Огненные дьяволы

      У дверей танцевальных залов запыхавшийся Каз оказался без десяти шесть. Замысловато проклиная их неторопливые автобусы и не менее неторопливых водителей, он ввалился в фойе и удивленно покосился на пустующую стойку ресепшена.       Обычно Нина так откровенно работой не манкировала. Она ей слишком дорожила, чтобы так просто потерять.       И не потому что Пьетро много платил, он вообще был скуповат, просто только работа администратором здесь давала Нине возможность хоть как-то пересекаться и контактировать с Маттиасом, без вездесущей родни, склонной устраивать скандалы каждый раз, когда замечали его на горизонте.       Учитывая, что родня у Нины была не самой простой, то провоцировать её лишний раз все считали излишним.       Впрочем, посетителей у них и не должно было быть. Каз запоздало вспомнил, что сегодня что-то вроде санитарного дня. Вот Инеж удивится пустым залам и полному отсутствию народа… Неприятно удивится, скорее всего.       Ладно, главное не закрывать дверей и вести себя, как будто все в норме. Каз понюхал воздух и скривился. Да, всё в норме, хотя и немного химично. Средства, которыми раз в две недели обрабатывали залы, всегда отличались особой ядреностью.       Каз прошел по коридору, соединяющему раздевалки с фойе и попутно приоткрыл пару окон на всякий случай. Травануться они вряд ли сумеют, но в том, чтобы просто надышаться всей этой химией, тоже приятного было мало. Чтобы добраться до самих залов, нужно было преодолеть ещё пару изгибистых коридоров, поэтому Каз предпочел подождать Инеж прямо тут, ибо планировка у здания была затейливая. Проще сразу договориться, в каком зале они сегодня будут заниматься, чем бегать друг за другом по всему корпусу. А зал Казу ещё предстояло выбрать по критерию “наиболее проветрившийся”.       Инеж появилась ещё через пять минут. Она бежала, легко ступая по кафельной плитке коридоров. Её практически неслышная походка продолжала восхищать его. Если бы он не прислушивался, то и не обратил внимания на её шаги.       Она сразу же попыталась нырнуть в раздевалку, кажется, даже не заметив его, но Каз успел её окликнуть:       — Добрый вечер!       Она обернулась к нему, замершему в дверях мужской раздевалки сразу напротив. Ответила не сразу, сначала внимательно проскользила взглядом по его черной футболке, которую Каз так и не успел переодеть на тренировочную, по напряженной руке, которой он опирался о косяк, и наконец взглянула в глаза.       Каз рассматривал её с каким-то невиданным любопытством и ничего не говорил. Он склонил голову набок и будто пытался разглядеть в ней нечто, что представлял себе лишь он один.       Он видел эту девочку… эту девушку разной. Смеющейся, испуганной, сопереживающей и сосредоточенной, вдохновленной и печальной. И сейчас он пытался увидеть в ней то, о чем рассказывала ему Женя. Где в этих огромных печальных глазах пряталась та сталь и жесткость, которые могли привлечь к ней Зои?       — Привет, — произнесла Инеж и выжидательно наклонила голову. — Что-то случилось?       Он покачал головой:       — Ничего. Просто ждал тебя.       Инеж опустила взгляд и на лице её промелькнула непонятная эмоция, похожая на удивленную радость, на губах появилась и тут же спряталась легкая улыбка.       — Померяй, — Каз протянул ей пакет. — Это костюм для выступлений. Мне нужно увидеть, как ты в нем двигаешься. Ты взяла темную сетку?       Инеж кивнула и забрала у него пакет, она задумчиво взвесила его в руке и чуть слышно хмыкнула. Когда она подняла на него взгляд, Каз поразился, насколько взгляд этот кажется ему испытующим и наполнен какой-то давней горечью, о происхождении которой он мог лишь догадываться.       — Я подожду здесь, переоденусь тоже, — он кивнул себе за спину. — Скажи, когда будешь готова. Померяешь, и пойдем искать свободный зал. Думаю, найдем, народу сегодня почти нет.       — Нины тоже нет, я уже привыкла её видеть там, — Инеж осторожно заглянула в пакет. — Сегодня здесь пустовато.       — Нам же лучше, — он пожал плечами. — Ладно, крикни, когда готова будешь.       Он первым шагнул назад и закрыл за собой дверь. Сел на лавку и не глядя подтянул к себе за лямку рюкзак. Прислушался к тихим быстрым шорохам за соседней дверью и невесело хмыкнул.       Инеж уважала его недуг, но, судя по всему, не сильно в него верила. По крайней мере, опасалась она его так же, как и любого другого мужчину. Не угрожающего и условно безопасного, но тем не менее. Идея переодеваться в пустом здании в нескольких метрах от него её явно не вдохновляла, пусть она и не подавала виду.       Что ж, Каз, что бы о нем ни думали окружающие, вполне был способен с уважением отнестись к чужим фобиям. К тому же, теперь ему предстояло определиться, что же он хочет от Инеж. Танцы — это хорошо, но танцы — к сожалению, это ещё не вся жизнь.       Поздно он узнал про участок, его промах. Что если он своими руками затащил в коллектив шпионку, способную уничтожить всю их не самую благополучную, но более-менее устроенную жизнь? Каз отлично представлял, сколько веселого на нем висит. Лет на пять тюрьмы он своими подработками и аферами уже наскреб.       До сих пор в их славном городке никому не было до этого дела, но с появлением пышущей энтузиазмом Зои и красавчика капитана в воздухе начало витать что-то недоброе, какая-то нездоровая активность, словно в предгрозье. И Каз не хотел бы, чтобы этот гром грянул раньше времени. Точнее, он бы вообще не хотел, чтобы тот грянул, но едва ли их безмятежное существование продлится вечно.       Не успел Каз зашнуровать тренировочные кеды, как неожиданно действительно раздался гром. Точнее грохот, как будто что-то упало с высоты, и тихий женский вскрик, оборвавшийся так же внезапно, как и возникший.       Каз мигом вскочил на ноги, но перед тем, как выбежать в коридор, на мгновение замер и прислушался ещё раз, и на всякий случай зажал между пальцев связку ключей от залов, которые обычно хранились у Нины. Все равно ничего более подходящего для самообороны в пустой раздевалке было не найти.       Однако ничьего постороннего присутствия он не обнаружил. Если где-то что-то и случилось, то за соседней дверью…       Каз распахнул её, даже не задумавшись о возможной неловкой ситуации. Если все штатно, он просто закроет глаза и извинится. Впрочем, никого постороннего в женской раздевалке не наблюдалось, там была только Инеж, полулежащая на полу и держащаяся за висок.       — Эй! Эй, что случилось? — он бросился к ней, забыв про то, что все равно не сможет помочь. — Ты в порядке?       — Да-а-а, — Инеж со стоном поднялась на локте и села. — Черт, до сих пор больно-то…       — Что случилось?       — Что-то с потолка свалилось, я даже среагировать не успела, — Инеж поморщилась и медленно убрала руку от виска. — Просто треск послышался, и по голове таки я получила.       — Посмотри на меня, — велел Каз и жестом заставил её поднять подбородок. — Крови вроде нет. Где болит?       — Везде, — мрачно отрезала Инеж, но руку все же подняла и начала осторожно прощупывать висок и затылок. — Кажется, отделаюсь шишкой. Сейчас, пару минут и пройдет… Что это вообще было?       Каз поднял взгляд и задумчиво уставился на дыру в потолке величиной ровно в одну плитку.       — Кто-то схалтурил при креплении потолка, полагаю, — ровно произнес он. — Встать можешь?       — Могу, — Инеж неуверенно, но все же встала, слегка пошатываясь, огляделась кругом и, хмыкнув, констатировала: — Да-а, так обидно мне не было с тех пор, когда меня наши ребята с высоты плашмя спиной уронили. Мне было лет тринадцать, и я тогда зареклась работать в группе.       — Мы с Джаспером откуда только друг друга не роняли, — усмехнулся слегка расслабившийся Каз и одним движением убрал ключи в задний карман. — Как-то поперлись к старшим на батут, попробовать там сальто сделать. Мне сначала понравилось. Только обрадовался, что получается, как мне кто-то уже в прыжке ногой в спину зарядил. Думал, сдохну, хана позвоночнику, но нет, отлежался и ничего, — поделился он. — Того парня после выгнали из коллектива. Ему было девятнадцать, а мне четырнадцать.       — Жестокие разборки, — Инеж на мгновение сжала челюсти и покачала головой. — А ты давно танцуешь?       — Лет с десяти, наверное, — Каз пожал плечами и тоже встал. — У родителей был небогатый выбор: оставить меня болтаться на улицах или отдать в единственную секцию, которая была в городе. Так уж вышло, что она оказалась танцевальной.       — А школа как же? — в голосе Инеж слышался интерес.       — А в школу я пошел в двенадцать, до этого всю ребятню обучал местный священник, с учителями в округе было негусто. Ездили в соседнюю провинцию на грузовике. Знаешь, такие с дощатыми кузовами, держишься за доски, подпрыгиваешь на кочках — весело! — Каз усмехнулся. — Раз в квартал у кого-нибудь обязательно рюкзак в кусты улетал, всей гурьбой искать ходили. Вместо уроков.       Каз не стал делиться с ней светлыми воспоминаниями, как того подонка после разыскали Джорди с Маттиасом и Джаспером, после чего одним пациентом в их городской больнице стало больше.       Именно тогда он впервые осознал некую прелесть беззакония. Не было никаких судов, никаких разборок, никаких пустых разговоров. Джорди тогда пришел домой и долго мыл руки над раковиной, на расспросы матери он лишь по-доброму отшутился, потом пришел в комнату к Казу, которого только выписали из палаты и отправили отлеживаться дома, и долго сидел с ним, что-то читая вслух. Каз уже не помнил, что именно. Помнил только, как Джорди ласково взъерошил ему волосы, и наклонившись, тихо сказал:       — Я всегда за тебя, малой. Слышишь? Ничто в этом мире не должно оставаться безнаказанным…       Сейчас Каз жил этими словами, никогда не позволяя себе забывать, что изречение это в любой момент может оказаться применимо к нему самому. Он был готов к этому, он отомстит, какую бы участь в итоге не заслужил сам. Впрочем, Казу нравилось думать, что он и это сумеет обернуть в свою пользу. Как всегда.       Из воспоминаний его выдернул удивленный возглас Инеж:       — Так вот что это свалилось!       Она нагнулась, наполовину скрылась под лавкой, пытаясь дотянуться до чего-то, лежащего в самом углу. И выпрямившись, продемонстрировала Казу какой-то увесистый сверток, несколько раз перехваченный скотчем. Сверток был мягким и проминался под её пальцами.       Каз нахмурился. Этот день определенно не мог стать хуже.       — Что это?.. — Инеж подкинула сверток на руке. — Тяжелый! Не знаешь, что это может быть?       Проблема была в том, что он как раз знал. Кто бы знал ещё, что Родер такой идиот? Или кто-то кроме него, тот, кто не придумал ничего лучше, чем устроить перевалочный пункт прямо в танцевальных залах. Что ж, теперь Каз понимал, как именно у Пьетро идет транспортировка наркоты. И какие раздолбаи этим занимаются…       — Ну-ка, дай! — он выдернул сверток у неё из рук. — Вот дьявол…       Он поднял голову к потолку. Ну да, эта дрянь выдавила плитку, которую кто-то не позаботился нормально закрепить, и вылетела прямиком на голову Инеж. Гениально!       — Что это за бомба такая? — не отставала Инеж и пыталась разглядеть сверток хотя бы из его рук.       Ага, бомба… Вот если бы упаковка лопнула, и все разлетелось по раздевалке, вот это была бы бомба. Убил бы этих горе-курьеров.       Каз посмотрел на Инеж с мрачностью, достойной гробовщика. Ну вот как объяснить этой благополучной девочке правила хотя бы относительной безопасности, не раскрывая всей картины? Весьма неприглядной картины, заметим. А если она растреплет все Зои, и следующая облава придется уже на танцевальные залы?       Каз ещё раз испытующе взглянул на Инеж, плюнул и решился. В следующий раз его может и не оказаться рядом, а потерять неплохую танцовщицу будет банально жаль.       — Когда видишь такое, — он поднял сверток и повертел у неё перед носом, — первое правило — не трогай! Вообще! Не поднимай, не передвигай, даже не касайся. Ты ничего не видела и тебя не должно это интересовать!       Инеж вопросительно приподняла брови.       — Если такая вещь на тебя свалилась, типа как сейчас, то надо постараться вернуть её на место. И обязательно сотри все отпечатки, — следуя собственной же инструкции, Каз бесцеремонно выдернул из кармана сумки Инеж пачку влажных салфеток, старательно обтер сверток со всех сторон, и вытащил из кармана полиэтиленовую перчатку. Благо её товарки были его неизменными и вечными спутницами по жизни. — Мало ли, если попадет в руки полиции, а последние пальцы на нем твои... Оно тебе надо?       — Это что-то незаконное? — спокойно уточнила Инеж.       — Именно! — не выдержал Каз. — Черт его знает, что там внутри, но лучше положить его обратно на место и даже не интересоваться этим вопросом.       — А если отнести в участок?..       Вот оно, чего Каз никак не мог допустить. Как Пьетро вообще пустил сюда эту девчонку? Зачем он поручил её опеке Каза?..       Каз одарил её испепеляющим взглядом:       — Ну, попробуй, если жить надоело и родителей не жалко, — с вызовом усмехнулся он. — В полиции никто не обещал не промышлять тем же самым, так что ты просто передашь товар конкурентам, практически за бесценок. Правда, те, у кого ты этот товар забрала, в восторге точно не будут! Для начала могут просто избить… А дальше возможны всякие варианты, один другого интереснее!       Может, ему удастся её хотя бы запугать?       Инеж, однако, испуганной не выглядела. Серьёзной — да, печальной — быть может, но шока или отвращения он все ещё не видел.       — Ты тоже этим занимаешься? — только и спросила она.       Каз покачал головой. Хотя бы здесь он мог быть относительно честен.       — Предпочитаю не связываться с этим бизнесом, пересекаться приходится временами, но он здесь везде, сложно прожить здесь и ни разу не столкнуться, — глухо произнес он. — Проще не замечать, чем разгребать последствия. Если ты разболтаешь кому-нибудь, то это может навлечь на всё это место такую беду, масштабы которой ты даже не можешь себе представить.       — Ты ведь знаешь, — Инеж сделала шаг к нему и запрокинула голову, глядя ему в глаза. — Я не болтлива. Я понимаю, что здесь свои порядки. Мы можем как-то решить эту ситуацию, пока дело и впрямь не дошло до неприятностей?       Она стояла так близко, хрупкая и тонкая, похожая на маленькую птичку. Каз рассматривал её лицо и отчего-то представлял, как бы она выглядела с распущенными волосами, кружащаяся в ритме веселой польки. Он когда-то любил этот несложный подвижный танец. Маттиас — тоже, особенно ту забавную вариацию, когда, улучив момент, можно было поцеловать партнершу, куда попадешь: в ладонь, в плечо, да хоть в губы, только успей в темп музыки.       Каз встряхнул головой, вытряхивая оттуда подобную чушь, и хмуро отметил про себя, что с мыслительным процессом у него сегодня явно не задалось.       — Пойду попробую найти стремянку или стул, — сказал он отрывисто. — Здешние лавки к полу прикручены. Надо положить все как лежало, и починить потолок. Это легко, просто плитку на место поставить.       Поставить на место плитку может и было просто в теории. Однако сначала надо было до неё дотянуться. Стремянка оказалась надежно заперта в подсобке. Ни один ключ из связки не подходил. Куда Нина их задевала, оставалось главной тайной дня. Каз попробовал вышибить дверь плечом, потер ушибленное плечо и пришел к выводу, что ещё один ремонт ему не по карману. Что плеча, что жалобно крякнувшей двери.       Стул они таки сообща нашли, опять же позаимствовав его у Нины. Пластиковое кресло с высокими подлокотниками вселяло надежду, но радость оказалась недолгой.       — Придержи, чтобы не завалился, — Инеж осторожно балансировала на жалобно скрипящих пластиковых подлокотниках. — Сейчас, почти дотянулась!.. Ой-ёй-ёй! Мамочки!       Она слегка закачалась, ловя равновесие. Стул натужно заскрипел, и Каз постарался не думать, что будет, если хрупкий пластик не выдержит, и Инеж все-таки свалится ему на голову.       — Пару сантиметров не дотягиваюсь! — жалобно простонала Инеж. — Может, у тебя получится?       — Я тяжелее тебя минимум килограмм на двадцать, — разочаровал её Каз. — Не прокатит, только лишимся инвентаря.       Что-то промелькнуло в воздухе, и Инеж в изящном сальто приземлилась у него за спиной. Каз уважительно присвистнул: акробатика никогда не давалась ему так легко.       Вид у Инеж сделался очень решительный и лукавый одновременно. Ей уже тоже надоела эта катавасия.       — Слушай, — протянула она и склонила голову набок, сделавшись удивительно похожей на Нину, когда той что-то было нужно от Маттиаса или Джаспера. — А она у тебя очень сильная, эта гаптофобия?..       Каз настороженно глянул на неё исподлобья. Инеж прежде не задавала столь личных вопросов, да и он сам не горел желанием осведомлять каждого встречного о подробностях.       — Что будет, если я коснусь тебя… только подошвами? — Инеж подняла ногу и похлопала себя по легкому кеду. — Просто закинь меня на плечи, а я обопрусь на шкаф и...       Каз как-то сразу понял, что попал, и в то же время его обуял давно позабытый азарт. Чем чёрт не шутит? Он не делал такого уже три года, но кое-что ещё помнилось. В конце концов, у них есть шкаф.       — Ты не удержишь равновесие без рук, даже если я тебя подниму, — все же сказал он.       Инеж ослепительно улыбнулась:       — По крайней мере, ты сам при этом не балансируешь на шаре, — жизнерадостно отозвалась она.       Он хмыкнул, нагнулся к своему рюкзаку (бросать без присмотра вещи во избежание их утраты в их заведении крайне не рекомендовалось) и уже ставшим привычным жестом перебросил Инеж пару рабочих перчаток.

* * *

      — Готово! Я на перекрытия положила, чтобы оно больше плитку весом не выдавливало! — радостно доложилась Инеж и надавила кедом на очередное нервное окончание.       — Я счастлив, — иронично отозвался Каз, старающийся смотреть куда угодно, лишь бы не в зеркало.       Картину то отражало на редкость занимательную. По крайней мере, ноги Инеж он имел счастье лицезреть во всей красе. Ноги были хороши, спору нет, но вот то, что они топтались по его плечах, заставляя то и дело поворачивать голову, чтобы не соприкасаться с теплыми щиколотками, радости как-то не добавляло.       Попеременно то краснеющий, то бледнеющий Каз мрачно сверлил глазами стену и лавку с оставленной на ней сумкой Инеж. Открытой. Конечно, рассматривать чужие вещи тоже вряд ли считалось за порядочное поведение, но Каза это уже особо не смущало. Тошнота, паника и прочие радости его фобии, как ни странно, пока держались поодаль, но он ожидал подвоха каждую секунду и был рад любой возможности отвлечься от происходящего.       Ему было интересно узнавать больше об Инеж, хотелось знать, что ожидать от неё. Он и сам не ожидал от себя такого интереса, но пока что она продолжала интриговать его непредсказуемостью своего образа жизни. Как её вообще в полицию-то занесло? Разве у них не должны администрированием заниматься всё те же сотрудники полиции, желательно проверенные и при минимальных погонах? Видимо, у Зои совсем плохо с кадрами. Оно и неудивительно, вербовщики не дремлют.       В сумке на самом деле ничего красочного-то и не было. Аккуратно сложенные джинсы лежали с одной стороны, брошенная поверх светлая кофта свешивалась рукавом почти до самого пола. Несколько флаконов то ли с дезодорантом, то ли ещё с какими-то женскими премудростями выглядывали из-под кружевной ткани. Да ещё рыжий пакет с какими-то бумагами просматривался в глубине. Каз, конечно, не отказался бы в них заглянуть для верности, однако это определенно было не главным.       Внимание его привлекла лишь одна вещь — традиционный амулет их страны на тонкой цепочке, лежащий поверх кофты. Видимо, Инеж не успела убрать его.       Сердце больно кольнуло. Именно такой миниатюрный божок, вырезанный из камня, висел когда-то на шее Джорди — подарок какого-то шамана на одной из ярмарок их детства. Джорди очень любил его и не расставался ни на секунду. Наверное, его и похоронили вместе с ним, чтобы путь по загробному миру был для него легким.       Каз прищурился, пытаясь разглядеть маленький амулет. До боли знакомый вид темного камня и страшноватого лица какого-то божка с непроизносимым именем навевал странную тяжесть в груди.       Интересно, откуда у Инеж такой амулет, если она недавно в стране? Таких он уже давно не видел на городских прилавках. Может, Пьетро подарил, как крестнице? Всё же причудливое переплетение индейской и католической культур иногда выливалось в непредсказуемые культурные сочетания. Языческий оберег в дар побратиму по религии в них вполне вписывался.       Поразмыслить об этом он не успел, Инеж закончила и приготовилась слезать.       — Просто направь мою ногу, — попросила она. — Так, так, хорошо. А теперь замри! Не бойся, я тебя не задену!       Она оттолкнулась от его сцепленных в замок ладоней, отпустила угол шкафа и в мгновение ока оказалась внизу. Каз потер многострадальные плечи: без практики это оказалось не так просто, как он думал, но зато и прошло крайне удачно.       — Твоих ног я не боюсь, — он усмехнулся. — Но вот если бы ты схватилась за мои уши…       — О, конечно, прости, неверно выбрала выражение! — Инеж по-доброму улыбнулась ему с легким ехидством во взгляде. — Надо было сказать, не занимай свою светлую голову подобными пустяками и не отвлекайся от важных дум!       — Хм… — Каз оценивающе посмотрел на неё. — Пора приступить к тренировке. Ты померила костюм?       — Не успела, — Инеж со смешком показала на потолок.       — Тогда надевай, — он кивнул на лежащий на лавке пакет. — Там все поверх одежды надевается, так что не переживай.       Инеж бросила красноречивый взгляд на дверь, Каз благостно сделал вид, что не заметил этого молчаливого намека. Все равно ничего смущающего там не было и не могло быть, а он хотел убедиться, что на Инеж больше ничего не свалится в процессе и что костюм придется ей по фигуре.       Женя, правда, говорила, что это значения не имеет, и перечисляла какие-то портновские термины. Каз ничего не понял, но на всякий случай покивал и решил, что разберется на месте, ибо уже опаздывал.       Инеж вытянула из пакета кольчугу, развернула её и отстранила на вытянутых руках, внимательно рассматривая. По лицу её пробежала целая гамма разнообразных эмоций, но затем она одобрительно хмыкнула и принялась надевать.       Кольчуга сидела как влитая, под неяркими лампами раздевалки тонкая фигурка Инеж переливалась, словно усыпанная драгоценностями. Гибкая, стремительная, опасная… Каз знал, как она будет выглядеть на сцене под светом софитов, и знал, что живое пламя заставит этот образ заиграть новыми красками.       — Остальное тоже надевать? — Инеж повернула к нему голову.       — Да, — коротко отозвался он и подивился внезапно охрипшему голосу.       Инеж прошла к зеркалу, аккуратно заколола волосы переливающейся всеми оттенками стали заколкой в форме миниатюрного кинжала, завязала на лице маску и придирчиво повертела головой, оценивая получившийся результат.       Затем настал черед браслетов, помимо фурнитуры и креплений на них были ещё и завязки для пущей надежности. Вот с ними Инеж в одиночку уже не справлялась.       — Поможешь? — она протянула ему руку. — Просто потяни за ленточку.       Он, завороженный проницательным и почти кокетливым взглядом из-под узорчатой маски, осторожно перехватил ленточку из её пальцев, на мгновение ощутив тепло её руки совсем рядом.       — Второй… — она поменяла руки.       Он повторил.       Инеж поблагодарила его молчаливым изящным кивком и отошла обратно к зеркалу. Вскинула руки, повертела кистями и повела плечами, оценивая, как переливается материал на браслетах и костюме.       Каз на мгновение прикрыл глаза, но образ этот, казалось, отпечатался на обратной стороне век.       — Покружись, — велел он наконец. — Для сцены вполне прилично. Тебе самой нравится такой образ?       Инеж прокрутилась вокруг своей оси, сделала ногой широкий ронд, мягкими легкими шагами обошла Каза по кругу и вернулась к зеркалу.       — Мне нравится, — наконец заключила она. — Он эффектный, но сдержанный, костюм в смысле. Не пошлый.       Каз промолчал. Инеж оглянулась на него и слегка пожала плечами.       — Был неприятный опыт.       — Понимаю, — он даже догадывался, какой. — Этот тебе идет, на сцене будет эффектно, публика оценит.       — Да, — Инеж смотрела на себя в зеркале, и губы её искривились в горькой усмешке. — В тех костюмах я тоже была эффектной, жаль не в том смысле… Так что иногда лучше не привлекать к себе внимание.       Каз приблизился и остановился за её спиной, тоже внимательно разглядывая её отражение.       — Если тебя лишают твоей сути, то измени её, трансформируй, — тихо произнес он, — но не отказывайся! Если природа одарила тебя чем-то, то отказываться от этого дара глупо, им нужно пользоваться. Хотя бы для мести…       — Мстить уже некому, да и не в моих это силах, — Инеж слегка подняла голову, выбившиеся из прически волосы скользнули по его груди, и Каз вздрогнул. — А позор остался.       — Ничто не должно оставаться безнаказанным, — он наклонился к её уху. — Не ты, так жизнь отомстит. А ты ей можешь помочь.       — Как? — Инеж судорожно вдохнула сухой воздух раздевалки. — Я больше не вернусь в те края! Никогда, ни за что!       — Можно нанять киллеров, можно найти этих людей издалека и уничтожить их жизнь, не приближаясь, — Каз слегка улыбнулся. — Можно пытать их на расстоянии и издеваться над ними всю жизнь. Можно уничтожить их и сровнять с землей, чтобы даже памяти не осталось.       Ещё можно стравить с кем-то, кто буквально выпустит твоему врагу кишки, а быть может, даже уступит эту возможность тебе самому.       — А если даже не знаешь, как их звали, и с трудом вспоминаешь лица?       — Всех можно найти, если правильно искать, — Каз даже мог подсказать, к кому можно обратиться с таким запросом. Рыжеволосый гринго по прозвищу Хэршоу специализировался на том, чтобы находить людей, как бы хорошо они ни прятались. Он был слегка безумен, но зато и ставки делал всегда крупные. В особенности он любил ставить на Следопыта, порой сокрушенно качая головой, что тот никак не выйдет на смертельную схватку.       Иногда Каз думал, что, потеряв брата, ещё легко отделался в плане подвижек в психике. Хэршоу, у которого когда-то убили всю семью, к чужим смертям относился довольно легко, особенно мучительным. За ним тянулся длинный след из пепла и обгоревших останков тех, кого он когда-то нашел…       — Не хочу никого искать, — Инеж помотала головой. — Хочу просто забыть, только вот не получается…       — Не забывай, — голос его стал жестче. — Забытьё тебе не поможет. Прими то, что случилось, смирись с тем, что оно уже произошло и осталось в прошлом. Прими, что этот этап закончился, и он был тебе полезен, ты сама однажды поймешь, чем именно. Не позволяй себя сломать.       — Вроде не позволяю, — Инеж пожала плечами.       — Позволяешь. Подними руки!       Она послушалась, свела их над головой в идеальном овале. Каз провел ладонями по воздуху в нескольких сантиметрах от её рук, спустился ниже, как бы обрисовывая ладонями абрис её фигуры.       — Ты боишься быть женственной, даже в танце. Женственной, это не сексуальной, не вожделенной, не нравящейся мужчинам. Женственной — это получающей радость от того, что это ты, ты такая, ты так выглядишь и ты нравишься себе. Ты готова танцевать ради того, чтобы продемонстрировать красоту этого танца самой себе. Ты танцуешь и видишь реакцию на себя, ты завораживаешь людей, играешь с ними, с их чувствами. Ты не жертва лишь потому, что танцем собрала чужие симпатии.       — Ты придерживаешься именно такой стратегии? Принимаешь случившееся с тобой? — Инеж внимательно смотрела на его отражение сквозь прорези маски, но не протестовала против его движений. — Как ты сумел научиться танцам с развитой гаптофобией?       — Это произошло позднее, я был уже взрослым, — коротко отозвался Каз, резко убрал руки и отстранился. — Долгая история. Пойдем, отыщем подходящий зал. Только сними маску, а то уборщицу напугаешь!       Сейчас он и сам будто бы смутился собственного порыва. Теперь он казался неуместным. В чем он хотел убедить эту девочку? В том, чем жил сам? Глупо. Да, эта позиция позволяла ему сохранять разум и трезвость мыслей, но едва ли он мог подсказать ей, как пережить то, о чем сам, слава богам, не имел ни малейшего понятия.       Каз быстро собрал вещи, больше не смотря в сторону Инеж, вскинул рюкзак на плечо и махнул рукой:       — Пошли! Ключи у меня с собой.       Он вышел из раздевалки и быстрыми шагами направился дальше по коридору, Инеж невесомыми шагами следовала за ним. Каз подавил в себе искушение оглянуться на неё ещё хоть раз.       Сейчас он погрузится в привычный ритм тренировки, и вся неловкость сгладится и пропадет…       — Сколько тебе лет? — прозвучал неожиданный вопрос, и Каз все же на ходу обернулся. Инеж с любопытством изучала его лицо.       — В январе будет двадцать четыре, — отозвался он неохотно и из вежливости задал встречный вопрос: — А тебе?       — Двадцать два, — Инеж поравнялась с ним. — Надо же, я думала, ты старше, раз такой серьёзный.       — У меня немного времени осталось, многие танцоры уходят в отставку уже к тридцати пяти, — рассеянно произнес Каз и, нахмурившись, прислушался. — Странно… шум какой-то. Держись за моей спиной!       Они приближались к повороту, за которым начиналась широкая галерея с залами. И смутно различимые голоса, доносившиеся до них, Каза немедленно напрягли. Если в залах есть посетители, то где, чёрт возьми, персонал? А если это не посетители, то ситуация вообще может получить непредсказуемое развитие. Особенно с свежевыявленным раздолбайством Родера.       Вскоре послышалась и музыка, Каз слегка расслабился. В конце концов, опасные люди обычно не включают современную романтическую попсу, когда собираются воплощать какие-то нехорошие намерения. А уж тем более не выбивают по полу затейливую дробь чечетки.       Каз, обуреваемый нехорошими подозрениями, что это может быть, бесцеремонно распахнул дверь и тут же был оглушен приветственными воплями!       — Ка-а-аз! А мы думаем, куда ты запропал! — пронесшийся вихрем Джаспер отвлекся на мгновение от старательно выбиваемого ритма и приветственно помахал рукой. — Проходите, ребята!       — Вы что здесь устроили? — устало поинтересовался Каз, но все же сделал шаг внутрь. И кивнул Инеж, что она может сделать последовать его примеру.       — Отмечаем наше пятничное выступление! — Нина подняла руку с бутылкой. — И как раз сегодня пятница! Отлично же!       — Присоединяйтесь! — Анника приглашающе махнула рукой. — Садись сюда, Инеж! — она похлопала ладонью по постеленному мату, на котором они с Ниной и восседали. — А наш бука как всегда найдет себе местечко на отшибе, чтоб всех ругать!       — У нас тренировка, — возразил Каз.       — Ой, подумаешь! — отмахнулась Нина. — Разнообразим её немного! Инеж, иди сюда! Умеешь играть в танцевальную рулетку?       — Нет, а что это? — Инеж немедленно воспользовалась приглашением и шустро утянула с большого блюда вафельку. От выпивки она, впрочем, отказалась и подтянула к себе пакет сока. В общей массе она, к слову, не выделялась: Нина и Анника тоже принарядились.       Каз ещё пытался протестовать, но вскоре понял, что ему ничего не остается делать, кроме как смириться. Даже если он уведет Инеж в другой зал, остальные вороны просто последуют за ними и начнут мешать с ещё большим энтузиазмом. Так что он недобро глянул на Джаспера, но все же скинул рюкзак к остальным сумкам, взял из стопки мат, и сел по-турецки рядом с Маттиасом, меланхолично шарящим по какому-то плейлисту.       — Танцевальная рулетка — это очень просто, — тем временем принялась объяснять Нина. — Запускаешь руку в мешок, и какой танец тебе выпадет, такой и танцуешь, можно выбрать парный или одиночный!       — А если не умеешь? — хмыкнула Инеж.       — Тогда всем остальным очень весело, — отозвался Маттиас. — Но тут можно импровизировать! Если придумаешь, как выкрутиться, то тебе слава и уважение, а всем остальным мотать на ус!       — Можно даже представление устроить, если талант есть, — ехидно вставил Каз. — Нина у нас большая мастерица выкручиваться!       — Танцевать я не умею, зато воображение у меня хорошее! — с достоинством отозвалась та. — Давай, Джаспер! Жару, жару!       — Их-х-ха! — Джаспер так лихо вогнал каблуки в пол, что гулом отозвался весь зал.       — Что вы ему задали? — крикнул сквозь музыку Каз Маттиасу? — Африканские танцы?       — Хуже! Ковбойский танец, — отозвался Маттиас и взглянул на Джаспера поверх телефона. — Кажется, он слегка увлекся…       Каз прислушался к зажигательной музыке с явственно кубинскими мотивами. Джаспер самозабвенно кружился, подняв руки и звучно отбивая ногами каждую синкопу.       — Точно ковбойский? — подозрительно переспросил он.       Ответить Маттиас не успел, музыка резко прибавила ход под хоровой припев, почти полностью заглушенный воодушевленными возгласами Джаспера:       — Вива Куба! Вива Фидель! Их-х-ха!       Каблуки его издали затейливую быструю дробь, дополняющую нарастающий темп музыки, нагнетая напряжение до максимума. Грянул финальный аккорд и Джаспер бухнулся на колени, триумфально вскинув вверх поднятый кулак.       — Куба!       — Феерично… — прокомментировал Каз, когда музыка затихла и потирающий колени Джаспер, кряхтя, поднялся на ноги.       — Джаспер у нас коммунист, — со смешком пояснил Маттиас Инеж. — Кантри не его конек, судя по всему!       — Да не, — Джаспер без особых церемоний плюхнулся между ними и, тяжело дыша, подтянул к себе бутылку воды. — Мой отец — коммунист, а я так, разве что сочувствующий. Я люблю свою родину, но… я слишком безалаберный и слишком люблю деньги! А трудиться не люблю!       Он добродушно рассмеялся и хлопнул Маттиаса по плечу.       — Зато он у нас поклонник скандинавской модели: забота о народе, контроль за расходами и всё такое!       — Да, — Маттиас кивнул. — А чем это плохо, по-твоему? Моя родина одна из самых развитых стран в Европе! Это в твоей стране до сих пор процветает диктатура и куча людей живет за чертой бедности!       — Ага, вот только почему в твоей стране столько мигрантов и уровень криминала за последние годы подскочил до небес? — не остался в долгу Джаспер. — И что-то эксперты вашу экономику уже не восхваляют!       Каз рядом вздохнул едва ли не с умилением.       — Представляешь, — сказал он Инеж, доверительно понизив тон так, что его было прекрасно слышно даже на фоне разгорающейся политико-экономической перепалки. — Эти двое обожают собачиться на тему, чья страна лучше и кто больший патриот! При этом Маттиас помнит по-шведски от силы фраз пять, а Джаспер бывал на Кубе только с родителями, и то когда ездил навещать кого-то из родни. К слову, с нормальной литературой, что про одну экономическую модель, что про другую ни один из них ознакомиться так и не потрудился.       — А ты что, читал, что ли? — обернулся к нему Джаспер.       — А то, — отозвался Каз язвительно. — Надо же вычленять, когда вы несете полнейшую чушь и можно вас не слушать!       — Ну-ка, ну-ка, — глаза Джаспера загорелись. — И кто из нас прав тогда?       Каз устало закатил глаза, но не успел он открыть рта, как вмешалась Нина:       — Так, всё! Прекращаем политику, историю, экономику и прочие субстанции, от которых вянут уши! Давайте, тяните следующий танец!       Маттиас безропотно принял из её рук потертый мешочек из красного бархата и запустил в него пальцы.       — Так, а разворачивает сосед! — велела Нина, когда белый квадратик оказался у Маттиаса в руках и вполголоса пояснила Инеж. — Это правило ввели, когда выяснилось, что кое у кого здесь очень уж ловкие шаловливые руки!       Каз проигнорировал её насмешливый взгляд и, развернув белый конвертик Маттиаса, спокойно зачитал:       — Танец маленьких лебедей…       Маттиас выдохнул нечто непечатное, а Нина, хохоча и держась за живот, повалилась на мат.       — Ой, я не могу! Маленький лебедь… Маттиас, ты будешь замечательным лебедем, правда! Тебе так пойдут перышки!..       Маттиас сжал челюсти и мужественно нахмурился, готовясь к неизбежному.       — Не расстраивайся, — Джаспер псевдосочувственно погладил его по руке. — Зато у тебя полный карт-бланш: что бы ты ни сделал, мы все равно будем ржать!       — Кто это вообще написал? — поинтересовался Маттиас. — Кто в этот раз готовил задания?       Джаспер скромно потупился.       — В следующий раз будешь тверк танцевать! — мрачно выдохнул Маттиас. — В паре вон с ним! — он ткнул пальцем в сотрясающегося от беззвучного смеха Каза. — Как это хоть выглядит-то?       Джаспер безмолвно протянул ему телефон с записью. Маттиас вглядывался несколько минут, а затем звучно припечатал ладонью лоб.       — Плыви, плыви, мой маленький лебедь, — нежно напутствовала его Нина, когда смирившийся со своей казнью Маттиас вышел на середину зала.       Анника уткнулась лицом в подушку, и лишь подрагивающие плечи свидетельствовали о её последних попытках быть сдержанной и не ржать в голос, когда Маттиас, расправив плечи и закрыв глаза, чтоб не видеть их лиц, “поплыл” по паркету. Учитывая, что балетом Маттиас отродясь не занимался, хотя дрессуру у станка в свое время прошел, как и все они, в обязательном порядке, то, в конце концов, сдалась даже Инеж, согнувшись пополам.       Маттиас, впрочем, не обижался, даже на некоторое время обнаружил в себе талант комика. Всё-таки эта игра была из тех, где каждый в итоге получал свою карму, продлевая жизнь соратникам минутами здорового смеха.       — Ты ж моя птичка, — умиленно констатировала Нина и ласково протянула вернувшемуся на своё место Маттиасу вафельку. — Открой рот!       Маттиас зло сверкнул глазами, но неожиданно послушался, одарив Нину столь жарким взглядом, что она почти сразу же отдернула руку, а после и вовсе смущенно спряталась за Инеж, явно не готовая к подобному накалу чувств.       — На, тяни! — Маттиас передал мешочек Казу. — Надеюсь тебе попадется что-нибудь особо изысканное!       Каз без особого интереса запустил в него руку. Вытянутое задание у него тут же выхватил Джаспер и немедленно развернул. Лицо его расплылось в зловещей ухмылке, не предвещающей Казу ровным счетом ничего хорошего:       — О да, детка! Я хочу это видеть… — с неземным наслаждением протянул он. — Итак, встречайте главный гвоздь нашей сегодняшней программы… стриптиз! В исполнении Каза, разумеется!..