Яутжа сильной и независимой женщины

      — Ну а твое сердце когда покорит прекрасный незнакомец? — Мари рассмеялась и пригубила вино, спрятав в бокале ухмылку. Она прекрасно знала, какой будет ответ. Но тем не менее спросила. Ну вот зачем они постоянно все об этом спрашивают?..       Лилиан вздохнула, улыбнулась одними уголками губ и уже привычно отшутилась:       — Мое сердце, девочки, навеки и безраздельно принадлежит единственному мужчине.       Асами укоризненно покачала головой.       — Лили, ну сколько можно? Вспомни, в колледже за тобой какие парни ухлестывали!       — Да, и где они теперь? — Лилиан саркастично скривилась. — И потом, моя работа…       — Вот в том-то и дело, что ты давно замужем за своей работой! — японка презрительно наморщила носик.       — Ну не за яутжа же мне замуж выходить! — Лилиан развела руками и потянулась за бутылкой, чтобы долить себе немного. — И почему это мы опять все обо мне? Расскажите, что у вас нового. Видимся раз в пять лет…       — Да, давайте еще раз за встречу! — засуетилась Мари и подняла бокал, передавая оживление остальным. Подруги чокнулись и приготовились предаться воспоминаниям о годах бурной молодости. Вечер только начался, но уже обещал быть долгим.       Дверь служебной квартиры тихо отворилась. В холле встретил полумрак.       — Кефир? — позвала женщина в пустоту, перешагнув порог и нащупывая выключатель. — Кефирчик, ты спишь?       Силуэт яутжа угрожающей косматой тенью отделился от кухни. Послышалось довольное урчание.       — Нет, я ел, — доверительно сообщило переводное устройство.       — Если хочешь быть здоров, ешь один и в темноте… — рассеянно пробормотала Лилиан, внезапно вспомнив любимую присказку русской бабушки, после чего наконец включила свет.       Хищник сощурил свои желтые тигриные глаза на яркую лампочку и неторопливо облизнулся. На светло-бежевой ротовой перепонке все еще виднелись следы мясного сока.       — Я лучше ууман вижу в темноте, ты же в курсе?       — В курсе, — усмехнулась женщина, скидывая туфли и направляясь к яутжа.       — Как прошла встреча с другими самками? — Кефир ласково замурлыкал, позволяя себя обнять, и тоже обхватил Лилиан руками. Затем склонился и чуть неуклюже боднул подругу своей ороговевшей башкой. Женщина в ответ взъерошила его гриву и чмокнула в переносицу.       — Все хорошо. Передают тебе привет.       — Вы долго.       — Так соскучились… — размыкая объятия и начиная раздеваться, слегка виновато отозвалась Лилиан.       — А по мне соскучилась? — ревнивец требовательно вытянул жвала, следуя за ней в комнату.       — Конечно, считала минуты! — хихикнула женщина.       Кефир удовлетворенно зарокотал. Продолжая ходить за ней хвостом, он невозмутимо наступил на упавшую со спинки стула блузку.       — Ай, ну что ты делаешь? — всплеснула руками Лилиан и поспешно выхватила помятый элемент гардероба из-под чешуйчатой ступни. Красивой одежды у нее было не так много, главным образом, потому что большую часть времени приходилось проводить в рабочем комбинезоне, и забивать шкаф платьями не имело смысла. Плюс постоянные переезды…       Яутжа проигнорировал упрек, лишь насмешливо развел максиллы и снова потянулся за обнимашками. Вот казалось бы: здоровенный бугай, наделенный от природы всеми свойствами машины-убийцы, а ласков, как котенок. К этому далеко не сразу удалось привыкнуть…       — Ну подожди, дай я душ приму, — Лилиан ловко увернулась и отошла на безопасное расстояние, где, совершенно не стесняясь постороннего взора, стянула юбку и сняла бюстгальтер. После этого женщина достала из шкафа махровый халат и бодро направилась к ванной в одних трусах.       — Я чай сделаю, — смирился хищник.       — Ты ж мое чудо! — Лилиан обернулась и послала ему воздушный поцелуй.       На самом деле этого обаятельного негодяя звали Борьбой — именно так переводилось его имя с яутжевского. Еще и с добавкой чего-то в виде отчества — сын Струны. Но Лилиан считала не лучшей идеей переводить имена. Кефиром же самец стал исключительно благодаря несколько притянутому за уши явлению межъязыковых омонимов. Проще говоря, его имя на родном языке звучало довольно похоже с названием данного кисломолочного продукта. Таким образом перед Лилиан имелся выбор — пытаться произнести это слово, безбожно коверкая в силу устройства человеческого рта, либо трансформировать его в более доступную форму и использовать в качестве милой домашней клички. Она выбрала второе, тем более что яутжа, так же как кефир, имел характерный запах, который сначала может не нравиться, но со временем становится родным и привычным. Хищ не возражал, отчасти, наверное, по той причине, что тоже не мог выговорить имя подруги и был вынужден называть ее Иэан — звучало весьма странно. Более странным было, пожалуй, лишь то, что эти двое в принципе оказались вместе и были вполне счастливы — вот уже почти шесть лет.       История их знакомства началась при весьма волнительных обстоятельствах. Тридцатилетняя сотрудница ремонтной службы прибыла на одну из космических станций для ликвидации аварии в блоке управления и вот тут…       Да, кроме шуток, Лилиан действительно была ремонтником (кстати, первоклассным), и выбор подобной карьеры навсегда остался непонятен ее родным и друзьям. Ей неустанно твердили, что она освоила не женскую профессию и это когда-нибудь ее доконает. Строго говоря, мотаться на маленьком полуавтоматическом суденышке между планетой, орбитальной станцией и двумя автономными комплексами действительно было не самым безопасным делом. Враждебный вакуум вокруг, безнадежный сбой биоритмов и полное отсутствие личной жизни — все дела. Но Лилиан упорно держалась за свое призвание, чуть свысока поглядывая на подружек-кумешек, которые, если уж по совести, в погоне за счастьем тоже не особенно преуспели. Мари вышла замуж в третий раз, убеждая себя и окружающих, что «уж теперь-то она точно не прогадала», вела какую-то невнятную общественную деятельность, постила свои достижения в Инстаграм, таскала по врачам избалованного ребенка. Асами, в свою очередь, пыталась заделаться бизнес-леди. Замужем она не была, но имела довольно богатого сожителя, чья материальная поддержка не позволяла ей осознать, насколько ее дело на самом деле убыточно. В свободное время она рисовала тушью и акварелью. Обе подруженьки считали себя самодостаточными и независимыми личностями, а Лилиан при каждой встрече хором внушали, дескать тратит она свои бесценные годы непонятно на что. Вернее, непонятно на что и непонятно на кого. На вымирающую профессию — ведь давно было известно, что с развитием робототехники необходимость в техническом персонале скоро окончательно отпадет, — и на бесперспективные недоотношения с представителем другой космической расы (объяснять им, что расы существуют в пределах одного вида, а яутжа — это как раз отдельный биологический вид, кажется, уже было бессмысленно). Ох, и за что же она этих двух дур любила-то?       Хотя отчасти девочки были, конечно, правы: на станциях давным-давно не держали постоянных технарей. С мелкими поломками справлялись роботы, часть работ с успехом выполнялась удаленно, но тем не менее всегда оставалось место для форс-мажора. И вот именно этот форс-мажор являлся специализацией Лилиан. Когда автоматические системы начинали по неведомой причине сыпаться, и станция грозила сойти с орбиты — вызывали Лили. Когда роботы вместо того, чтобы ликвидировать поломку, начинали ее усугублять — вызывали Лили. Когда требовалось «на коленке» перебрать и запустить внезапно умерший движок — вызывали кого? Правильно! И каждый вызов на ЧП женщина принимала как вызов на бой, а каждую хорошо выполненную работу считала своей личной победой. На ее объектах работало еще несколько мастеров, но только Лилиан доверяли самые сложные случаи. И чувствовать себя незаменимой, если честно, очень льстило. Приятнее этого было лишь одно: осознавать, что удалось сделать что-то реально нужное и полезное, может, даже предотвратить катастрофу и спасти чьи-то жизни. Вот именно ради этого Лилиан и держалась за свою «умирающую профессию», которая на самом деле оставалась живее всех живых.       А что касается яутжа… С яутжа все произошло весьма неожиданным образом. У всех бывают неудачные дни — даже у профессионалов, и вот как-то раз на очередном задании недооцененная «проблемка» нежданно-негаданно превратилась в полномасштабную и неумолимую жопищу. Для ликвидации этой самой жопищи и спасения карьеры у Лили не хватало трех вещей: физической силы (либо инвентаря, который бы мог компенсировать ее недостаток), еще одной пары рук и нестандартного видения ситуации. Помочь могло лишь чудо, и оно не замедлило явиться — в облике рыжевато-серого полосатого хища; авантюриста и заблудшего технического гения в одном лице… Хм… Морде?.. Физиономии.       Как позже выяснилось, Кефир относился к касте ученых — оказывается, такие у яутжа тоже имелись. По меркам сородичей тридцатидевятилетняя особь считалась совсем юнцом, которому полагалось быть под присмотром старших, но так уж вышло, что станцию, на которой он числился, расформировали по причине износа. Научники распределились кто куда, и те, кто уже имел статус, устроились довольно неплохо, а вот Кефир, хоть и заслужил уважение прежних коллег за незаурядный ум и трудолюбие, попал в какое-то захолустье на должность ниже лаборанта. Результатом стал конфликт с руководством, закончившийся традиционным яутжевским поединком, в котором юнец, разумеется, не выиграл, и — изгнание как закономерный и страшный итог.       Несколько месяцев молодой самец шатался неприкаянный, оказавшись на самом дне яутжевского общества. Каким лихом его занесло на человеческую станцию, так и осталось загадкой. Но это была не иначе как сама судьба. Изначально Кефира заинтересовала поломка, а уже потом он обнаружил воюющую с непреодолимыми обстоятельствами человеческую женщину. Он подошел и помог — больше ради забавы. Он наверняка сам не понял, насколько спас положение.       Потом они познакомились, и оказалось, что Кефиру даже негде ночевать. Вообще-то хищники никогда не делали проблемы из отсутствия своего угла, но Лилиан не смогла просто так его оставить и позвала к себе на корабль. Она согласовала присутствие инопланетянина с руководством, поручившись за то, что яутжа никому не станет отрывать головы, а со временем еще и выбила для нового товарища полставки. Оформить, правда, пришлось на себя — хищей тут еще никто не трудоустраивал.       Так они стали жить вместе — по большей части на корабле, а иногда в служебных квартирах и служебных отсеках. Учитывая, что жилое пространство на яутжа также официально не выделялось, соседствовать приходилось в тесноте. Наверное, это их и сблизило. Особенно повлиял тот нелегкий период, когда Кефир подхватил какую-то жесткую заразу и слег. Подходящих для яутжа медикаментов в распоряжении Лилан не было, и страдальца пришлось выхаживать по старинке, сбивая жар при помощи мокрых полотенец, ставя капельницы с разбавленным физраствором, а также силком заставляя есть и пить. За время болезни женщина привыкла прикасаться к нему, а он привык, что она его касается. И тогда же они впервые оказались в одной кровати — Лили не могла позволить пациенту как прежде лежать на полу, а спальное место в отсеке было всего одно.       Потом болезнь ушла, а привычка быть рядом осталась. Хотя специфика теплообмена яутжа приносила некоторые неудобства. Для хорошего самочувствия ему требовалась атмосфера адской жары и тропической влажности. И сам он был очень горячим. Впрочем, не видя с его стороны каких бы то ни было неприличных поползновений, Лилиан очень быстро привыкла обходиться дома минимумом одежды. А постепенно и вовсе переняла от соседа способность с феноменальным спокойствием относиться к собственному телу и его жизненным функциям. Вскоре они сжились настолько, что стеснение стало просто неуместным. Дошло до того, что Лили просила Кефира потереть ей спину в душе, а он обращался к женщине за помощью, когда в труднодоступных местах его тела плохо сходила старая чешуя.       Время пролетало, а чувства, связывающие странную пару, лишь больше крепли. Правда, как их интерпретировать Лилиан не знала. Это было что-то среднее между влюбленностью и привязанностью, дружба, преисполненная нежности и приправленная изрядной долей флирта, но не запятнанная пошлостью. Говорят, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна, и либо разрушится, либо приведет в постель. У людей — быть может, но только Кефир-то человеком не являлся. И самая главная разница состояла в том, что межвидовая пара не пыталась задавить взаимную симпатию надгробием «мы только друзья — не более», а напротив начала увлекательную игру в имитацию отношений. Лилиан, не смущаясь, даже на людях называла яутжа «мой мужчина» — сначала в шутку, а потом и не в шутку… А яутжа почти серьезно говорил «моя самка» и выдавал комплименты один другого забавнее, впрочем, вполне в духе своего грубоватого племени с поправкой на возможности переводного устройства.       А вообще… Лилиан чувствовала от спутника такую поддержку, какой не давал ни один из ухажеров в прошлом. Более того, яутжа воплощал в себе все главные мужские качества: верность, готовность прощать и защищать, доброту и силу. А хищник получал от земной женщины то, о чем мечтает каждый мужчина: обожание и заботу. Они постоянно одаряли друг друга лаской — но до определенного предела, никогда не пересекая границ дозволенного. Можно сказать, что историю их отношений запросто можно было дать почитать двенадцатилетней девочке, не боясь привить ей извращенные вкусы, ведь именно так в понимании маленьких девочек выглядит любовь прекрасной землянки и пришельца со звезд…       Кстати, сказки сказками, а реальные примеры сожительства людей с инопланетянами все-таки имелись, но чаще всего земляне находили общий язык с представителями народа чша, имеющими гуманоидные черты. Иное дело яутжа — что-то совсем не то для полноценных половых отношений. Лили и Кефир прекрасно это понимали и не пытались себя обманывать. В определенном смысле каждый из них так и оставался одиночкой.       Иногда Лилиан ради разнообразия ходила на свидания, но из этого никогда не выходило ничего серьезного. Она мило общалась весь вечер, осознавала, что очередной собеседник поверхностный, недалекий и пошлый, деликатно с ним расставалась и возвращалась к клыкастому другу, который места себе не находил от ревности, но противопоставить реальные аргументы встрече женщины с самцами своего вида не мог.       Ситуация менялась на обратную, когда по весне у Кефира начинался гон. Эта дикая, архаичная черта очень роднила яутжей с животными. Более того, брачный период на пару месяцев делал хищников совершенно неуправляемыми. Лилиан сперва хихикала, увидев, что самец периодически сверяется с неким аналогом «женского календаря», но когда домашний котик превратился в разъяренного тигра, ей резко стало не до смеха. В оправдание яутжа стоило сказать, что свой неудержимый спермотоксикоз он всеми силами старался взять под контроль, однако успех был переменный. Более-менее спасал только заблаговременный прием седативных препаратов. Кроме того Кефир был вынужден периодически занимать ванную, чтобы сбрасывать излишки половых продуктов — для этого в его крестцовой области имелся некий имплантат, присоединенный к нужным нервам. Как самец однажды объяснил, научники вживляли себе такие штуки, чтобы не отвлекаться от исследований на размножение. Но так как Кефир уже формально был никакой не научник, а от технических исследований перешел больше к практике, то и лишение общения с противоположным полом теряло для него смысл. Поэтому, когда гон достигал пика, Лилиан скрепя сердце приходилось отпускать своего клыкастенького погулять с самками. Женские особи, правда не очень жаловали изгоя, так что с гулянок хищ возвращался хоть и удовлетворенный, но морально подавленный и сильно потрепанный. Лили вздыхала, причитала, немножко ругалась, а затем жалела горе-ловеласа, промывала его раны и укладывала спать…       И тем ценнее для обоих были моменты, когда в их жизнь не вмешивался никто посторонний. Разовые свидания, брачный период — все это проходило, а они двое оставались. И пусть их отношения никто не воспринимал всерьез, в глубине души самец яутжа и земная женщина знали: у них все серьезно и навсегда.       Лили вышла из ванной, на ходу вытирая мокрые волосы. Яутжа увлеченно хозяйничал на кухне.       — Ты будешь мед или сладкие прямоугольники? — осведомился он через плечо. В лексиконе переводного устройства не было слова «печенье» — просто потому что у хищников кулинария фактически отсутствовала как явление. А вот мед они, как ни странно, знали и уважали.       На самом деле за эти шесть лет пара прекрасно научилась понимать речь друг друга, но повседневное общение человек и яутжа предпочитали организовывать через ретранслятор, чтобы не ломать языки чужеродными словами.       — Я уже тебе говорила, что ты — мужчина моей мечты? — засмеялась Лилиан. — Ты знаешь, многие человеческие самцы считают, что кофе в постель, вот это вот все — бред. Но ты у меня не такой.       — Хороший самец снабжает самку пищей, — серьезно проговорил Кефир.       — У людей далеко не всегда, к сожалению. — Женщина опустилась на диван и блаженно откинулась на спинку, вытянув ноги.       — Когда я поймал то животное, тебе почему-то не понравилось, — беззлобно, но все-таки поддел хищник.       — Потому что это был олень в парке. И у нас с тобой не было проблем по единственной причине: потому что ты яутжа. Доблестная полиция предпочтет скормить тебе всех оленей, лишь бы ты не тронул их самих.       — Давай я в следующий раз поймаю что-то, что тебе понравится, — не сдался клыкастый. Он подошел к чайному столику и с неуклюжей аккуратностью водрузил на него чайник и две чашки. Вернее, одну чашку и один соусник с узким носиком, который словно бы специально был сделан под специфическую пасть хищника.       — Поймай мне вафелек на кухне, — засмеялась Лили. Кефир фыркнул, но за вафлями сходил.       Вернувшись, яутжа уселся рядом со своей человеческой самкой на диван и обнял ее, немедленно зарывшись жвалами в волосы, что можно было расценивать как нежный поцелуй в макушку. Женщина счастливо вздохнула и прижалась к обнаженной чешуйчатой груди, на которой едва пробивалась первая щетина. Кефирчик подрастал. Он, конечно, вряд ли смог бы в будущем догнать по массе боевых сородичей — один раз Лилиан довелось видеть близко матерых хищей, так у нее поджилки затряслись, настолько это были величественные и одновременно жуткие создания, — но все равно уже через несколько лет должен был стать гораздо крупнее обычного мужчины. Тогда надо будет искать кровать побольше и диван попрочнее…       — Что смотреть будем? Сегодня ты выбираешь. — Она потянулась за пультом.       — Про животных или про вашу науку, — не задумываясь, отозвался Кефир.       — Ты, как всегда, верен себе. — Лилиан перелистала каналы и остановилась на какой-то передаче о биомеханике. — Ну вот, смотри, тут тебе сразу и животные, и технологии.       — Это я уже видел, — самец пренебрежительно дернул жвалами и забрал у подруги пульт.       — Ну сам тогда ищи. — Женщина наклонилась вперед, чтобы разлить чай. — Чем займемся завтра? У нас еще один выходной. В кои-то веки.       — Ты не убежишь от меня снова?       — Вот не надо, я к подругам за месяц отпрашивалась!       — Ничего не знаю. — Кефир игриво укусил ее за шею. — Моя самка.       Лилиан не ответила, лишь вернулась под бок к своему хищу, устроилась поудобнее и прикрыла глаза, с улыбкой потягивая обжигающий напиток. «Моя самка»… Это было так глупо и несерьезно, но почему-то хотелось слышать это снова и снова…