***
Ноа навещал старшую сестру, когда у него выдавалось для этого время. Раньше он столь же часто общался с искусственным интеллектом из кристалла, но теперь, когда у него появилась возможность видеться с настоящей, в кристалле отпала необходимость. Хотя ИИ-Дафна была столь же умной и мудрой, как настоящая, ей всё же не сравниться с оригиналом. Они часто и помногу говорили, обсуждая то, что беспокоит юношу. В такие моменты Дафна остро сожалела, что она прикована к озеру Роккалуче и способна только разговаривать с ними, но не помогать своими силами. Сфера её влияния ограничивалась. — Я знаю, что она не согласится покинуть Магикс одна, — рассуждал вслух Ноа, виском прижимаясь к прохладной каменной стене пещеры, пока сидел на одном из камней, подтянув к себе колено. Он размышлял о судьбе Блум, о её нелёгкой ноше ребёнка, которому пророчили быть избранной, но она ею не стала. — Блум и так долго была одиночкой в чужом для неё мире. Во время их первой встречи Ноа видел, что этот ребёнок пережил школьный буллинг. Если бы тогда он только знал, что это его сестра, то… Впрочем, размышлять об этом было уже бессмысленно. Сделанного не воротишь. Он мог только предполагать, сколько неприятностей в тот раз принесла Блум его протянутая рука. Блум была очень красивым ребёнком с огненно-рыжими волосами и небесно-голубыми глазами, едва ли она, как волшебное дитя, знала о проблемах обычных девочек. Её одноклассница и по совместительству несчастливая знакомая Ноа, Митси, оказалась закомплексованным и неуверенным в себе ребёнком, который в крайней степени завидовал, а потом ненавидел Блум. Даже став взрослой, Митси не изменилась. Блум всегда для неё будет бельмом на глазу. Но из-за того, что Блум воспитывалась в любящей и заботливой семье, она не имела опыта в общении с такими личностями. Ей пришлось пережить трудное время. Она стала изгоем, мечтавшим сбежать из реального мира в мир сказок и фантазий. Даже если Магикс тянулся к ней и нашёптывал желание вернуться на родину, не он ответственен за то, что у Блум не было друзей в Гардении. Ноа заметил это ещё в течение лета, пока они жили у Майка и Ванессы. Кроме приёмных родителей у этой девушки никого нет. По этой же причине она очень сильно дорожит новыми узами с живым родным братом. Ведь Ноа её полностью принимает такой, какая она есть, и защищает. А это то, чего Блум не хватало во внешнем мире. — Но чего ты хочешь сам, Ноа? — мягко спросила его нимфа. Дафне были известны пути этих младших брата и сестры, поэтому она выбирала слова осторожно. Но, пожалуй, как раз именно брат волновал и заставлял переживать её сильнее. Их младшая сестра была в состоянии о себе позаботиться сама, даже если брат всячески отрицал это из упрямства и привязанности, а также своего высокомерия. Она полагала, что выбрала правильную для него семью, но, похоже, допустила очередную ошибку, за которую вместо неё пришлось расплачиваться другому. Годами наблюдать из озера, как её брата истязают те, кого он называет своей семьёй, было столь же мучительно, как и потерять всё королевство под заклятием древних ведьм. Дафна была опустошена, но узрев, что младший брат сумел вырваться и обрести второй дом, она и сама испытала ощущение освобождения и лёгкости. В ней снова вспыхнул хрупкий, но уверенный огонёк надежды на лучшее. Домино будет жить, пока живы они. — Я… хочу понять, зачем мне были даны эти знания… эти силы… И как так вышло, что я заменил её? Но ответы на эти вопросы знает только великий дракон. Пока льды Домино не растают, библиотека отца не будет найдена, как и путь к Дракону останется замурован. Дафна понимала его беспокойство и тревогу. Она не знала ответов на его вопросы, но верила в то, что если Ноа здесь оказался, то это была его Судьба.***
— Что за пророчество, о котором шла речь, когда ты отдала мне корону? — спрашивала Блум. — Почему это так важно? Почему тот человек сказал, что моей судьбой было стать хранительницей пламени Дракона? И что насчёт Ноа? Блум внимательно следила за эмоциями на лице Дафны, но та была привычно непробиваемой и хладнокровной. Кронпринцесса Домино мастерски скрывала свои переживания и мысли, сохраняя маску равнодушия и возвышенности над всем мирским. Её это немного раздражало и в недалёком прошлом: видя её во снах, Блум всегда вопрошала, что значат её слова и чего она пытается от неё добиться, но златоликая нимфа молчала. Блум не винила её, ведь сложно объяснить подростку правду, даже мисс Фарагонда не сумела этого сделать за два семестра, что уж говорить о самой Дафне. — Наши родители получили пророчество, записанное в книге судеб королевской семьи. Оно гласило, что родится ребёнок, который обретёт силу огненного Дракона Домино. И именно этот момент станет переломным в войне, длившейся многие века. Яркое пламя воссияет во тьме и опалит Зло. Война добра и зла, света и тьмы. Дитя пламени дракона в потенциале обладало достаточной силой, чтобы рассеять любую тьму, покорить и низвергнуть Зло. Поначалу родители думали, что этим ребёнком будет Дафна, но, к лёгкому разочарованию Оритела и радости Марион, она оказалась обычной девочкой. И даже так, ей пришлось с детства прикладывать усилия, чтобы заслужить любовь и внимание родителей. Дафне более чем знаком путь Ноа, боровшегося за своё выживание и жаждавшего любви отца и матери. Блум — это долгожданное дитя, венец творения Дракона и та, кто претворит в жизнь древнее пророчество, которое ведьмы постарались обратить в пыль, но им этого не удалось. По крайней мере, так об этом думал их отец. Но многое изменилось с момента выживания Кассиана. Хотя Ноа едва ли говорил об этом вслух, обе сестры догадывались, что его гложет и почему он столь отчаянно стремится всех спасти. Окажись Дафна на его месте, скорее всего, вела бы себя точно таким же образом, испытывая вину за то, что не оправдала ожиданий и нарушила планы мудрецов и родителей. Он одержим этой идеей, что раз занял место Блум, став избранным ребёнком, то обязан воплотить пророчество в жизнь. — Силу Дракона обрёл наш брат, — задумчиво сказала Блум. — Не значит ли это, что пророчество либо уже не имеет силы, либо наши родители ошиблись в его толковании изначально? Дафна удивлённо моргнула. Родившись и воспитывавшись в обществе Домино, жители которого чтили старейшин за их мудрость, Дафна была той, кто, как и все, не сомневался в толковании пророчеств мудрецами. Поэтому её удивила такая простая идея, прозвучавшая из уст её сестрёнки, которой глаза не застилает пелена авторитета старших волшебников. Могли ли в самом деле мудрецы ошибаться? Пророчества являлись оракулам не в форме слов, а как образы и видения. Связываясь с энергией космоса, волшебники способны узреть варианты будущего. Пророки Домино были самыми могущественными и искуснейшими магами во всей Вселенной по части толкования предсказаний. Поэтому немыслима сама идея, что они могли в чём-то заблуждаться. Но и отрицать эту версию Дафна не стала. — Я уже ни в чём не уверена, Блум. Ноа тоже желал узнать это наверняка, однако книга… похоронена во льдах Домино. — Так дело только в этом? — Блум удивлённо подняла брови. — Если мы воспользуемся помощью союзных государств, то раскопать книгу не составит труда. Солярия, Айсис, Линфея, Андрос… теоретически, это возможно устроить, и Блум не видела особых причин, почему нет. Но вряд ли получится воплотить эту идею раньше ближайших каникул. Да и брат отчего-то не спешит, хотя он давно мог попросить о помощи у принца Набу, самого богатого человека на Андросе. — Возможно, брату сейчас не до того, — нахмурилась юная фея. — Он всегда думает о себе в последнюю очередь. Верно? — она подняла глаза на старшую сестру. — Ты наблюдала за ним гораздо дольше и знаешь Ноа лучше. Что он за человек? Блум провела с ним летние каникулы, а также он спас её и Магикс от армии тьмы, при этом каким-то чудом сумев уговорить трёх директоров и храм Роккалуче о помиловании. Хотя по мнению Блум, Трикс не были достойны прощения за свои проступки. Эти ведьмы злые и жестокие, нет ничего хорошего в том, чтобы отпустить их, забыть о грехах и позволить учиться в Облачной Башне. Это милосердно и благородно, но как-то… недальновидно со стороны брата. Перед её глазами всё ещё свежи воспоминания о пугающих жестоких психопатках, которые проникли в её дом в Гардении и чуть не убили приёмных родителей. Такое не забывается так легко. Но тем не менее, её брат искусен в волшебстве и науках, поскольку провёл годы на Андросе. Однако откуда в нём расчётливость и холодность? Он ведёт себя довольно грубо с теми, кто ему неприятен, вроде Ская, и циничен в вопросах, касающихся политики и судьбы Домино. Блум желала узнать больше. Она догадывалась, что причина должна скрываться в том, что они из «разных миров»: принц и нищенка. После их первой встречи она много искала и читала о семье Ламбертов, и все новости о них были удивительны, словно совершенно другой мир. Мир, в котором до этого года ей места не было. А затем вдруг оказалось, что она тоже принцесса, и этот мальчик стал её родным братом. Всё так запуталось… Теперь этот человек учил её манерам и этикету, рассказывал об окружающем мире так, словно за те годы на Андросе узнал больше неё самой. Из-за чего Блум испытывала смущение и стыд. Ей приходилось напоминать себе, что она лишь год назад узнала, что является волшебницей. К счастью, Ноа никогда не критиковал Блум. Напротив, он относился с пониманием и поддерживал, объективно заявляя, что тяжело в короткие сроки нагнать десятилетнее обучение члена королевской семьи. Ему было проще, поскольку было достаточно скорректировать знания, полученные в семье Ламбертов, со сведениями из книг, что хранились в кулоне Дафны. Какие-то особые обряды и жесты перечня государств ему пришлось заучивать, как и культурные обычаи планет. Но «база» поведения аристократа мало чем отличалась от мира к миру. — Ноа рос в семье Ламберт, — начала рассказывать Дафна. — Когда я отдавала им ребёнка, я… не изучила до конца, что из себя представляет этот род. Поэтому это моя вина, что всё так сложилось. Или же так было предначертано?.. Ведь Кассиан должен был умереть. От удивления Блум широко раскрыла глаза. — В каком смысле «умереть»?.. — Кассиан родился слабым ребёнком. Если у него и был волшебный дар, то очень крошечный. В прошлом у мамы уже случались выкидыши. Он не был первым ребёнком, который чуть не погиб в утробе или же сразу после рождения. Блум побледнела, задумываясь обо всём этом. В обычном мире, на Земле, она иной раз слышала печальные истории о матерях, потерявших своих детей. Но почему-то рассказ Дафны казался особенно пугающим. Возможно потому, что речь шла об их матери. А ещё… её голос звучал довольно отстранённо, словно она не испытывала никаких эмоций, говоря о столь печальных событиях в жизни их семьи. Возможно, Блум и правда с трудом давалось понимание этих чувств. Она лишь мгновением позже вспомнила, что разговаривает с легендарной нимфой, и что история её семьи очень древняя. А волшебники, похоже, проживают не один век… — Он оказался самым долгоживущим младенцем без магии, — продолжила Дафна. — Что было само по себе чудо. Но королевский целитель посоветовал родителям не питать особых надежд. Мы с тоской ожидали того дня, когда очередное дитя придётся хоронить. Для Домино это привычно. Каждый житель от рождения обладал магической силой, поскольку оказался на планете, которую покрывал своей силой Великий Дракон. Здесь не было магов, но было очень много фей-мужчин. Их отец хоть и не пробудил свои крылья, всё равно оставался феей, владевшим волшебным клинком, он тоже был волшебным существом, вписывавшимся в биосистему Домино. И напротив, существа без магии не могли здесь выжить — либо они мутировали в волшебных созданий подобно Кико — кролику Блум, который под влиянием её силы стал волшебным, — либо становились аномалиями, которым суждено умереть, сколь сильно ты бы ни желал их спасти. Кассиана от столь безжалостного естественного отбора не спас бы и переезд на другую планету. Ведь в Магиксе всё есть магия, а аномалия не способна с ней сосуществовать, она её отвергает. — А что же случилось потом? Как брат оказался на Земле? Блум знала свою историю и что Ноа вырос в семье Ламбертов, но не знала подробностей, как он там оказался. Голос из короны в сокровищнице Домино поведал ей, как старшая сестра спасла её, будучи ребёнком. Но там не было второго ребёнка. О его существовании Блум узнала лишь от самой Дафны в этом самом озере. Только сестра знала о том, что Ноа жив. На некоторое время повисла тишина. Дафна застыла, о чём-то размышляя и сомневаясь. И когда Блум уже стала волноваться и думала оставить этот вопрос, нимфа заговорила. — Я… пошла вопреки словам мудрецов Домино и попыталась спасти маленького брата. Блум видела, что Дафне было тяжело и больно вспоминать не столь далёкое по её меркам прошлое. Её что-то терзало, и даже несмотря на отсутствие чётких просветов глаз за золотой маской, Блум догадывалась, что она вот-вот заплачет. — Но разве всё не закончилось хорошо? Посмотри: и я, и Ноа живы, и однажды мы обязательно вернём к жизни наших родителей и королевство! — младшая схватила старшую за плечо, стараясь хоть немного утешить и вселить надежду. — Хотя сейчас всё кажется плачевным, за чёрной полосой обязательно возникнет белая. Ноа постоянно говорит, что нас ждёт очень хорошее будущее. В том числе наших родителей! Только произнеся эти слова, Блум вспомнила, что именно на это она жаловалась в начале их беседы. В итоге круг замкнулся. — Если тебе интересно, что он за человек, то достаточно за ним понаблюдать. Он был оставлен родной семьёй и воспитывался у приёмных родителей, терпя боль и обиды в течение десяти лет. Земные родители Ноа немного странные люди, к сожалению, они не такие как Майк и Ванесса. …Но я знаю, что они тоже искренне любили его, пусть и показывали свою заботу слишком редко. Корнелия и Майрон Ламберты мечтали о ребёнке, но Корнелия не желала проходить через трудный период беременности, а для Майрона её желания важнее родовых традиций. Дети растут, глядя на своих воспитателей, как на авторитет и пример для подражания. Так каким взрослым должен был стать ребёнок, воспитанный в настолько своенравной семье? — Однако та забота, что он всё же ощутил, была слишком удушающей. И в один прекрасный день птица выпорхнула из золотой клетки. Андрос помог ему исцелиться. Он сильно изменился с тех пор… Не особо разговорчивый и с виду равнодушный ребёнок, чьи глаза напоминали два безжизненных куска жёлтого стекла. Таким его запомнила Дафна. Он сильно отличался от себя сейчас — высокого решительного молодого человека, который за острым словом в карман не полезет и знает себе цену. Однако одна черта точно осталась прежней — желание оправдать ожидания окружающих. Если задуматься, то в их семье каждый страдал этим пороком — что родители, что дети. Их родители приняли на себя обязательства, и этот путь привёл их в заточение в неизвестности, к утрате всего драгоценного и важного, что у них было. К забвению. Дафна была той, кто решил пойти против воли Судьбы и защитить невинную жизнь. Но и она пала, заплатив за это своей жизнью и став бесплотным духом, связанным с озером Роккалуче. Блум должна была волей пророчества последовать той же дорогой, приняв на себя ответственность за всю Вселенную Магикс, став тем пламенем, что воссияет во тьме и восстановит гармонию в космосе. К несчастью, злой рок не получилось остановить, и теперь он стал её заменой. Дафна задумывалась о том, что они с Ноа мыслят похожим образом, им легко предугадать действия друг друга. Теперь их общим желанием стала защита Блум. Нимфе было очень горько это осознавать. Но, возможно, Ноа прав. Будущее обещает быть лучше. — Возможно, ты права, Блум. И прорицатели ошиблись. Будущее изменчиво и непостоянно. Всё ещё не предрешено. «Только мы можем закончить эту историю». — Чьи это слова? — услышав интонацию занудного тона, которую спародировала Дафна, с любопытством спросила Блум. — У нашего отца был писарь, который любил так говорить всякий раз, когда его спрашивали о будущем, — предаваясь воспоминаниям, Дафна улыбнулась: — Папа в такие моменты вздыхал и морщился, а затем принимался размахивать руками и ходить по комнате, пока мама его успокаивала. Наш отец… быстро теряет терпение. Но он очень добрый. Заметив, что атмосфера вновь стала печальной, Блум крепко обняла старшую сестру. Ей сложно разделить эти чувства ностальгии по утраченному, но она могла догадаться, как нелегко приходится Дафне. Теплота её тела быстро рассеивалась. Призраки не были такими тёплыми, больше напоминая нежный ветерок из позитивной магии. Блум не знала, ощущала ли Дафна её тепло, но надеялась, что хотя бы осознание, что она рядом, утешало. — Вместе мы выстоим перед всеми невзгодами. Надежда и вера даже в невозможные вещи были отличительными чертами их семьи. Блум действительно поверила в собственные слова, и липкий страх, касавшийся её сердца, стал понемногу рассеиваться. Неизвестная угроза — будь она Тёмным Фениксом или кем-то другим — пугала и вынуждала трепетать от волнения. Но каким бы трудным ни был их путь, пока они идут вместе и поддерживают друг друга, пока они верят в себя и поступают, как велят им сердца, они смогут преодолеть любую преграду.