***
— Сука, я поверить не могу, что он это делает, — бушевал Тео. У него не осталось ресурсов сдерживаться. Парень стоял, вцепившись пальцами в край стола, и боролся с желанием перевернуть его вместе со всеми флаконами, колбами и горелкой с котлом. — Это был просто ужин, на котором их представили друг другу, — Драко бросил быстрый взгляд на друга, повернув голову. Малфой сидел, развалившись в кресле и закинув скрещенные ноги на низкую табуретку, и подпирал голову рукой. Еще пять минут назад Нотт был недоволен, что парень отвлекал его от работы, но теперь даже рад его присутствию. Тео умел держаться. Он копил эмоции и переживания внутри, но сейчас настал предел. Пол лаборатории был усыпан черновиками, которые выпали из его рук, а рядом валялись клочки пергамента, в которые превратился громовещатель от разъяренной Пэнси. Минутой ранее ее высоким, подрагивающим от эмоций голосом он сообщил, что отец Тео посещал поместье Гринграссов. «У меня просто нет слов, чтобы выразить, насколько я в тебе разочарована, Теодор, — возмущалась Паркинсон. — Теперь Дафну будет иметь старый мудак с замашками психопата — твой папаша, — но зато ничье сердце не будет разбито. Ты, черт побери, должен быть счастлив!» — Тебе ли не знать, что означают подобные ужины, — огрызнулся парень, зарывшись ладонью в волосы и потянул их вверх, словно боль могла ослабить давление в черепной коробке. Сука-сука-сука! — Никакого заявления о помолвке не последовало, значит, они ни о чем не договорились, — заметил Драко, но в следующий момент поморщился — то ли от того, как Нотт мечется из угла в угол, то ли из-за неприятной мысли, возникшей в голове, которую он тут же озвучил: — Может, дело в том благотворительном вечере в министерстве? Тео озадаченно остановился, держа руки в карманах брюк и глядя в пространство перед собой отсутствующим взглядом. Он в панике воскрешал в памяти тот прием, силясь вспомнить, где так сильно прокололся. Весь его вид отдавал безумием и безысходностью, однако слишком быстро лицо парня снова стало злым, и он выплюнул: — Вот именно поэтому я и не хотел даже приближаться к Дафне! — Ты прекрасно знаешь, что это не защитило бы ее, — поморщился Малфой. — Поэтому я говорю всегда: если захотел чего-то от жизни — бери не задумываясь, иначе потом будет поздно или кто-то заберет это раньше тебя. Кто-то более решительный, — покосился он на Нотта. — Мой отец.. — Твой отец просто выжидал подходящий момент, чтобы сделать свой ход. Тео слишком долго прятался в лазаретах, а сейчас окунулся в реальность с головой и понял: все изменилось. Все, но — вот незадача — не он сам. Парень остановился около окна, выглянул на улицу, и было видно, как на его челюсти заходили желваки. Нотт зацепился глазами за линию горизонта и представил треснутую улыбку Дафны, ее разочарованный взгляд, и ему стало совсем тошно. Насколько сильно она должна его ненавидеть сейчас? Плачет ли? Сердится? Слова Драко его встряхнули. Кипевшая в душе ярость и безысходность отступили, уступая место более трезвым мыслям. Его отец прекрасно знал, что между ним и Дафной еще в школе были чувства. Это не единственная причина, по которой Тео держал девушку на расстоянии, но одна из основных. Нотт-старший относился к тому типу людей, в которых война раскрыла всю жестокость, что годами тлела, сжигая изнутри внутренним жаром, а теперь выбралась на свободу и обращала в пепел все вокруг. Мужчине нравилось ощущать себя хозяином чьей-то жизни и смерти, однако его нельзя было поставить в ряд с теми Пожирателями, что свирепствовали в лагере, унижая заключенных, лишь бы почувствовать себя людьми. Нотт-старший — игрок, ученый, зритель. Насилие для него всего лишь средство. Его безжалостность находила выход в манипуляциях до того, как он стал Палачом. Отец тонко разыгрывал свою постановку в первую очередь дома, где жена и сын находились в вечном страхе скрипа входной двери. Зачастую люди, страдающие расстройствами личности, обладают впечатляющими умениями в актерском мастерстве и манипуляциях. Они настолько умело спекулируют эмоциями, что заметить их тонкую игру невозможно. Тео слишком долго не мог понять, что происходит, но это только доказывало, насколько его отец в этом хорош. Нотт жил по правилам, которые никто никогда не навязывал. Боялся, хотя никто его не пугал. Не видел от отца жестокости по отношению к себе или маме, но откуда-то всегда знал, что тот жесток. В детстве Тео, не ощущая от родителя ничего, из кожи вон лез, чтобы что-то доказать и получить одобрение. Учился, занимался спортом — жилы рвал, чтобы стать лучшим во всем, но продолжал давиться безразличием. Спустя годы целительства за плечами парень понимал, что Пэнси права целиком и полностью: его отец — психопат. Он просто не способен чувствовать хоть что-то. Жить рядом с такими людьми мучительно тяжело, ведь чувства для них — атавизм. Но главная проблема в том, что для них не существует морали ни в каком виде. Они не подойдут утешить, когда больно, не разделят радость; они — актеры, которые живут по правилам общества только потому, что выбора нет. Однако стоит ориентирам смениться, например, из-за войны — и ничто не сможет удержать их. Однажды, возвратившись летом домой после второго года обучения, Нотт не обнаружил маму в поместье. Это время должно было стать самым счастливым для него, но превратилось в траур о человеке, которого он так сильно любил, но не смог защитить. Тогда Нотт-старший сказал, что мать упала с лестницы и сломала позвоночник, но в глубине души Тео всегда догадывался о причине, послужившей ее смерти, но принимать ее и верить в нее просто отказывался. Это был первый ощутимый удар, который он уже не мог проигнорировать. Однажды Нотт совершил провальную попытку проникнуть в разум отца. Это случилось как раз после четвёртого курса, в тот период, когда Беллатриса только начинала обучать Драко легилименции, и тот весьма неумело объяснил Тео, как работает ментальная магия. Пробовать проникнуть в разум опытного волшебника, пусть даже плохого окклюмента, было безумием чистой воды, но пустота и недосказанность, поселившиеся в душе парня со смертью матери, были невыносимы и толкали на необдуманные поступки. Это произошло прямо во время ужина. Нотт-старший откровенно посмеялся над действиями сына, а после просто сказал: «Ты всегда можешь спросить меня прямо». Но Тео не мог, ведь тогда он получит ответ. А что с ним делать дальше? Парень всерьез размышлял о том, чтобы подлить отцу сыворотку правды, но с ней все было не так просто. Зелье запрещено министерством, на черном рынке достать его без связей не так уж просто, по крайней мере для четырнадцатилетнего парня. Нотт всерьез начал рассматривать варианты приготовить сыворотку самому, и с того момента началось его увлечение зельеварением, которое переросло в профессию. Тео принял кровь отца, фамилию и образование, однако ни в чем большем от него не нуждался. Он оставил страну и несколько лет провел, обучаясь у разных целителей в Европе, и это подарило ему свободу и право выбора. Парень больше не жил в семейном поместье и виделся с Ноттом-старшим лишь в лагере, но все это время не переставал быть подопытным кроликом. Тео не хочет быть наследником? Значит, будет, даже если на самом деле его отцу плевать, кем он станет, хоть чистильщиком котлов. Ведь так интересно наблюдать за тем, как Нотт сопротивляется. В каком-то роде в рядах чистокровных волшебников из-за своей профессии Тео стал персоной нон грата. Его не считали завидной партией для замужества, смотрели на него с презрением и жалостью, словно он являлся переносчиком заразного заболевания. «Такой красивый парень. Он мог бы стать капитаном, но выбрал такую грязную работу, — кривили носы представители высшего общества Великобритании. — Ненормальный». Но Нотту было отлично. Он еще никогда в своей жизни не дышал настолько свободно. Странно, но парень даже мир стал воспринимать иначе, на совсем иной глубине. Словно до этого блуждал во льдах северного моря, где небо сливалось с водой в одно сплошное серое пятно, и неясно было, где верх, а где — низ, а теперь ступил на твердую землю. Пускай она дикая, недружелюбная, зато он может сказать об этом наверняка. Внутри у Тео всегда было шатко, наверное, поэтому он так легко влюбился в Дафну — такую прямую, понятную и простую в самом лучшем смысле этого слова. Он влюбился, а она его полюбила. Тео не умел открываться и старался не тешить девушку пустыми надеждами. Они просто иногда занимались в библиотеке, проводили много времени вместе на уроках и в общежитии и украдкой целовались. И больше Дафна ничего от него не требовала — никаких гарантий, громких слов, клятв. Просто была рядом, щебетала без умолку какие-то бесполезные вещи, дарила заботу и грела своей улыбкой. Она казалась ему такой хрупкой, как цветок из сахарной глазури, и Нотт любовался ею больше со стороны, ощущая, как его хаос приходит в спокойствие от одной только мысли, что она существует. Тео — непонятный парень. Порой он хотел явиться к Дафне с понурой головой, посмотреть исподлобья, как побитый жизнью щенок, и почувствовать себя счастливым. В другие моменты он хотел бежать от девушки не оглядываясь, ведь чувствовал рядом с ней слишком много того, от чего внутри становилось тревожно. Поймав себя на том или ином желании, Нотт с головой окунался в работу, ведь разобраться с открытым переломом гораздо проще, чем со своим собственным сердцем — жалким, изношенным и трусливым. Казалось, что душа Дафны, если их судьбы переплетутся, заразится от него этой внутренней разрухой, что ее светлая и мягкая натура рядом с ним скукожится и зачахнет. Он просто боялся. Порой Тео бывал отстраненным, обижал девушку, но, конечно, он ее.. тоже. Так, как никого до и никого после. — Учитывая мое положение в обществе сейчас, ее отец ни за что не согласится отдать ее мне, — сказал он убитым голосом, впервые искренне жалея о пути, который выбрал для себя. — Тогда вы можете сбежать, — повел плечом Драко, который в последнее время не рассматривал общество как что-то, с чем стоит считаться. — Сбежать? — переспросил Нотт, обернувшись через плечо. — А что ты так смотришь? — скептически вскинул бровь Малфой. — Что тебя здесь держит, Тео? Только не говори, что мы с Забини, а то я блевану от слащавости. На наследство тебе давно похер, — он пожал плечами. — Не вижу причин оставаться в Великобритании. Теодор ничего не сказал, даже не сдвинулся с места, только моргнул несколько раз. Он покачал головой, снова отворачиваясь к окну, а Драко оглушительно прищелкнул языком и буркнул: «Придурок». Придурок и есть. Тео хотел бы стать для Дафны всем, но не мог стать кем-то даже для себя.***
Со Снейпом, когда тот был не в духе, общаться было просто невозможно, но, учитывая, что в этом состоянии он находился большую часть жизни, выхода не было. — Что ты здесь делаешь? — хмуро поинтересовался он вместо приветствия, и спокойную меланхолию Драко как ветром сдуло. Малфой выпрямился в кресле, оперся локтями о колени и проследил взглядом за тем, как Северус пересекает комнату и склоняется над дымящимся котлом, а после делает пометки в каком-то журнале. — Мне нужно с вами поговорить, — прокашлялся Драко. Их общение с бывшим профессором скакало с «ты» на «вы» в зависимости от ситуации, и сейчас была такая, которая требовала некоторого уважения с его стороны. — Какая жалость, ведь мне это не интересно, — в своей обычной язвительной манере отреагировал мужчина, заставляя парня недовольно стиснуть челюсти. — Мистер Нотт, ваша заслуга? — кивнул он на Малфоя, словно тот был какой-то рухлядью, которую Тео притащил с помойки в их кристально-чистую лабораторию. Нотт, захваченный собственными переживаниями, только отрешенно пожал плечами, и было совершенно непонятно, то ли он соглашается, то ли нет. Вопрос был скорее риторическим, потому что пробраться на территорию школы без помощи Тео Драко уже не смог бы — защиту удвоили, если не утроили. — Выкладывай, — бросил бывший профессор, видимо решив, что отделаться не получится. — Хочу знать, что планируется в «Гринготтсе». Снейп бросил на него косой взгляд, прежде чем вернуться к своему котлу. — Даже у стен здесь есть уши. — Вы не отвечали на мои письма с просьбой о встрече, — раздраженно заметил Малфой, тем не менее накладывая на помещение шумоподавляющие чары. — Просто не хотел, — пожал плечами мужчина, словно не видел в этом ничего особенного. — Не считал нужным. — Получается, вы сами не оставили мне выбора, — закатил глаза Драко и решил перейти к сути: — Ходят определенные слухи.. — Какие же? — он быстро нарезал какую-то траву крошечным ножом и, казалось, был полностью поглощен этим занятием, а не словами парня. — О том, что Орден настолько обнищал и отчаялся, что ведет себя не лучше обычных разбойников и хочет поживиться нашим золотом, — пересказал Малфой, после чего разбавил своим мнением: — Они, конечно, тупы, но не настолько. С защитой «Гринготтса» их схватят еще на подходе к подземельям, какой в этом смысл? — Тебе не хуже меня известно, как работает пропаганда, — монотонно проговорил Снейп. Он закончил с пучком зелени, смахнул его в ступку и принялся перетирать в кашицу. — Люди всегда готовы вцепиться в то, что будет гармонично вписываться в их картину мира и звучать более-менее логично. — Тогда к чему мы готовимся на самом деле? — подтолкнул парень. Мужчина смерил его внимательным взглядом, поджав тонкие губы. Ему явно не нравилось любопытство Малфоя, однако у парня были для него причины и — более того — право. Снейп понимал это. Драко, конечно, всего лишь оружие, но не из тех, кто просто безропотно выполняет чужую волю. Он должен понимать, что делает. Парень уже приготовился к заученному до дыр «не твое дело», но тот вдруг ответил: — Ты знаешь ответ. — Хочу подробностей. — Их не будет, — отрезал профессор, снова склоняясь над ступкой. — Занимайся тем, чем должен, и не лезь куда не просят. — Меч Гриффиндора — крестраж, и Ордену откуда-то известно это, — начал перечислять Малфой, решив, что это лучший способ вытянуть из Северуса хоть что-нибудь. — Они планируют заменить его на муляж, Белла увидела это в воспоминаниях Томаса. Это явно не тянет на крупную миссию, скорее всего, отправят кого-нибудь одного или двух. Важных, из верхушки, чтобы не запороли все дело, но точно не Поттера. Он замолчал и замер в ожидании ответа, но Снейп не спешил. Он отчитал Тео за бардак, который вполне мог убрать одним взмахом палочки. Пока Нотт носился по лаборатории, мужчина добавил в котел несколько капель выделившегося сока, и только потом повернулся к Драко: — Ты сам сказал, что «Гринготтс» прекрасно защищен. Пробраться в него тихо никак не выйдет, мы рассчитываем, что его будут брать штурмом. Им плевать на другие ячейки, нужна только та, что принадлежит твоей тетке. Возможно, это вторая причина, по которой они захотят устроить суматоху, — чтобы кто-нибудь незаметно пробрался на нижние уровни и взял чашу. — Чашу? Чашу Пенелопы Пуффендуй? — нахмурился Малфой, припоминая что-то подобное из «Истории Хогвартса». — Ты слышал, — поморщился бывший профессор. — А что с мечом? — не понял он. — Может быть, Белла просто что-то не так поняла? — впервые за время разговора подал голос Нотт, лицо которого наконец-то прояснилось. Почувствовав на себе два скептических взгляда, он пожал плечами: — Разве воспоминания не могут искажаться восприятием хозяина? Может, для Томаса все мечи выглядят одинаково. — Это исключено, — резко прервал его Снейп, после чего подошел к Малфою, сидящему в кресле. Парень тут же встал и встретился с черным пытливым взглядом. — Крестражи — это не твоя забота. Оставь это. Со словами мужчины трудно было спорить. К тому же Драко уже услышал достаточно, поэтому он просто ничего не ответил. — Я хочу, чтобы ты привел сюда Грейнджер, — внезапно сказал Снейп, и Драко мгновенно потемнел, надеясь, что ослышался. — Мы перепробовали все возможные способы, но ни один из них не дал желаемый результат. Полагаю, что именно частички ее силы не хватает для зелья, способного вывести скверну из организма. — И как вы планируете провести ее на территорию школы незамеченной? — процедил Малфой. Грейнджер в Хогвартсе? Эта мысль совсем ему не понравилась. — Это не твоя забота. Я сам заберу ее из мэнора, — отчеканил бывший профессор, окатив парня презрением во взгляде. На какое-то короткое мгновение Драко показалось, что тот внимательно посмотрел, ощупал и даже попробовал на вкус каждое из его воспоминаний, связанных с девушкой. Впрочем, Северусу и не нужно этого делать. Он и без того всегда видел Малфоя насквозь. Наверняка реакция не осталась без внимания. Парень мгновенно закрылся, но все равно уже было поздно. Снейп, дернув верхней губой, развернулся и вышел.