Вишневый блеск

За пару дней до начавшейся апрельской жары, я стояла у длинного ящика комода, наспех перебирая и разбрасывая в нем свою одежду в поисках моего домашнего, шелкового халата. Как, не понятно откуда, выпала маленькая фотография сделанная в пурикуре* несколькими годами ранее. Вытащив ее, на меня неспешно снизошла ностальгия, прошлых лет:       С Жаном мы познакомились ещё в колледже, в 104 общеобразовательной группе, ранним, до ужасного холодным, осенним утром, в большой, немного мрачной аудитории, заставленной ветхими деревянными столами и стеллажами из не менее старых книг, в которой и проходила наша первая лекция. В кабинет вошёл преподаватель в сопровождении ещё двоих молодых парней, что несли его тяжелые, проще говоря, громоздкие книги, и ещё кое какой учебный материал. На тот момент этому необыкновенному человеку было приблизительности лет сорок и в эту пору своей жизни он уже успел пожать военные лавры, в так называемой межнациональной войне. Он выглядел поистине мужественным: правильные черты лица, за исключением носа с небольшой горбинкой, идеально зачёсанные пшеничные волосы, широкие брови, нависшие над тяжёлыми голубыми глазами, полные властные губы, но главной отличительной чертой его было —отсутсвие левой руки. Иногда, студенты перешептываясь рассказывали, что он потерял ее все на том же фронте, на войне десятилетней давности, которая была решающим шагов в урегулировании отношений между Марли и Парадизом, насколько это было возможным. В тот момент я была прикована мыслями о войне, само слово вводило меня в дикий жар, что поднимался до кончиков ушей. От гнетущих мыслей меня вывел скрежет шумно распахнувшейся двери. На глазах у ещё не знакомых мне людей и уже начавшим лекцию—преподавателем, русоволосый, коротко стриженный парень, с грохотом ворвался в кабинет с опозданием и тяжело дыша вальяжно развалился по соседству. «Вот же дурень!» Как помню— это было единственной проскользнувшей мыслью, в моей голове. Он подсел ко мне, всего лишь, потому что не нашёл более свободных мест, оборвав мое негодование и скромные планы на тихое и скучное прибывание в учебке. —У тебя, красивые волосы,—было первой фразой, что произнёс парень,—я Жан… С тех самых пор это и был самым запоминающимся днём за все прошедшие три года обучения. День нашего с Жаном знакомства…       Привыкнув просыпаться в рань, наспех собираться, слушать и учить мучительно неинтересные материалы и нехотя сдавать напряженные экзамены, три года обучения все же, пролетели, на удивление совсем незаметно. А следом промчались последние экзамены и выпускной. Наконец в один из майских дней раздались рукоплескания. Сначала слабые, но в конце концов разразившиеся и загремевшие по всему колледжу. В тот вечер мы праздновали наше окончание в ближайшем небольшом ресторанчике. Жан как всегда опаздывал, но его прибытие тут же положило конец веселью, неожиданно приковывая все взгляды на нас. Он, смущаясь, что совершенно ему не свойственно, слегка не уверенно достал из внутреннего кармана своего пиджака кожаную коробочку, и с известной всем фразой «Ты выйдешь за меня?» сделал мне предложение. Конечно в тот вечер, ответив непреклонное «да» мы оба были безумно счастливы. Не считая, конечно, моих родителей, которые так отчаянно верили до последнего надеясь, что закончив колледж я наконец вырвусь и перееду с ними с Парадиза, как они говорили —«проклятого Острова», на новые земли Элдии, что обещала им беззаботную жизнь в небольшом городке Либерио, позже получившего статус - гетто. Либерио, по словам отца, располагался за морем и был райским местом на континенте, скучным и до умопомрачения правильным, со своими жёсткими устоями и порядком жизни. Жизни, которая меня совершено не привлекала. В скоре, родители, получив очередной отказ, отнюдь невзлюбили Жана, считая, что это лишь его неправильные убеждения, повлиявшие на мой категоричный выбор, которые когда нибудь утащат меня на дно. Что же было дальше? А дальше все понаделанной: Семейная жизнь мне нравилась, особенно так нравилось банально, чувствовать себя в статусе замужней девушки, что конечно же немного по девичьи нелепо, но все же, имело месту быть. Быть женой мужчины, которого полюбила, при этом быть не менее любимой—разве не это был именно тот критерий, к которому стремилась каждая девушка. Просыпаться в одной постели, нежась в объятиях любимого до обеда, готовить совместные завтраки, проводить весь выходной наедине друг с другом, прогуливаться по парку тёплыми вечерами. По началу казалось, что достаточно просто любить человека, находясь с ним рядом, но В реальности, семейная жизнь- не так беззаботна. Все это— не только совместное времяпровождение и заходя все дальше и дальше окунаясь с головой в семейный быт, ещё через полтора года от беззаботного времени не осталось и следа. К сожалению, позже, работа Жана начала отдалять нас.       Он находился в постоянных разъездах; то на переговорах в Марлии, то уезжал в длительные командировки, то задерживался на важных, невыносимых для меня, соглашениях. Ссоры тараном ворвались в нашу, казалось бы беззаботную жизнь. Мои переживания стали глупыми пустяками, а все его дела казались очередными фальшивыми отговорками. Моментами я замечала, как он напрочь переставал меня слышать, но он совершенно не понимал к чему в дельнейшем это могло привести. И так— время по истине скоротечно, и действительно, спустя ещё год от прежде «здоровых»отношений оставалось лишь только название. Фальшь— теперь она была нашим главным покровителем. Да, большинство людей неудовлетворенны своей жизнью, но большая часть об этом даже и не думает, некоторые глушат ее доступными способами. Кто-то же пытается все начать с начала и как-то самовыразиться, еще есть категория которые назло судьбе урывают свой кусок счастья и плевать на последствия. Но все это было не обо мне. О работе и собственном деле я забыла не уже как второй год, на что конечно же повлиял один не приятный инцидент. К счастью, а может к огромному сожалению Я никогда не была серой мышью и всегда выделялась среди девушек своей необычной внешностью. Мысль о том, что его жену снова будут поджидать у дома, очередной похотливый необузданный мужик, постепенно превратила Жана в ревнивого безумца. Характер упёрт и твёрд, в этом был весь Кирштайн! Сложно спорить и невозможно переспорить, с его «нет», бороться было не чем, тем более, когда я по натуре была, мягка и даже слегка нерешительна. Так и тут, после не долгих, весьма убедительных уговоров, решила пойти на поводу у мужа. И все бы ничего, однако со временем я стала чувствовать, как наше влечение друг к другу пропадает. Чувства охладели, эмоции сошли на минимум. А у меня даже не было основного занятия, которым я бы могла себя отвлечь, и все что мне оставалось это требовать большего внимания От Жана. Заниматься домом наскучило. Быть примерной женой надоело. Он приезжал домой, а мне нечего было ему рассказать, у меня не осталось подруг. В какой то момент они просто отдалились, переставая меня понимать. И все что мы делали по приезду Кирштайна, это не совместные прогулки и разговоры как раньше, это не страстные соития в спальне, это лишь безосновательные ссоры и скандалы. Чувство постоянного одиночества, какое-то время сводило с ума, сковывало, не давало покоя, но вдруг, в какой то момент я ощутила, что начала привыкать к нему. Страшно! Было невообразимо страшно признать это, но времяпровождение наедине с собой, было куда приятнее тяжелого, свинцового воздуха, после очередного скандала. Прекрасно понимала, что это не правильно, но каждый раз ловила себя на мыслях, что появилось ощущение комфорта именно находясь в такой обстановке. Я уже не ждала Жана с нескончаемых командировок. С этих долгих! До чертиков надоевших командировок! Телефонные звонки по работе, стали атрибутикой нашей прогнившей совместной жизни, но раздражать меня как прежде, они перестали… Опечалившись воспоминаниями, я закинула фотографию все туда же, в дальний угол, и забыв совершенно о потерянной вещице, задвинула дверцу комода.

***

      Раннее утро понедельника, будильник разбудил меня ровно в семь. Окинув мутным взглядом белый потолок комнаты я потянулась и нехотя встала с мягкой кровати. Сегодня, после долгого двухнедельного отсутствия, возвращался Жан. Еле переплетая ногами, я зашла в ванную, дабы привести себя в человеческий вид. Спустя час, в зеркале показалось уже совершенно другое лицо. Эти правильные черты обрамлялись густыми чёрными волосами, уложенными в лёгкие почти воздушные локоны, совершенно незаметный макияж, подчёркивающий пару серо-голубых глаз, живых, глубоких, проницательных. На пухлых, слегка сухих губах всего лишь блеск со сладким привкусом спелой вишни, что так всегда нравился Жану. Я надела красивое чёрное кружевное белье, со вставками из лоскутных ленточек, перекрещевающихся на ложбинке между грудью и легкий полупрозрачный халатик, который все же нашла повешенным в шкафу. Выглядела я поистине хорошо. Бархатная кожа отдавала нотками кокоса с корицей, а волосы небрежно спадали вниз, до самого изгиба поясницы, завиваясь у начала белья, что аккуратно и правильно подчёркивало все округлые формы.       «Кризис в отношениях ведь был у всех»- подумала я. Оставшаяся капля моей осознанности никак не хотела мириться с мыслями о том, что происходящее сейчас превращает нас в унылых идущих порознь супругов.       Жан как всегда задерживается, а телефон его недоступен. Я устала от непрекращающегося ожидания за две недели, и мне уже не терпелось его увидеть. Немного раздраженно перебирая пальцами по столу, я мотала ногой, закинув ее на другую ногу. Звонок в дверь. —Ну наконец!— недовольно я шикнула сама себе и слегка в игривом настроении побежала открывать дверь.       — А я тут заждалась тебя— промурлыкала я, поворачивая ключи открывая дверь, и мысленно готовясь к страстному и долгому поцелую прям с порога, когда, опешив, увидела мужа в компании нашего бывшего однокурсника.       Жан поперхнулся, нервно закашлясь и рвано выдыхая весь воздух из лёгких.       — Ли… Прости.. прости телефон сел… Райнера, представляешь встретил. Неожиданно… Боже, так неловко. —тараторил он, размахивая руками в разные стороны, произнося последние слова чуть ли не на последнем издыхании.       Мигом запахнувшим в свой ничего не прикрывающий халатик и побежала в спальню, чтобы надеть что-то более подобающее.       «Райнер, точно. Кажется Райнер Браун, — подумала я. — Он ведь переехал на втором курсе, непонятно куда, уехав с Парадиза. Возможно как и мои родители— за лучшей жизнью. Кажется он сильно изменился…». И в правду, Райнера, что знала я уже давно не существовало. Теперь он крепок и мужественен: примерно два метра ростом, его высокое тело покрывали стальные мышцы, точь в точь титаническая броня, что натягивала ткань одежды, что была на нем, а светлые пшеничные волосы идеально подходили его глазам, цвета двенадцатилетнего виски. Щетина на его лице, невообразимо ему шла, подчеркивая сильную, широкую челюсть.       Я стояла в спальне, перебирая вещи в шкафу, и не могла отвлечься от мыслей.       «Он ведь был таким обычным неброским парнем, как он стал таким… Эм-м… брутальным, что ли. И симпатичным».       Я усмехнулась от собственных же мыслей, надела какой-то топ и домашние шорты и вышла к мужчинам.       — Вот это, Жан, конечно, тебе повезло, — я услышала низкий голос Брауна, — отхватил себе такую девушку. Мы ведь еще на первом курсе кажется, всей группой слюни пускали, все думали ты ей не больше чем друг. Но сейчас.. если бы меня так встречала моя девушка…       Войдя в комнату, он прервался и улыбнулся, сказав мне:       — Лиа, а ты не так сильно изменилась, все такая же очаровательная что, и несколько лет назад. И если бы не услышал от Жана, что вы все-таки поженились, подумал бы, что в гости к нему зашла. Ну не мог же он..       Его прервал Кирштайн:       — Да, она у меня самая красивая, мне знатно повезло — сказал он, отчетливо выделив интонацией фразу «у меня» в контексте, и тут же на его телефон раздался звонок с именем «Микаса работа», который он, немного вздрогнув, тут же отклонил, так и не ответив. Какая ирония.       «Что за работа такая… лицемерный собственник». Разозлившись на него, пронеслось у меня в голове, не подавая виду. Я переключилась на разговор с Райнером.       Он был достаточно общительным, но почему-то как-то избегал всех вопросов о себе, либо же увиливал от ответов. Шутил и расспрашивал о нашей сложившейся семейной жизни, но совершенно не говорил и о том, чем он занимается и почему уехал тогда на втором курсе. Но его приятный голос так завораживал, что Райнера хотелось слушать и слушать, не обращая внимания на эти мелочи.       Манера его общения, поведение, все было таким непринужденным, но в то же время очень тактичным.       Мне казалось, что он изредка бросал в мою сторону взгляды, ну, или почему-то мне хотелось, чтоб это было так. Возможно, меня просто на просто огорчил звонок на телефон Жана, а возможно, мне вовсе не хватало мужского внимания.       Райнер решительно согласился остаться пообедать с нами и я сразу же принялась за приготовление, сочных, предварительно замаринованных рёбер, а Жан достал бутылку полусухого вина, со стеллажа с бутылками в углу и звонко опуская на стол, длинные ножки хрустальных бокалов, разлил напиток.       Браун не был особо многословен и в рассказах о работе, но вот мой муж отличался в этом. Разговоры Жана не прекращались. Он все не мог остановиться говорить о фирме и о том, как же он преуспел после окончания колледжа. Как тяжело проложил этот путь в нелегкое время и о успехах компании в которой он работал. Что-что, а вести диалог он умел хорошо, и спустя полтора года совместной жизни я поняла, что его мало в чем можно было даже переспорить, и это иногда так выводило меня из себя. Дабы прекратить это все, я выпалила:       — Слушай, Райнер, а приходи к нам на вечеринку на следующей неделе, в честь дня рождения Жана, — я слегка ему улыбнулась и поймала его взгляд на своих губах, отчего мои щеки покрылись легким румянцем.       — Я буду только рад, хоть я и ненадолго приехал на Парадиз, но такое пропускать не стану, — и я снова поймала этот оценивающий взгляд, который заставил меня невольно и нервно облизнуть губы.       — Детка, с тобой все хорошо? Ты немного покраснела.       — Эм-а… Да, хорошо. Наверное, это все вино.