***
Дни тянулись за днями. Эльфы и люди все также стояли лагерем в отдалении, не показываясь больше, но и не покидая свой лагерь. Гномы теперь уже не уходили далеко во внутренние залы, а ночевали в маленьких комнатушках — бывших караулках. Гномы с Железных холмов должны вскоре прийти: со слов Торина и Балина, Жанна не сомневалась в Даине. А к Железностопу вороны-гонцы черными стрелами умчались больше недели назад. "Только вот армия эльфов и людей уже стоит на пороге нашего дома", - подумалось Жанне. Она, коротая время в карауле, наблюдала за звездами, особенно яркими здесь, в горах. «На пороге нашего дома? Нашего?..» — повторила Жанна, удивившись сама себе. И ведь никак иначе не думалось… Легкий шорох за спиной заставил ее насторожиться. Она неторопливо повернулась, будто поправляя оружие. Хоббит крался бесшумно вдоль стены, хоронясь и пригибаясь. И как обманул Бомбура, стоящего на внутренней страже? «Он же в кольце!» — ахнула девушка. Теперь для нее почти не было разницы. Она давно приметила Аркенстон в кармане полурослика по призрачному сиянию, словно камень обладал душой, чистой и светлой. Просто ждала подходящего случая. Заберешь камень, так кто знает, что еще выкинет наш дорогой мистер Бэггинс? — Бильбо, — сказала Жанна, — ты не забыл, что я-то тебя вижу? Куда ты собрался? — Я устал, я голоден, и мне надоело торчать в этом каменном мешке! Не мешай! — прошипел хоббит. — Торин не в себе, его гордыня погубит всех нас… — Теперь ты у нас определяешь, что правильно, а что нет? — Хватит! Ты всегда меня принижала, а теперь я хочу сделать хоть раз что-нибудь стоящее, — его глаза горели в темноте, а рука лежала на эльфийском клинке. — Благими намерениями… — прошептала Жанна. — Хорошее? И что такое хорошее ты намерен сделать? Подарить кому-то украденную реликвию Подгорного Короля и надеяться, что он отступит? — Откуда ты… — Бильбо отступал все дальше, держась за карман. — Да! Я отдам камень Барду, и тогда Торину придется договариваться! Он согласится на все их требования, и я, наконец, уеду домой, закончив это Приключение! Так будет лучше для всех — и для гномов тоже! — Для всех или для тебя? Жанна выпрямилась. Ей было все равно, кто там командовал хоббитом: то ли перепуганный Бэггинс, то ли вконец обозленный Тук. — Это не просьба — это шантаж! Король гномов не может поддаться на него, это оскорбит весь народ в его лице… Да в моем мире за воровство тебе бы руку отрубили, — тихо сказала она, но звук ее голоса отразился от стен тяжелым, протяжным эхом. — А потом изгнали бы навсегда. Поверь, твои действия ничего не изменят — наоборот, все ухудшат! Жанна понемногу приближалась, а хоббит тихо пятился вглубь горы. — Да только за то, что ты держишь у себя достояние короны — сколько уже, две недели? — король вправе тебя убить собственноручно. Или тот, кто ему служит. Жанна выхватила Каранлах, сверкнувший алым пламенем. — И я клянусь тебе, что так и сделаю! Бильбо, не думая более, отбросил камень. Аркенстон негодующе брызнул во все стороны острыми лучами, отражая красный свет обнаженного клинка и белый отблеск ярких ночных звезд. Жанна быстро подняла его и завернула в тряпку. — И кольцо! Хоббит сорвал с пальца и отбросил кольцо под ноги Жанне. Жанна подобрала колечко с пола, не сводя с хоббита глаз, шепнула ему: — Я верну. Бильбо выглядел настолько запуганным, что Жанна не удержалась. — Послушай, — вздохнула она, присев рядом с хоббитом. — Ты много раз выручал отряд — сейчас мой черед. Ты подал очень хорошую идею, и, поверь мне, я сделаю все, как нужно. Дождись меня, и никому ни слова. — Жанна, — потерянно вымолвил хоббит. — Будь с ним осторожнее — это не простой камень. Хорошо… — он откашлялся, — хорошо, что ты забрала его. Не знаю, чье это сердце, но оно живое. Увидев, что Жанна приготовилась спускаться, Бильбо добавил испуганно: — Ты в своем уме?! Ты думаешь, сумеешь сделать лучше? Что скажет Торин!.. Он не простит тебя! Жанна не ответила, сама пребывая в сомнениях. Ей в голову пришла грустная мысль: «А ведь я поступаю совсем как Бильбо, и меня тоже можно принять за воришку и изменщицу». Она быстро слетела по веревке, сжимая ее в перчатках, и направилась на свет костров к далеким шатрам. Хоббит втащил веревку обратно, грустно помахав ей вслед. Надела кольцо, не ощущая при этом ничего, кроме тяжести на пальце — а вот хоббит явно менялся, побывав в нем хоть недолго. Ладно хоть эта магическая штучка не тянула к Торину свои желтые пальцы. И не сбивала с толку гномов. Жанна порадовалась, что, сама считая себя немного безумной, всегда была в полном доспехе, удачно дополненном Королем-Под-Горой из своей сокровищницы. Хотя вряд ли поможет, только уверенности придаст. Ее задумка была почти невыполнимой, но другого выхода Жанна не видела. Да и мыслей больше не водилось. У Даина только пятьсот воинов, и ей было жаль каждого из них… Она видела душу Барда и надеялась, что сможет достучаться до него. Нужно только не попасться Трандуилу. На Ринглина она особо не рассчитывала — при всем его хорошем отношении он был так же связан клятвой, как и она. «В конце концов, — вздохнула Жанна, — даже в худшем случае смерть грозит только мне одной…»Часть 37. Ловушка для чудовищ
6 октября 2013 г. в 11:44
Факел зашипел и совсем зачах, рассыпался на каменном полу мелкими пепельно-красными огоньками. Потом и они погасли… Отряд оставался на месте, ожидая команды короля.
Через некоторое время тьма перестала быть непроглядной. Старинные изображения или, скорее, письмена проявились на стенах, давая призрачный зеленовато-голубой свет.
— Не думал я, что это еще работает, — удивился Торин, проведя ладонью по знакам, казалось, в ответ заполыхавшим сильнее.
От широких горизонтальных полос сверху и снизу шли сложные орнаменты, схожие очертаниями с вышивкой на одеждах гномов, принадлежащих к королевской династии.
Но некогда было любоваться на местные чудеса — гномы вытаскивали из завала все, что можно было достать без риска сильнее засыпать проход.
Балин, все еще поглядывая на напуганного хоббита, отряхивал любимый красный кафтан, вытрясал каменную пыль из бороды, уже не казавшейся белой и ухоженной.
Двалин криво улыбался своим мыслям — видно, думал о ловушке, мечтая поквитаться с раззолоченной ящерицей. Пусть не первым, пусть хотя бы вторым ударом…
Бофур успокаивал стонущего Бомбура. Тот разлегся на полу, раскинув руки-ноги, и не желал двигаться с места. Толстяк уже вообразил себя запеченным барашком, который Смауг приготовит себе на десерт. А быть чьей-то едой — даже драконьей! — Бомбуру не хотелось!
Младшие гномы, впервые видевшие гору изнутри, изумленно рассматривали стены, поражаясь и радуясь их великолепию. Как должен выглядеть тронный зал, если самые глухие закоулки жилища их предков так впечатляют? Почти два века запустения прошло, а стены остались гладкими и ровными, четкие линии радовали глаз. По краям прохода, слева и справа, в полу было предусмотрительно сделано небольшое углубление, куда плавно стекала вода, то тут, то там, все же рассекавшая серебристый рисунок, обладающий, казалось, собственным сиянием. Жанна дотронулась до поблескивающей темной струйки — вода была теплая.
— Да, дочка, — грустно усмехнулся Балин, словно все здесь тревожило его сердце. — Здесь есть целебные источники, и водоводы для горячей и холодной воды, если не испортил дракон, должны работать. То, что сделано гномами, служит вечно… — с гордостью добавил он. Потом, откашлявшись в кулак, обратился к Торину: — Ты помнишь дорогу?
Король, усмехнувшись, посмотрел на старого гнома — единственного, к чьим советам он прислушивался. На запыленном лице глаза Торина будто стали ярче, чем обычно, отражая странный узор стен, и взгляд его становился все спокойнее и увереннее.
— Эта гора — мое сердце, душа моего народа. Такое не забудется, сколько бы столетий не минуло… — он говорил негромко, почти шепотом, но гномы сразу замолкли, обернувшись на звук его низкого голоса.
Отряд, не задерживаясь, шел за ним — он совсем не путался в вязи сложных поворотов и разветвлений. Изображения на стенах переплетались, словно повинуясь некоему странному ритму, мерцали собственным неярким светом, менялись, переливаясь всеми оттенками бирюзы, лазури и небесной синевы. «Поистине королевские цвета», — подумала Жанна. Ближе к выходу линии были тонкие и прямые, по мере продвижения вглубь они ветвились и расширялись, ярче светились в местах поворотов и развилок. Наверное, опытному глазу они могли указать путь. Бильбо понял: ему на редкость повезло что найти Дракона, что вернуться к отряду. Однажды промахнувшись с поворотом, можно было забыть про дорогу назад!
Жанна поправила лямку мешка и порадовалась, что всегда держала его под рукой. Хранилось там несколько памятных вещей, с которыми было бы очень жаль расстаться…
А в старых гномьих сапожках было так удобно идти! Ори восстановил стоптанную обувку в Эсгароте безо всяких просьб с ее стороны. Жанна берегла их и не надевала, а теперь они очень пригодились: у эльфийских на пепле Драконьей пустоши истерлась тонкая подошва.
Мало-помалу в стенах стали появляться двери, отмеченные едва заметными стрелками; некоторые печально болтались на сорванных петлях. Потолок ощутимо отодвинулся. Воздух совсем не казался спертым, и Жанна, не любившая тесные пространства, удивлялась, как ей было спокойно в каменных стенах бывшего гномьего дома. Он казался живым и словно радовался возвращению законных хозяев!
После очередного поворота пол оборвался ступеньками, ведущими вниз. Гномы осторожно начали спускаться по ним, оглядываясь по сторонам. Черный смрад тянулся по полу, завиваясь кольцами под ногами, заставляя надсадно кашлять.
Спустившись до самого низа, они резко свернули и прошли коридором с оплавленными стенами — как будто бы дракон прожег его по своему размеру. Миновав обгоревшие, разбитые и вмятые двери, они попали прямиком в сокровищницу. Без сомнения, это и был тот тайный ход, по которому пытался вырваться из горы обезумевший Трор с Аркенстоном в сведенных судорогой пальцах…
Радости гномов — особенно тех, кто помладше — не было предела. Цель почти достигнута, сокровища Эребора лежат у их ног! Балин грустно улыбался, вспоминая, как был здесь последний раз. Двалин лишь презрительно морщился, разглядывая сверкающее великолепие. Глоин окидывал богатства расчетливым взглядом, в уме пересчитывая и запоминая его, как и подобает хорошему казначею.
Бифур, бормоча что-то на кхуздуле, подбрасывал монеты в воздух, и они падали на гномов золотым дождем.
Фили и Кили бросились к стенам, сняли с них музыкальные инструменты и начали наигрывать какую-то веселую мелодию. Еще пара гномов присоединилась к ним.
Сокровищница была полна. Здесь было все — для ума и сердца. Но мертвых она не могла воскресить…
Торин спокойно разглядывал золото и драгоценности, словно размышляя о том, что дает обладание ими — возможность восстановить их родной дом, вернуть величие Эребору.
— Ищите Аркенстон… Огромный, сияющий белый камень. Он принадлежал нашему роду — это символ власти Королей-Под-Горой. Камень нужно отыскать.
Но пока великий алмаз Одинокой Горы никому не попался на глаза…
Мифриловую кольчугу, найденную первой, Жанна не приняла, сославшись на то, что не может отказаться от подарка Элронда. Великая ценность, по словам Балина, стоившая побольше небольшого государства, перекочевала к Бильбо — никому из гномов она не подходила по размеру. Хоббит приосанился и, надев еще и кожаный шлем, стал выглядеть почти грозно.
Торин выкопал из золотой россыпи боевой топор и теперь рассматривал с гордостью и грустью. «Тоже, наверное, фамильная реликвия», — подумала Жанна.
Бофур и Бомбур перебирали инструменты для работы в отвале и шурфах, словно заранее радуясь, какие чудесные камни можно будет извлечь с их помощью из недр горы, какие дивные сокровища отнять у нее, как много прекрасных вещей сотворить своими руками!
Жанна поняла уже, что главное в жизни гномов — это созидание и сотворение, а вовсе не накопление сокровищ. Жажда обладания, в общем-то, мало свойственна им. «Ну, разве что некоторым!» — усмехнулась она про себя, глядя, как Глоин переписывал слитки, ворча на вонь и грязь, оставшуюся от Смауга, и чуть ли не пытался пересчитать сразу все монеты.
Балин, Нори и Ори с восторгом зарылись в груду старинных книг и фолиантов. Оин очень кстати отыскал склад редких лекарств и минералов и складывал теперь их к себе в мешок, не желая ни на минуту выпускать их из рук.
Каждый нашел что-то себе по душе, но никого не прельстил блеск золота, никто не набивал его в карманы! Как, увы, поступили бы некоторые люди…
«Да, — подумала Жанна, — гномы действительно охочи до своих сокровищ. Может, в чистых душах нет места ни злу, ни болезням?»
Торин поторопил товарищей. Покинув логово Смауга, они долго шли по длинным коридорам и одолели множество лестниц. Стены раздвинулись, они вступили в главный зал Трора, и Жанна задохнулась от восторга…
«Гармония в камне, иначе не скажешь!» — думала девушка, озираясь.
Несмотря на все разрушения, причиненные драконом, зал по-прежнему был великолепен. Колонны устремлялись ввысь, словно в небо, арки и переходы, совсем не казавшиеся хрупкими, как у эльфов, поражали гармоничностью пропорций, сдержанной силой, и эти красота и величие пробуждали лучшее в душах тех, кто любовался ими. В камне будто застыла песня, гимн труду и таланту его создателей. Хотя гимн этот резко контрастировал с хрустевшими под ногами костями защитников, укрытыми за годы мягким саваном пыли… У Жанны защемило сердце.
Они вышли через главные ворота, и перед ними раскинулась вся долина. Два каменных гиганта охраняли вход в нее, но любоваться ими опять не было времени, и гномы начали разбивать камни в поисках подземной ловушки. Разобрав плиты пола, они обнаружили скрытую под ними полость и очень обрадовались — часть работы уже выполнена. Оставалось пробить узкий боковой проход, соорудить фальшивый дощатый пол, который проломился бы под весом чудовища, и сложить наверху камни, чтобы засыпать провалившегося дракона. Ради приманки решили некрепко заложить вход, создавая иллюзию, что они наглухо забаррикадировались в горе, и давая возможность дракону ворваться внутрь, к ловушке.
Через пару дней ловушка была готова. Оставалось только выжидать.
И вот с неба упал ворон, которого давно уже не было видно. Разведя крылья, сдержал падение, выставив кривые когти, с хриплым карканьем вцепился в плечо гнома и едва удержался, прорвав одежду.
— Что?! — воскликнул Король-Под-Горой
Опустив голову, он молча внимал Роаку.
— Дракон повержен, — медленно, всяких эмоций вымолвил он наконец и обвел взглядом столпившихся вокруг гномов. Глаза его потемнели, выдавая волнение. Роак по-собачьи потерся об его голову.
Жанна сделала шаг к королю, но тут же остановилась. С одной стороны, можно вздохнуть с облегчением, а с другой… С какой великой радостью узбад бы сам уничтожил проклятие своего рода! Тем более, они сделали уже ловушку и узнали от хоббита про слабое место Смауга.
— А к нам идут эльфы, — недобро продолжал король, — целая армия, и падальщики кружат над ними. Люди тоже — в немалом количестве. Их ведет Бард, который теперь зовется Бард-Лучник, Победитель Дракона!
— Интересно послушать, что они скажут, — усмехнулся Двалин, оглаживая топорики.
Балин сцепил руки за спиной и хмуро уставился вдаль. Беря с него пример, Ори гордо приосанился. Фили и Кили, посерьезнев, встали рядом с Жанной, словно уже готовы были охранять ее. «Как они повзрослели за эти полгода! — подумала Жанна. — Особенно старший, отвечающий не только за себя, но и за брата. А Кили остался все таким же лихим удальцом, что и в первые дни их похода. Готовым рассмеяться в глаза самой смерти. Хотя… — Жанна оглянулась, — все они были такими, ее соратники и братья».
— Мы с тобой до конца, — Балин нахмурился. — Но нас мало. Может, пришла пора позвать Даина?
— Железностоп? Где бы он ни был? — Роак от волнения заговорил на всеобщем, отвечая мыслям Торина. — Ты пррросишь невозможного!
— Все, что возможно, я сделаю сам, — нахмурившись, отвечал Король-Под-Горой. И, помолчав, повелительно кивнул Балину. — Готовь письмо моему брату. Роак отправит гонцов.
Ворон недовольно дернул головой, но перечить не посмел.
— Даже при удачном стечении обстоятельств они будут не ранее, чем через две недели, — поморщился старый гном, впрочем, уже вытащив перо и чернильницу.
— Значит, нужно готовиться к встрече, — сказал Торин.
Работа закипела.
Главные ворота оставались незащищенными и открытыми для врага или разозленного соседа. Гномы таскали камни теперь уже для возведения наружной защиты и запруживали Быстротечную. Жанна удивлялась, как с помощью лишь самых простых инструментов они ухитрялись выкладывать стену быстро, но идеально ровно — лучше, чем в замках ее бывшей родины! Бофур был в своей стихии. С лица его не сходила улыбка, и он работал без перерывов, даже ночью, пока его не гнал вконец разозленный Торин, говоря, что ему нужны живые и здоровые, а не уработанные в усмерть подданные. Лицо Бофура — каменщика и рудознатца — становилось таким красивым, когда он занимался любимым делом… И другие гномы трудились без устали с утра до ночи, будто Бофур подгонял их своим примером.
Наконец, все было готово. Оставалось только дождаться незваных гостей — и спустя день они явились.
Люди подошли к преграде и недоуменно уставились на преградившую им путь водную гладь и на высокую каменную стену, не оставляющую ни малейшего шанса проникнуть внутрь незамеченными. Размахивая руками, они пререкались друг с другом.
Торин кивнул Балину, и пожилой гном будто сразу прибавил в росте. Казалось, он сравнялся величием и годами с самой Одинокой Горой, вновь обернувшейся своим исконным обитателям союзником и опорой.
Появление Балина на каменной кладке было встречено людьми молчанием.
Гном церемонно поклонился и тут же гордо выпрямился. Только опытный глаз заметил бы легкую издевку в его преувеличенно вежливых жестах, слишком глубоком поклоне, слишком высоко поднятой руке.
— Приветствую первых гостей Короля-Под-Горой, занявшего свой законный трон, — важно произнес сын Фундина, растянув губы в улыбке и пристально — почти без иронии — всматриваясь в незваных визитеров. — Позвольте полюбопытствовать, что привело жителей славного Города-На-Воде в нашу скромную обитель?
Разведчики ничего не ответили, что было крайне невежливо. Попросту поспешили удалиться. Роак, сорвавшись с плеча, догнал и облетел вокруг них, хрипло каркая, стараясь хоть так обозначить свое присутствие.
— Ай-яй-яй, — укоризненно сказал Торин, погладив вернувшуюся птицу.
Роак, скосив глаз, курлыкнул, не чувствуя себя виноватым:
— Отмоются, ничего стррррашного. Как приходить без спрррросу, все мастаки, — и Кили залился смехом в ответ.
— Не ждали, Балрог их раздери, — сузив глаза, молвил Двалин, стоял за плечом короля, скрестив на груди мощные, покрытые татуировками руки.
Ночь прошла в тревожном ожидании.
Утром не успело как следует развиднеться, как перед укреплением появился хорошо вооруженный большой отряд. Торин сжал губы, заметив рядом с голубым знаменем Эсгарота зеленое, с вышитым древом знамя Короля эльфов. Сомнений не оставалось — Трандуил пожаловал к Одинокой горе собственной персоной.
Жанна всмотрелась сквозь щель бойницы. Стена, хоть и построенная гномами наспех, почти без кладочного раствора, была очень прочной, и при необходимости могла держать осаду. Зеркало воды отражало темную гору, зубцы стены и нежный румянец восхода. Редкая трава заиндевела от ночного холода, и земля под ногами вооруженных людей казалась поседевшей.
Теперь было ясно, как велик отряд людей. Одни только копейщики в несколько раз превышали гномов по численности! Впереди, перед знаменосцами, ехал Бард на вороном коне. Жанна засмотрелась на благородное животное. Конь играл под седоком, фыркал, потряхивал длинной гривой; сильные мышцы перекатывались под атласной, блестевшей на ярком солнце шерстью.
В этот раз Торин встретил «гостей» самолично.
— Кто вы такие, что явились с оружием в мой дом?! — грозный голос Короля-Под-Горой прервал тишину утра.
— Бард, из рода королей Дэйла, служитель Правителя Эсгарота, пришел требовать свою долю сокровищ за обе столицы. Люди помогли гномам, а вы в благодарность принесли разрушения и смерть! — зло отвечал ему человек.
— Я помню свои долги! — Торин помолчал и продолжил спокойнее: — И бургомистр получит все, что ему причитается. Забывчивость — недопустимая роскошь для меня… Но ты пришел с оружием, как враг и захватчик, и привел лесных эльфов! Я не отказываюсь обсуждать дела с тобой — гномы и люди всегда были добрыми соседями. Но для начала сложи оружие и отведи войско Лихолесья, что стоит за твоей спиной!
— Эльфы — наши друзья и союзники! — прокричал Бард от подножия. — Они помогли нам в трудный час, и не мне прогонять их!
— А вот гномам с такими друзьями и враги ни к чему, — подойдя к бойнице, горько прошептал Торин. Скорее самому себе, чем Барду.
Ворон переступал лапами и взмахивал крыльями, но не слетал с его плеча.
— Я буду щедр, но жду того же и от тебя. Я дам тебе время обдумать мои слова. Иначе вместо них заговорят стрелы, — не дождавшись ответа, крикнул Бард.
Он развернулся и поскакал в сторону лагеря. Воины молча последовали за ним.
— Интересно, — проговорил Двалин, усмехаясь в усы, — если бы нас здесь не было, сколько сокровищ люди отдали бы гномам?
— Боюсь, брат мой, много меньше, чем ничего, — сказал Балин, обозревая отступающих стражников и разглядывая дальний лагерь людских союзников. И отвел взгляд — во многих знаниях таятся многие печали.
Гномы прильнули к бойницам, считая дальние шатры эльфов. Их было много, очень много!
Утром следующего дня сигнал трубы прорезал воздух.
— Не передумал ли ты, Король-Под-Горой? — прокричал Бард, снова появившись у подножия горы.
— Я не меняю своих решений с каждым заходом и восходом солнца! — нахмурясь, отвечал гном.
Простые слова, складывающиеся в обычные фразы… «В этом — весь Торин», — думала Жанна. Она смотрела на него, не отрываясь, как и гномы. Бильбо же явно был в недоумении.
— Тогда выслушай наши слова! — Бард отъехал, пропустив вперед невысокого человека.
Глашатай развернул длинный пергамент и начал гнусаво:
— Именем Эсгарота и лесного Королевства, мы выставляем свои законные требования Торину, сыну Трайна, называющему себя Королем Подгорным, и просим его проявить милость и сострадание, дабы не быть объявленным нашим вечным врагом. Он должен выдать одну двенадцатую сокровищ Барду-Победителю Дракона, и отдать долги жителям Озерного города, пострадавшим по вине Смауга — проклятия рода Дьюрина. Доля сокровищ оставляется на усмотрение Короля Подгорного.
— Ты думал, у тебя только один долг, мой король? — усмехнулся Двалин, обращаясь к Торину. — А, смотри-ка ты, люди твои долги вперед тебя пересчитали!
— Даже обращение не могли правильно составить… — проворчал Балин. — Недоучки!
— Я не могу принять такое предложение — оно слишком щедро для меня, — почти смеясь, отвечал Торин.
Тщательно прицелился, чтобы не ранить ненароком, и выпустил стрелу, тяжело ударившую в нижний край щита, закрывавшего глашатая.
— Кто его учил перрреговорам? — Роак хитро взглянул на гномов.
Балин смутился.
— Надо скорее соглашаться, что он делает?! — вскричал Бильбо.
— То, что и должен делать король, — буркнул Двалин.
— Я ожидал такого ответа! — прокричал Бард.
Подъехав прямо к стене, он рявкнул на трубачей и знаменосцев, приказывая им отступить и прикрыться щитами.
Сам он и не думал прятаться. Может, надеялся попасть под шальную стрелу и радовался близости смерти? Но никто из осажденных не собирался лишать его жизни…
Вороной не мог устоять на месте, чувствуя напряжение всадника: гарцевал, крутил шеей, сбрасывая пену, злобно кусал удила.
— Я объявляю осаду Эребору! — не менее грозно, чем Торин, прорычал Бард. — Сидите в своей горе хоть до скончания времен! Вы будете жрать ваше золото, даже если мне придется расплавить его и влить в ваши глотки!..
Ударил пятками по бокам коня и ускакал к эльфам.