Catch us if you can, Mr Holmes

Детская обитель — одно из священных мест в семье, которой было суждено познать великое счастье иметь собственного ребёнка. Именно за этой дверью, совершенно такой же, как множество других дверей в особняке, скрывалось то, что неподвластно замыленному взору взрослого, поглощённого обыденной рутиной. Конечно, к близкому другу Мориарти — это не имело никакого отношения, поскольку они являлись одним из редких, но, что говорится, драгоценных исключений из правил. Господин Винсент и госпожа Рэйчел не скупились находить свободную долю секунды для своих детей, будь то помощь им в учении и познании мира или же мимолётная детская прихоть, что дарит самые яркие воспоминания такой беззаботной поры. Детская — это не просто колыбель молодых ростков, что только начинают распускать свои молодые, не окрепнувшие лепестки, что тянутся к солнцу, дабы поскорее познать его красоту, тепло и удовольствие, но и кладовая зарождающихся великих идей, которые, если развивать, могут послужить выдающимися открытиями человечеству. Ведь насколько известно, ребёнок смотрит на мир совершенно иначе, и эта чистота и невинность всегда служат мостиком к свету отравленному сознанию взрослого, которой стремится вместе с новым человеком сделать этот мир лучше. Граф Фантомхайв всецело разделяет эти взгляды с графом Мориарти, который, к тому же, занимает почётную должность профессора математики. Впрочем, имеет ли место конкретный предмет, в то время как профессия учителя сама по себе подразумевает умение и одарённость донести до ученика простую истину? Уильям Мориарти всегда старался исправно выполнять своё ремесло, не заостряя внимания на многочисленных комплиментах и благодарностях, что неустанно приходили в его адрес. Уильям был немногим из тех типов людей, которые отдавали себя работе всецело, погружаясь в нее порой настолько, что не могли вынырнуть в будничные проблемы и вспомнить о простом принятии пищи. Так, например, не раз профессор Мориарти, работая в особняке без необходимых перерывов, мог попросту уснуть стоя, когда мозг оказывался перегружен информацией. На его счастье, в окружении многоуважаемого консультанта всегда был один из братьев, который мог оказать должную помощь, после чего, разумеется, высказывал недовольства касательно некоторой халатности Уильяма по отношению к собственному здоровью. Примерно подобного рода наивность и объединяла консультанта с детьми, общий язык с которыми развитый не по годам Уильям нашёл ещё в приюте. Все дети простолюдинов обыкновенно похожи друг на друга, будучи объединенными одной проблемой, поэтому сплотить их гораздо легче. Что же касается, как говорится, отпрысков знати, то здесь на любой вкус и цвет просто разбегаются глаза. Однако, как уже упоминалось, граф Фантомхайв воспитывал сыновей таким образом, что уже с пелёнок прививал им уважение к прислуге, которая была абсолютно такими же людьми, что и они, и отвращение к губителям и расхитителям человеческих сердец. Уильям мог только позавидовать судьбе мальчиков, которые испытали не только счастье быть любимыми и дарить эту любовь окружающим, но и живя при этом в достатке. Сам он и Льюис познали заботу со стороны своего старшего брата Альберта уже в более зрелом возрасте, чему тоже не могли быть не благодарны. Ведь если бы Альберт, всё время посещавший приют, не обратил на них внимание, то никакого бы плана по изменению Лондона и превращению Британии в мировую равноправную державу не было бы и в помине. И стоит только маленькой детской ручке более навязчиво потянуть дядю Уильяма в комнату, как тот наконец возвращается в реальность и созерцает прекрасную детскую обитель, немного приподнимая уголки губ. Интерьером точно занимался господин Винсент, потому что ничего лишнего и вычурного в детской не было — полка с аккуратно расставленными книгами, два рабочих места, две кроватки, на которых возвышались плюшевые зайцы разве что разного цвета, словно символизируя день и ночь. Пожалуй, единственной прихотью в этой до блеска прилежной комнате были конфеты на палочке, что лежали аккуратно в уголочке на подоконнике, но даже эта страсть выглядела совсем невинно. Вполне можно было бы решить, что в комнате никого нет, если бы только шелест переворачиваемых страниц не выдал бы полноправного хозяина комнаты, в котором Уильям непроизвольно узнал себя в ту самую пору, когда он жадно поглощал книгу за книгой, что только попадались ему под руку, став таким образом просвещённым практически во всех сферах. Юный учёный был во власти чего-то столь увлекательного и познавательного, что даже не обратил внимания на зашедших гостей вплоть до того, пока инициатор этой идеи не позвал его.  — Сириус, у нас в гостях дядя Уильям, отвлекись хоть на секунду! — поскольку позвав брата в первый раз, малыш не имел успеха, то во второй раз он решил быть настойчивее, отчего чуть было не надулся и не расплакался от досады, но опущенная ему на голову рука предотвратила настоящую трагедию. Хлопая длинными ресничками, Сиэль уставился своими голубыми глазами прямо на Мориарти, на что тот улыбнулся и прижал указательный палец второй руки к губам, призывая быть потише.  — Учение — это ремесло, от которого не так просто отвлечься, поэтому стоит это делать предельно осторожно, чтобы не забыть последней изученной детали. Услышав не упрёк, а скорее наставление, Сиэль заволновался не на шутку, а потому, наспех зажав рот ладошками, чтобы не спугнуть выученный братом материал, уже собирался затаить дыхание, отчего рисковал упасть и вовсе в обморок, но Уильям успел предупредить его гораздо раньше.  — Не стоит идти на столь большие жертвы, когда можно просто вести себя тише, — от этих слов малышу Сиэлю стало значительно легче принять действительность, в которой ему нельзя беспокоить брата во время занятий. Потрепав мальчика по волосам, Уильям без слов похвалил его за понятливость, после чего собственноручно занялся старшим близнецом, который тоже не должен был забывать о перерывах на отдых. Медленно ступая по ковру, Мориарти прошёл к постели мальчика совсем бесшумно и так же предельно осторожно занял место на краю, стараясь его не испугать. Удостоверившись, что юный граф лишь сильнее зарывается носом в книгу, причём в буквальном смысле, Уильям завёл разговор, будто невзначай, предварительно разглядев обложку всепоглощающего чтива.  — Просторы космоса и правда, настолько невероятны, что просто созерцая небо, хочется утонуть в этом бесконечном океане звёзд, — мальчик вздрогнул от того, что голос раздался так близко и, медленно опуская книгу всё ниже, прямо пропорционально расширял глаза всё больше, искренне поражаясь тому, что увидел перед собой Уильяма Мориарти, бывшего для него с Сиэлем, словно вторым отцом. Пока он пытался составить пазл в своей голове, пытаясь убедиться, что реальность не обманчива его обожаемый дядя Уильям прямо перед ним, тот, в свою очередь, решился продолжить, — Вы уже готовы к полёту, юный граф? Вздрогнув от неожиданного вопроса, Сириус не на шутку растерялся, не в силах представить себя в разряженном пространстве наедине со своим страхом одиночества, отчаянно замотал головой, дабы разубедить дядю в этом и поспешил показать ему предмет своих исследований.  — Млечный путь? — переспросил Уильям, с улыбкой принимая протянутую ему драгоценную книгу, и, решив воспользоваться случаем, пролистал остальные страницы до и после, ещё раз поражаясь бескрайнему уму Сириуса. Нельзя не похвалить подобное стремление к понимаю устройства огромной Вселенной, где мы не более, чем крупинки, которые при одном, малейшем дуновении ветра, может унести в настоящую чёрную дыру, которая располагается также в самом центре нашей Галактики. Переведя взгляд со страниц, скрывавших в себе тайну об устройстве нашей жизни, Уильям замечает живой азарт в голубых глазах Сириуса, которые глубоки настолько, что сравнимы с самим Млечным путем, таким бескрайним и манящим. Юный граф вперил свои глаза не столько в желанный атрибут, который практически оторвал от своего сердца, а сколько в Уильяма, который не мог не заметить собственного отражения в них, отчего губы приподнялись в лёгкой улыбке. Они оба являлись старшими братьями и, пожалуй, это влечение к неизвестности, чтобы защитить родного человека, и объединяло их. Бережно закрывая книгу, молодой человек кладёт её на прикроватную тумбу, после чего опускает свою руку на маленькую макушку, что, как губка, жадно впитывала знания до этой самой минуты. Мальчик вздрагивает и робко смотрит на учителя, не понимая в полной мере его мотивов, которые не имели в себе никакого скрытого смысла. Кому, как не Уильяму знать, распирающее любопытство, которое вопреки всем временным рамкам, даже во вред собственному здоровью, побуждало его заниматься и заниматься? Однако данное упорство помимо положительного результата, порой оборачивается ещё и другой стороной монеты, выдвигая все недостатки. Мимолётная мигрень может терзать Уильяма вечерами, когда он готовит очередной замысел. Тяжесть в плечах от кропотливой работы за столом, тянут его к земле, рискуя заработать горб раньше времени. Со всем этим Мориарти боролся в одиночку, не привлекая братьев в свои проблемы, которые он сам с трудом мог назвать таковыми, характеризуя их никак иначе, как прелести жизни. Но Уильям был вынужден выживать с самого детства, и этот факт стал неотъемлемой частью его существования, успев войти в привычку, в то время как дети господина Винсента только развивались и формировались, так что были подобны глине, из которой можно слепить, что угодно, главное только задать правильную форму. Сириус и Сиэль находились в совсем других условиях, нежели Уильям и Льюис, поэтому в такой поздний час, мысленно восхищаясь их воспитанием, учитель не мог пожелать им ничего другого, как хорошего отдыха.  — Ваше трудолюбие достойно похвалы, господин Сириус, — наконец Уильям прервал воцарившуюся паузу, которая начинала несколько волновать юные и невинные сердца, обратившись к старшему сыну, как к взрослому графу, вызывая в нём самые трепетные чувства, от которых Сириус выпрямился и навострил уши, дабы внимать каждому слову с большой прилежностью. Пускай Уильям ещё не давал этим детям уроков математики, но отчего-то в это мгновение ему показалось, что этот час, как никогда близко, — однако не стоит возбуждать Ваш молодой ум, который требует отдыха в столь поздний час, темой, на составление которой у учёных ушли целые столетия, Вы тоже так считаете? Сириус часто заморгал, будучи по-прежнему поражённым таким важным и участливым тоном дяди Уильяма, но не мог не согласиться с мнением близкого ему по духу человека. Как гром среди ясного неба раздался чистый и звонкий голос младшего графа, который с не меньшим трепетом ждал своего часа, дабы напомнить о своей маленькой заслуге, благодаря которой ему удалось привести дядю в их с братом покои.  — Дядя Уильям почитает нам сказку? — такой простой и невинный вопрос вернул в реальность двоих людей, которые настолько увлеклись возвышенной темой Вселенной, отчего не сразу опомнились, где они находятся. Именно такие моменты и запечатлеваются в нашей памяти особенно ярко, дабы они символизируют быстротечную и едва уловимую жизнь. Когда кажется, что событие самое, что ни на есть обыденное, оно чаще всего всплывает в будущем, как самое значимое. В голове криминального консультанта голос Сиэля всколыхнул просьбу одной девочки из приюта. Её глаза были такого же чистого синего цвета, как и у представителей рода Фантомхайв, а душа так же невинна, как и у этих детей. Сейчас Уильяму оставалось только надеяться, что судьба её сложилась благоприятным образом, и она, как и другие их клиенты, оказались отгорожены или избавлены от давления высшего сословия. Мимолётная надежда и вера в светлое будущее Британской империи, в которой эти дети, уже будучи взрослыми и самостоятельными, построят свою жизнь спокойно и беззаботно, помогают сердцу Уильяма биться дальше, и на короткий миг он позволяет себе забыться, просто наслаждаясь моментом. Кроткого кивка хватает, чтобы заставить Сиэля пищать от радости и побежать вглубь комнаты к книжному шкафу, в котором и спрятана эта таинственная книга. Проследив за тем, как юный граф взобрался на специально подставленную табуретку и открыл стеклянную дверцу, молодой человек убедился в безопасности ребёнка и позволил себе перевести взгляд на его брата, что несколько притих и будто затаился, искоса поглядывая на свой учебник по астрономии. Понимая его смятения и некоторую обескураженность, Уильям завел непринуждённую беседу, дабы отвлечь ребёнка от грустных мыслей:  — Вам не стоит печалиться, господин Сириус, — мальчик, который только что сжимал одеяло в кулачках, будучи в явном напряжении, которое старался не показывать внешне, вмиг расслабился и поднял взгляд на Уильяма со взглядом в ожидании настоящего чуда. Невозможно не проникнуться к этому сильным духом ребёнку, и Мориарти, улыбнувшись ему, завершает свою мысль, не разбивая надежду столь хрупкой души, а наоборот, давая её на будущее, которое можно будет ждать с нетерпением, — в следующую нашу встречу, которая состоится не в такой поздний час, мы с Вами, непременно, посвятим время занятиям, а пока, думаю, Вы и сами не против получить удовольствие от сказки, о которой тоже в тайне мечтали с прошлого раза, я прав? Щёки мальчика тут же залились розовой краской, которая едва ли не перешла в красный, стоило только Сиэлю начать взбираться на постель со своим маленьким сокровищем. Сириус всегда был искренне изумлён, как дядя Уильям замечает такие маленькие детали, делая на них акцент в нужный момент? Однако, какой смысл думать об этом сейчас, когда сама судьба распорядилась, что вечер близнецов будет скрашен таким приятным времяпровождением с человеком, который для них, как родной? Видя, с каким усердием и трудом, карабкается Сиэль, Уильям слегка подсаживает его, на что тот удовлетворённо выдыхает и с гордостью вручает ему книгу, тут же без промедления называя страницу и главу, добавляя:  — Дядя Льюис остановился тут в прошлый раз. При упоминании брата Уильям расслабленно прикрывает глаза и улыбается, ярко представляя в своей голове этот образ. Разумеется, что он не сможет заменить его выразительное чтение, Уильям даже претендовать на это не будет, но вот подменить брата, который временно выбыл из строя, это под силу криминальному консультанту. Сказки братьев Гримм — эта ностальгия по детской и невинной поре, которую Льюис с трепетом лелеял в своей памяти, дабы тогда он ещё не представлял, какие гениальные замыслы зреют в голове его брата, который простой консультацией зарабатывал им на жизнь. Для Уильяма же — это время масштабного переворота, бессонных ночей, в часы которых юный ум при свете керосиновой лампы, рождал гениальные идеи, которые пылкая натура стремилась перевести на старый пергамент, дабы посмотреть на них со стороны и потом проповедовать таким же жертвам классового строя, что и они сами. Книга, будучи подарком Альберта для приюта, имела гарантированный успех, и напоминала Льюису о некоторой свободе, если жизнь в нищете можно назвать таковой, а Уильяму — о кардинальных изменениях, которые в скором времени настали в их жизни. Именно поэтому, стоило только молодому человеку, заметить, какое название у предлагаемого ему чтива, как он не сумел сдержать улыбки, даже тихонько рассмеявшись. Сириус и Сиэль вопросительно переглянулись между собой, ведь искренне не понимали, почему одна и та же книга способна вызывать настолько разный эффект, однако они не успели погрузиться в размышления, так как Уильям, предвидя это, открыл страницу с закладкой и принялся за чтение волшебной истории о предательстве и верности, кошмарах и страхе, уродстве и истинной красоте, которая объединяет все положительные черты под одним только именем — Белоснежка. Поучительная сказка, которая на ярком примере показывает разницу между добром и злом, в наглядной форме передавая идеалы Уильяма и демонстрируя то, против чего нужно бороться. Плохая знать существовала уже тогда. Однако сказка не была бы сказкой, если бы не имела счастливого финала. Белоснежка встретила своего принца, который спас ей жизнь, а ужасная королева мачеха была повержена, что ещё нужно счастья? Уильям с чувством выполненного долга закрывает сказки, перекладывая закладку в новое место, с которого уже непременно начнёт читать Льюис, и поднимается с места, чтобы убрать книгу на положенное место в шкафу. Несмотря на напускную занятость Мориарти прекрасно слышит беседу юных господ и не может не чувствовать гордость за их рассуждения:  — Какая же эта мачеха противная! Хотела отобрать у Белоснежки то, что принадлежит ей по праву, причём из чистой зависти! — насупившись, недовольно возмущался Сиэль, крепче прижимая к себе своего серого зайчика, словно это ему прямо сейчас угрожала опасность, и его непременно надо было спасти.  — Да она настоящий демон! — не мог не поддержать брата Сириус, натягивая одеяло себе до носа, чтобы не замёрзнуть ночью. Уильям, уже успевший вернуться обратно к своим будущим последователям, которым он обязательно покажет в будущем, как нужно бороться против таких людей, взял Сиэля на руки и помог ему обустроиться на собственной постели вместе с зайкой, ибо мальчик отчаянно тянул к нему руки всё время. Расположив плюшевую игрушку поудобнее и укрыв ребенка одеялом, что уже потихоньку начал было посапывать, видя дремоту Сириуса, Уильям планировал покинуть детскую обитель так же мимолётно, сколь невесомо пролетело это время, что было проведено за сказкой. Однако стоило только ему коснуться дверной ручки, как он услышал сонный, но тем не менее осознанный вопрос младшего сына Фантомхайв, который, похоже, задумался над словами брата всерьез:  — Дядя Уильям, а демоны правда страшные? Непривычный холодок пробежался по спине Уильяма, который можно было наивно списать на сквозняк, однако все ставни были закрыты, и такая возможность категорически исключалась. Совсем недетский вопрос был сформулирован скорее неосознанно у ребёнка, чем с явным интересом, однако всплывшие в памяти воспоминания несколько заставили Уильяма повременить с уходом. Как же ответить человеку, которого самого именовали демоном люди, подвергшиеся его каре? Для них он бесспорно был страшнее самих глубин ада, и они продолжали цепляться за любые пути искупления, чтобы продлить своё существование, а потом снова взяться за старое. Таких людей не прощают, у таких людей всегда был один исход. Но вот для других, тех, кто находился по другую сторону этого заговора, эта сила спасала от ещё более страшных последствий и всё же… Не будь этой классовой системы и этих титулов, мир был бы другим…  — Лучше с ним не встречаться, Сиэль, — качает головой Уильям, слабо приподнимая уголки губ и наконец отворяя дверь, чтобы покинуть детскую обитель, — избегай этих встреч и тогда ты найдёшь истинное счастье. И это правда. Род Фантомхайв не из тех, кто подвергнется искушению, которое предлагает демон, заманивая в свои сети, поэтому им не грозит исход тех аристократов, судьба которых уже предопределена Уильямом. И всё же он, давая столь мимолётный урок, своим будущим подопечным, сам является этим самым демоном, хоть и действует ради общего блага. Выражение, что у монеты две стороны, становится как никогда ясным, но детям пока об этом нет никакого смысла знать. Пусть хотя бы они проживут своё детство без невзгод и лишений за них, семью Мориарти. Слабо улыбнувшись своим мыслям, Уильям закрывает дверь и останавливается, слыша позади себя знакомый голос:  — Вижу по твоему лицу, что консультант только что провёл свою работу, — оборачиваясь, Уильям встречается с Альбертом, который удобно расположился точно напротив детской комнаты, отчего невольно сам собой возник вопрос, сколько же времени он здесь прождал? Однако старший Мориарти продолжает начатую мысль, — какой же совет ты дал этим детям, Уильям?  — То, что не нужно поддаваться на искушение демона, хотя, пожалуй, они и сами об этом знают, — кивнув, Уильям подходит к Альберту и пожимает его руку, как будто бы они не виделись очень давно. Впрочем настолько яркие события сами собой становятся будто бы продолжительными, увеличивая течение времени, — Ваше собрание уже закончилось, брат Альберт? Улыбка, что до сих пор держалась на его губах, сползла вниз, и Альберт, бросая взгляд вглубь коридора, из которого ещё отдалённо доносились голоса, дабы убедиться, что их никто не может подслушать, снова посмотрел на Уильяма, который слегка нахмурился от такой перемены. Всё же господин Винсент созвал всех не просто по доброте душевной, чего и следовало ожидать.  — Винсент просит заручиться поддержкой своих друзей, которые так или иначе связаны с военной сферой, — спрятав руки за спиной, Альберт медленно побрёл по направлению к лестнице, что вела на первый этаж. Уильям, не упуская этой возможности, степенно пошёл следом, переключая всеё своё внимание на брата, — как видишь, господин Дитрих и я прекрасно для этого подходим.  — Иначе говоря, — завершает мысль Уильям, с простой гибкостью ума сопоставив все факты в голове, — господин Винсент просит Вашей защиты.  — Как всегда проницателен, Уильям, — прикрывая глаза, словно в удовольствии, выдыхает Альберт, после чего находит в себе силы продолжить, — но не забывай, что и ты ему важен, как раз ввиду этой причины, по которой Винсенту и понадобилась защита. Непроизвольно Уильям замирает, смотря прямо в спину старшего брата, ибо здесь он ничего не может назвать, разве что предположить. Не слыша подле себя шагов, Альберт и сам останавливается, поворачиваясь к брату и отвечая на его немой вопрос:  — Письмо с угрозами. Данная весть становится для криминального консультанта точно громом среди ясного неба. Высокий пост, который занимает Винсент Фантомхайв, будучи приближенным самой королевы, никак не состыковывается с данным обстоятельством, вызывая в голове лишь целую череду вопросов. Цепочки и возможные догадки медленно начинают выстраиваться в голове Уильяма, который прищурился, смотря в одну единственную точку, однако непривычно громкий и озорной возглас рушит все его идеи, обрывая нить посередине.  — Граф Мориарти, отчего же Вы покинули наше общество, стоило мне только к нему присоединиться? — серебристые волосы в мгновение ока пронеслись рядом с Уильямом, и никто иной, как Гробовщик, замер подле Альберта, своим присутствием давая ответ на вопрос, что возник у Уильяма в голове ранее.  — К сожалению, час уже поздний, и нам с братом Уильямом пора домой. Мы не можем так долго оставлять Льюиса одного, — с полной непринуждённостью и не соврав ни на мгновение, произносит Альберт, после чего почтенно кланяется Гробовщику, кивая Уильяму. Криминальный консультант в свою очередь повторяет этот жест и пожимает руку ему на прощание.  — Не беспокойтесь, господин Гробовщик, мы непременно сыграем партию в следующий раз.  — Беру с Вас слово, господин криминальный консультант. Отойдя на значительное расстояние и кинув короткий взгляд назад, дабы убедиться, что Гробовщик стоит на прежнем месте и не предпринимает попыток их преследовалась, Уильям позволяет себе задать вопрос брату Альберту, который, если судить по складке, что пролегла на его лбу, впал в глубокую задумчивость.  — Мы не будем предупреждать господина Винсента о своём уходе, брат Альберт? Лоб полковника мгновенно разглаживается, и молодой человек слабо приподнимает уголки губ, качая головой:  — Он уже осведомлён. К тому же граф Фантомхайв скоро почтит нас своим визитом, дабы составить план действий.