Король и Дева

      Оин священнодействовал. Старый гном, удобно устроившись на широкой дубовой скамье, любовно перебирал свои снадобья, вытаскивая их по очереди из деревянного сундучка, отделанного темным металлом. Разглядывал их при свете камина и тут же убирал обратно. У каждой склянки или коробочки разного размера и формы имелось свое место и свое название, написанное на маленьких этикетках изящным почерком. К тому же все они были тщательно привязаны к основанию небольшими кожаными шнурками. Получившего царапину Фили он уже отпустил после всех необходимых процедур, которым старший племянник короля сопротивлялся изо всех сил. И только грозный взгляд дяди заставлял светловолосого гнома приходить каждое утро к Оину. Вид у него при этом был совершенно несчастный, даже усы обвисали, а глаза блекли. Он, такой храбрый в бою, до дрожи боялся всех этих склянок. Все остальные гномы относились к визитам к лекарю как к неприятной, но - необходимости.       Теперь настала очередь девушки. Все лекарские инструменты, должным образом обработанные и разложенные в определённом порядке, покоились на холстине на чистом столе. Гном заставил ее выпить настойку, аккуратно придержал за предплечье и внимательно осмотрел. Одобрительно кивнув, положил ее руку на стол, аккуратно подрезал швы маленькими ножничками и тихонько вытянул их пинцетом, а закончив, нанес на розовый рубец деревянной палочкой пахучую мазь. Серый пес тут же начал чихать, потряхивая длинной свисающей шерстью и мотая лобастой головой, недовольно тер лапой нос, но никуда не спешил уходить. Успокоившись, положил морду на край стола и, дыша через приоткрытую пасть и вывалив язык, с любопытством продолжал наблюдать за происходящим. Гном искоса посмотрел на него, но гнать не стал. Как-никак, он тут почти хозяин. Да и Жанну пес оберегал, серой тенью следуя за ней, куда бы она ни шла. Снова кивнув своим мыслям, Оин быстро наложил поверх мази узкую повязку.       Рука после легких прикосновений старого гнома горела огнем, переходившим в  приятное тепло, зато заживала очень быстро. А ссадины на ладонях от сосновых иголок и шишек при помощи лекаря затянулись еще в первый день, что сильно удивило Жанну, у которой в другом мире плохо все зарастало. Вряд ли это было свойство местного климата, скорее, секреты и опыт врачевания пожилого гнома, приглядывающего за ней, как за родной дочерью.       Король наблюдал за ними, сложив руки на груди, уперевшись широким плечом в деревянную балку. Капли утренней росы поблескивали у него в волосах, одежда была темной от влаги. Оин довольно кивнул ему, рассматривая результат своей работы. Король улыбнулся в ответ вроде бы как всегда - одними уголками губ. Но все лицо его при этом словно осветилось. Девушка жадно смотрела на него, пытаясь запомнить это мгновение тишины и покоя перед неизбежной бурей.       Легко стукнула дверь, и тишина зала наполнилась звуками. Гномы, потягиваясь и смеясь, потихоньку выходили из небольшого помещения позади общей залы, где они ночевали все вместе. Бильбо с удивлением озирался вокруг - он никак не мог привыкнуть к размерам дома. Зал был так велик, что квадратных небольших окон в резных наличниках не хватало, чтобы осветить его весь - даром, что ставни всегда были распахнуты настежь. Зато в помещении, задорно потрескивая, всегда весело горел камин. Торин, оторвавшись от стены, подошел к нему, поворошил кочергой угли, подбросил парочку чурок. Вспыхнув с новой силой, огонь ярко осветил лицо Короля-Под-Горой, все еще  удивительно спокойное и расслабленное.       Готовые завтракать, гномы неторопливо расселись вдоль длинного стола, продолжая весело переговариваться и подшучивать друг над дружкой. Только Гэндальф сидел в углу сгорбившись, погруженный в свои невеселые мысли.       Наверху хлопнули тяжелые окованные железом двери, и на галерею разом вышли хозяин и хозяйка. Улыбаясь, неспешно спустились к гостям, каждый по своей лестнице, Берта — справа, Беорн — слева. Оборотень на этот раз был одет в рубаху цвета старого дуба с темно-коричневой вышивкой по косому вороту и в широкие холщовые штаны, подпоясанные простой веревкой. Его обманчивая громоздкость скрывала хищную грацию дикого зверя. Хозяйка плыла неторопливо, одетая в цвета спелой пшеницы и ранних листьев, оттеняющие яркую зелень ее глаз, белизну чуть тронутой загаром кожи и волосы цвета темного меда. Беорн присел на низкий табурет, сразу уменьшившись в росте, и все же остался выше всех. Справа от себя оборотень пригласил сесть Короля Гномов, к которому после своего двухдневного отсутствия стал относиться с гораздо большей симпатией.       Повинуясь негласному приказу, звери быстро накрыли на стол. Серый пес, расположившись у камина, положил тяжелую морду на вытянутые и скрещенные лапы и, сощурив глаза, наблюдал, как мелкие собаки и барашки на задних лапах снуют между гномами, разнося угощение. Еду подавали в мисках из твердой, чуть грубоватой керамики, расписанной простыми узорами, и в деревянных толстых тарелках. Мяса ни в каком виде не было на столе, чему гномы поначалу весьма опечалились, но всевозможная рыба - копченая с запахом дымка, тающая во рту, жаренная в масле и муке до хрустящей корочки, запеченная целиком в панцире из соли, который нужно было вначале разбивать молотком, фаршированная грибами и сыром - их очень порадовала. Фруктов, овощей и зелени было вдоволь, радовал глаз и дразнил обоняние нарезанный крупными ломтями свежевыпеченный ноздреватый хлеб с зернами и семечками. Сыр всевозможных сортов, орехи, молоко, масло, яйца, лепешки и мед — еда была разнообразна и сытна.       Двалин крякнул от удовольствия, подвинул поближе к себе гору мелкой жареной до хруста рыбы. Стал есть не торопясь, обмакивая ее в кисло-сладкий брусничный соус, отгоняя всех от своей большой тарелки. На Бильбо, пытавшегося по-тихому вытащить одну рыбешку, гном зарычал гневно и чуть не шлепнул по руке. Хоббит, обидевшись, завертел головой и успокоился, только вытащив к себе на тарелку запеченного целиком крупного карпа.       Бомбур подметал все, что оставалось на тарелках, приговаривая, что если он и умрет завтра от несварения желудка, то умрет совершенно счастливым!       Сегодняшний завтрак был впечатляющим. Беорн поднял бокал, переглянувшись с Бертой. Кажется, этот день был для них особенным, но и Жанну погрела теплота чужого дома.       Торин сидел прямо, беседовал с Беорном, сам ел мало и аккуратно, но с еле заметной улыбкой поглядывал на своих подданных.       Беорн гулко захохотал в ответ на какой-то его вопрос, и хоббит аж подпрыгнул на месте от испуга. Берта чуть коснулась плеча хозяина, оборотень сразу сбавил голос, и Жанна позавидовала их молчаливому взаимопониманию. Она сидела в другом конце стола, между Фили и Кили, которые не уставали подкладывать ей всякие вкусности с самым умильным видом, так что она просто не могла им отказать.       — Смотри, какой сом!       Фили, набычившись и опустив брови, смешно выпятил губы вперед, и его усы с точностью повторяли усы рыбы, лежащей у нее на тарелке. Жанна, не удержавшись, рассмеялась. Кого из них есть, непонятно!       За рыбой последовал кусок пирога, и уже не в первый раз. Вскоре даже ее вежливости не хватило, чтобы съесть все, что они ей подносили. Пора было их остановить, она уже едва дышала.       — Извините, достаточно! — строго сказала Жанна. — Хватит! Я больше не могу.       Кили озорно прыснул и подтолкнул брата под локоть:       — А ты говорил, ругаться будет.       — Нет, — усмехнулся Фили. — Я сказал, что ее не хватит надолго.       — Вы это нарочно придумали? Да я столько съела, что в дверь не пройду, — Жанна опять засмеялась, не в силах сердиться на эту парочку.       — Нас просили немного подкормить тебя, кое-кто обратил внимание, что ты совсем ничего не ешь…       Жанна в эти дни ела очень мало. Ее лихорадило, и кусок не лез в горло. Слова Фили сбили веселье и заставили посмотреть на короля гномов. Кому еще могла прийти в голову такая мысль? Торин, поймав ее взгляд, смотрел спокойно, да и во всем облике не чувствовалось обычной напряженности.       Девушка почувствовала чью-то теплую руку на плече. Обернувшись, она увидела хозяйку. Как она подошла, Жанна и не заметила…       — Пойдем, милая, мне нужно поговорить с тобой, а возможно, другого времени уже и не будет…       Жанна поднялась вслед за Бертой на второй этаж. Плавная грация ее движений завораживала, особенно в контрасте со стремительностью Беорна. В комнате с большой кроватью под балдахином пахло сухими травами и цветами.       Хозяйка присела к резному столику, подперев голову рукой, и не отрываясь смотрела на Жанну. Той стало немного неуютно от ясного света ее зеленых глаз.       — Я хотела бы помочь вам. Я пыталась увидеть будущее с помощью зеркал и свечей, и не увидела ничего. Вообще ничего! Со мной такое впервые, — она вздохнула, — хотя не так уж гадание и полезно, как оказалось. Сыну своему я дальнюю дорогу нагадала, а отговорить его так и не смогла…       «Вот в чьей комнате я живу!» — поняла Жанна.       — Ох, милая, я не могу предсказать, что вас ждет впереди… Но сердце - а оно-то у меня не ошибается никогда - подсказывает, что вскорости ты найдешь то, что и так уже принадлежит тебе! Ну, а я помогу хоть в малом, —  на её губах заиграла улыбка и отразилась в зелени глаз ласковыми изумрудными звёздочками.       Она достала с полки небольшой, отделанный вышивкой мешочек с круглым дном и завязками сверху. Жанна, развязав его, с любопытством заглянула внутрь. Смена белья, благоухающего лавандой, маленькое металлическое зеркальце, деревянная расческа с большими зубьями и искусным узором по краю, рушник - тоже весь в вышивке… И еще множество полезных и необходимых в дороге мелочей, собрать которые путешественнице в дорогу с любовью и заботой может только другая женщина. У Жанны перехватило дыхание, слова благодарности застряли в горле.       — Не за что, милая, — еще теплее улыбнулась хозяйка.       Жанна без слов схватила подарок, прижав к груди.       — Вы идете в края, опаленные дыханием зла, — Берта вздохнула, улыбка пропала с ее лица, и сразу стало видно, что женщина прожила долгую, трудную жизнь, в которой было не одно только хорошее.       Она протянула на открытой ладони амулет каплевидной формы, сверкнувший серебром, с непонятными письменами по краю. В центре его продирала черная глубокая борозда.       — Это талисман нашего рода, — глухо сказала Берта. — Никогда не снимай его в Лихолесье.       И сама повязала его на шею Жанны прочным кожаным шнурком.       «Найду то, что и так уже мое? И что это может значить?» — думала Жанна, покачиваясь на своем вороном в хвосте отряда.       Девушка обернулась.       Дом. Дом с большой буквы, залитый ярким солнцем, окруженный острым частоколом бревен, провожал их хлопаньем ставень, глазами квадратных окошек, темным деревом стен, кивал вслед высокой крышей, выложенной черепицей…       Вскоре дом с хозяином и хозяйкой, что стояли у двери и махали им на прощание, исчез из вида, и от теплой обители Беорнов, как и от многого в ее жизни, остались одни лишь воспоминания.