Rainbow Wings

      Чонгук, бесцельно смотря в потолок, куклой безвольной на кровати лежит. Отбитая Санылем щека ноет, что в сравнение со всем остальным абсолютная мелочь. Сейчас его больше состояние матери волнует, о которой он, запертый в комнате без права на выход, даже справиться не может. Но темница его вовсе не особняк и не эта спальня. Вина за случившееся сковывает надежнее стальных кандалов, режет не хуже хирургического в умелых руках скальпеля. Чон, осунувшийся за какие-то сутки, как морально, так и физически истощен. И именно поэтому, несмотря на его терзающие переживания, все-таки отключается, тьма отступает, вместо нее в сон нечто приятное проскальзывает. Видимо, волшебница грез решила его, разбитого, пожалеть, даровать мнимый покой. — Гуки, давай скорее, а то опоздаем. Это же первый полноценный концерт Юнги и Чимина. Они нам не простят, если мы не придем вовремя, — кричит Тэхен откуда-то из коридора. — Да иду я, иду! — ответный в ответ окрик, впрыгивая в черные джинсы. — Твои художества, между прочим, с лица оттирал, ребенок. С самых видных мест он краску, конечно, смыл, а вот руки по-прежнему пестрят всеми цветами радуги. Его ангел опять пытался сделать из него нечто среднее между аватаром и попугаем ару, за что был хорошо так наказан…       В следующий момент в комнату заходит сам хитро улыбающийся виновник этого безобразия. Тэхен, в отличие от Чонгука, уже полностью к поездке готов. Узкие черные брюки выгодно подчеркивают его стройные ноги, а слишком глубокий вырез на дизайнерской красной блузке оставляет открытыми острые ключицы и лебединую шею, которую, к участившемуся пульсу Чона, обхватывает на манер чокера тонкий, кокетливо повязанный шарфик, служащий, он знает, прикрытием красноречивых, с завидной регулярностью им обновляемых пятен. Среди темных, порядком отросших кудрей проглядываются острые, похожие на эльфийские уши с вдетыми в них длинными серьгами-цепочками и несколькими в дополнительных проколах гвоздиками. Завершает образ легкий, ненавязчивый макияж и на этом, кажется, все. Все для художника, подвисшего с приоткрытым от восторга увиденного ртом и не застегнутой ширинкой. Бедный Чонгук не выдерживает его внеземной красоты. За что ему такое наказание совершенство? — Когда ты сорок минут назад завалил меня на стоящем позади тебя столе, ты явно не считал меня за ребенка, — складывает руки на груди ангел, беззастенчиво задерживаясь взглядом на обнаженном торсе своего парня, пестрящем парочкой новых отметин рядом с сосками. В доме два, а не один художник. Оба друг друга раскрасить горазды, и не только красками. — Не припомню, чтобы ты был против, — хмыкает Чон. — И если ты сейчас же не прекратишь так откровенно пожирать меня глазами, то нам придется начать все сначала, и тогда мы точно никуда не успеем. — Вас это тоже так-то касается, мистер, — фыркает Тэхен и, провокационно повиливая бедрами, направляется в гардеробную подобрать подходящий для художника верх.       Надо ли говорить, что Чонгук вновь бессовестно залипает? — Скажи честно, тебе просто в кайф меня провоцировать… — Очевидно. — Чтобы я еще хоть раз отпустил тебя на встречу с Джин. Это все ее дурное влияние! — А может, твое? — выглянув из-за стенки, подмигивает ангел. — Ким Тэхен… — Да, Чон Чонгук? — Допрыгался, — рыкает Чон, срываясь к нему. Под ягодицы подхватывает его и в дверь гардеробной впечатывает, срывая с клубничных губ томный вздох. Поцелуй сладок и долог. Предстоящий гнев Чимина неумолим…

***

— Не надо мне тут лепить тупые отмазки, чертовы кролики! И нет, Тэхен, этот шарфик не способен скрыть творящееся на твоей шее безобразие, — негодует стоящий посреди гримерки и эмоционально размахивающий руками Чимин, глядя на парочку опоздунов. — А ты че ржешь, мелкий? Смешно тебе, да? Все мое интро коту под хвост, а я его так-то вам двоим посвятил! — Ну, Чимини, мы не специально, — канючит Тэхен, жалостливо смотря на возмущенного друга, в попытке воззвать к его милосердию. — Ну уж нет, этот номер со мной больше не катит, ангелочек, — тычет пальцем в его грудь Пак. — Были лучшими друзьями, а теперь раз и нет ни того, ни другого. — Хён, ну правда… Виноваты. Исправимся. Совсем же чуть-чуть пропустили. Основное мы видели. Вы оба были просто потрясающими, — вступается Чонгук, приобнимая за талию своего парня.       Танцор, закатив глаза, фыркает: — Смотрите-ка, как что-то от меня надо, так я сразу хёном становлюсь, а не коротышкой.       Тэмин смеется, утыкаясь носом в плечо окольцевавшего ее талию Хосока, который и сам еле сдерживается, чтобы в голос не ржать. Чимин нисколечки не выглядит угрожающим. Так, плюшечка с небольшой перчинкой — не более, и все это понимают прекрасно. — Булка, ты такая королева драмы, оказывается, — подает голос Джин, упаковывая сценические костюмы в чехлы. Намджун пытается ей помогать, но, случайно опрокидывая стойку с одеждой, терпит полный провал. — Прости, — виноватый на девушку взгляд.       Модельер обреченно вздыхает, но, давно смирившись с криворукостью любимого мужчины, не ругается. — Вам не надоело сравнивать меня с хлебобулочными изделиями? — зло плюхается в кресло Пак, оттягивая свои вновь появившиеся стараниями Юнги щеки. — Нет! — в один голос заявляют присутствующие, заставляя надуться еще больше всерьез обидевшегося Чимина. — О, здрасьте, братцы-кролики, — заходит в гримерку весь взмокший Мин, припозднившийся из-за поймавшего его после концерта руководства. От мощных и долгих выступлений не так устаешь, как от начальства, ей богу… — Ты вовремя. Самое время успокоить самого лучшего певца и танцора… — начинает было Тэхен, но рэпер его обрывает: — Ээ, нет, так легко вы не отделаетесь. Нехрен был подставлять кроху. Это был его дебют, вообще-то. Потрахаться могли в другой раз. — Как вы тогда в подсобке на нашей выставке? — не удерживается от колкости Чонгук, за что локтем в бок от ангела получает. — Кругом одни извращенцы, — бубнит под нос Хосок, надеясь, что его девочку эта братия не успела испортить. Портить Тэмин не допускается никому, ну разве что ему самому… — Да что сразу так-то! Не из-за секса мы опоздали! — бурчит Тэхен. — Тэхен-a, — как-то подозрительно ласково тянет Мин. — Что? — Шарфик поправь.       Повисает неловкая пауза, а потом вся компания разражается громким хохотом, в том числе, и Чимин. — И как такую задницу, как ты, только земля носит? — цокает младший Чон, пока Юнги подходит к сидящему Паку, чтобы по-собственнически его приподнять и усесться с ним обратно в кресло, удобно располагая его у себя на коленях, от чего тот, утыкаясь лицом в его шею, мгновенно расслабляется. Он и не подозревал, как был напряжен. Дебют, чтоб его… — Глядя на тебя, иногда задаюсь тем же вопросом, — отвечает ласково оглаживающий спину Чимина музыкант, целуя его в макушку и умиротворенно прикрывая глаза. В сон клонит неимоверно. — Хён, — подходит ближе Чонгук, заметно прихрамывая, чем о давно минувших и не самых благостных событиях невольно напоминает. — Ну чего? — недовольно приоткрывает один глаз Мин. — Вы были лучшими сегодня, правда… и спасибо. — За что? — Ты знаешь.       Тэхен, солидарный со словами Чонгука, подходит к нему и со спины укладывается подбородком на его плечо, тепло смотря на Юнги.       В замке так некстати проворачивается ключ, заставляя Чонгука резко проснуться и потеряно заозираться вокруг. Увы, увиденное было не более, чем сном, пускай и слишком реальным. Компания в нем, конечно, собралась странная, половина из нее ему не знакома. Тэмин и Намджуна он даже ни разу не видел, но, судя по их закулисным посиделкам, они все друзья и довольно близкие. Но не это самое главное, а Тэхен. Тэхен, который в его грезах был таким счастливым и слегка непривычным, раскрепощенным, но оттого не менее очаровательным и желанным. Бескрылым... Картины лучше грешно желать, тем более, когда фантомные объятия любимого ангела до сих пор отчетливо ощущается на коже, как и его поцелуи, так и крича: «это реальность – не выдумка».