Огненные дьяволы

      — Так, ещё раз. Я тебя правильно понял? — терпеливо уточнил Рой. — Ты мне заплатишь, если я увезу Анику в отпуск до воскресенья включительно? Ты именно это хотел сказать?       Каз дернул головой в подобии кивка и бдительно оглянулся по сторонам. Вокруг привычно и надоедливо шумело казино. В кратком перерыве между играми он успел выцепить Роя с рабочего места и увлечь в сторонку. Переговорить.       — Задури ей голову как следует, — произнес он. — Чтобы ни о чем не думала и не помнила. С твоей смазливой физиономией все получится. Свози её в столицу, сними номер, и все чтобы было как полагается, понял? Узнаю, что обидел или вел себя как свинья, башку сниму.       — Да понял я, понял, — пробурчал Рой.       — Вот и чудненько, — заключил Каз, нашел взглядом Анику в другом конце зала и добавил: — И чтоб ни звука.       Рой понятливо кивнул. Это был мужской разговор, весьма циничный и не предназначенный для женских ушей. Если бы Аника услышала его, взвилась бы до неба и изрядно проредила им обоим скальпы когтистым маникюром.       А так, её ждало маленькое почти праздничное чудо, при некоторой толике старания Роя поднимающее настроение и самооценку. Всю подноготную ей знать было совершенно необязательно.       Каз с присущим ему цинизмом полагал, что лучшими чудесами являются тщательно срежиссированные и должным образом подготовленные. В конце концов, с определенной точки зрения, чудеса были его прямой профессиональной обязанностью.       С Роем дела были улажены, и Каз благостно поставил в телефоне ещё одну галочку. На ближайшую неделю Аника в городе ему была совершенно ни к чему. Амурные же дела всегда отличались взбалмошностью и непредсказуемостью, никто не удивится.       В последние пару дней Каз скрупулезно занимался тем, что посредством сложных интриг и не очень сложных ухищрений разгонял свою труппу в разные стороны, при некоторой удаче — в разные концы страны.       Он успел избавиться от Маттиаса, Родера, Аники и Нины. С последней, правда, вышло не очень красиво, зато эффективно: Каз аккуратно подставил её под встречу с матерью Маттиаса, и после краткого, но яркого скандала Нина взяла пару дней отгула и залегла дома — рыдать. Ну да пусть, женщинам, говорят, полезно. Лишние шлаки выходят.       Так и вышло, что к пятнице в распоряжении корпоратива Алехандро остались только Каз, Джаспер и Уайлен, от которого Каз планировал избавиться, как только тот смешает достаточно горючей смеси для грядущего шоу.       Получится бедненько, конечно, но недавние природные катаклизмы в данном случае сыграли на стороне Каза. Теодоро на сообщение о сокращении планируемой программы отреагировал рассеянно, почти отмахнувшись, мол, и так сойдет. В другое время Каз бы оскорбился таким пренебрежением и назло всем выступил бы с фееричным размахом, но в этот раз подобную реакцию приветствовал всей душой.       На самом деле идеально было бы отделаться и от Джаспера, ни к чему ему мелькать там, когда все начнется. Но отказаться от его участия Каз не мог: тогда все будет выглядеть совсем подозрительно. Каз очень надеялся убедить друга раствориться среди гостей и уехать сразу же после первого выступления.       Ни к чему ему смотреть на сольное представление Каза. Лучшее из всех, которые он когда-либо давал…       И в котором он сгорит дотла.       Сомнений больше не было. Список гостей Казу удалось краем глаза подсмотреть у Теодоро. Он не ошибся. Его единственный зритель ждал его, и Каз собирался выложиться по полной, во всю силу своей выгоревшей исстрадавшейся души.       Ради этого он впервые изменил своим принципам и медицинским предпочтениям. Таблетки надежно были спрятаны на дне рюкзака, замаскированные под витамины. Уколы были бы надежнее, но такой роскоши в их краях не водилось, за совсем мощными препаратами нужно было подбираться поближе к зонам боевых действий, а на это времени у него не было. Впрочем, он и не собирался идти в атаку с оторванной рукой, ему хватит просто не чувствовать боли хоть какое-то время. Если как следует накачаться нужной наркотой, его свалят выстрела с пятого, не раньше.       Он успеет сделать все, что нужно.       Эти приготовления Каз совершал практически без всяких эмоций, лишь пару раз не без удивления отметил для себя, что, кажется, наконец-то уподобился тем психам-ублюдкам, которые берут в руки огнестрел и идут вершить смертельный суд в школы и церкви. С другой стороны, в том месте, куда шел он, невинных не будет точно.       Только бы Джаспер успел уйти…       По вечерам он смотрел на себя в мутное потрескавшееся после землетрясения зеркало и пытался найти в себе то новое, возвышающее его, доказывающее, что он решился, не отступит, не струсит, не сбежит, и дойдет до конца, уверенный в своей правоте. В отражении бледный растрепанный парень с синяками под глазами и почти белыми искусанными губами хмуро глядел на него исподлобья и отводил глаза.       Каз пытался прощаться с миром вокруг, но получалось плохо. Мир, приставучий, жаркий и надоедливый, с ним прощаться не хотел, то и дело отвлекая на какую-то нелепицу или безделушку. Джаспер подбивал его на субботний забег по барам с участием Антонио и Маттиаса. Женя присылала эскизы костюмов, которые нужно было утвердить, а городской муниципалитет взывал к его гражданской сознательности, призывая участвовать в очередных сомнительных инициативах городских празднеств за красивые глаза и почетную грамоту. Все это было так привычно, так знакомо, что Каз не находил никакой возможности отстраниться от этого бесконечного количества важных мелочей, составляющих его жизнь, придающих ей смысл.       В последнее время он приходил к собору, садился на широкие белые ступени и сидел, пока там внутри своим чередом шла вечерняя служба. Прохладный камень холодил разгоряченную кожу, остужал мятущуюся душу. Каз слушал доносящиеся до него отголоски мессы и бездумно вращал на пальце связку ключей. Кто-то поставит свечу за его душу? Кто-то вспомнит его хотя бы единственным добрым словом?       По официальному предлогу, он приходил навестить падре Иоганна. По окончании службы тот выходил к нему, садился рядом и методично перечислял список поручений, которые Каз и вороны могли бы выполнить. Каз исправно записывал их и тут же закидывал в раздел, незатейливо озаглавленный “Когда-нибудь”, хотя правильнее было бы переименовать его просто в “Никогда”.       Многие же серьезные дела все ещё оставались незавершенными, и это Каза тревожило. Впрочем, что-то решать с имуществом он даже не пытался, как-нибудь и без него разберутся, в конце концов. Не просить же мистера Роллинса отложить визит ещё на пару лет, чтобы Каз мог успеть спокойно пробежаться по всем инстанциям и оформить несусветную кипу бумаг.       Пафосные прощальные записки тоже как-то не сочинялись. Каз разок честно принялся за одну, творчески искусал шариковую ручку и пришел к выводу, что ничего душевнее фразы: “Валите к чертям из страны! Алехандро будет бешеный!” выдать для друзей не способен. Записку он все-таки дописал, для истории, но быстро пришел к выводу, что публиковать её не будет. Звучало как-то слишком самокритично:       “Я знаю, что я мудак. Уезжайте от греха подальше.       Маттиас, квартира будет в твоем распоряжении не меньше трех месяцев. Потом не знаю.       Джаспер, пароли от счетов на облаке, план репетиций там же. Соберетесь выступать на конкурсе, чтобы выполняли досконально. Пьетро план утвердил.       Нина, Аника, берегите себя и присмотрите за остальными. Родер косячит в элементах, ему надо впахивать не меньше пяти часов в день. Уайлен, закрывай крышки на канистрах, чтоб тебя!       Инеж…"       Здесь Каз бросил мучить бумагу. Что сказать ей, он не знал. Ему нечего было ей сказать. А то, что хотелось, у него не было поводов говорить.       Она очень удачно сделала ему подарок накануне, подойдя на последней репетиции с явственным смущением на лице.       — Каз, я сильно нужна в пятницу? Мне, похоже, не удастся поучаствовать. Я должна присутствовать в другом месте, и именно вечером.       — Ничего страшного, из-за всех этих событий многие не могут, — успокоил он её. — Я все равно меняю программу, так что тебе повезло. Все останется на плаву и без тебя.       — Спасибо, — тихо отозвалась Инеж и опустила глаза.       Каз посмотрел на её черноволосую макушку и сглотнул, грудь давила непривычная тяжесть. Ему хотелось побыть с ней ещё немного перед тем, как все закончится. Небольшая поблажка, исполнение последнего желания перед эшафотом. Он ведь заслужил?       — Давай… — голос был отчего-то хриплым. — Давай, проведем занятие в пятницу утром? Это не по расписанию, но в субботу я, боюсь, буду занят.       — Хорошо, — она улыбнулась краешком губ. — Встретимся здесь?       — Не совсем, — Каз прошел мимо неё и невидящим взглядом уставился на стенд с фотографиями, откуда улыбались и махали его вороны, завоевавшие какой-то сверкающий кубок. — Хочу показать тебе один прием, ты ведь ещё не видела тренировку с открытым пламенем?       Инеж покачала головой.       — Значит, увидишь, — произнес он. — Это действительно красиво. Запоминается…       Маттиас ведь одолжит ему фургон на пару часов? Небольшая плата за то, чтобы Каз не лез в его дела.       Это было единственное, что он позволил себе из широких жестов. Меньше всего ему хотелось привлечь к себе внимание друзей или работодателей. Никаких намеков на то, что он завершает дела, переходит в какое-то иное состояние или пуще того с кем-то прощается.       В казино он держался самым естественным образом, был в меру разговорчив, в меру любезен, старался избегать задумчивости. Впрочем, на странные состояния и переживание собственной исключительности времени у него не находилось: дел было через край как обычных, так и его собственных. Нужно было что-то решать с Хэршоу. Как поступить с ним, Каз не знал: денег собрать было решительно неоткуда, но тут на ум пришла не очень изящная, но в идеале рабочая схема. У него не хватило бы денег на всех, но оставить налаженные связи — тоже неплохой подарок.       — Каз, давай серьезно. Это что ещё за подстава? — Хэршоу сощурил глаза, когда Каз сел напротив и вкратце изложил свою идею.       — Слушай, ты ничем не рискуешь, — Каз протянул ему листочек с логином и паролем. — Если увидишь сообщение, просто реши, готов или нет. И тогда ответь, а дальше регулировать будешь сам.       — Гарантируешь, что на том конце не окажутся копы? — Хэршоу смотрел на него пристально, словно искал ответ на какой-то вопрос.       — Нет, — Каз предпочел быть честным. — Но с большей вероятностью окажутся деньги.       Хэршоу молчал какое-то время и задумчиво барабанил костяшками пальцев по столу. Накошка подошла к Казу и потерлась о его ноги, оставив на идеально черных стрелках брюк рыжие шерстинки, а затем привстала на задние лапы и положила передние ему на колени, с силой вонзив когти в кожу. Каз вздрогнул, но остался на месте. Хэршоу хмыкнул и усмехнулся.       — А ты ей нравишься. Интересно даже, что ты задумал, парень? Она ластится только к мертвецам.       — И к тебе, — ровно отозвался Каз, взгляда он не отвел.       Хэршоу повел плечом и по-птичьи склонил голову набок.       — А я и есть мертвец, — он ощерил зубы в широкой ухмылке. — Душа-то давно мертвая, выжгло всю. Ладно, давай сюда твою бумажку. Надо же, логин какой придумал, созвучный. “Призрак”?       Не то чтобы Каз пытался в красивый символизм, но иногда осеняло вдохновение. Последний привет, последний подарок, который адресат вправе не принимать.       — Считай, что это в честь "Призрака оперы", — отозвался он нейтрально. — Люблю послушать под настроение.       В принципе это даже подходило. Он уходил, оставляя юную девушку под опекой чудовища, предоставляя ей самой принять решение: уйти с ним по дороге мщения или же выбрать красивого жениха и благополучную обеспеченную жизнь.       Хотя, судя по расценкам Хэршоу, жениху лучше быть богатым и идейным, не то семейный бюджет сильно подкосится от такого подарочка.       Каз поморщился, доселе о словах Пьетро он почти не вспоминал — о том, что у Инеж имеется жених. Тем более что она сама ни разу за все время знакомства не упомянула этот факт. Впрочем, Пьетро мог и специально сгустить краски, чтобы к девчонке не лезли ухажеры. Но если нет… картина вдруг привиделась исключительно неприятная. Каз помрачнел.       С другой стороны, какое ему в сущности было дело? За серьезными намерениями в этом плане точно было не к нему.       — Спасибо, что согласился, — произнес он.       — Знаешь, ни к чему это не приводит, — Хэршоу глотнул виски и посмотрел в бокал на просвет, в позе его проскользнула вдруг бесконечная усталость. — Скажи сестренке, или кто там она тебе, легче не станет. Они умирают, а ты живешь. И боль живет с тобой, не с ними.       — Даже если это не нужно ей, это нужно мне, — Каз поймал взгляд собеседника и наклонился к нему. — Ничто не должно оставаться безнаказанным. Это то, что держит этот мир в равновесии. Наказание приходит к каждому, должно приходить.       — Легко говорить о наказании, когда спина не изведала господних розог, — Хэршоу хмыкнул, не сильно впечатленный его словами.       Каз пожал плечами.       — Значит, мне трудно. Своё наказание я приму с честью, когда оно придет. И неважно, от кого.       — Горячая молодость, как знакомо, — Хэршоу покачал головой. — Доживешь до моих лет, поймешь.       — Наверное, — Каз встал и кивнул Хэршоу на прощание. — Если напишут, то ответь, о большем я и не прошу.       Пит-босс уже начинал на него коситься, Каз успокаивающе кивнул и занял своё место за игровым столом. Карты привычно проскользнули раскидистым веером между натренированных пальцев.       Он работал на автомате, успевая отслеживать и предупреждать неприятные нюансы, но мысли его были далеко от казино.       Честнее было бы провести завтрашнее утро с друзьями. Каз не хотел этого. Слишком хорошо они знали друг друга, он предпочел бы отвлечься, а не следить ежеминутно за лицом, не давая чему-то чужому внутри выскользнуть на поверхность раньше времени.       Инеж не знала его, по крайней мере, до такой степени. Хорошая благополучная девочка, она не доставит ему проблем. С ней было здорово все это время. Каз надеялся, что она переживет его так и не сдержанное обещание.       Переживет, куда деваться. Люди не так уж сильно привязываются друг к другу, плачут от шока и ужаса осознания, а затем смиряются. Тем более, плакать по тем, кто подверг опасности всех остальных и погиб просто по дури, не принято. И о нем не будут.       Хотя он, наверное, будет не в одиночестве. Тот разговор с Маттиасом помог решиться окончательно.       — Ты ведь не был в деревне, — Каз сказал это без всякой вопросительной интонации, и Маттиас не стал спорить.       — Не был.       — Телефон-то просто выключил или выбросил?       Маттиас не отводил глаз от дороги, только пальцы сжались на руле.       — Разрядился.       — Во что ты ввязался? — спросил Каз без надежды на ответ. — И почему сейчас?       — Я хочу нормально жить, — тихо процедил Маттиас. — Я не хочу быть насильником в людской молве, не хочу, чтобы девушки боялись садиться в мою машину, не хочу бояться сам каждый раз, когда на горизонте появляются люди Брума. Мы и так живем как отбросы, как жалкие крысы!       — Дурак…       Каз замолчал, по их лицам проносились желтые полосы горящих фонарей. В машине было душно.       — Мы оба знаем, — безжалостно продолжил Маттиас. — Как бы ты ни запал на неё, между вами пропасть. Не из-за твоей болезни, а потому что ты и сам не знаешь, что с собой делать. Там, под софитами, ты творец, ты на вершине мира, но что с тобой происходит, когда ты спускаешься обратно в тень кулис? Ты научился маскироваться под мирного обывателя, вот только живешь мечтой стать таким же, каким предстаешь на сцене! И от этого не находишь себе места.       — А что я должен делать? — резко отозвался Каз. — Гнаться за американской мечтой? Мечтать свалить отсюда в светлое будущее? Прогибаться перед голливудскими звездами не скажу в какой позе и послушно подтирать слюни? Или достаточно просто угробить свою жизнь, как это делаешь ты?       Маттиас сжал челюсти так, что желваки заиграли под кожей.       — Просто не лезь, Каз. Это мое дело.       — Как скажешь, — Каз откинулся на сиденье. — Только учти, из следующей тюрьмы я тебя уже вряд ли вытащу, так что постарайся отложить из бойцовских гонораров на толкового адвоката.       Маттиас крутанул руль, фургончик затормозил резко, но аккуратно, даже тормозами не взвизгнул.       — Приехали.       — Спасибо, что подвез.       Каз хлопнул дверью машины, однако Маттиас вылез вслед за ним и пошел следом.       — Ещё не все сказал?       — Твой дом не так далеко от эпицентра, там, наверное, все раскидало, — отозвался Маттиас. — Провожу тебя. Если все нормально, поеду.       Каз не стал спорить. Он про себя уже решил, что просто стряхнет побелку с кроватного покрывала и рухнет спать.       Свет, как ни странно, работал. Хотя лучше бы не работал. Открывшаяся картина не радовала.       Накренившийся комод так и застыл в этом положении, заботливо вывалив под ноги хозяину все содержимое. Побелка с потолка устилала все ровным слоем, а цветастые занавески в проходах висели на одной петле.       — К черту, — резюмировал Каз и начал пробираться через груды хлама, пинками отодвигая особо крупные препятствия. — Утром буду разбираться. Маттиас, не заморачивайся!       Спальня пострадала меньше. Слегка насыпало побелки да распахнуло дверцы стенного шкафа. Каз проверил электричество. встряхнул покрывало и аккуратно смахнул белесую пыль с подушки, на чем счел долг уборки исполненным и принялся раздеваться.       Маттиас остановился в дверном проеме, оперся локтем на косяк и, закусив кулак, молча наблюдал за ним. Уже стянувший куртку и футболку Каз оглянулся на него.       — Чего тебе? Любуешься зрелищем?       — Просто наслаждаюсь, — заверил его Маттиас. — Можешь чуток помедленней, с чувством? Могу музыку включить!       Каз красноречиво показал ему непристойный жест и откинул одеяло. Лег, подумал и надел футболку обратно: побелка нещадно кололась. Маттиас наблюдал за его манипуляциями с нескрываемым любопытством.       — На кухне, в ящике на полу есть стаканчики, кофе и кипятильник, — гостеприимно произнес Каз, накрывшись одеялом. — Если хочешь. Вода в пластиковых бутылках в коридоре.       — Попробую поискать, — Маттиас улыбнулся. — Не помешаю?       — Мне уже ничего не помешает, — глухо отозвался Каз из-под подушки. — Меня не будить, не кантовать, не приставать с идиотскими звонками и вопросами! Вводные ясны?       — Есть, командир! — Маттиас шутовски отдал ему честь. — Вопросов больше не имею.       Каз проводил взглядом его высокую фигуру и закрыл глаза, сходу проваливаясь в глубокий сон. Только смутная обида продолжала терзать что-то внутри, наполняя грудь болезненной дрожью. Маттиас был не прав. Он не хотел всю жизнь гнаться за тем образом, который так легко воплощал на сцене, не хотел всю жизнь провести в бессильных терзаниях, медленно угасая и становясь ничтожеством. Он хотел вспыхнуть и сгореть ярким факелом в один момент.       Он хотел быть лучшим.

* * *

      На улице едва занялся рассвет, когда Каз притормозил у дома семьи Гафа.       “Я на месте”       “Выхожу!”       Спустя несколько минут дверь негромко хлопнула, и не очень довольная, но вполне собранная и бодрая Инеж легкими быстрыми шагами направилась к машине.       — Когда мы договаривались на утро, я полагала, что это будет хотя бы после семи утра, а не до шести, — заявила она, заняв место на переднем сиденье. — Скажи, что это того стоит!       Она украдкой зевнула. Каз усмехнулся.       Ладно, или не очень бодрая.       — Сам не люблю вставать рано, — утешил он её. — Но к двум часам я уже должен быть готов отъезжать — выступление вечером, никуда не денешься.       — Понимаю, — Инеж прислонилась виском к оконному стеклу и с любопытством разглядывала проплывающие мимо тихие улицы, залитые рассветным маревом. — Куда едем? Твои координаты мне ничего не прояснили, честно говоря.       Зато хотелось верить, что успокоили. Каз не собирался её пугать, увозя куда-то в неизвестность.       — Хочу показать тебе место, где не ступала нога туриста, — откликнулся он, не отводя взгляда от дороги. — Правда, наши ноги потоптались изрядно.       — Думаю, этот факт действует на меня успокаивающе, — Инеж тихо фыркнула. — Не знала, что ты водишь.       — В наших краях опасно этого не уметь, — Каз пожал плечами. — Так что водить я умею, но чертовски не люблю делать это в городе. Впрочем, сейчас мы его покинем.       Мелькнул дорожный знак, и дорога под колесами стала ровнее. Они выехали из пределов города, дышать сразу стало легче.       Каз кинул взгляд на наручные часы и прибавил скорости. Фургончик, тяжело переваливаясь из стороны в сторону, заухал по дороге, раздраженно пофыркивая и натужно кряхтя, будто ворчливо высказывал все, что думает о Казе, его спутнице и их сомнительных затеях. С другой стороны, мог бы так и не возмущаться, учитывая, что Маттиас заимствовал его у падре Иоганна ещё в свои славные семнадцать для свиданий с Зеник, и деловой составляющей в этих поездках было несоизмеримо меньше.       Дорога заняла немного времени, и уже вскоре они заехали на площадку, вымощенную бетонными плитами, давно разбитыми и поросшими травой. Каз остановил фургон.       Перед ними мрачными серыми великанами возвышались каменные остовы недостроенного здания. Неугомонные ползучие заросли давно увили грубый бетон зеленым узором, но вот деревья все ещё держались поодаль. Каз подозревал, что ещё десятилетие, и они проникнут во все уголки и щели, какие только даст твердый камень.       — Приехали, — сказал он коротко.       Инеж выскользнула из машины вслед за ним, остановилась за его спиной, с любопытством оглядываясь, и вдруг рассмеялась.       — Да уж, с моим богатым жизненным опытом самое умное, что я могла сделать, это сесть в чужую машину, к парню, которого знаю несколько месяцев, и позволить ему увезти себя куда-то в безлюдную глушь.       — Учитывая, что ты бдительно следила по навигатору, куда мы едем, и регулярно фиксировала Зои наши координаты, то это мне стоит волноваться, — иронично заметил Каз. — И оно не безлюдное. Там, в паре километров есть деревня. А в часе езды отсюда — небольшой городок. Там волонтерская клиника, открылась пару лет назад, а окончательно достроили совсем недавно. Мы с Маттиасом ездили туда в прошлом году, помогали в строительстве. Там у руля хорошие девчонки, храбрые, собирают волонтеров со всего мира, ввозят контрабандой лекарства и лечат всех окрестных жителей. Бесплатно притом.       — Как ваша больница?       — Размах, конечно, поменьше, — Каз потянулся, разминая спину. — Но там можно найти редкие препараты, каких у нас не найдешь. К ним приезжают отовсюду, привозят пожертвования, матпомощь, плюс с документами немного попроще. У нас все не так, бюрократия уже прочно запустила когти во врачебное дело.       — Зная тебя, возникает подозрение, что там у тебя определенно имеется свой интерес, — заметила Инеж.       — А то, — Каз одарил её насмешливой улыбкой и направился обратно к фургону. — Легальные обезболивающие в том числе. Терпеть не могу покупать их по рецепту!       Он вытащил небольшую канистру, пакет с нужными запчастями и заготовленные, замоченные с вечера пои. Уже не тренировочные — настоящие. Они были тяжелее, плотнее, с хорошей фитильной обмоткой. От них всегда веяло смутно уловимой опасностью и ароматом, приятным каждому, кто разбирался в сортах керосина.       — Пойдем, — позвал он. — Там внутри темнее. Это наше место, здесь мы тренируемся с ребятами, когда приходит время отработки сцен с живым пламенем.       — Что будем делать сегодня?       Инеж спросила, но Каз чувствовал, что она уже знает его ответ. И все же он ответил.       — Я хочу, чтобы ты научилась зажигать их,       Последнее, чему он хотел успеть научить её. С остальным она разберется и сама, если захочет. Но посвящение в это таинство он желал оставить лишь за собой.       Инеж уже видела, как ребята зажигали огонь, даже ассистировала им, но ни разу не делала этого сама. Это было строго запрещено Пьетро ещё с незапамятных времен. Неподготовленный человек не мог касаться пропитанного горючим реквизита и не мог держать в руках ничего зажигательного. Это была их общая ответственность, весьма близкая к уголовной.       — Это не так сложно, — Каз поставил канистру на пол и прошел к старой потертой лавке. — Если не боишься огня. Есть тонкости, но сам процесс несложный.       Инеж, судя по всему, ожидала увидеть любое спартанское убежище, однако результат её приятно впечатлил. Здесь все было устроено по людски: старые столы, сплошь в подпалинах, колченогие, но крепкие стулья и куча огнетушителей, развешанных по стенам. В свое время Каз с Джаспером так жарко из-за них спорили, что чуть не подрались.       Каз, пессимистично рассматривающий человечество в целом и моральные качества людей по отдельности, был уверен, что огнетушители не продержатся и недели. Джаспер утверждал, что их никто не тронет, особенно если на каждом намалевать череп со скрещенными костями и надпись “ядерные отходы”. Как это сочеталось в его фантазии, Каз не понимал до сих пор, однако оно работало. Огнетушители висели здесь уже не первый год, и до сих пор никто не рискнул проверять их содержимое, включая команду самого Каза.       На Инеж, кстати говоря, впечатления данное художество не произвело. Все-таки с Джаспером она уже была знакома довольно близко. Однако рассматривала она их убежище с искренним любопытством, медленно шла вдоль длинных стен, осторожно касалась ладонью индейских масок, которые как-то притащил и развесил здесь Родер. В качестве реквизита они все равно не годились ввиду хрупкости.       Каз искоса наблюдал за ней, не отрываясь от своего основного занятия. Он, сосредоточенно закусив губу, раскладывал на железном листе необходимое снаряжение: канистра керосина, открытая аптечка с заготовленными средствами от ожогов, зажигалка, мелкий переносной огнетушитель, которому Каз доверял не в пример больше, чем здешним, чистая вода, газовая горелка и ещё с полдесятка менее важных, но полезных мелочей.       Закончив, он поманил Инеж к себе и кивнул на обрывок пенополиуретанового коврика.       — Садись. Начнем урок!       Инеж немедленно оказалась на указанном месте и с опаской потянулась вперед, рассматривая смутно знакомые ей по прошлым выступлениям предметы. Каз торжественно прочистил горло.       — Итак, ты уже знаешь основные элементы: восьмерки, бабочку и все прочие, что мы учили. С веерами тоже знакома. На днях я посовещался с Джаспером, и мы решили, что ты готова к боевому крещению!       На самом деле по всем правилам совещаться он должен был исключительно с Пьетро. Без его решения никто из ребят права голоса особо не имел, и со стороны Каза это было нехилое самоуправство, за которое он рисковал неслабо (и заслуженно!) огрести. Но… объяснять Пьетро, почему вдруг возникла такая спешка, определенно навредило бы конспирации его грандиозных планов, поэтому Каз решил пойти ва-банк. В конце концов, Инеж действительно была готова, он это видел.       Если уж недалеких репортеров и телеведущих можно было обучить основам за вечер и на пару минут дать им в руки горящие пои для эффектного кадра, то в Инеж Каз был стопроцентно уверен.       — Джаспер тоже здесь? — Инеж приподняла брови и насторожилась, точно ожидала, что тот вдруг выскочит со злодейским хохотом.       Каз покачал головой.       — Он не смог, так что мы решили, что сегодня начну я. Потом он научит тебя остальному.       Казу это уже вряд ли удастся.       — Резинка есть? Надо собрать волосы. Заколки мало.       Инеж нахмурилась, пошарила по карманам и с досадой закусила губу.       — На, — Каз стянул с запястья тонкую резинку и протянул ей. — Новичкам с волосами нельзя, хотя профи могут себе хоть бороду позволить.       Вторая припасенная резинка пригодилась ему самому. Каз стянул отросшие волосы на затылке в короткий хвост и недовольно тряхнул головой, проверяя, не болтается ли челка. Это Маттиасу хорошо было с его полувоенными короткими стрижками, Каз свою шевелюру в общем-то любил и расставаться с ней не желал совершенно. Ни радикальными методами, ни парикмахерскими.       — Ну а теперь, когда мы оба красивые, — Каз критически обозрел тугой пучок на голове Инеж, но остался удовлетворен, — пришла пора первого крещения! Рвотный рефлекс сильный?       — Вопрос мне уже не нравится, — Инеж поежилась. — В каком плане?       — Если в рот что-то нестандартное попадает с резким вкусом, с какой вероятностью вывернет? — расшифровал Каз. — Мы обычно так не деликатничаем, но меня интересует, чтобы у нас все получилось, а не ржать над новичком, который надрывно хрипит под ближайшим кустом.       Инеж заморгала и неуверенно пожала плечами.       — Наверное, не очень сильный. Ну, я так думаю… по крайней мере, таких случаев почти не было.       — Это замечательно… — Каз расплылся в зловещей усмешке и протянул ей колпачок от пластиковой бутылки, где на самом донышке плескалась прозрачная жидкость с характерным резким запахом. — Тогда отпей. Но не вздумай глотать!       — Это обязательно?.. — Инеж приняла колпачок с достоинством королевы, держащей в ладонях чашу с ядом.       — Давай-давай, — безжалостно подбодрил её Каз. — Без этого ничего не выйдет!       Инеж беспомощно оглянулась, собралась с духом и обреченно поднесла к губам колпачок.       Каз оценил её мужество и безмолвно вытаращенные глаза и деликатно поднес пластиковую бадейку из обрезанной пластиковой бутылки.       — Плюй.       Инеж без раздумий воспользовалась приглашением.       — Дай воды!       Каз протянул ей открытую бутылочку, но сразу не отдал.       — Запомни этот вкус. Чувствуешь мягкость? Такая обволакивающая маслянистость и приятный оттенок зажженной свечи… Это одна из лучших разновидностей керосина, который хорошо горит на стаффах, но наиболее безопасен для кожи.       Судя по безмолвно возопляющему виду Инеж, ни мягкости, ни совершенства керосина она не прочувствовала, и мечтала лишь поскорее прополоскать рот. Каз наконец прекратил издеваться и отдал ей воду, но удержаться от смеха не мог, наблюдая, как она отфыркивается и отплевывается.       Стойкая девчонка, кстати. Он, помнится, свой огненный путь начинал как раз с кустов. Правда, и был куда младше.       — Дал бы тебе на пробу образец, которым пользоваться ни в коем случае нельзя, но так и быть, пожалею, — Каз дал ей отрез чистой ткани вытереть рот. — Просто запомни, если чувствуешь привкус спирта, то это очень неблагоприятный расклад. Новичкам нельзя с таким работать, а профи определят, что это отстой, по одному запаху.       — Да уж, запах что надо, — Инеж шмыгнула носом, глаза её слезились.       — Хороший запах, — не согласился Каз и с наслаждением втянул воздух в легкие. — Приятный. Можно даже для бризинга использовать, но мы это почти не практикуем. Для здоровья вредно. Вообще запомни, керосин хоть и не смертельно, но ядовитый. При постоянном соприкосновении с ним слизистой центральную нервную систему начинает сбоить так, что, как родную мать зовут, забудешь. Попробовать один раз и сплюнуть — не страшно, постоянно брать его в рот — действительно смертельный номер.       — Думаю, приберегу свои вкусовые рецепторы для чего-то более приятного! — Инеж горестно скривилась и снова подтянула к себе бадейку.       — И правильно. Теперь о технике безопасности...       Инеж все ещё смотрела страдальчески, но слушала внимательно. Каз не хотел перегружать краткий ликбез, но и жалеть её не собирался. Пусть лучше вспоминает его уроки, чем тратит время на пустые переживания. Он хотел успеть дать ей максимум полезного. Многое она уже знала из разговоров ребят и мимолетных объяснений, Каз хотел собрать все это в единый монолит. Пригодится. Знания об огне не бывают бесполезными.       Незаметно подступила пора переходить к практике. Каз понудил Инеж встать и выйти на середину огромной площадки. Бетонный пол был сплошь усыпан черными росчерками и пятнами сажи, напоминая полотно какого-то монохромного абстракциониста.       — Это настоящие пои, они слегка потяжелее обычных, потому что пропитались горючим, — Каз вытащил их из специальной емкости и помог Инеж правильно взять их в руки. — Попробуй поработать с ними. Найди баланс!       Она могла это. Что Инеж умела в этой жизни, так это находить баланс — во всем. В отношениях, в работе, в канате, натянутом под самым куполом цирка.       Несколько неуверенных взмахов — и вот уже пои ловко завертелись в вихре заученных связок. Инеж казалась сосредоточенной и серьезной, Каз наблюдал за ней с гордостью.       — Молодец, — он махнул рукой, останавливая её. — А теперь подожжем их.       Вот и пригодилась газовая горелка — их неизменный спутник на многих выступлениях. Каз настроил её и забрал у Инеж пои. По некоторому здравому размышлению поджечь их он решил все же сам. Ей хватит и самого ощущения пламени в руках.       Огненные шары вспыхнули, загорелись ровным чуть чадящим пламенем, и Каз быстро передал их Инеж. Она невольно ахнула, когда два пламенных горячих сгустка закачались так близко у её ног.       — Не стой! Крути! — крикнул ей Каз.       Инеж поймала его взгляд, чуть кивнула и плавно взмахнула руками. Огненный вихрь окружил её тонкую фигурку, поглотил внутрь себя, ласково овеял первым дымом, будто какой-то древний дух покровительственно обнял её за плечи, принимая и эту хрупкую девочку под свою обжигающую смертельную защиту.       Выражение испуга пропало с её лица, его постепенно сменяло неверие, смешанное с восторгом. Она осознавала, что огонь не жжет, что она властна над ним, что она сильнее, могущественнее. Каз знал это чувство: всесилие, мощь, адреналин, пляшущий в крови, от которого неистово бьется сердце и захватывает дух.       Эта первобытная власть над стихией, победа над собственным страхом — познав их раз, невозможно отказаться впредь. Именно так огонь захватил их души однажды, именно так он покорял сейчас душу самой Инеж.       Долгом же Каза было не дать ей увлечься этим восторгом и вовремя погасить разбушевавшееся пламя энтузиазма. Многие новички ломались именно на этой стадии. Вслед за всемогуществом всегда приходят ожоги.       Это в сегодняшний план никак не входило.       — Замедляйся! Осторожно, как я показывал, — скомандовал он. — В первый раз долго нельзя, руки устанут и потеряешь концентрацию. Это тебе сегодня лишнее.       Инеж вздохнула почти с сожалением. Она ещё не устала, но Каз специально остановил её раньше, чтобы не рисковать.       Приключения с ожогами в этот раз были точно не к месту, хотя аптечка дисциплинированно лежала в паре метров от них.       Пои ещё горели, у них было ещё около трех минут в запасе. Каз принял их у Инеж, кивнул ей, прося отступить подальше, и резко с места взмахнул руками, закручивая огненную спираль.       В этом заброшенном здании даже днем царила полутьма, помогающая тренироваться в любое время суток. Тени всегда были его лучшими друзьями, и Каз кружился среди них, как свой. Ещё одна будущая тень в веренице ушедших когда-то. Если они возьмут его к себе, он сможет приходить к друзьям хотя бы так, сможет танцевать с ними в сполохах жаркого пламени. Его увидят в пылающих искрах, в отблесках разноцветных огней.       Если верить в это, то и уходить не страшно. Почти.       Пои выгорели, Каз замер посреди площадки, жадно вдыхая душный, пропитанный запахом керосина воздух. Обернулся к Инеж, шагнул к ней, совсем близко, вынуждая поднять голову, чтобы видеть его лицо.       — Теперь оно твое, — выдохнул он. — Пламя. Оно подчинится тебе, станет твоим слугой, твоим защитником. Теперь ты опасна! Чувствуешь это?       Инеж смотрела в его глаза, завороженно, потрясенно, словно все ещё пребывала душой там, в огненном вихре. Каз склонился ещё ниже, чувствуя разгоряченной кожей легчайший отголосок её дыхания.       — Ты больше никогда не будешь жертвой, — произнес он тихо и отчетливо. — Тот, кто может управлять такой силой, не бывает слабым. В нем это есть — кремень, стержень, то, что не сломать. Никогда не плачь о прошлом и о людях, но помни их уроки. И ты выживешь!       — Каз…       На мгновение он испугался, что она что-то прочла в его глазах. Расстояние между ними сокращалось незаметно. Он приоткрыл рот, втягивая воздух. Керосин окутывал их плотным облаком, Каз чувствовал его на собственных губах,       Он наклонялся к ней все ближе, будучи не в силах остановить себя, даже зная, что не может, не имеет права делать этого. Он не ради этого привез её сюда, не по этой причине. Это было бы неправильно.       Инеж видела его чувства сейчас, он понимал это. Они балансировали на этой грани вместе и оба знали, где находится та точка равновесия, не удержавшись на которой они рискуют сорваться из-под самого купола, к которому уже вознеслись. И разбиться вдребезги.       Каз не имел права на это. Он закрыл глаза и замер, не смея более сделать ни единого движения. Если Инеж умная девочка, она отпрянет и уйдет прежде, чем он совершит самую большую глупость в своей жизни.       Сквозняк пронесся мимо легким порывом ветра, взлохматил волосы на затылке, невесомо пощекотал уголок губ, Каз вздрогнул и медленно открыл глаза. Инеж стояла в паре шагов от него и улыбалась.       С ним остался только резкий привкус керосина на краешке нижней губы.       Наверное, просто мелкая капелька попала…       Каз встряхнул головой и улыбнулся в ответ. На душе было легко и горько. Он медленно положил пои на бетон.       — Я хочу… — голос был хриплым, как карканье ворона. — Я хочу оставить тебе кое-что.       Белый конверт в почерневших закопченных пальцах казался неуместно ярким пятном. Инеж бережно приняла его и провела большим пальцем по отвороту, проверяя, можно ли открыть.       — Не сейчас, — Каз покачал головой. — Откроешь позже… через месяц, быть может. Это странный подарок, но если тебе понадобится защититься от прошлого, он сможет помочь. Тебе хватит жесткости принять решение.       — Думаешь, мне нужна защита? — Инеж пристально и печально смотрела на него. — Она у меня есть. И у тебя тоже, Каз…       — Нет, — он улыбнулся. — Тебе нужно то, чем ты сможешь защититься. Если захочешь, если выберешь этот путь. Ты девушка, которая держит в руках пламя, девушка, которая не выдала того, кто пришел её освободить. Ты не жертва и больше никогда ей не будешь.       — Я сохраню его, — пообещала Инеж и прижала конверт к сердцу, а затем испытующе вгляделась в его лицо. — Ну а ты, Каз, ты в порядке?       — В полном, — Каз не отвел глаз, уверенный, что этот блеф она не раскусит. — Слегка уставший и закопченный, правда, но это уже издержки нашей профессии. Вечером ещё работать, а я бы с таким удовольствием выспался… эх!       Перевод тем с драматических на бытовой лад всегда спасал. Инеж вдруг нахмурилась, потянула носом и издала громкий стон:       — Каз Бреккер, да чтоб тебя! Я же теперь дня три буду благоухать твоим изумительным керосином! Он вообще из волос вымывается?..       Кхм… Каз на всякий случай отступил на пару шагов, по печальному опыту готовый к тому, что, когда речь заходит о вопросах красоты, из прекрасной девы может внезапно вырваться злобная фурия. О таких нюансах он как-то не задумывался, когда затевал все это.       С другой стороны, вдруг у неё свидание? Тогда думать о собственном вкладе в незабываемый атмосферный вечер было даже как-то приятно.       — Надо спросить у Нины, — нейтрально и миролюбиво отозвался он. — Она точно знает…       Инеж прожгла его убийственно ласковым взглядом, но развивать тему не стала. Каз глубоко вздохнул и расправил плечи.       Что ж, на этом пункте с делами в этом мире было закончено. Оставалось как следует подготовиться к грядущему выступлению.

* * *

      — Ну, серьезно, ребята, мы уже затащили на вашу территорию кучу горючего и горящего! Зачем нам пушки? — Джаспер тем не менее послушно поднял руки, позволяя прохлопать себя на предмет оружия.       Встречающий их Теодоро и Каз, ожидающий своей очереди, переглянулись и одинаково закатили глаза.       — Джаспер, — ласково произнес Каз.       — Что?       — Заткнись, пожалуйста.       — Да мне-то что, это ж не я трепетная недотрога, — язвительно фыркнул тот, но взгляд его был обеспокоенным. — Ты сам как?       Каз пожал плечами, ему скрывать было нечего. Он снял куртку и протянул её одному из охранников.       — Держи, а то там столько всего набито, что я звенеть до утра буду, пока все выгружу.       — Руки-то хоть подними, — дружелюбно прогудел другой, Пабло. Каз знал его по казино и пару раз дал ему полезный совет. — Это быстро.       — Только не лапай, — Каз усмехнулся и расставил ноги пошире. — Нормально?       — Иди уже, — от него отмахнулись металлодетектором. — Ещё кто-то будет?       — Не, состав сегодня усеченный, — Каз помотал головой и забрал многострадальную куртку. — Чертово землетрясение.       — Че, покалечило кого? — сочувственно спросил Пабло. — Ладно, живые главное, остальное приложится.       Каз кивнул ему с благодарностью за поддержку и посмотрел вперед. Вечерние сумерки перед ним пестрели россыпью огоньков и звали к себе.       — Пойдемте! — Теодоро махнул рукой.       Каз подхватил увесистую сумку, Джаспер последовал его примеру, и они двинулись вслед за Теодоро.