Вишневый блеск

      Все любят хорошие вечеринки, особенно люди в компании моего мужа. Но не сегодня. Сегодня был не тот день, когда громкая музыка глушила голоса гостей, а реки алкоголя, притупляя разум, подавляли трезвые мысли, сменяя их яркими иллюзиями беспринципных идей. Хотя, что уж там говорить о принципах. Их мы давно уже перешагнули, причём равноправно, с обеих сторон. Принципы, правила, устои, обещания. Кто это все придумал? Кто придумал традицию давать клятву, которую все равно никто не в силах исполнить? Кто вообще создал эти рамки, в которые никто никогда не может вместиться? Сегодня был не тот день, когда можно уйти в пляс, воображая в нем уход от всех присущих проблем. Кстати, о танцах: говорят пара веселых плясок действительно помогают снять накопившийся стресс.       Но все это было не сегодня. Сегодня намечается лишь тихий вечер в кругу близких товарищей, вкусной еды и задушевных разговоров.       Весь из себя правильный, Жан был сегодня в ударе. Помог мне с приготовлением блюд, то и дело проявляя инициативу взять все в свои руки и даже ни разу не пытался завести тему о наших отношениях, тему, которая могла бы разладить всю эту весьма приличную и сносную обстановку.       Ожидали мы немного гостей. Лишь пару мужчин, среди которых был и мой, мой кареглазый блондин, моя глупость, моя ошибка, моя новая влюбленность.       Густые серые тучи понемногу сгущались на голубом небе. Погода этой весной просто невообразима. Люблю майские дожди, они по-особенному прекрасны. Тёплые, свежие, тяжелые и уютные. После дождя воздух течет простором, ощутимо расходится перед тобой, растекается смешанными струйками тепла и прохлады, оставляя тебе острые проникновения свободы и чистоты. И ты наполняешься шумом земли, запахом размытого асфальта и цветущих садов. А после дождя воздух становится пустым, будто смывшим с себя всю порочную грязь этих замызганных улиц.       Когда-то мы с Жаном действительно любили дождь, но с нас грязь он, к сожалению, смыть бы не смог.       Приборы, блюда и холодные напитки ожидали гостей. Эрен приехал в компании с Конни и Сашей, как всегда без опоздания, но вот этого плута Райнера все никак не было. Задерживался он уже около часа. Браун либо нарочно меня выводил, либо же провалился в какую-то яму по дороге, и уж лучше бы это был второй вариант.       Наша небольшая компания уже уселась за столом, и, устроившись, Жан разлил всем по стакану яблочного сидра. При виде поджаристого мяса, томящегося в нежном сливочном соусе, по бокам которого лежали красиво нарезанные овощи, Саше будто крышу снесло.       — Давай, Лиа, рассказывай рецепт! — попутно кладя себе в рот отрезанный кусочек, говорит она.       — Хорошо-хорошо, — улыбка расплылась на моем лице. Так мою стряпню еще никто не нахваливал. —Для начала тебе нужно выбрать кусок отборной говядины и немного отбить ее.       «Как бы сейчас хотелось сделать совсем другую отбивную».       Мысли разбегались в голове мелкими импульсами, я то и дело заглядывала в телефон в надежде увидеть хоть какое-то объяснение отсутствия Райнера.       Я боялась написать ему, успокаивая свою неуверенность тем, что раз уж он не мог оповестить о том, что не приедет или задерживается, значит на то были причины, и писать ему не имело никакого смысла.       — Нарезать одинаковыми кусочками все овощи…       В голове не укладывалась такая беспечная выходка Райнера.       В попытках оставить мысли о нем я облокотилась на спинку дивана, вздохнула, внимая всем остальным разговорам кареглазой девушки, взяла бокал холодного сидра и сделала большой глоток. Она рассказывала о том, как познакомилась с Конни, о их первом свидании и о ресторанчике, куда её отвели, она просто была очарована этим мужчиной. Саша так увлеклась, что будто забывала делать паузы между рассказами. А потом она выпалила фразу об очень странном моменте в их отношениях. Не знаю почему, но в тот момент ее слова: «Прости, так много говорю. Просто мне нельзя рассказывать никому о нас с Конни. Он всегда твердит о какой-то опасности». И тут же тревога пронзила меня. Я не знала, как на это реагировать и просто вытаращила свой вопросительный взгляд на неё.       — Да ты не переживай, Лиа. Все в порядке.       Я давно подозревала, что эта троица вместе с моим мужем влезла в какие-то странные дела под руководством Леви, но никогда не старалась в это углубиться. Я уже хотела попытаться продолжить эту тему, но дверной звонок ввёл меня в ещё больший ступор. Честно говоря, я его уже и не ждала услышать.       — Прости, я сейчас, — все ещё в легком недоумении шепнула это девушке, я вышла из-за стола.       Дверь распахнулась, и на пороге стоял Райнер. Небритый; его растрёпанные мокрые волосы, были неуклюже заглажены назад; взгляд был хмурым, а на шее и скула красовались глубокие ссадины.       — Рай-нер? — взволнованный шепот слетел с моих губ, я едва ли не заикалась. Я была так озадачена его внешним видом, что забыла про Жана, и была готова наброситься на Брауна с расспросами.       — Простите, опоздал, — он протянул небольшую корзинку со сладостями и с абсолютно равнодушным и холодным видом вошёл в дом.       Одежда насквозь промокшая, начиная от его серой рубашки до замшевых ботинок. С волос стекали мелкие капли дождевой воды, оставляя следы на деревянном полу. Не уверена, что можно было так промокнуть, дойдя от машины до дома.       — О, Райнер, ты как обычно, опаздываешь.       Воодушевленно Жан подошёл, чтобы поздороваться, и тут же заострил внимание на его ранах.       — Дерзкая особо, смотрю, тебе попалась.       — Что? А-а-а, ты об этом. Да это так, пустяк, сцепился с одним «хулиганом», — уже немного оживленнее, пытаясь подшучивать, сказал Браун, но выглядел он все также мутным и взволнованным.       Не знаю, можно ли было это считать женской интуицией, но сердце почему-то выдавало такие бешеные удары, жгущие грудь и пронизывающие мелкими иглами мою спину. Райнер напрягал меня, хоть это могла быть действительно обычная шалость хулигана из-под какой-нибудь подворотни, но все же что-то подсказывало мне, что это было совсем не так.       Этим вечером Райнера, которого я знала несколькими днями ранее, и след простыл. Ни взглядов, ни одной фразы в мой адрес, лишь его серьезность оставалась неизменной. Он пил холодное пиво с прикрытыми глазами, будто отдыхая от чего-то, а быть может, наоборот, был погружён в мысли. Я не могла его прочесть. Он все также продолжал оставаться неразгаданным для меня.       Мне так хотелось взять его суровое лицо в свои хрупкие, всегда холодные ладони, пройтись большими пальцами по щеками, губам, щетине и задать лишь один вопрос, глядя в глаза:       «Все ли у тебя хорошо?».       Но обстоятельства решали все за меня.

***

      Вечер шёл, а мы все также не обмолвились ни словом. Гости стали расходиться. Райнер тоже ушёл, лишь холодно сказав: «пока, Лиа», и, мимолетно взглянув на меня, слегка подмигнул. Может, я что-то сделала не так?       Рутинная уборка, душ и холодная постель. Перед глазами был размытый пол, я лежала на боку отвернувшись к краю кровати, свешивая слегка голову. Я ждала, когда уснет Жан. Он долго ворочался на кровати и, что-то рассказывая, бормотал. Мое постоянное «ага» его совсем не напрягало, болтовня затянулась на целый час, а я думала только о том, что же мог скрывать Браун. Отказывалась верить про историю с хулиганом. Наконец, послышался протяжный храп; обернувшись, я посмотрела на мужа, он спал как убитый. Скинув одеяло на бок, я на цыпочках поднялась с высокой кровати и направилась на кухню. Наматывала круги, держа в руках телефон, ходила сама не своя. Терпение лопнуло, часы показывали два часа ночи, но меня это не остановило. Подсветка на экране телефона включилась, и я уже набирала злосчастный номер Райнера, что так не давал мне покоя.       Длинные гудки казались вечностью. Возможно, он спал, но в тот момент я лишь хотела его услышать.       Наконец, послышался неразборчивый шорох вместо последнего гудка:       — Лиа? Что случилось?       Должно быть, я напугала его столь поздним звонком.       Как назло я забыла все вопросы, что еще пять минут назад крутились буквально на языке. Забыла все фразы, которые хотела прошептать, казалось, что на минуту я даже забыла дышать.       — Поговори со мной, Райн.       Райнер сразу понял, о чем я. Он просто не мог меня не понять. Ему не нужны были объяснения, не нужно было спрашивать и конкретизировать вопрос. Он понял меня почти без слов. Понял, потому что знал, что не был мне безразличен и понимал, насколько сильно взволновал меня сегодня.       — Ли… я правда бы очень хотел. Но я не могу.       — Не можешь что? Райнер? Открыться мне хоть немного? — я стояла на кухне, прикрывая губы и микрофон телефона ладонью, но от напряжения в голосе шепот все равно становился громче и громче. — Разве я много прошу?       — Мне не легче от этого, поверь. Я тут погряз во всем. А ты даже не понимаешь, с чем хочешь иметь дело.       Мы молчали, выдерживали паузу. Тишина давила, но что мне говорить ему. Он закрыт от меня, не даёт даже возможности приблизиться к нему хоть на миллиметр.       — Это ведь не была обычная драка? — осмелилась снова задать вопрос я.       — Нет…       — Так объясни же! Расскажи мне хоть что-нибудь.       И снова протяжное безмолвие; он будто пытался выдавить из себя хоть что-то. Но все, что у него получилось, — это тяжелый вздох.       —Прости, Лиа.       И короткие гудки, словно удары молота, раздались в телефоне. Райнер сбросил трубку, а я все также ничего не понимала, лишь запутывала себя все больше и больше. Звонок не облегчил мое состояние, наоборот, лишь больше усугубил мою тревогу.       Я тихо положила телефон на кухонный стол. Тусклая лампа, свисавшая над столом давила, а шум ветра и дождя за окном усиливался. Я потёрла ладонью по лбу, переходя к волосам, голова начинала гудеть. Переведя медленно взгляд на стол, я заметила, что даже забыла про десерт. Тарт, который приготовила специально для Райнера, но он только сбивал меня с толку.       Секундные мысли проносились так быстро, сгущая темными красками мое внутреннее состояние. И я начинала осознавать, что пыталась взять на себя слишком много. Для Райнера я скорее всего была никем. Разве что была обычной однокурсницей с колледжа или же женой его приятеля, а может, только очередной интрижкой. Но в ту же минуту я поняла, что для меня он преодолел ту грань, в которой я убеждала себя, что он лишь та самая интрижка, он перерос и ту грань, где был просто способом угомонить своё эго и снова почувствовать себя желанной. Я понимала, что не могла его полюбить. И если я для него была интрижкой, он для меня был словно запретный плод, что невозможно раскусить, недостижимо получить и нельзя полюбить. Но что я могла поделать, если влюблялась в него от одного лишь короткого слова или мимолетного взгляда.       В окне все также бушевал уже сумасшедший дождь. Я вглядывалась во двор и постукивала ногтями по столу. Застряла. Я просто застряла на этом Парадизе, застряла в этом доме, застряла с мужчиной, который разрушил мои иллюзии. Я жалела, что не уехала с родителями, жалела, что ушла с работы, и жалела сама себя. У меня не было ничего. Я полностью зависима от своего мужа, и с этим ничего не поделать.       Из телефона громко раздалось короткое оповещение, а я лениво потянулась к нему, ожидая лишь увидеть сообщения с какой-нибудь рассылкой или глупой рекламой. Но это был он, Райнер.       — Позволишь увидеть тебя завтра?       Не могла отвести взгляда от телефона, я смотрела и перечитывала снова и снова это предложение. Злилась на Райнера, но ничего кроме как «да» ответить не смогла бы. Посеяла надежду, надежду о том, что все прояснится, и о том, что Райнер станет хоть на немного ближе ко мне.