Цена одной ночи

Себастьян не поднял взгляд, когда затхлые запахи подъезда сменились на свежий вечерний воздух, но он попытался оттянуть Джима на безопасное расстояние от дома, когда над головой с грохотом разорвало стену, со звоном полетели стекла, а языки пламени, потрескивая, стали зализывать вдруг ставшие рваными края, обозначавшие прежде границы квартирки. Тут же Себастьян стянул с мальчишки, а потом и с себя, перчатки, спрятав их в карман. На несколько мгновений он непроизвольно задержался, глядя в зачарованные глаза парня, на отражение полыхающего огня в этих темных бездонных зрачках, но пришлось заставить себя отвести взгляд и не думать о том, что творится в этой голове. Полковник натянул капюшон на Мориарти и отошел к автомобилю, давая таким образом Джиму и себе немного времени. Это представление было спонтанно и никак не входило в изначальную двухшаговую попытку понизить свой балл по шкале отвращения и неприязни, заключавшуюся прежде лишь в восстановлении документов на имя Джеймса Мориарти и его окончательном переезде в "золотую клетку". И этот спонтанный шаг теперь мог как перечеркнуть на продолжительное время попытку Морана, так и сыграть в верном направлении. Снайперу было действительно любопытно, какой же эффект возымело его представление, но он спрятал сумку в багажник и дал Джеймсу еще минуту, в течение которой он внимательно наблюдал за застывшей фигурой, к которой хотелось приблизиться, еще раз взглянуть на то, как огонь гармонирует с тем самым безумием, но Себастьян выждал это время у машины, не нарушая личного пространства Мориарти. Лишь когда из окон стали высовываться испуганные, но любопытствующие гримасы, а из подъездов повыбегали самые пугливые, Моран подошел к Джиму и, крепко приобняв его за плечи, чтобы мальчишка не подумал вырываться, повел к автомобилю - он был уверен, что у жителей подъезда в тот момент было более интересное занятие, нежели рассматривать окружающих. Минуты четыре до приезда пожарных, а значит следует поторопиться. Он усадил парня в салон и, не зажигая фары, чтобы не привлекать лишнее внимание, стал выезжать из двора. Себастьян не стал ничего говорить или задавать вопросы, да и какие вопросы могут быть заданы человеку, ребенку руки которого всего несколько минут назад окрасились кровью, которой будет становиться лишь больше и которую никогда не будет возможности смыть. Какие вопросы могут быть заданы ребенку, прошлое которого в очередной раз оказывается сожжено и невосстановимо. Лишь когда они выехали на освещенные городские улицы, а мимо них пролетели пожарная машина и машина скорой помощи, Моран поставил на бардачок сигареты и зажигалку. Когда машина двинулась с места, Джеймс отрешенно уставился в окно. А перед глазами все еще плясали языки пламени, которые словно бы пытались выжечь все его мысли и чувства, которые никак не хотели отпускать. Из этого состояния ее вырвал вой сирен - пожарные и скорая помощь уже ехали к месту происшедшего. К несчастью, а может и наоборот, работы для врачей там явно уже не было. Юноша несильно вздрогнул, когда рядом с ним зашевелился Себастьян. Блондин положил перед ним сигареты и зажигалку, словно бы действительно знал, что ему нужно. Помедлив, Джеймс сгреб ладонью пачку и, вытащив сигарету, закурил. Он чуть приоткрыл окно и почувствовал все тот же легкий ветерок, который, освежая, бил в лицо и теребил волосы. Мориарти жадно затянулся, и горячий дым ворвался в легкие так резко, что Джим все-таки закашлялся, прижав к губам сжатый кулак. - Куда мы теперь?- не поворачивая головы, хрипло спросил Джеймс, сморгнув выступившие от кашля слезы. Он затянулся снова, но уже более осторожно, медленно выдыхая дым через нос. Именно сейчас, когда можно было расслабленно откинуться на спинку сиденья, мальчишка понял, как он устал. Этот день был невероятно длинным и принес с собой столько нового, что Джеймс боялся захлебнуться, боялся не вынырнуть и не выплыть из моря всех этих событий. Ему казалось, что он неимоверно уставал, когда в день было слишком много клиентов или же они снимали себе мальчика более, чем на пару часов. Ох, черт, ему всего лишь казалось. Вопрос Джима застал Себастьяна врасплох, поэтому он с минуту взвешивал все возможные варианты ответа, вроде "в мою квартиру", несмотря даже на то, что озвученный позже оказался все же первой и сиюсекундной мыслью, которая была отброшена за своей дикостью субъективно для Морана. - Домой, - ответил он немного осипшим от удивления самому себе и последовавшей за этим сухости во рту голосом. Возможно не стоило бы придавать значение такой детали, как словесное обозначение пункта назначения, будь произнесенное вынужденным и трезво рассчитанным вариантом ответа, но оно было непроизвольной мыслью, первой мелькнувшей мыслью. Эту вычурную квартиру в центре города полковник никогда не считал своим домом, у него вообще, сколько он себя помнил, были проблемы с определением значения слова "дом", именно поэтому его сбила с толку мысль-ответ о том, что его квартира теперь может быть домом для Джима или него самого, а главное, воспринята подобным образом. Но пришедшие позже варианты ответа оказались слишком нелепыми и неподходящими. Мужчина закурил вслед за парнем и затянулся столь же жадно, но, погрузившись в мысли, не ощутил потребности в кашле и, кажется, даже не ощутил эту затяжку. Лишь оказавшись на подземной стоянке, Моран глубоко вдохнул через нос и позволил себе бросить взгляд на Джима, будто зачем-то бессловесно спрашивая его о том, готов ли он подняться. А у Джеймса уже не было сил для обычного глубокого анализа. Он чувствовал себя абсолютно выжатым, как физически, так и эмоционально. Причем последнее в гораздо большей степени. Ему казалось, что он не чувствует уже ничего, будто бы эта его способность сгорела там, вместе с его старой жизнью. Юноша на мгновение даже испугался, подумав, что и вовсе больше никогда ничего не почувствует, что не будет злиться и противиться Себастьяну, не будет желать ни ласки, ни тепла, не захочет даже мстить за унижения, оскорбления, которые он терпел все эти года, а главное - за смерть родителей. Но ведь разве испуг не является проявлением своих чистых эмоций? Эта мысль немного успокоила Мориарти, и он, в последний раз затянувшись, выбросил окурок в окно и поднял стекло. Откинувшись на спинку своего сидения, Джим прикрыл глаза. Живот противно заурчал, напоминая хозяину, что неплохо было бы его чем-нибудь набить. Кроме этого юношу тянуло в сон, темные мысли, тянущиеся за ним длинным шлейфом от той жуткой квартирки, сменялись самым банальным желанием - горячей ванной. Может быть, он задремал по дороге, поскольку не ощутил даже времени, проведенного в дороге. - Открой багажник,- попросил Джеймс, кутаясь в ветровку и немного потягиваясь, чтобы размять тело после долгого сиденья в одной позе. - Надеюсь, мистер Мориарти не откажется от помощи, - усмехнулся Моран этой просьбе Джима, дурно отдающей практически всеми правилами надменности приказа, открыл багажник и, взяв сумку парня, он направился к лифту, по пути включая сигнализацию. Похоже было на то, что для мальчишки не было ничего странного в слове "дом" и это заставило Себастьяна собраться и вернуть себе привычный ход мыслей, позабыв об этой нелепице с наименованиями и обозначениями. Под мерное гудение лифта и протяжные гудки в динамике телефона полковник думал о том, что день оказался непривычным, приятно нарушившим обычный порядок и ход дел, что явно обнаружилось, как только оказался демонстративно сожжен один из основных мостов, связывающих Мориарти с его прошлой жизнью. У полковника вдруг мелькнула в голове нелепая мысль о том, что он взял на себя ответственность за мальчишку, но эта мысль была отметена женским голосом в трубке телефона, вопрошающем о составляющих ужина и адресе клиента. Только сделав заказ, Моран вернул мысль об ответственности на рассмотрение и в очередной раз отмел, объяснив ее разницей в возрасте и инстинктивном распределении ролей, не более. Также он подумал и о том, что сам Джим не позволит кому-либо взять за него ответственность так просто, а у Себастьяна пока не было таких целей. - Можешь поспать - ужин нескоро доставят, - уже в квартире заявил Моран, доставив сумку до самой спальни, не особенно доверяя силам парня после довольно изнурительного для него дня. Джеймс как-то отрешенно оглядывал свое, теперь уже практически официально новое жилье. Ну правда, не станет же Моран сейчас выгонять его отсюда. - Могу я сначала принять душ?- помятуя о своей недавней довольно резкой "просьбе", юноша постарался даже интонацию голоса сделать соответственную, "просящую". Получив согласие от хозяин квартиры, Джим скинул ветровку на одно из кресел и направился прямиком в ванную, уже предчувствуя ту расслабленность, которую обычно испытывает человек, стоя под упругими струями теплой воды. Мориарти прикрыл за собой дверь, и почти сразу же его футболка полетела на крышку корзины для белья, а потертые джинсы так и остались валяться на полу, где-то в окрестностях той корзины. Его так тянуло в душ не только потому, что он устал. Как только брюнет переступил порог своего нового дома, в груди с неистовой силой запылал тот пожар, и желание смыть с себя весь прошедший день, всю его грязь и копоть буквально душило мальчишку. Джим аккуратно прикрыл за собой матовую стеклянную дверцу душевой кабины, осмотрел все рычаги и повернул сразу два, надеясь, что угадает с температурой воды - ошпариться совсем не хотелось. Вода бурным потоком обрушилась на голову Джеймса, заставив того блаженно прикрыть глаза. Она бережно обнимала его за плечи, скатывалась по груди и животу к худым ногам и с характерным стуком билась о дно душевой кабины. Мальчишка поднял голову, подставляя лицо под оживляющую влагу, и с силой прикусил губу, когда понял, что это не вода накипает сейчас под пушистыми ресницами. Ну уж нет. Брюнет тряхнул головой, судорожно, глубоко дыша. Еще чего! Ничто и никогда не заставит его плакать. Ничто и никогда. Наблюдая за удаляющимся к ванной комнате Джимом, Моран стянул с себя куртку и сел на край кровати. На несколько секунд до тех пор, пока парень не включил воду, мужчина отметил абсолютную тишину в квартире, точно все как прежде, он живет один - ничего и не произошло в промежуток времени чуть больший, чем двадцать четыре часа. Но зажурчавший душ, хорошо это или плохо, не позволил ему уходить далеко в этой фантазии. Себастьян неторопливо поднялся, чтобы повесить ветровку парня, а заодно и свою куртку на вешалку. Чужую сумку он не стал трогать, поэтому, вынув из шкафа полотенце, Моран направился к ванной, где, не глядя, приоткрыл дверь, чтобы повесить его на крючок. В этот момент снайперу вдруг пришла в голову новая мысль и чтобы не отклониться от ее сути и ощущений, он тихо закрыл дверь и быстро покинул квартиру, не обременяя себя лишней верхней теплой одеждой. Странными были ощущения, когда он закрывал дверь, слыша чужое присутствие в квартире, оставляя кого-то внутри одного, но именно в проверке подобных ощущений заключалась эта новая мысль. И дело вовсе не в исследовании степени доверия, ведь мальчишка был закрыт внутри и не имел возможности и необходимости бежать и оповещать всех окружающих о том, что вот он – наемный убийца и просто хороший человек, полковник Себастьян Моран, собственной персоной живет тут, хранит тут свои профессиональные принадлежности, отпечатки пальцев, документы, вещи, тут он тщательно планирует свои дела. Дело в этом странном ощущении, когда кто-то находится на его территории, пользуется ей, занимает определенную ее часть и главное – остается там, пока сам владелец отсутствует, что создает иллюзию ее раздела, которую просто нужно принять. Себастьян сделал пару шагов к лифту, после которых напряжение немного спало. Полковник предпочел спуститься посредством лестницы. Вдохнув прохладный свежий ночной воздух, он отправился к ближайшему супермаркету, где без спешки выбрал фрукты и даже подобрал кассу с большей очередью. Уже у подъезда мужчина встретил разносчика еды, которому привычно отдал чаевые и поднялся тем же методом, что и спустился. Спало же напряжение целиком лишь когда мужчина повернул ключ, закрывая за собой дверь, и прошел на кухню, сразу начав сервировать стол, чтобы еда не остыла. На ослабление этих неприятных чувств, связанных со знанием о чужом присутствии на его территории, и формирование подсознательной привычки должно, конечно же, уйти гораздо больше времени, нежели этот час с лишним, но с чего-то всегда нужно начинать. К тому же, полковник отдавал себе отчет в том, что и Мориарти необходимо время для того, чтобы чувствовать себя в этих стенах комфортно. Джеймс вздрогнул, когда услышал щелчок приоткрывшейся двери. Ну да, запереться он как-то забыл. В этот момент юношу поразило какое-то странное смущение, хоть он и прекрасно видел, что в ванную Себастьян не заглядывал, и знал, что за матовой стенкой душа видны лишь очертания его мальчишеского тела, которое Моран, на секундочку, отлично разглядел еще прошлой ночью. Да и не только разглядел... Мориарти сделал воду чуть более прохладной отгоняя от себя ненужные мысли, а выйдя из ванной обнаружил на крючке заботливо принесенное чистое полотенце. Прошлепав по кафелю босыми влажными ногами, брюнет стянул этот широкий кусок приятной, мягкой ворсистой ткани, обтер им торчащие в разные стороны волосы, худощавые руки, спину и ноги, а после обмотал вокруг бедер, не особо заморачиваясь по поводу одежды: те шмотки, что он носил весь сегодняшний день и прошлые пару суток надевать не было совершенно никакого желания. Засунув их в аккуратную корзину для белья, Джеймс, наконец, покинул душную ванную. Парень позвал снайпера, но тот не спешил отзываться. В спальне его не было, на кухне тоже... Гостиная была пуста. В ушах звенела тишина просторной квартиры, моментально вселившая страх в душу мальчишки. Испуг и усталость мешали нормально соображать, но Мориарти всеми силами цеплялся за разум и логику, которые твердили, что киллер не просто так ушел, что у него явно было какое-то дело. Всего через несколько минут Джим решил, что оказаться один на один с квартирой профессионального убийцы совсем даже не страшно, а напротив - довольно-таки интересно. Из чувства приличия, привитого матерью, брюнет не стал рыться в вещах и открывать первые попавшиеся ящики. Но не поискать в комнатах какой-нибудь скрытый сейф было бы верхом глупости. Он ведь не собирался в него залезать, просто отодвигал книги на полках, смещал картины и прощупывал стены. В нем словно бы проснулся семилетний мальчуган, жаждущий открытий и приключений, мечтающий найти потайную дверь или карту сокровищ. Даже усталость и тяжелые мысли отошли на второй план в этой ребяческой игре. Но сделать последний решающий ход у него так и не получилось: в коридоре щелкнул замок, тяжелая входная дверь отворилась с характерным звуком. Послышались шаги, шорох пакетов, и парень вынужден был отойти от висящей по середине стены плазмы, странный крепеж которой так его заинтересовал. Поправив полотенце (Джим так и не удосужился его сменить), брюнет вслед за хозяином квартиры направился на кухню.