Какая разница

Среди листвы мелькнуло ярко-синее пятнышко. Сойка? И точно — раздалось звонкое птичье хихиканье, птичка с окаймлёнными лазурью крылышками выпорхнула из кустов, сделала круг и уселась на изогнутый конёк крыши… СыЧжуй проснулся, чувствуя улыбку на лице. И с пониманием, что больше ни дня не выдержит в этом городе. Он ничего не имел против Пекина. Столица была огромной, величественной, местами даже красивой, только уж слишком шумной, многолюдной, подавляющей. Однако, главным было не это. СыЧжуй ощущал, что его связь с этим миром истончилась до предела. Счёт идёт не на месяцы и не на недели. Ему остались дни, а может и вовсе часы. И он знал, что должен вернуться в Облачные глубины, что всё должно закончиться именно там. Щеку щекотало тёплое дыхание, бок придавливала приятная тяжесть тела ПейСиня. Повернув голову, СыЧжуй открыл глаза. Лицо любимого оказалось так близко, что невозможно было разглядеть его целиком. Он видел гладкие брови вразлёт и морщинку между ними. СиньСинь хмурился, прямые пушистые ресницы подрагивали. Что ему снилось? СыЧжуй приподнял голову и тронул губами его плотно сжатые губы. Под нежным давлением они обмякли, приоткрылись, позволяя сделать поцелуй чуть-чуть интимнее. СыЧжуй поласкал пухлую нижнюю губу, изгиб верхней, а потом с легким вздохом отстранился. Жаль было будить СиньСиня, пусть ещё немного поспит. СыЧжуй откинулся на подушку, но беспокойное ощущение в среднем даньтяне (от автора: он находится примерно посередине груди и отвечает за эмоциональную сферу, контролирует эмоции, чувства и мысли) не давало расслабиться. Ему нужно было в Облачные глубины. На самом деле нужно! Он понятия не имел, как туда попасть в его положении, но просто лежать и ждать конца казалось немыслимым. В плече привычно пульсировала боль, которая за столько дней стала уже неотъемлемой частью существования. На неё можно было не обращать внимания. СыЧжуй сосредоточился на течении ци в теле, вслед за энергетическими потоками прочувствовал каждый орган, каждый палец, каждый сустав, каждую мышцу. И вдруг понял, что напор ци усилился. Только это была не горячая энергия ян, а тёмные вязкие волны инь, но они придавали физических сил. СыЧжуй напряг отвыкшие повиноваться мускулы и сел. Получилось почти без труда, но радости не принесло. Если противоборство светлой и тёмной энергий в его теле завершилось победой тьмы, это могло означать только одно — он не ошибся на счёт быстрого конца своих дней. СыЧжуй наощупь нашел позади себя тяжёлую, расслабленную во сне, руку ПейСиня, переплёл пальцы, чувствуя царапающие краешки мозолей, коротко пожал и отпустил. В уголках глаз запекло от слёз, но СыЧжуй задрал лицо кверху, поморгал, не давая им пролиться. Потом встал и отправился умываться. Удивлённые его непривычными действиями собаки потыкались в колени, намекая на ласку и угощение. СыЧжуй потрепал их по холкам, и они сопроводили его до ванной комнаты. Там было так тесно, что поместиться всем вместе не вышло, но А-Нин улёгся, умостив голову на пороге, и не дал закрыть дверь. Пришлось мыться так. СыЧжуй помнил про маленький бойлер и даже не пытался включить горячую воду. Его вполне устраивала и холодная. Время от времени брызги попадали на нос псу, и он смешно фыркал. А-Цин сидела в коридоре и наблюдала с безопасного расстояния. А СыЧжуй необъяснимым образом чувствовал себя под защитой, когда они были рядом. Он уже закончил и просушивал полотенцем волосы, и тут мелодично дзинькнул электронный замок — с ночной смены вернулся Лань ЦзинъИ. Что говорить другу? Как убедить его в необходимости вернуться в монастырь? СыЧжуй знал, что ЦзинъИ добровольно ни за что не поедет обратно в Облачные глубины. — Блин, СиньСинь! Двери за собой нужно закрывать! Я вовсе не горю желанием любоваться твоими голыми прелестями… Тут ЦзинъИ увидел, кто в ванной, и застыл с открытым ртом. СыЧжуй молча смотрел, как молниеносно сменяются эмоции на его открытом лице: удивление, радость, недоумение, вопрос, осознание, неприятие, злость, отчаяние… — ЧжуЧжу! Только не говори, что… — Да, — кивнул СыЧжуй. — Уже скоро… — Мы так старались, почему не получилось? — с сердитыми слезами воскликнул ЦзинъИ. — Может, ты ошибаешься? — Если всё так, как объяснял Сяо Чжань-гэ, у нас не вышло бы в любом случае, — попытался ободряюще улыбнуться СыЧжуй. — Ты так много сделал для меня, и я очень тебе благодарен. Но я хочу попросить ещё кое о чём… Они переместились на кухню, и пока СыЧжуй говорил, почему ему нужно в Облачные глубины, ЦзинъИ шмыгал носом и не вытирал текущие слёзы. Он лишь изредка мотал несогласно головой, но когда СыЧжуй замолчал, обречённо кивнул, колупая ногтем край столешницы. — Ладно. Я отложил немного, на дорогу должно хватить. Сейчас поищу в интернете, когда ближайший рейс, — ЦзинъИ полез в карман за телефоном. Он лишь недавно на него накопил и не мог натешиться новой игрушкой. — Если успеем на утренний, ночью уже доедем до админцентра района, и следующим утром доберёмся до Цаи… — Я сам могу, тебе не обязательно туда тащиться… — Не хочешь заткнуться, а? — фыркнул ЦзинъИ. — Только вместе, и точка! Понял? Мы едем вместе! — Кто куда едет? — раздался ещё один голос, сонный, но уже встревоженный. В дверном проёме застыл ПейСинь. Встрёпанный, розовощёкий, в клетчатых пижамных штанах, сползших так, что открылись острые тазовые косточки, он выглядел ужасно мило, и невыразимо сексуально. Как бы СыЧжую хотелось ему соврать — сказать, что с ним теперь всё хорошо, и ему просто надо ненадолго смотаться в монастырь, а потом вернётся, и больше они не расстанутся. Но он не умел врать, и тем более СиньСиню. При виде СыЧжуя, самостоятельно сидящего на кухонном табурете, на лице ПейСиня мелькнула радостная надежда, но гнетущая атмосфера и мрачная физиономия Лань ЦзинъИ не дали ей расцвести. Круглые бурундучьи глаза моментально налились слезами. — Ты хочешь поехать в монастырь? — догадался он. СыЧжуй молча кивнул, не в силах протолкнуть слова через вдруг сжавшееся горло, словно белая лента ордена была намотана не на предплечье, а удавкой обвила шею. — Да, — ответил за него ЦзинъИ. — Он чувствует, что ему надо в Облачные глубины. Что всё должно произойти именно там… — Когда? — Прямо сейчас, — буркнул ЦзинъИ, открывая «поиск» на смартфоне. — Если нам на билеты не хватит, сможешь добавить? — Конечно, — ПейСинь сделал шаг и присел на пол у ног СыЧжуя, утыкаясь лицом ему в колено. Тонкие штаны тут же стали влажными. И вдруг ПейСинь поднял голову, хмуря брови в задумчивости. — Ты пока ищи рейсы, — обратился он к ЦзинъИ, вскакивая на ноги. — А я попробую другой вариант. Не уверен, что из этого что-то выйдет, но ночью мы с отцом вроде бы нормально пообщались, даже не поругались. Есть слабая вероятность, что он поможет забронировать авиабилеты. Ему же это ничего не стоит, а добираться самолётом будет куда быстрее. Он вернулся в комнату, и в тишине было слышно, как он расхаживает по тесному пространству, ожидая, пока абонент возьмёт трубку. Наконец, ему ответили, и ПейСинь неуверенно произнёс: — Пап? К разговору СыЧжуй не стал прислушиваться. Мысленно он прощался со всем, что стало таким родным за последние дни. С этой маленькой квартирой — самодельной полочкой со специями (и как они раньше в монастыре обходились без них?), букетом разномастных поварёшек, лопаток и палочек для еды в керамической кружке с трещинкой, полотняной занавеской на окне, плакатом Ван Ибо, собачьими мисками, линолеумом с протёртой посередине дорожкой. С собаками… СыЧжуй так сильно их полюбил, что перестал видеть в них животных. Они были друзьями, членами его странной семьи — умными, добрыми, понимающими, чуткими, просто не говорящими на человеческом языке. На своём, собачьем, они изъяснялись, и СыЧжуй почти научился их понимать, ведь долгими днями, когда ЦзинъИ и ПейСинь уходили на работу, А-Нин и А-Цин составляли ему компанию. Расставаться с ними теперь было очень больно. Вошёл ПейСинь. Вид у него был ошеломлённый. Он вытащил из холодильника бутылку воды и в несколько глотков опустошил её. — У нас полчаса на сборы, — произнёс он осипшим голосом.