Яутжа сильной и независимой женщины

      Новое служебное жилье было без преувеличения идеальным. В нем имелось все, что нужно для счастья: две просторные комнаты, оборудованная кухня и божественно прекрасный раздельный санузел (как человек, живущий с огромным мясоедом, способным в один присест умять полбыка, а затем через пару дней устроить в не рассчитанном на мощь яутжа туалете настоящий Армагеддон, Лилиан знала толк в подобных вещах). Не подкачало и спальное место. Конечно, ожидать огромной кровати как из номера «люкс» не приходилось, но работодатель, зная о необычном коллеге-подопечном Лили, позаботился, чтобы коек было три. Две из них оказались заранее сдвинуты. Накрытые широченным матрасом, они образовывали довольно прочную лежанку для яутжа, третья же стояла поодаль — для человеческой половины рабочего тандема. Впрочем, Кефир первым делом передвинул ее туда же, создав максимально вместительное пространство для совместного отдыха. В ответ на укоризненный взгляд подруги, он лишь простодушно растопырил жвала и заявил, что не видит смысла спрашивать об очевидных вещах, а то, что его самка не хочет спать отдельно — это ведь абсолютно очевидно.       Лили в итоге только рукой махнула, а про себя посмеялась: не дать не взять наглый кошак, который убежден, что хозяйка обожает, когда он спит у нее на голове. И ведь прав, что характерно. Лилиан теперь уже с трудом припоминала, когда она в последний раз спала одна.       Следующие несколько часов они увлеченно распаковывали вещи, вернее, Лили распаковывала, а Кефир раскладывал предметы по совершенно непредназначенным для них местам и вслух поражался, для чего самке нужно таскать с собой такое количество всевозможного барахла. Тем более что все необходимые вещи для жизни — умывальник, чайник и набор ножей — в квартире предусмотрены.       Управились с переездом к восьми вечера. Лили переложила распиханные согласно одним яутжам понятной яутжевской логике предметы первой, второй и десятой необходимости правильно, после чего сходила в душ и позвала «своего мужчину» отдыхать. Однако стоило им уютно угнездиться перед телевизором и выбрать устраивающую обоих трансляцию с кораллового рифа — без слов, но с красивой музыкой и веселыми рыбками для землянки, а также с муренами, акулами и подводными пещерами для хища, — как новое жилище во всей красе явило свой, возможно, единственный, но зато крупный и жирный минус.       Раздавшийся наверху грохот заставил немногочисленную посуду подпрыгнуть на полках, а задремавшую Лилиан подпрыгнуть в объятиях клыкастого.       — Не очень приятный диапазон вибраций, — с ледяным спокойствием подтвердил Кефир и вновь уставился в экран, где клубок акул увлеченно делил перед камерой привязанное к тросу мясо.       — Это что было? — моргая спросонья, пробормотала Лили.       — Наш отсек не на верхнем ярусе. Технологии строительства ууман отстают, и слышимость удручает. Думаю, существа, обитающие наверху, что-то уронили, — предположил самец, для пущей наглядности указав жвалами на потолок.       — Ладно, ты прав, бывает, — согласилась Лили. Но стоило ей улечься обратно, выбрав на колючем плече товарища наименее колючее место, как наверху замолотило с новой силой, причем с четкой периодичностью.       Лилиан села. Сон испарился, как будто и не бывало.       — Что они там делают? Может, одновременно с нами переехали и мебель собирают? — женщина попыталась ухватиться за последнюю возможность, но яутжа с прежней невозмутимостью развеял ее надежды в прах.       — Судя по звуку, они прыгают. С высоты около ваших двух футов.       — То есть… С дивана на пол?       — Или с табуретки. Я понятия не имею, какие у них там есть предметы интерьера.       — Наверное, там дети… — пожала плечами Лили.       — Двуногие создания, — уверенно определил Кефир. Затем, дождавшись следующего прыжка, добавил: — Масса тела — примерно в три раза меньше твоей. Да, возможно, детеныши. Но не ууман.       — Как ты определил?       — Более длинные пальцы и дальше отставлена пяточная кость. Приземляются своеобразно.       Лилиан вздохнула, но ничего не сказала. Что, в конечном итоге, с детей взять. И без разницы, люди это или еще кто.       Прыжков сорок спустя наступило долгожданное затишье. Но только Лили собралась с улыбкой умиления сказать: «Ну, вот и угомонились», как наверху начали бегать. С частым топотом, падениями на поворотах и приглушенно раздающимся через перекрытия визгом. Теперь и землянка смогла убедиться, что соседи явно не люди, так как человеческие дети на ее памяти подобных звуков не издавали.       — Их ведь там не один? — обреченно проговорила землянка.       — Пятеро, — уверенно отозвался хищник.       Спустя полчаса это стало надоедать, спустя час — откровенно действовать на нервы. Уже подошло время готовиться ко сну, но веселье этажом выше и не думало заканчиваться. К половине первого Лили не выдержала.       — Кефирчик, сходи туда, пожалуйста, объясни, что в цивилизованном обществе спят в это время, — попросила она. — Нам с тобой завтра вставать рано, на объект новый…       Яутжа не потребовалось просить дважды. Он согласно рыкнул, слез с дивана и, буднично захватив с тумбочки тесак, направился к выходу. Лилиан, надо сказать, уже привыкла к тому, что смертельно опасные штуки валяются на тумбочке рядом с ее смартфоном и кремом для рук, но вооруженный визит к соседям, наверное, уже выходил за рамки.       — Стой, подожди! — вскакивая следом, зашипела она, вовремя сообразив, что кричать посреди ночи тоже не слишком милосердно к другим жильцам.       — Что? — Кефир остановился у дверей, в недоумении опустив мандибулы.       — Ты еще спрашиваешь! — Лили всплеснула руками. — Оставь эту свою железку дома, говорю! Нельзя так идти, там дети!       — И что? Я же не буду их убивать. Ты ведь напугать их просишь? Или нет?       — Да им просто тебя увидеть будет достаточно. Просто постучи в дверь и скажи, чтобы перестали шуметь. Без угроз. Вежливо. Ну… Давай, что ли, вместе пойдем?       — Нет никакой необходимости, разберусь, сиди тут, — авторитетно заявил хищник, поставил тесак в прихожей и вышел. Лили напряглась. Но менять что-то было поздно, теперь оставалось только ждать.       Минуты три его не было. Наверху за это время воцарилась настораживающая тишина. Наконец за дверью раздались знакомые шаги.       — Ну, что там? — набросилась землянка с расспросами, стоило Кефиру зайти в прихожую. Яутжа невозмутимо запер замок, подхватил оружие и свободной рукой слегка подтолкнул женщину по направлению к гостиной.       — Ерунда. Рауты с выводком, — пренебрежительно отозвался он. — Пошли спать, — и с хозяйским видом грохнул тесак обратно на тумбочку.       Обещание больше не шуметь рауты действительно сдержали, так что Лили и Кефир умудрились если не выспаться, то хотя бы не проспать. Однако на другой день после довольно напряженной смены (ситуация на объекте оказалась не просто сложной, а из рук вон плохой), служебное жилье снова встретило измотанную парочку таким пронзительным звоном посуды и дрожанием стен, как будто неподалеку проходила железная дорога.       Лилиан взвыла от бессилия и, сжав пальцами виски, рухнула на диван. Однако спинка дивана тоже явственно вибрировала в такт бодрому топоту раутских деток.       — Кефир, сходи к ним еще раз, голова ужасно болит! — взмолилась Лили, с трудом удержавшись от того, чтобы не добавить: «И прихвати с собой тесак».       Яутжа обнадеживающе заворковал, что ретранслятор незамедлительно перевел как «Можешь положиться», и снова отправился потолковать с буйными соседями.       На это раз эффекта хватило минут на сорок — как раз столько Лилиан потребовалось, чтобы умыться и оправиться на боковую, поужинав таблеткой обезболивающего. Препарат только-только подействовал, позволив измученной женщине уснуть, как вдруг страшный «ба-бах!» и раздавшийся вслед за ним многоголосый детский рев заставили вскинуться на кровати с приступом панического сердцебиения.       — Сходить? — с готовностью осведомился Кефир, откладывая в сторону схемы, которые изучал на сон грядущий (читающий в постели яутжа — еще одно зрелище, к которому было сложно привыкать, но да, оказалось, что они тоже так делают).       Проигнорировав вопрос, Лили медленно, с предельной осторожностью, опустилась на подушку и настойчиво потянула самца к себе. Прежде чем лечь рядом, он вопросительно заглянул землянке в лицо. В полутьме его глаза блестели совсем как у изумленной совы.       — Там, похоже, кровать не поделили. Или она под кем-то сломалась, — с трудом преодолевая вернувшуюся с новым приступом тошноту, пояснила Лили. — Наверное, сейчас успокоятся.       — Вряд ли. Специфика процессов возбуждения и торможения, — усомнился хищник.       — Но они хотя бы больше не бегают…       Это была правда. Но оставался большой вопрос, так ли уж ультразвук предпочтительнее топота…       Два следующих дня прошли тихо, и Лили грешным делом начала думать, что случилось недоразумение. Возможно, раутята и правда просто слишком разыгрались, а родители, наверное, были чем-то заняты и не смогли вовремя их приструнить… Но оказалось, что оправдывать хвостатых — неблагодарное дело. Когда в один из вечеров раздался такой грохот, будто бы в квартиру этажом выше запустили стадо бизонов, стало ясно: чокнутая семейка просто куда-то на время уезжала.       Пять пар босых пяток застучали по полу с удвоенной энергией. Или даже не пять…       — Мне кажется, или они гостей привели? — мрачно проговорила Лили.       — У раутов это распространено, — хмыкнул Кефир. — Самки иногда оставляют потомство под присмотром друг друга.       — Надолго? — Кажется, Лилиан вздрогнула.       — Смотря, какая причина. Если далеко торговать уехала, то и на неделю, и на две.       С минуту они молчали. Потолок ритмично вздрагивал, будто в конвульсиях.       — Кефир, я разрешаю тебе их придушить. Или прирезать, — наконец не выдержала Лили.       — Кодекс не позволяет. Я хоть и отступник, но не Дурная Кровь, — вытаращился в ответ клыкастый.       — Это была шутка.       — Иэан, — тон его рычания приобрел осуждающий оттенок, — нельзя в шутку предлагать яутжа кого-то убить. Иногда Кодекс позволяет это сделать, а ты про это можешь не знать. Потом сама же будешь обвинять меня в недоразумении.        «Ты ж мое недоразумение», — мысленно ответила Лили, но вслух ничего не сказала — Кефир обязательно бы на такое обиделся. Яутжи и правда плохо понимали шутки, а все, что хотя бы отдаленно походило на пренебрежение в отношении их персон, сразу же воспринимали как оскорбление. А еще они ненавидели, когда кто-то начинал их чему-то учить. Засевшая в косматых головах ранговая система, согласно которой наставник должен был являться либо матерым самцом более высокой касты, либо огромным Матриархом, заставляла молодняк хищей принимать в штыки любые попытки ближнего поделиться опытом. Надо сказать, это иногда немало препятствовало работе, ибо Лили все-таки лучше была осведомлена о принципах действия людской техники. Но в этом случае они с Кефиром после нескольких перебранок научились разделять обязанности так, чтобы не страдало общее дело. А вот в быту клыкастый начинал дуться всякий раз, когда подруга пыталась подсказать ему какой-нибудь пустяк. Причем дуться в буквальном смысле. Когда ему что-то не нравилось, он принимался сердито фыркать, плотно сжав челюсти. Очевидно, так он сдерживал желание зарычать — ведь рычать на самку меньше и слабее себя порядочному самцу не подобало. Из-за этого горло хищника принимало такой вид, будто он проглотил воздушный шарик, а ротовые перепонки при выдохе распирало изнутри — получались ритмично раздувающиеся и опадающие «щеки», которые, если честно, соотносились с грозным видом и угрюмо перекрещенными жвалами Кефира еще меньше, чем его домашнее имя. С другой стороны, если бы Кефирчик по любому поводу впадал в бешенство, как его более возбудимые собратья, у Лилиан бы никаких нервов не хватило. Рычащим и истекающим слюной, с вытаращенными позеленевшими глазами, ей довелось увидеть своего «котика» лишь пару раз во время гона, и данную картину землянка предпочла бы забыть. Но, разумеется, не получалось. Кстати, отчасти именно эти воспоминания и заставили ее просить яутжа поговорить с шумными соседями помягче. Все-таки там были дети. Хоть и раутские, но дети…       Лили глубоко вздохнула, встала и начала одеваться.       — Ты куда? — осведомился Кефир.       — Схожу сама, — строго отозвалась Лилиан. — Поговорю с их мамашей. Как женщина с женщиной.       Звонка у квартиры не было, а на стук открыли не сразу. Лишь когда Лили психанула и забарабанила со всей силы, изнутри зашуршал засов, и дверь приоткрылась. В образовавшуюся щель просунулась узкая усатая морда бежевого цвета. «Боже, ну чисто крыса», — невольно вздрогнув, подумала Лилиан. Раутов она, конечно, встречала, но близко рассматривать как-то не приходилось. Тем временем над первой раутской физиономией появилась вторая, пошире и побрутальнее. Рыжая. Похоже, это был глава семейства. А первая особь — не иначе, его супруга.       Землянка не успела ничего сказать, а в щель просунулись еще три мордочки. Любопытные глазки-бусинки уставились на явившуюся не пойми зачем человеческую самку. Позади явно происходила какая-то борьба — похожи, остальные детеныши тоже пытались пробиться к двери и поглядеть, кто пришел, но те, что успели первыми, их отпихивали.       — Здравствуйте, — попытавшись сделать максимально бесстрастное лицо, поприветствовала соседей Лили. В том, что хвостатые поймут английский, она сомневалась, хотя, не так же просто они оказались в земной многоэтажке. Кто-то и на каких-то основаниях выдал им тут служебное или социальное жилье, причем надолго. А уж приживались-то рауты без проблем и ломаной версией местного языка овладевали очень быстро. Многие из них даже по-яутжевски щелкали. И все же…       — Красивая самка хомо откуда пришел? — полюбопытствовал Рыжий, и его вибрисы зашевелились еще активнее, а розовый нос с замшевой горбинкой, задергался, с присвистом втягивая запах человека. «Хомо» — так эти и другие инопланетяне чаще всего называли людей, употребляя официальное латинское название вида во избежание путаницы. Тут, пожалуй, одни только хищи отличились со своим полупрезрительным «ууман».       — Из квартиры снизу я пришла. Я ваша соседка, давайте знакомиться.       Вместо ответа, старшие рауты наклонились к младшим и принялись им что-то по-своему объяснять, то и дело указывая на Лилиан лапами. Наверное, рассказывали, кто пришел. Дверь при этом так и осталась в приоткрытом состоянии.       — Собственно, я по поводу шума, — решив не дожидаться, когда соседи выразят желание познакомиться, продолжила Лили.       — Шума? — усатые разом подняли головы.       — Ваши дети очень милые, но они очень громко топают у нас над головой.       — Мешаем? — с искреннем изумлением пискнула Бежевая.       — Вот именно.       — Все, все, понимаем, не будут, не будут! — залопотали взрослые рауты и засучили лапами. Их жестикуляцию Лили не понимала, но, судя по всему, это было что-то примирительное.       — Мы с моим другом будем очень благодарны… — договорить женщина не успела. Семейство переключилось на внутреннее обсуждение и быстро втянулось обратно в щель. Дверь захлопнулась, щелкнул замок.       Обещание не мешать хвостатые даже исполнили. Кефир, правда, выразил свое отношение к маленькой победе Лили скептическим фырканьем. Но она в тот момент подумала, что клыкастый так скрывает свое уязвленное состояние — как-никак маленькая самка добилась успеха там, где он, могучий яутжа, не преуспел. Однако уже в следующие выходные в семействе раутов случился праздник. Они включили очень странную музыку и дружно прыгали, не попадая в такт. И в этот раз, судя по звуку, к молодняку присоединились взрослые. Кульминацией стало пение. Лили никогда не слышала, как поют рауты, она вообще не знала, что они способны петь, но это было… что-то.       Кефир морщился и тряс головой, но терпел. И Лили терпела, сжав зубы. В выходной шуметь не запрещалось, а до ночи еще было далеко. В конце концов, что сделаешь, если семейное торжество у людей… тьфу, инопланетян. Может, они весь год ждали?       К ночи веселье утихло. Как раз в тот самый момент, когда Лили и Кефир уже начали выяснить, кто теперь пойдет разбираться. Разбираться стало бессмысленно, и они легли спать.       На другой день бегал кто-то один из раутят. Но бегал с самого утра и без остановки. Перерывы он делал ровно на пятнадцать минут, затем все начиналось заново. Самое противное, что бегал он по одной и той же траектории: пересекал гостиную, затем, с разгону, видимо, прыгал в стену, с грохотом приземлялся и несся в спальню, откуда возвращался к исходной точке несколькими большими прыжками (Кефир пояснил, что рауты хорошо бегают галопом на четырех конечностях).       Ближе к шести вечера топанье прервалось звуком падающей мебели. Что-то тяжело покатилось по полу, и одновременно раздался пронзительный вопль, нечто среднее между детским плачем и писком хомяка, которого прищемили. Лили и Кефир разом вкинули головы и, переглянувшись, хором злорадно воскликнули:       — Е*нулся! — как ни странно, именно это слово в репертуаре переводных устройств имелось. А еще несколько других занятных слов.       Наверное, так было плохо говорить, но довели, честное слово.       Некоторое время раутенок ревел, несмотря на встревоженный топот и возгласы родителей, явившихся на звуки падения, но постепенно успокоился. К ночи воцарилась вожделенная тишина.       Еще в течение примерно недели шум наверху был умеренный. Он все время присутствовал и неизменно действовал на нервы, однако не достигал такой интенсивности, чтобы идти ругаться. Но потом отношения с соседями вышли на новый уровень, а именно: рауты затопили квартиру снизу.       Когда в прихожей закапало с потолка, Кефир не особенно удивился. Яутжа вообще философски относились к избытку влажности — их тревожил только ее недостаток. Однако вскоре лужу обнаружила Лили (когда чуть не поскользнулась). Это стало в буквальном смысле последней каплей. Увидев, откуда течет, женщина немедленно ринулась за дверь и вверх по лестнице, выкрикивая на бегу что-то воинственное. Кефир, секунду поколебавшись, последовал за ней, хотя искренне недоумевал, что такого плохого случилось.       В этот раз рауты не открыли. Лили минут пять молотила в дверь, так что на площадку уже стали выглядывать другие соседи. Впрочем, при виде хищника они тотчас же испуганно прятались в свои квартиры. Не иначе решили, что это какой-то налет. Тому, что более агрессивной в данном случае выглядела человеческая сторона банды, к тому же, женская, они ожидаемо значения не придавали. Яутжа вызывал определенную реакцию по умолчанию, неважно, рычал он или был спокоен, имел при себе оружие или нет, был в доспехах или шортах веселой гавайской расцветки.       Кефир тем временем, видя тщетные усилия своей самки, по-джентельменски предложил вынести дверь вместе с петлями и засовами. В результате Лили была вынуждена оступиться, иначе впечатление о межвидовой банде у других обитателей этажа стало бы верным. Тем более хозяев просто могло не быть дома.       Пока спускались вниз, в голове выстроился правильный план действий: сначала постараться минимизировать ущерб от потопа, а потом найти нужные контакты и вызвать коммунальные службы, чтобы перекрыли воду. В конце концов, прорвать трубу может когда угодно и где угодно.       Вернувшись в квартиру, Лили отправила Кефира искать тряпки, а сама собрала все имеющиеся емкости и поставила под места протечек. Клыкастый долго думать не стал и приволок полотенца, простыни и банный халат подруги. Все это он, прежде чем землянка успела помешать, раскидал поверх луж и для пущего эффекта деловито потоптался сверху. Нет, ну а что Лили хотела? Такой уж клыкастые народ — всегда найдут самый прямой и короткий путь решения проблемы. А изящество решения яутжа не особо волнует, будь он хоть воин, хоть научник.       Пока Лилиан страдала из-за перепачканного белья, над головой отчетливо забегало-засуетилось, и капать с потолка перестало. Вернулись стало быть…       — Я схожу, узнаю, что у них случилось, — решила Лили.       — Тебе эта информация зачем? — полюбопытствовал Кефир.       — У нас так принято. Если соседи тебя затопили, с ними надо поговорить.       Кефир пожал плечами. Он пока еще плохо понимал человеческие порядки и многое считал бессмысленным.       Впрочем, попытка поговорить с хвостатыми действительно не принесла особой пользы. Лили опять битый час пыталась до них достучаться. В итоге ей все-таки открыли. Бежевая высунула нос в щель, выслушала претензии, по-беличьи зацокала и изрекла:       — Нет, ничего у нас нет. Ничего не течет. Все чисто-аккуратно! Ошибка какой-то. — И захлопнула дверь, не дав землянке возразить.       Если бы потоп привел к каким-то серьезным последствиям, Лилиан, безусловно, попыталась бы стребовать с хвостатых деньги за ремонт, но когда подтеки высохли, явных следов не осталось, и стало понятно, что раутам опять все сойдет с их мерзких лап. Но кое-какой плюс в ситуации все-таки нашелся: неделю после инцидента в квартире сверху все ходили на цыпочках. Только надеяться на то, что веселая семейка утихомирится окончательно, естественно, не приходилось. И правда: дней через десять стал слышаться первый робкий топоток, а еще пару дней спустя все вернулось на круги своя.       — Поймите, от вас очень много шума, и он постоянный! У нас с напарником напряженная работа, мы приходим домой поздно, уставшие, нам хочется немного тишины! — в один из следующих визитов начала взывать к совести мамаши-раутки Лили.       Бежевая, по своему обыкновению, разводила лапами и уже не оправдываясь, а весьма нагло отвечала:       — Ребенки расти, соседка, активные, как им объяснить?       — Словами! Дети понимают слова!       — Так я говорю-говорю — не действует!..       — Возможно, им некуда девать энергию. Они ведь у вас дома весь день. Почему вы не водите их гулять? У нас во дворе прекрасная детская площадка! — решила не сдаваться Лили.       — Она для ребенки хомо! Раут бить будут, — нашлась раутка.       — Да что вы говорите, никто никого не побьет, вам просто надо разок выйти, подружиться с другими мамочками…       — Ерунда, ерунда! У самки свое потомство есть? — Это уже попахивало претензией.       Захотелось ответить: «Я живу с яутжа и работаю двадцать четыре на семь, откуда у меня будут дети?», но ждать от хвостатых логики, скорее всего, не имело смысла. Поэтому землянка ответила просто:       — Нет.       — Тогда самка не понимать, — «мать года» категорично помотала головой.       На миг воцарилось молчание. Воспользовавшись паузой, один из раутят попытался протиснуться между ног мамаши и поглядеть, что происходит, но был решительно отодвинут родительницей за спину.       — В таком случае, сколько нам все это терпеть? — стараясь держать себя в руках, наконец процедила Лили       — Ой, не знать, соседка… — Бежевая состроила потрясающе невинную мордаху. — Эти вырастут, а в колыбельке еще три, ходить начнут — а-а-ай, там только держись!       Сначала Лилиан очень разозлилась, но выговорившись Кефиру, почувствовала, что ей стало легче. К тому же, детки наверху подозрительно затихли. Неужели, помогло?       Следующие трое суток жили, вроде бы, спокойно. Но радость оказалась недолгой. Топот возобновился с новой силой. Такое впечатление, что у раутов памяти хватало как раз дня на три. Либо они считали, что это люди через три дня должны все забывать…       Осознав, что претензии не помогают, Лили решила действовать добротой. Возможно, она, не имеющая своих детей, и правда не понимала, как тяжело матери справляться с таким выводком. Кто просил столько рожать — это уже другой вопрос. Лилиан не знала, какие там у раутов традиции и имеют ли хвостатые хоть какое-то представление о контрацепции.       После очередной смены накануне выходного Лили отпустила Кефира домой, а сама отправилась по магазинам. Яутжа в принципе не любил «ходить по рынкам», а уж тащить его в детский отдел было бы совсем жестоко. Около часа пробродив среди ярких рядов, женщина остановила свой выбор на большом наборе конструктора — в описании было указано, что сказочный замок из девяти тысяч деталей можно собирать всей семьей. Цена на конструктор кусалась, но тихие вечера определенно стоили этих денег.       Вернувшись, Лилиан первым делом поднялась к соседям и тождественно вручила им подарок для деток. Рауты отказываться не стали, но поблагодарили довольно сдержанно. Тем не менее, надежды оправдались, и вечером обошлось без беготни. Лили уже было решила, что это победа, но… Утром ее и Кефира разбудил гулкий, монотонный стук над головой.       Непонятного происхождения удары не прекращались до полудня, причем они не заменили топот, а дополнили. Все это время Лили занималась уборкой при включенном телевизоре и старалась не обращать внимания на шум. Клыкастый ходил за ней и делал вид, что помогает, хотя на самом деле больше лез обниматься и от избытка чувств постоянно пытался прикусить за шею или обслюнявить волосы. Заглянув в календарь (да, ей тоже пришлось им обзавестись, чтобы быть во всеоружии), землянка только вздохнула: брачный сезон приближался. А вместе с ним запах, завывания по ночам, оккупированная на долгие часы ванная и плохо смывающиеся метки на стенах, мебели и самой Лили. Ну и эмоциональная нестабильность. У Кефира всегда так было: недели полторы он мурлыкал и таскался за подругой как привязанный, а потом превращался в психа. На это время приходилось оформлять отпуск — себе и ему — и становиться терпеливой нянькой. Хорошенькая, конечно, намечалась перспектива: день-деньской сидеть дома, когда под боком страдает стокилограммовый хищник, а над головой постоянно что-то грохочет. Впрочем, «мартовские концерты» яутжа могли послужить своеобразной местью раутам, но для землянки это являлось слабым утешением.       — Все, хватит, я пошла к ним снова! — все-таки не выдержала Лили, откладывая тряпку и с немалым усилием выкручиваясь из лапищ хища. — Это уже невозможно терпеть!       Кефир насмешливо застрекотал, но препятствовать не посмел. Как и предлагать помощь. Очевидно, решил, что это уже личная война человеческой самки.       — Ну я ведь специально подарила вам конструктор! — уже через минуту кричала Лилиан этажом выше. Семейство раутов таращилось на нее с непониманием.       — Хороший подарок, полезный, — закивал Рыжий, который сегодня снова был дома.       — Так почему его не использовать???       — Мы использовать! — отозвался отец семейства. — Поменялись на мячи. Красивые, звонкие, прыгают — до потолка! Очень хорошо!       Как бы в подтверждение между родителями пролез один из младших отпрысков в обнимку с оранжевым баскетбольным мячом…       Когда Лили спустилась, ее просто трясло. Хотелось одновременно крушить все вокруг и реветь от бессилия. Наверху, как ни в чем не бывало, продолжали играть в мяч.       Кефир молча пронаблюдал за ворвавшейся в квартиру точно маленький ураган подругой, осклабился, взял тесак и не спеша вышел за дверь. Лилиан даже не попыталась его остановить.       Раздавшийся вскоре после его ухода громовой рык услышали, наверное, на всех этажах, как и раутский хоровой вопль.       Через минуту или меньше яутжа вернулся. Столь же невозмутимо положил тесак на тумбочку и с довольным мурчанием полез обниматься.       — Кефир? — Лили увернулась и настороженно заглянула в хитрющие, как у кота, глаза. — Там все живы?       — Ну, я ж не Дурная Кровь, — фыркнул самец и, все-таки сграбастав ее, потащил к дивану — смотреть телек и морально отдыхать.       …Тихо было уже третью неделю. Лили просто нарадоваться не могла, но все еще боялась сглазить. За день до отпуска она возвращалась домой и застала на детской площадке идеалистическую картину: раутские детки в полном составе — все пятеро — учились играть в баскетбол вместе с соседскими мальчишками. Бежевая «пасла» на газоне трех раутят поменьше, одновременно что-то увлеченно рассказывая двум земным мамочкам с колясками. Встретившись с соседкой взглядами, Лилиан наклонила голову в знак приветствия — кивать ее давно отучил Кефир, который воспринимал это движение как оскорбительное — и пошла к подъезду. Дома ее заждался в последние дни совершенно несносный на почве гормонального сдвига клыкастый. Но это была уже совсем другая история.