Тот ад, в котором будешь ты, —
мой рай!
Девушка сидела на краешке кровати, уставившись на свои руки. На внутренней стороне ладоней красовались красные пятнышки-полумесяцы–следы от ногтей. Мистер Фортескью ушёл, на прощанье поцеловав её в плечо. Сегодняшнее утро выдалось слишком напряжённым. Её мозг отказывался принимать произошедшее, она не хотела этого осознавать. Айси стиснула голову руками и уткнулась лбом в колени. Что будет дальше? Её убьют медленно и мучительно? Нет, он обещал помочь сёстрам. Сестрички... В душе маленьким огоньком затеплилась надежда, что к ним уже едет доктор, хороший доктор, ведь люди такого положения, как у мистера Фортескью, не пользуются услугами шарлатанов, готовых за десять монет влить в больного всё, что есть в их скудной сумке с лекарствами. Может быть, она сможет продержаться до выздоровления сестёр, а потом заберёт их и уедет в другое графство? Червь сомнения постоянно напоминал ей о тупости её идеи и припоминал слова Валтора о том, что её всё равно найдут. Айси встала и безжалостно сдёрнув с кровати шёлковый полог, обмоталась им вместо платья, так как своё она почему-то не нашла. Оставаться так долго обнажённой у неё совершенно не было желания. На негнущихся ногах она подошла сначала к главной двери, ведущей из покоев в коридор, а потом и к той, которая вела в её маленькую комнатушку, но они оказались заперты. Девушка осела на пол, закутавшись в приятную ткань так, что видны были лишь звёзды льдистых глаз да ступни. Сидеть в таком положении было не очень удобно, но она хотя бы знала, что не сможет уснуть. Она боялась закрыть глаза. Уставившись на резной столик из чёрного дерева, Айси унеслась мыслями в своё детство. Тогда ей только исполнилось четырнадцать. Целыми днями она помогала отцу во дворе, ухаживая за скотом, признаться честно, это привлекало её намного больше, чем игры со сверстниками, к тому же, после всех хлопот отец учил её счёту и чтению. Герберт Миросс был весьма умным человеком и работал в небольшой бакалейной лавке, занимаясь финансами и проверяя отчеты. Он был хорошим отцом, единственное, что в нём было плохо–его излишняя религиозность. Мужчина понимал, что если его дочери не смогут удачно выйти замуж, им придётся бороться за место под солнцем, и поэтому пытался обучить их всему. Но его знания, к сожалению, не пригодились ни одной из них. Как бы Айси не пыталась доказать, что она умеет управляться с финансами, ей не верили, над ней смеялись и отправляли в ближайшие трактиры, советуя подыскать работу официанткой, что она и сделала. Через несколько месяцев она поняла, что дом тянет их назад–на его поддержку уходило слишком много средств, Дарси не успевала со всем справляться, а малышка Сторми всё время плакала, лёжа в любимом кресле отца, сжимая в руках подушку, видно печаль и подкосила её здоровье. Небольшой домишко, вместе с немногочисленными домашними животными, ушёл с торгов, только то самое кресло продать не поднялась рука. На вырученные деньги Айси сняла небольшую комнатушку, заранее проплатив на несколько месяцев вперёд. Хоть о жилье и еде можно было не беспокоиться, она устроилась на работу в небольшом салуне, скрыв, что ей пятнадцать. Простодушная "восемнадцатилетняя" девушка, всегда прилежно исполняющая свои обязанности, понравилась мистеру Пиквику, стала для него чуть ли не родной дочерью. Мужчина ненадолго подарил ей то тепло, которое она утратила со смертью родителей, но мимолётное счастье длилось недолго: Сторми заболела. Неугомонная хохотушка в считанные дни превратилась в обезвоженный, лишённый солнечного света росточек. Айси пришлось искать новую работу, так как она не хотела забирать дни у девушки, которая работала вместе с ней. Несколько таверн, насквозь пропахших алкоголем, табаком и мужским потом, работа в доме у Мельсбургов и, наконец, поместье Фортескью, будь оно не ладно. Она хотела, чтоб на него обрушился весь Ад, но понимала, что преисподняя уже была здесь, в лице самого графа. Размышления о демонических силах пробудили в ней ещё одно воспоминание, которое таилось где-то в глубине. Толстые, сделанные из темного, уже отсыревшего дерева, балки уносились высоко- высоко вверх. Где-то там, в непостижимой для девочки высоте, они подпирали купол потолка. Она шла, задрав голову, и необъяснимый страх, всегда охватывающий ее в этом месте, заставлял сжимать тоненькими пальцами грубую ткань платья. Отец всегда приводил ее сюда в часы, когда не проводились службы, а людей было совсем немного. Вот и сейчас, осмотрев длинные ряды скамей по бокам, девочка встретилась только со злобными и выпуклыми, красновато-жёлтыми глазёнками какой-то незнакомой ей старухи. Отец о чем-то тихо говорил с худощавым, низким, покрытым глубокими морщинами мужчиной. Она знала–это Священник. В первый визит в эту одинокую церквушку на окраине деревни, отец сказал ей, что люди приходят сюда за ответами, которых не знают, а получив, редко их понимают. И поэтому каждый раз, идя по узкой тропинке, ведущей сюда, она думала о вопросах, которые задаст. Ей стыдно было ничего не спросить. Отец любил это место и понимал его, и ей не хотелось никого разочаровывать. Без своих вопросов она не знала, чего ожидать от этих сырых стен, высоких балок, витражей и покрытого морщинами Священника. Без вопросов она не видела во всем этом смысла. Сегодня Айси без труда подготовила два особенно интересовавших ее вопроса: кто из одноклассников съел кусок пирога, спрятанный в ящике ее парты, а главное, как бог его за это накажет. Вопросы были замечательными, поэтому она сегодня была полна гордости и всю дорогу до церкви держала голову высоко и с важностью смотрела на всех вокруг. –Молись,– прозвучал голос отца сверху. Она кивнула , сжала ручки в кулаки и опустила голову. Быстро проговорила слова молитвы и.... –Ты что, спишь?–голос графа Фортескью вывел её из состояния ступора, должно быть, она и правда уснула. Приоткрыв глаза, Айси увидела перед собой сидящего на корточках мужчину. Костюм из дорогой ткани, идеально уложенные волосы и лёгкий шлейф мужского одеколона–всё говорило об его состоянии и положении в обществе. Таким прощается всё, особенно учитывая то, что он не является человеком. Валтор протянул руку к лицу девушки и немного отодвинул краешек ткани, закрывавшей лицо, рассматривая искусанные губы и вздёрнутый носик, не без удовольствия отмечая затравленный взгляд своей жертвы, дрожащий блеск в зрачках. Он чувствовал её страх, будто бы видел, как он разливается по венам, смешиваясь с кровью, так привлекающей его. Мужчина поддался вперёд, заставляя девушку до хруста вжаться спиной в дверь и ещё больше укутаться в подобие одеяния. Сильные пальцы сжали маленький точеный подбородок, Валтор старался заглянуть в глаза девушки, но её взгляд блуждал где-то над его головой, цыкнув, он потянулся вперёд и впился в приоткрытые, чуть сухие губы требовательным поцелуем. Айси зашипела, её глаза округлились, а она сама вцепилась в руку мужчины, надеясь оставить как можно больше кровавых борозд, но получила только лишнюю порцию боли–ногти заныли, будто она пробовала царапать мраморную стену. Граф прижал девушку к себе, не отрываясь от плотно сжатых губ, пальцами надавив на щёки, он заставил её рот призывно распахнуться и, не обращая внимания на яростные протесты, углубил поцелуй. Еле оторвавшись от сладостных губ, он проложил дорожку мокрых поцелуев к ключицам, вдыхая сладкий аромат лаванды, его личный дурман. Айси молчала, надеясь, что охотник потеряет интерес. Но с каждой секундой внутри графа росла жажда, утолить которую могла лишь кровь Lune de sang. Обнажив клыки, он вонзил их в хрупкое плечо, крик наполнил комнату, боль была секундная, но и её хватило, чтоб из глаз брызнули слезы, а в голове всплыло изображение распятого Христа: должно быть, он это чувствовал, когда гвозди вонзались в его плоть? Через несколько секунд неприятные ощущения сменились странной расслабленностью, совсем неподходящей к данной ситуации. От места укуса разливалось тепло, ведущее куда-то вниз, голова отказывалась работать, девушка до последнего пыталась отбиваться, но руки не слушались, язык заплетался, не давая сказать и пару слов. Наконец граф Фортескью оторвался от девушки, заглядывая в её мутные глаза. По его подбородку стекала тоненькая струйка крови, пачкая пышный бант белоснежной рубашки, вообще-то он умел "есть" чисто, но сегодня ему хотелось показать именно то животное превосходство. Не выдержав, девушка потеряла сознание. Но вместо темноты небытия перед ней предстала просторная комната, залитая тёплым солнечным светом. Оглянувшись, Айси увидела, что перед ней в голубом кресле сидит девушка с копной огненно- рыжих волос, на вид ей можно было дать лет двадцать, но комната выглядела совсем по-детски, неподходящей для её возраста: голубая мебель, огромное количество цветов в керамических горшках, кровать с нежно-голубым же тюлем и большая клетка с сереньким кроликом на отдельном столике. Девушка даже засмотрелась на него – она никогда прежде не видела кроликов вживую. Появилось дикое желание взять его на руки и почувствовать какова на ощупь его мягкая шёрстка. –Это Кико, он мне его подарил,–подала голос рыжеволосая, заметив, что её спутница не может оторваться от клетки,–Нравится? –Что?–Айси словно вынырнула из потока приятных мыслей,–Кто подарил? Где я и кто вы такая?–вопросов было слишком много. –Этого кролика подарил мне он, Валтор, в день нашей несостоявшейся помолвки,–девушка сидела слишком прямо, будто высеченная из дерева,–Ты сейчас в моих воспоминаниях, а меня зовут Блум, слышала обо мне?–её губы расплылись в улыбке, но глаза оставались всё такими же холодными. Удивлённая Айси смогла лишь кивнуть. Конечно, она слышала о ней. Буквально все её мысли в последнее время были поглощены этой туманной личностью–Блум, и, наконец, она смогла её увидеть, дымчатое лицо приняло своё естественное очертание. Теперь девушка не могла отвлечься от разглядывания лица Блум, она буквально прожигала её глазами, впитывая каждый сантиметр её кожи и волос. Она не была похожа на служанку, всё в ней сразу же выдавало её благородное происхождение. Как так получилось, что ей пришлось опуститься до такого положения? –Так получилось, что мой отец Орител пристрастился к азартным играм,–начала девушка, внезапно оказавшись рядом с ней,–Но он не был хорошим игроком и поэтому проигрывал просто огромные суммы, однажды за ночь он заложил почти все старинные украшения моей матери, и, как ты уже догадалась, проиграл их все, но сейчас мы говорим не о деньгах, а о Валторе. –Как я здесь оказалась?–перебила беловолосая, поворачиваясь к Блум,–Почему ты здесь, ведь ты умерла? Кто Валтор вообще такой? Он не человек, он монстр... –Поверь мне, я знаю,–Блум скривила губы в язвительной ухмылке,–Давай я продолжу, а ты уже всё поймёшь потом. Не перебивай меня, пожалуйста, я не могу здесь так долго находиться, моих сил хватает лишь на несколько минут, да и ты тоже. В декабре, когда мне только исполнилось восемнадцать, он появился в нашем доме, в Спаркском графстве, чтоб попросить моей руки, это должен был быть территориальный брак, я так его назвала, ведь Валтор хотел расширить территорию своего графства за счёт присоединения нашего, но я отказала ему, а затем и мой отец, он всегда прислушивался к моему мнению. У меня уже был жених лорд Скай, и выходить за этого пугающего мужчину я не хотела, а он в свою очередь обещал нам, что мы пожалеем об... Видение прервалось на полуслове. Воздуха категорически не хватало, будто в лёгкие попала ледяная вода. Айси закашлялась, прижимая руки к горлу и открыла глаза. Мутным пятном расплылось чьё-то лицо, едва сфокусировав взгляд, она увидела перед собой Валтора. Мужчина склонился над ней, всматриваясь в её лицо, он поглаживал тонкие пальцы. Когда девушка потеряла сознание, Фортескью даже бровью не повёл–и не такое бывало. Он просто поднял её на руки и перенёс на кровать. Граф даже не ожидал, что Айси окажется настолько лёгкой, даже удивился, должно быть так сказываются времена лишений и тяжёлого труда. Облокотившись о локоть, он наблюдал за её лицом, ожидая пока она придёт в сознание. Бледные губы дёргались, будто бы их обладательница разговаривала с кем-то в небытие, а тоненькие бровки хмурились так, что морщины проступали на лбу. Фортескью наклонился к бледной шее, вдыхая нежный аромат человеческой крови, собственного одеколона и едва уловимый запах душистого мыла, исходивший от девушки. Прижавшись губами к плечу, он выделил немного яда и прошёлся языком по ранке от зубов, выписывая только ему ведомый узор, очищая его от крови. Оторвавшись от неё, мужчина с удовольствием заметил, как рана немного затянулась и перестала кровоточить. Конечно, он мог залечить её полностью, но зачем, слишком много чести. Если бы эта обычная служка не была Lune de sang, то он не сделал бы и этого, оставив всё как есть, продолжая трапезу, несмотря на отсутствие у Еды сознания. Ради её крови он был готов сделать всё, что угодно и понимал, что такое сокровище нужно оберегать и держать в тайне, уж слишком много желающих завладеть им. Всего графинчик такой крови и... От размышлений его прервал надрывный кашель, Фортескью скривился и заглянул девушке в лицо, встречаясь с затуманенным взглядом льдинок глаз.