим о серьёзных вещах. Гарри, продолжая улыбаться как ненормальный, направился к столу, на котором как раз располагался очередной поднос. - Вот и молодец, малыш Гарри. - Дядюшка Дред гордится тобой. - И дядюшка Фордж тоже тебя хвалит. - А пока у тебя занят рот… - Мы тут поговорим за тебя. - Скажи-ка, Фред, ты не расстроен, что умер в присутствии такого небольшого количества зрителей, в числе которых к тому же был не умеющий ценить хорошее зрелище Перси, и даже не успел закончить хорошую шутку? - Нет, что ты, Гарри. - А скажи-ка, Фред, как бы ты всё-таки предпочёл обставить этот весьма значимый момент? - О, Гарри, я бы хотел, чтобы там были все мои приятели и тысяча, а лучше две, Пожирателей Смерти. Я бы взошёл на трибуну и простёр свою длань над толпой, чувствуя, как они почтительно затихают, готовые внимать мне… Гарри улыбался. Он не всегда поддерживал шуточки близнецов, но сейчас, когда они выглядели такими счастливыми, даже более, чем при жизни, хотелось слушать, и слушать, и слушать... Но всё же ему нужно было кое-что спросить: - Скажи лучше, Джордж, почему ты… тоже здесь? Джордж замолк на полуслове и посмотрел на Гарри каким-то совершенно незнакомым ему взглядом: прямым, ясным и очень простым. Этот Джордж не мог шутить или хитрить. И он не стал. Он просто притянул Фреда к себе за рукав и обнял за плечи. Фред ткнулся в него макушкой. И этого было достаточно. Гарри не стал задавать второй вопрос. - Мой лорд, прошу прощения, что прерываю ваши раздумья, но вы не дали никаких указаний по поводу нового Министра, а меж тем прошло уже больше недели, как пост никем не занят, и некоторые структуры… Мой лорд? Я, э, должно быть, не вовремя… Я… пойду, пожалуй, с вашего позволения… Если… - Люциус. - Да, милорд. - Ты знаешь, где твой сын? - Драко? О-о-он… Что-то не так?.. Я, право, не вполне осведомлён, но его задание, вы ведь, в некотором роде, поручили ему нечто… Нечто, он только сказал, крайне важное, должно быть… - Прекрати это жалкое блеянье, Люциус. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Хотя… Оповести Беллатрису, от неё больше толку, чем от всего вашего скользкого семейства. Ступай. Люциус Малфой быстро поклонился и как можно более незаметно покинул когда-то свой кабинет, где теперь расположился его Повелитель. Волдеморт досадливо поморщился, его узкие ноздри дёрнулись. Сделать Малфоя одним из доверенных приближённых всё же было не лучшей идеей, но теперь, когда самого ближайшего, самого надёжного и удобного слуги, Северуса, больше нет, его место как-то сам собой занял Малфой. И справляется он отвратительно. Неудивительно, он с воспитанием собственного сына не смог справиться, глупо было рассчитывать на то, что он возьмёт себя в руки, хотя бы даже для спасения собственной семьи от гнева своего Повелителя. Младший Малфой крайне одарён, но отец не вбил в него ни капли преданности или хотя бы твёрдости ума и духа. Сплошные разочарования. Бесконечные дела и вопросы, перераспределения и приказы, решения и пытки отрывали его от дела, которое он не мог передоверить никому и которое было важнее всех других. Дело его безопасности, его жизни. Гарри Поттер. Гарри неподвижно сидел на своей каменной постели, рассеянно глядя в противоположную стену. После разговора с близнецами он словно вынырнул на серебристую поверхность Омута памяти. То, что они сказали о Малфое, заставило его вдруг вспомнить, что за пределами его камеры и бесконечной вереницы его личных призраков всё ещё живы его ближайшие друзья. Пусть последние воспоминания о них и отдаются кисловатым ощущением боли где-то под языком, он будет последним идиотом, если не попытается хотя бы ещё раз их увидеть. Ведь они живы, а значит, всё ещё можно исправить. Это за последние дни Гарри усвоил твёрдо. Так что… - Малфой! Хорёк! Или кто там за мной приглядывает! У меня появилась срочнейшая потребность увидеть моих немногих выживших друзей. Передай своему гладкомордому хозяину, что я назло ему скоропостижно скончаюсь, если немедленно не потешу себя этой сердечной встречей! – тщательно подготовленная фраза улетела к невидимому потолку. Близнецы бы мной гордились, с усмешкой подумал Гарри. Остаётся только ждать и надеяться, что Малфой не соврал насчёт круглосуточного наблюдения. После вторых суток отсутствия реакции и ещё нескольких заковыристых вариаций на тему «дайте мне поговорить с Роном и Гермионой», безуспешно посланных к потолку, Гарри пошёл на крайние меры и уделил полчаса от своего обеденного времени, чтобы по-варварски нацарапать столовым ножом прямо на блестящем столовом подносе своё краткое, но экспрессивное послание. - Повтори ещё раз, Драко, должно быть, я тебя неправильно услышал. Ты ежедневно, по три часа в день позволял Гарри Поттеру, за сохранность которого твои родители и ты сам отвечаете своими жизнями, распоряжаться столовым ножом? Воистину, все члены твоей семьи понемногу теряют рассудок. - Но мой Лорд, вы ведь велели обеспечить пленнику минимальный комфорт и питание… - Но я не приказывал давать ему в руки лишние столовые приборы, которыми он может в любую секунду перерезать себе вены. Драко отвёл глаза в сторону и быстро опустил голову. Но что-то успело промелькнуть в его взгляде, что заставило Волдеморта придержать уже почти сорвавшееся с языка Круцио. В два шага он оказался возле Драко, схватил его за подбородок, больно царапнув кожу длинными ногтями, и впился взглядом в растерянные серые глаза. Вот оно что… Волдеморт едва сдерживал смех. Аристократ до мозга костей, воспитанный на многопоколенной родословной и с двухлетнего возраста получавший уроки этикета, младший Малфой просто не знал, что возможно есть без помощи ножа, не говоря уже о том, что с любым блюдом можно справиться ложкой. Ещё раз глянув в испуганные и непонимающие глаза Малфоя, Волдеморт не выдержал и разразился своим высоким, леденящим душу хохотом. Неожиданно пропало даже желание наказывать безмозглого юнца. В конце концов, нечасто кому-то удаётся так на славу повеселить своего Лорда. Волдеморт представил недоуменную физиономию Малфоя, вынужденного справляться с вычурными аристократическими кушаньями при помощи столовой ложки, и по парадной столовой менора разнёсся новый приступ его пугающего смеха. Но тут резко наступила тишина. Мысленный образ Гарри Поттера, сидящего в каменном мешке и имеющего из столовых приборов лишь всё ту же пресловутую ложку, вдруг вызвал у него какое-то странное чувство… Точно так же он сам когда-то очень давно, тысячи лет назад сидел в приютском карцере и огромной тяжёлой ложкой пытался разломить сухую, холодную морковную котлету, которая всё норовила выскользнуть из тарелки. Узкие красные глаза расширились и уставились в одну точку. Он уже забыл всё это. Поклялся забыть в тот день, когда принял своё новое имя. И с тех пор не вспоминал ни разу. Он победил. Все, кто был повинен в этом, уже давно мертвы. Он переродился в новом совершенном теле. Он построит новый мир, где никто из достойных больше не испытает такой участи. Волдеморт сморгнул и снова направил свой взор на уже ничего не соображающего от страха и растерянности Драко. - И что же за послание отправил мне наш пленный герой? Драко дрожащей рукой пододвинул своему Повелителю стоящий на столе поднос, на гладкой поверхности которого сияли блестящие, небрежно процарапанные буквы: «Fuck you deaf bastard I wanna see my friends!» Драко из-под стола наблюдал, как разъярённый Волдеморт пинком отшвыривает покореженный никак не менее чем четырьмя заклятиями поднос и ужасающим воплем, слышным на всех этажах поместья, требует к себе доверенный круг Пожирателей и нового министра магии.