Собрание закончилось гораздо позже, чем предполагал Грин-де-Вальд. Да и измотало его гораздо сильнее. Ряды множились, множились и конфликты. Всё же управление дело весьма и весьма неблагодарное.
Грин-де-Вальд устало потер переносицу и удивлённо вскинул бровь, когда Розье снова вернулась в его кабинет.
— Это вроде был последний, — без особого интереса уточнил маг. Обсуждение стратегий его всегда выматывало. Разве что, это был Дамблдор. Геллерт блаженно прикрыл глаза, вспоминая юношеские годы, проведённые в Годриковой впадине. Ровно до тех пор, пока воспоминания не привели его к смерти Арианы. Он чувствовал, как всех троих связывала порочная нить вины. Правды не знал никто. Даже сама покойница.
Грин-де-Вальд тряхнул головой. Сейчас не время для эмоций, не при Винде. Благо усталость не позволила ему хоть сколько-то измениться в лице.
— У меня другая новость, — ведьма положила перед мужчиной сложенную в несколько раз казалось бы пустую газету. — Вам стоит прочесть, на первой странице. Мне передали это сегодня днём. Завтра выпуск выйдет в тираж.
— Выйдет и выйдет, — лениво махнув рукой, Геллерт заставил газету приподняться и раскрыться над его столом, являя первую полосу: «Кто же отец: тёмный волшебник или аврор?..»
Они поставили под сомнение сам факт его отцовства? Стоило магу прочесть заголовок, как вся усталость после собрания улетучилась. Это определённо не то, чего он ожидал. Но зачем, что это даст? В голову ничего не приходило, разве что МАКУСА попытаются забрать ребёнка, выкрадут, прикрываясь правом родительства. Этой возможности Грин-де-Вальд не исключал, наоборот, рассматривал в первую очередь, а потому и усилил охрану Нурменгарда. Но что они заставят аврора заявить свои права на ребёнка, этого он определенно не предполагал, исходя хотя бы из личности самого Персиваля.
— Да кто в это поверит?
— Мне доложили, что этот, — Розье старалась подобрать нужное слово. Её саму сначала напугала статья, всё же она заявила Грин-де-Вальду, что дочь его, если сейчас выяснится иное, её положение при маге сильно пошатнётся. — слух уже вовсю гуляет по спикизи в Нью-Йорке.
Геллерт прицокнул. Пошли на грязные методы, значит чего-то опасаются.
— Мне нужно понять, что замышляет МАКУСА. Попробуй достать больше информации из их офиса. Последи за Персивалем, насколько возможно, — идеи с трудом прорывались сквозь усталость, но у него не было права на отдых, когда вздумается. Реагировать надо немедленно, а не то сам попадёшь под удар. В Дурмстранге Геллерт хорошо усвоил этот урок.
— Я постараюсь раздобыть информацию, однако Персиваль Грейвс ужесточил контроль как за приближёнными, так и за зданием конгресса. Авроры повсюду, каждому необходимо пройти их проверку в случае чего, это затрудняет задачу, так что может потребоваться время, — Розье хищно улыбнулась. Как бы МАКУСА не усиливали свои охранные меры, они забывают о другом. Многим порядком надоели их законы. Винде не было нужды внедрять в ряды простых служащих кого-то из приспешников Грин-де-Вальда, только подобрать нужный ключик к уже работающим там.
— Хорошо, но ждать слишком долго я не смогу, — прошептал Грин-де-Вальд поравнявшись с девушкой.
— Понимаю, — она вежливо склонила голову. — Мы выследили его брата…
— Мертона, полагаю, — Геллерт резко развернулся, явно заинтересованный в продолжении. Он показался ему весьма забавным юношей. Такие не творят историю, но являются её неотъемлемой частью.
Пару раз он вспоминал тот вечер, вспоминал как младший Грейвс с восторгом смотрел на дочь, жену и на брата, под личиной которого скрывался тёмный маг. В глубине души завидовал столь искренним чувствам, насмехался, вспоминая сколь страстной была девушка в его руках. Всё же была в ней изюминка, что зацепила Грин-де-Вальда. Способная, умная, но променяла всё на семью, на алтарь которой в итоге положила и голову. Как глупо. Её чувства к нему были иллюзией жизни, он это чувствовал, потому и согласился: никакого обременения, просто интересный опыт. В своём обличие он не мог себе такого позволить, а слегка подставить нравственного аврора — за милое дело, хотя где нравственность, и где Персиваль.
Геллерт усмехнулся своим мыслям.
А ведь в ту ночь, она ни разу не взглянула на него. А после того, как округлился животик и вовсе стала избегать встреч. Впрочем, Грин-де-Вальду это было на руку, лишнее общение ни к чему, да и от работы в конгрессе его теперь никто не отвлекал.
Но Мертон это другое. Парень был так счастлив, что ничего не видел даже перед своим носом. Да и сам Геллерт не так далеко от него ушёл в этой истории: ведь стоя там, он даже не предполагал, что девочка — его дочь, а не взбалмошного юноши, что суетился возле Луизы. Как вообще они сошлись. Грин-де-Вальд никак не мог понять, что травница нашла в нерадивом маге.
Смотря с этой стороны, МАКУСА было выгоднее поставить на доску Мертона, а не Персиваля. Никакой измены, скандала, просто семья лишилась ребёнка, и виноват в этом Грин-де-Вальд, на него же могли бы повесить и смерть Луизы, что в целом, было бы верно, но нет, вместо этого они выдвигают на арену Персиваля, пороча его и семью. Конечно, аврорам не привыкать, на службе они не имеют-то толком права и на себя самих. Скорее всего тут замешано желание Персиваля взять реванш.
— Верно, Мертон Грейвс. Его не так давно выпустили из-под стражи.
— Он был под стражей? — несколько удивленно переспросил Грин-де-Вальд, вновь задумавшись. Либо МАКУСА настолько глупы, либо гениальны и в данный момент водят его за нос. Скорее всего первое, но и второго исключать нельзя. Геллерт напряг память, надеясь вспомнить, когда ему кто-либо говорил о заключении Мертона. Возможно это и было, но значения он особого не придал этой информации.
Странное дело, Мертон словно тёмное пятно, хотя и не скрывается особо. Просто он настолько открыт, что подмечать детали нет смысла: в любой момент такой человек выдаст всё как на духу.
— Да, — подтвердила Винда кивком. — Около двух недель назад его официально освободили, недавно мы обнаружили его близ Ильверморни, там он окончил факультет Пакваджи. В свой родной дом он так и не вернулся, но вот Персиваль там был.
— Зачем? — с каждым новым фактом Персиваль удивлял его всё больше, в хорошем или же в плохом свете, этого Грин-де-Вальд ещё не решил, как и то, являются ли заявления о Персивале следствием его собственных действий, или же он пляшет под дудку Президента. Все последние действия МАКУСА сбивали мага с толку, словно пресловутая госпожа Президент который день не выпускает из руки бутылку спиртного, отдавая приказы. Геллерт не понаслышке знает силу пристрастия этой женщины к горячительным напиткам, но не признавать её лидерских качеств и ума было бы грешно.
— Предположительно, повидаться с братом, — Винда передернула плечами. — Большее утверждать пока трудно. Воспоминания и всё в таком духе, он лишь походил по дому, осмотрел вещи.
— Он что-то забрал? — нахмурился мужчина, взяв газету в руки и снова вчитываясь в статью. В основном вода, собранная по капелькам со всех подпольных баров и пьяниц. Стоит предположить, что статья заказная, но нельзя исключать и вероятность того, что журналисты просто хотели выпустить громкий заголовок, за неимением лучшего.
— Неизвестно.
Газета в руках Грин-де-Вальда вспыхнула синем пламенем, когда в очередной раз ожившая картинка показала надменное лицо Персиваля.
— Наблюдай за ним, — отчеканил маг. — Меня не будет некоторое время, займись пока Америкой. С Европой большая часть проблем уже решена. Так что не беспокой меня за ненадобностью.
— Поняла Вас, — Розье склонила голову и наскоро покинула кабинет, тихо прикрыв массивную дверь. Она выдохнула с облегчением.
Утренняя перепалка с Кэрроу из-за этой новостной газеты сильно потрепала ей нервы. Старуха больше других желает её падения, ненавидит за близость к Грин-де-Вальду, но боится, определенно боится и оттого напрямую сделать ничего не может. Именно Кэрроу каким-то чудом смогла достать эту газету ещё до выпуска. Верить ей просто на слова было бы неразумно, перед Геллертом отвечать будет Винда и за недостоверную информацию он спросит с неё, а не с того, от кого Розье её получила. Потребовалось время, чтобы удостовериться. Когда один из работников Ежедневного пророка лично подтвердил ей достоверность информации, Винда всерьёз задумалась.
Трансфигурация меняет облик, но не естество. Если девушка зачала от Персиваля, пока тот на самом деле являлся Грин-де-Вальдом, то теоретически нет никакого смысла в претензиях Персиваля. Он не может быть отцом. Хотя прежде такой вопрос никто не поднимал, по крайней мере Розье не удалось раздобыть больше информации. О таком не говорят. Однако статье удалось посеять сомнения и в её размышлениях. А что, если может? Что если она принесла Грин-де-Вальду ребёнка, что не имеет к нему никакого отношения, лишь тяготит. Тогда это будет её осечка. Но до сегодняшнего дня она и предположить не могла ничего подобного, женщина так уверяла её в том, что девочка — дочь Геллерта, что времени на раздумья не было. Не забрала бы она — забрали бы МАКУСА. Да и как проверить?
А колдунья только и ждёт, когда она оступится. Впрочем, против своей воли она подкинула ей идею, когда сравнила с Голдштейн. В последнее время очень многие хотят приблизиться к девочке, поняв, что ту можно использовать как некий гарант своей безопасности.
А ведь у Розье на неё прав куда больше, чем у кого бы то ни было, включая Голдштейн. Хотя в её задачи входило и так уже слишком многое, отказываться от задуманного она не желала. Ведьма не доверяла Куинни, узнав что её сестра ищет с ней встречи, к тому же Гелиона — ещё один повод доказать свою преданность Геллерту.
***
Оставшись наедине с самим собой, Грин-де-Вальд снова погрузился в воспоминания, желая хотя бы мысленно сбежать от навалившейся рутины руководства и новых проблем.
Потерянный фиал принёс ему облегчение. Зверек магозоолога и впрямь юрко утащил украшение, но Грин-де-Вальд его всё же почувствовал. Почувствовал, как спали оковы, что опутывали его, стоило ему разозлиться на Альбуса. С тех пор воспоминания о времени, проведённом в Годриковой впадине, уже не приносили той щемящей боли.
Он приложил много сил, чтобы создать образ бессердечного тёмного мага. Идея всей жизни вела его, несмотря ни на что. Треклятый Статут о секретности. Маги должны править маглами, должны наставлять. Геллерт мог понять опасения за безопасность, ведь боевые заклятия в большинстве своём смертельны для маглов. Но ведь и это можно взять под контроль магов. Это потребует больше работы, но позволит отстроить весьма цельный механизм взаимодействия. Ведь не должны маги уходить в подполье и скрываться пред маглами. Это просто кощунство! Маглы истребляли магов, считая их происками нечистой силы. Хотя для многих его сородичей сжигание на костре было забавным развлечением. Бабушка рассказывала, что одна ведьма около сорока раз меняла облик, только бы вновь испытать те ощущения. Банальная зависть и страх перед неизвестным вынуждали мага презирать их обладателей. Впрочем, подобное он испытывал не только к маглам, но и к некоторым волшебникам. Хотя Грин-де-Вальд не желал истребления человечества, он был готов пойти на радикальные меры по отношению к тем, кто не примет новый уклад.
А ведь тогда Альбус понимал его, разделял идеи. И предлагал свои, гораздо лучше, чем то, что сейчас ему приносят соратники. Хотя можно ли их так называть. Если Геллерт будет нести полную чушь они и тогда будут потакать, боясь и слова поперёк сказать, разве что Винда сможет ему возразить. Но это всё равно не то.
Геллерт трансгрессировал в Годрикову впадину. Это единственное место, что имело над ним власть. События, произошедшие здесь, обнажили его душу и явили совершенно новый мир, без соперничества, к которому его приучили в Дурмстранге. Покой тех дней ему уже не вернуть, но он не был готов его так просто отпустить. В первый раз после смерти Арианы он вернулся сюда лишь через десять лет.
Взмах палочки, и силуэт мага начал тускнеть, покуда полностью не скрылся от чужого взгляда.
Наконец он остался один, не найдут ни свои, ни чужие, ни маглы.
Кладбище встретило его морозной стужей. Постепенно конец ноября передавал свои права зиме. Глубокая ночь опустилась на улицы британской деревушки, однако где-то вдалеке ещё раздавался детский смех. Скорее всего маглы.
Геллерт вновь отдался воспоминаниям, прохаживаясь меж надгробий. Он не был близко знаком с Арианой, знал её лишь со слов Альбуса и пару раз видел в жизни, когда навещал Дамблдора. Девочка была нелюдима. Смотрела на него из-за угла, а стоило ему посмотреть на неё в ответ, как та поспешно убегала наверх.
Грин-де-Вальд остановился возле её надгробия и осторожно присел.
Её история не трогала его, лишь раздражала, да была тогда подтверждением его теории. Этого бы не случилось, если… Но правильным продолжением было бы совсем иное, чем то, что он хотел выразить Альбусу. Если бы маги были над маглами, это всё равно могло бы произойти. Девочку оставили одну, проблема была лишь в этом. Если бы только кто-то был с ней рядом в тот момент, когда проявилась магия, если бы смог защитить, наставить.
Только спустя время Геллерт смог осознать, что пережила её семья, отчего был так разъярён Аберфорт и подавлен Альбус, хотя последний и сам на тот момент не до конца принимал произошедшее.
Лишь время научило его понимать чужую боль.
Грин-де-Вальд осторожно коснулся надгробия. Касание отозвалось лёгкой болью сожаления в груди. Память услужливо подкинула момент встречи с его собственной дочерью. Ещё младенец, даже черты лица не проявились толком. Круциатус позволял ему проникать в сознание жертвы и читать его подобно открытой книге, он ломал защитный барьер.
Внезапное осознание расставило всё на места: мать хотела её защитить, скорее всего одно из её зелий возымело эффект столь сильный, что окутал сознание ребёнка защитным барьером. Заполучи её МАКУСА смогла бы соврать, попытайся они убить девочку, у неё был бы шанс выжить. А последний исход был вероятен в обоих случаях, забери малышку и последователи Грин-де-Вальда и авроры. Однако у всего есть цена, и в этом случае жизнь всё же оказалась под угрозой, слишком сильная нагрузка на организм.
А ведь он этого даже не заметил: до того, как он снял чары, с ней сидел Краффт, на котором при его появлении лица от страха за ребёнка не было. Удивительное дело, переживают все, кроме него, кроме отца.
Слишком сильный стресс. Липкий страх прошёлся по спине волшебника, но тот отогнал его. С Гелионой такого не случится. Грин-де-Вальд одернул руку от надгробия и пошатнулся, но устоял на ногах.
Давно он не появлялся в Нурменгарде, оправдывая всё тем, что необходимо оставить Куинни наедине с Криденсом, хотя многие утверждали, что вести переговоры там было бы куда безопаснее. На деле он избегал встречи с девочкой, живого напоминания о том, что он не один. Единственный раз, когда он играл с ней, наблюдал за неловкими движениями, сильно впечатался в его память.
Его сила в том, что ему нечего терять. Но если он привяжется к малышке, то утратит превосходство. Лишь тот, кто истинно свободен, способен отстроить мир. Утративший же свободу, тот, кто дорожит хоть чем-то, всегда будет привязан к балласту, и в один момент поводок привязанности затянется настолько, что будет невозможным сделать один единственный, последний шаг.
В какой-то степени его тянуло к девочке, пускай он и старался отвергать эти чувства. Это пугало, грозясь нарушить все его планы. Иногда ему хотелось снова взять её на руки, ощутить, что он кому-то так сильно нужен, но Геллерт отгонял эти мысли, вновь погружаясь в заботы магического мира с головой. У него нет на это времени, о девочке сейчас может позаботиться и Куинни, а он ещё успеет побыть отцом.
Холодный камень молча напоминал о том, что времени у него может совсем не остаться.
Геллерт развернулся и зашагал прочь от этого места. Ему ещё предстояло заглянуть в один дом.
***
Батильда сидела возле камина, когда услышала, как открылась входная дверь. Сомнений не было, присутствие Геллерта она узнала бы из тысячи. Практически единственный родственник, он всегда радовал её своим посещением, памятуя о прежних годах.
— Тебя долго не было, — с лёгким упрёком произнесла она, продолжая глядеть на огонь. Красивая женщина, хоть уже и в возрасте, чуть полноватая, с поседевшими волосами.
Грин-де-Вальд неспешно прошёл и опустился возле камина, прямо на пол.
— Альбус хочет встретиться, — она мельком глянула туда, где расселся Геллерт, была уверена, что он именно там. Покуда они собирались вечерами у неё, Геллерт всегда сидел именно там, вблизи камина, где потрескивал костерок, заворожённый языками пламени, однако был самым благодарным слушателем, не упуская ни единой детали её рассказов. В памяти он остался своевольным мальчишкой, и этот образ не могли сокрушить газетные заголовки и гневные речи Аберфорда. — Он приходил недавно, спрашивал о тебе и просил передать, чтобы ты с ним связался. Сказал, что фиал у него, — Грин-де-Вальд и не сомневался в этом, но усмехнулся мыслям о честности Дамблдора. Тот всегда чувствовал необходимость пояснять всё до мельчайших деталей. Пожалуй, на роль профессора он подходит как никто другой. — Он спрашивал о ребёнке, Геллерт, — маг почувствовал легкий упрёк в её голосе, хотя не до конца понял, что именно стало причиной: сам факт его отцовства, или то, что она узнала об этом от Альбуса, а не от него самого. — Надеюсь, ты будешь лучшим родителем, чем твои собственные, если это правда, — Геллерт молча припал к камину, устало выдохнув. Нравоучения его раздражали, но сейчас ему нужно было это услышать. Недостаток родительской любви он с лихвой покрывал тягой к знаниям, абстрагируясь от всего мира, совершенствовал себя, отрицая даже возможность, что он может в ком-то нуждаться. Но в Батильде он нашёл родственную душу. Она принимала его любым, даже тягу к тёмным искусствами восприняла лишь как желание познать магию. Она не оценивала знания, к которым он стремился, не делила на добро и зло, ценила в нём только само желание учиться и всячески этому способствовала.
Они просидели молча ещё некоторое время, размышляя каждый о своём.
Он никогда не выражал свою благодарность как-то по-особенному, всегда кротко, едва заметными движениями, но для Батильды это было красноречивее всего. И в этот раз Геллерт едва коснулся её плеча, сжал в ободряющем жесте, прежде чем снова покинуть на неопределённый срок.
— Я бы хотела увидеть её, Геллерт… — на прощание произнесла она, стараясь не смотреть вслед.
Он так и не явил себя ей в тот день, оставшись молчаливым слушателем, как и в прежние времена.
