***
Бургомистр ожидал визита Короля-Под-Горой, вздыхая и задумчиво глядя в витраж, отражающий солнечный свет яркими цветными бликами. Город стоял на ушах из-за прибытия гномов — вот и сейчас внизу собиралась галдящая толпа. Градоначальник был раздосадован. Увидев Торина впервые, он потерял дар речи, что случалось крайне редко. Он чувствовал себя так, будто одна из мраморных статуй выполненная по его заказу для украшения личных покоев, вдруг ожила, обрела свое мнение и решила ставить ему палки в колеса!.. Бургомистр столько денег потратил — куда там сокровищам Одинокой Горы! — чтобы создать красивую легенду о Короле Гномов, который однажды вернется в родные края, и тогда — и только тогда! — наступят мир и благоденствие, потекут золотые реки, будет всем счастье… Певцы кормились у него с руки, сказители не уставали повествовать об этом по тавернам и злачным местам. Ну кто же знал, кто мог предположить такое — что Король-Под-Горой и в самом деле явится? И сделает это еще при жизни бургомистра! И окажется так похожим на миф, который сам градоначальник и сотворил… Гномы должны быть страшными, жадными, коварными и вредными. Ну, со вредностью все было в порядке. Чего только стоило одно его появление! Наглый, самодовольный выскочка! Бургомистр поежился, вспомнив их первую встречу. Кто бы мог подумать, что гномы сразу обретут бешеную популярность у его народа? Через несколько дней после прибытия гости просто перестали выходить из ратуши! Им не давали прохода — гномов тут же окружала толпа, с ними здоровались, хлопали по плечу, желали успехов и скорейшей победы над драконом. Их целовали девушки, им радостно трясли руки мужчины. К ним старались хотя бы прикоснуться, а нет — так хоть разглядеть горящими от восторга глазами. Они стали народными героями, не совершив еще ничего героического! Если гномы будут принимать все приглашения, они не уйдут из города и через десять лет! Как удобно править чернью, когда ей есть, во что верить, и когда есть на кого свалить собственные ошибки и просчеты… Он усмехнулся, наслаждаясь причудливой игрой света. Зодчий, создавший это великолепие, определенно был гением! Жаль только, не от мира сего… Зато сын его служит теперь бургомистру не хуже цепного пса! Все-таки надо уметь правильно подать информацию! Бард выполняет прямые распоряжения бургомистра. А жители Эсгарота ненавидят помощника лютой ненавистью — в отличие от его отца и брата, пользовавшихся всеобщим почетом и уважением. Ненавидят куда сильнее, чем самого правителя. Они уверены, что во всех их бедах виноват первый помощник, а сам градоначальник хороший, он просто не обо всем знает… Бургомистр грустно вздохнул — он вспомнил о новой проблеме. Это письмо Трандуила… Лесной Король попросил, а в переводе с дипломатического приказал разбить или хотя бы поссорить эту странную пару — гнома и девушку. «Ему, видите ли, не понравилось, как она на него смотрела!» — недоумевал бургомистр. Опять какие-то мелкие, пустяковые обиды, так характерные для злопамятного короля лесных эльфов… С другой стороны, он велел препятствий отряду гномов не строить и во всем помогать, чтобы те как можно скорее выдвинулись к Одинокой горе. И как прикажете это понимать? Ладно. Бургомистр скажет Торину, что все бесплатно. А с их казначея расписки возьмет, и цифры проставит те, которые будут ему интересны. Трандуилу надо отдать должное — он не поскупился, — но денег-то много не бывает! На девушку бургомистр для начала натравил Барда: неотразимость негодяя была проверена не единожды. Должно было сработать — как-никак, оба они человеческого рода… Жаль, для Торина нет гномки! Зато есть очень привлекательная, вовсе не старая вдовушка — верное его орудие в делах такого рода. Она падка на мужчин, а уж за деньги готова переспать с кем угодно и впридачу знает много занятных штук… Не может быть, чтобы бродяга-гном остался равнодушен к ее искусству! Вот только почему-то не сработали уловки ни с девушкой, ни с гномом! Изящная дама с глазами раненого олененка упала в руки Торину, как бы случайно поскользнувшись на каменном полу. Безотказный прием! Гном отнес на руках болезную в ее покои, сам осмотрел и перевязал стройную лодыжку, выслушал трепетный рассказ о загубленной жизни. А потом, вместо того, чтобы утешить и успокоить бедняжку, взял да и ушел, пожелав скорейшего выздоровления. Ушел, не ответив на призыв томных глаз и влажных приоткрытых губ, обещавших невиданное, неземное наслаждение. А ведь как помогали бургомистру в делах эти глазки и этот ротик, цены им нет! Сколько сделок заключено, сколько друзей приобретено… Почему сейчас все без толку? Градоправитель ничего не понимал. Ладно бы только вдовушка! Но множество очаровательных девушек крутилось около Торина, стреляя глазками, призывно улыбаясь, словно невзначай касаясь его… Никакой реакции. А ведь, увидев в его окружении сероглазую замухрышку, бургомистр думал, что разгадал склонности гномьего короля! Вот с оболтусами-племянниками Торина проблем не было — дамы докладывали, что не связанные обязательствами юные принцы просто не давали им продохнуть. Бургомистр решил было, что интересы короля гномов направлены в несколько иное русло. Это бы не сильно его удивило, однако через пару дней слуги доложили: у гнома с его спутницей все в порядке. Хотя на других девушек он внимания не обращал. И чего он нашел в этой пигалице? А ведь бургомистр знал толк в особых услугах! У него было много заказчиков, приезжающих издалека, и он всегда славился тем, что находил способ выполнить любые их фантазии. Кому-то нравится мучить других, кто-то испытывает наслаждение от собственных страданий, да мало ли что еще? Главное — они щедро платили! А за деньги бургомистр готов был на многое. Жаль только, что в стенах ратуши дело не пошло, и изысканные развлечения пришлось перенести в здание неподалеку. После некоторых забав его гостей и друзей приходилось прибираться, и делал это специальный человек. Его бургомистр использовал редко и сам его слегка побаивался, хоть и держал всегда под рукой. Этот тип, как плохо прирученный дикий зверь, мог тяпнуть хозяина за руку, если тот недостаточно сытно его кормил. Зато он был не болтлив и без малейших угрызений совести выполнял самую грязную работу. А вот для Барда узреть результат подобных развлечений было бы слишком. Не то чтобы бургомистра сильно заботило самочувствие его правой руки. Однако он хорошо помнил, как тогда, после разгона швали на рыночной площади Бард заявился только через неделю, вдрызг пьяный, с мутным взглядом, в измятой, грязной одежде, с пятнами, подозрительно похожими на засохшую кровь. Оказывается, он разнес в хлам пару пивнушек. И потом еще долго приходил в себя. Так что градоначальник не хотел, чтобы ценный инструмент сломался раньше времени… А теперь, из-за весточки от Трандуила, бургомистру придется самому общаться с этим гномьим королем и помогать ему. А тот просил достаточно много… «Ну что же, — думал бургомистр два дня спустя, — раз по-хорошему ничего не вышло, придется действовать решительно. Как ни противно, а придется опять звать на помощь это чудовище…»***
Бард перелистывал альбом, стараясь не помять широкие листы, прочно сшитые и проложенные тонким шелком. «Кольцевой город», мечта его отца! Высокие резные башенки, прочие постройки причудливых очертаний, места для отдыха, небольшие забавные коттеджи по краю (и вполне приемлемые по цене для малоимущих, особенно если чуть доплатить из городской казны), а за ними — даже сады и скверы! Бард вздохнул: из всего этого великолепия в жизнь воплотилось только здание ратуши. Окна его спальни выходили во двор — Бард не мог видеть черноту на том месте, где должна была простираться воплощенная мечта родителя… Отец так не вовремя встрял тогда на заседании совета. Он снова стал просить об уменьшении бремени налогов и понижении стоимости патентов на торговлю и рыбный промысел. Бургомистр тут же взял все свои обещания обратно, объяснив злорадно, что в казне и так недостает денег. «А возможно, — подумал вдруг Бард, — он и не собирался с самого начала строить что-нибудь, кроме ратуши». Отец не выдержал такого удара, тяжело заболел и вскоре умер. Губернатор ведь обещал ему, слово давал, а иначе он и не брался бы! Уже после его смерти Бард заказал несколько гравюр с чертежей и отдал сшить их в альбом. Смерть отца еще больше сблизила братьев. Несмотря на разногласия, оба любили и почитали родителя, старавшегося сделать лучше весь мир, но иногда забывавшего о хлебе насущном. Бард и к бургомистру в помощники только ради отца и пошел… Отец был готов всем помочь и отдать последнее, и многие пользовались этим без зазрения совести. А потом, став из посыльного правой рукой градоначальника… Ему много чего приходилось делать что очень не нравилось его совести, но выбора у него не было. Свою работу потерять он никак не мог, делал, что приказывали, лишь позволял себе презрительно ухмыляться. Один разгон толпы из бедного квартала чего стоил… Бургомистр приказал ему заняться лично. Пришлось применить силу, слов они уже не понимали. Тогда он думал, что выполняет свой долг; а сейчас помнил только лезвия, опускающиеся на головы недовольных, рассекающие плоть, проламывающие черепа… Отец тогда долго не разговаривал с ним. Бард мотнул головой, отгоняя тяжелые воспоминания. Вот младший брат был как отец — вечно пропадал в Нижнем Городе, старался хоть чем-то помочь бедному люду. Меньше года назад он после какого-то вопиющего происшествия ворвался на пиршество у градоправителя, раскидав охрану у входа, и неистово орал, что его народ живет и умирает в нищете, что так нельзя обращаться с живыми людьми… Нашел, как просить о помощи! Конечно, ему отказали… Градоначальник велел пинками гнать Альберта из зала. Брат, спешно и зло собирая вещи трясущимися руками, отдал Барду на хранение альбом в тяжелом кожаном переплете. Наследство их отца… Бургомистр тогда много чего наобещал своему первому помощнику, лишь бы тот сам не покинул город в неспокойное время. Знал, подлец, как крепко братья были привязаны друг к другу. Обещал обеспечить Альберта охраной и сопроводить, куда тому угодно. Братишка везде находил знакомых и друзей, и ухитрялся вести переписку даже с жителем Ривенделла! Говорил, что там оценили его талант и зовут погостить, а возможно — и поработать. Альберт давно уехал. Теперь остались одни воспоминания. Бард все больше и больше жалел, что не ушел тогда с братом. «Но он меня не звал с собой, — недовольно думал Бард, в который раз прокручивая в памяти их прощание. — Да и расстались мы плохо. Виноват ли я в том, что стало с городом? Возможно. А брат давно сам отвечает за себя — не запрешь, как раньше. Да и как я мог? После очередного набега орков в Эсгароте стало совсем тревожно. На стражников надежды мало, охрана бургомистра и вовсе беспечна. И еще есть одно… вернее, одна, — скользнула нежеланная и тут же изгнанная мысль, — кто держит меня в этом проклятом городе».***
Жанна проснулась от шороха и тут же протянула руку к кинжалу, всегда лежавшему рядом. — Не-а! — раздался из ниоткуда странный голос, в котором слышалось неприкрытое веселье. — Можешь не искать! Девушка тихо опустилась на пол, стараясь не поддаться панике и досадуя на себя, что в городе совсем потеряла осторожность. Ни шпильки, ни другого оружия поблизости… Неправильный голос, не мужской и не женский. Но почему от него мороз по коже? Он долго следил за ней. Приказ хозяина был приятным, он мог бы исполнить его и без денег. Сначала жертва показалась ему юной богиней, легко порхающей по коридорам ратуши. Потом он заметил перемену — ее движения стали неторопливее, походка — более уверенной и женственной. Он скривился, прекрасно понимая, что это означает: напрочь отпадет самая приятная часть удовольствия! Ничего, он найдет, с чем поиграться! Хотя сразу пришибить ее было бы куда проще… Жанне вдруг стало нечем дышать… Откуда он взялся сзади, он же был перед ней? Жанна попыталась лягнуть его, изо всех сил отрывала руку, сжимавшую шею, но воздух совсем пропал… напавший надавил еще сильней, и она провалилась в беспамятство, последним усилием сорвав с шеи амулет…