Походный котелок и хрустальная ваза

      Когда пути Баки и Сокола разошлись вследствие слишком разных взглядов на ситуацию в деле спасения человечества от Карли, Барнс начал совершать ошибки, от которых его точно предостерëг бы Сокол, будь он рядом… И всё могло сложиться совсем по-другому.       Первой ошибкой было выпустить Земо.       Баки думал получить военного с чëтким планом, собранного и довольно аскетичного, а в итоге получил утончëнную принцессу. В здравом уме, считай, Барнс был с бароном не знаком, так что его ожидало много неприятных открытий: барон одевался так, будто сошел с подиума одного из домов моды, блистал манерами, которые бросались в глаза, отличался идеально правильной речью, в которой был заметен едва уловимый акцент. Казалось бы, этот недостаток должен был портить всю идеальность, но нет, наоборот, он придавал словам барона мягкость и ощущение, будто слушаешь журчание ручья. Барнсу даже сложно было представить порой, что перед ним один из самых опасных преступников. Но забывать об этом не стоило. За элегантной оберткой таился ум, жестокость, внутренняя сила. Барон мог выстрелить в кого угодно, если считал это разумным решением, и Баки вряд ли смог бы его остановить. Что, впрочем, Земо при случае и продемонстрировал. Такого как барон не прогнëшь под себя, скорее он перехватит управление ситуацией.       Пижон, хитрый ловкий лис легко манипулировал им и выводил из себя, дëргая за ниточки, как марионетку. Был постоянно себе на уме, хотя и вëл Баки в нужном направлении. Все эти ненавязчивые прикосновения, такие, как, например, у Селби, когда барон невесомо коснулся его руки, а потом взял за челюсть, бесили. Казалось бы, чего проще такому аристократу как он соблюдать границы личного пространства?! Панибратство и слишком близкий контакт Баки ненавидел, потому что в любой момент мог сорваться на коснувшегося, перепутав это с угрозой. В голове часто замыкало, несмотря на все усилия психолога.       Они побывали у Селби, потом барон пристрелил учëного, от которого они узнали о том, что он и есть создатель сыворотки, и Баки казалось, что они идут в правильном направлении, и конец истории близок, но…       В один из вечеров Баки сидел на диване в большой гостиной и от нечего делать пялился в телевизор, по которому вещали новости. Барон, устроившись на соседнем диване, пил свой неизменный чай и, закатив глаза, пытался объяснить Барнсу, что тот только захлямляет свой небольшой мозг ненужной информацией. На что Барнс вежливо посоветовал ему заткнуться и не мешать.       Диктор начал говорить о террористах, о Карли и внезапно выдал информацию об убитом учëном и о месте нахождения его лаборатории. Барон замер на секунду и задумчиво произнëс: — Нас водят за нос, Джеймс. Всех водят. Такое не озвучивают на всю страну, если только не хотят насадить всем в головы нужное кому-то мнение. Мы идëм туда, куда нас кто-то направляет. Сыворотка суперсолдат в другом месте. Карли и этот учëный — просто отвлекающий маневр, чтобы никто не лез куда не следует.       Барнс понял, о чëм он, но для него это означало, что они снова в тупике и придется начинать сначала… И снова без каких-либо зацепок. — Это Гидра, Джеймс. Она жива. Отрубишь одну голову, и на еë месте вырастут две.       Барнс невольно вздрогнул. Болезненные воспоминания ожили, отдаваясь паникой внутри. Да, старые коды не работали, но кто сказал, что не было запасных или ему нельзя прописать новые? А это значит — снова криокамера, снова пытки, боль, отсутствие свободы, к которой он уже привык. Голова закружилась, все здравые мысли из неë будто вышибло одним ударом.       Баки даже не заметил, как барон оказался рядом. — Отставить панику, Солдат! — внезапно рявкнул он, превращаясь в того, кем хотел его видеть Барнс, когда выпускал из камеры.  — Сейчас не время, Джеймс, становиться истеричной девицей, — добавил он уже более мягко.       В карих глазах барона Баки уловил даже нечто похожее на понимание и сочувствие, но оно тут же улетучилось, а взгляд стал жëстким и хищным. — Они должны быть где-то рядом… — произнëс барон. — Ты не в курсе, есть ли базы Гидры в этом районе? — Откуда? Я всегда возвращался на одну и ту же базу в горах.       Баки действительно не мог ничем помочь и совершил вторую ошибку. — Но, возможно, жив тот, кто знает — Брок Рамлоу. Мой последний куратор.       Сокол бы точно отказался связываться с Броком, но Сокола здесь не было, а Земо не брезговал ничем для достижения цели.       Барнс даже не заметил, как пальцы здоровой руки после этой фразы начали отбивать чечëтку на поверхности дивана. Зато это заметил барон. — Я так понимаю, Джеймс, у тебя о нëм не лучшие воспоминания? — спросил он.       Воспоминания были не слишком чëткие и по ощущениям скорее средние, потому что бывали кураторы и похуже Брока. И хотя память и вычищали, общая картина все же сохранялась: с кем-то было связано то, как беспомощного, прикованного к креслу Зимнего солдата избивали, с кем-то — как тыкали в разные чувствительные места на теле шокерами, резали ножами. А вот в отношении Брока он ничего такого не припоминал. Орал тот, конечно, знатно, при случае мог и шокером добавить аргументов, если Зимний тормозил, но особо не зверствовал, даже какие-то вольности позволял. Была только одна проблема: порой в голове кураторы сливались в одного, и уже не представлялось возможным разделить: кто был плохим, кто хорошим. Баки потому и выбрал барона в этом деле в качестве того, кто будет указывать, что делать, потому что тот у него не ассоциировался ни с одним из них. Слишком уж недолго барон управлял Зимним солдатом и не успел причинить ему никакого вреда. Хоть какое-то подобие равновесия Барнс мог рядом с Земо сохранять. Он мог позволить ему командовать без того, чтобы выпустить кишки, потому что вдруг неожиданно перепутал его с прошлым куратором из Гидры. Но Брок… Брок был рядом долгие годы. Брок для Зимнего — это Гидра во всей еë красе.       Баки чувствовал себя сейчас так, будто снова сидел в кресле для обнулений: его начало трясти, только вот память не очищалась, а наоборот — подкидывала новые воспоминания. — Сука, Зимний, убей еë уже и уходим. Ты мне всю операцию сорвешь! — орëт Брок, когда Зимний солдат застывает перед маленькой девочкой. В доме убиты все. Она свидетель. Еë тоже надо убить, но Баки Барнс не может убить ребенка, и Зимний, зависнув, застывает над перепуганной плачущей девочкой. Еë голова разлетается от пули куратора, а Зимний всё стоит и стоит. Брок оказывается рядом, дëргает его руку… — В кресле давно не сидел? — зло выдыхает он. — Пошёл!       Шокер бьëт по телу, приводя в чувство, и Зимний оживает, срываясь с места к дверям.       Вот это Баки меньше всего хотел бы помнить. В реальности тëплая рука ложится на его кисть и сжимает еë. Голос барона едва слышно шепчет: — Вспомни всё, что нам может помочь. Держись за мою руку. Это поможет тебе осознавать, что то, что ты видишь перед собой сейчас — всего лишь прошлое, а моя рука — настоящее.       Баки судорожно вцепляется в чужие пальцы и в воспоминаниях устремляется за Броком, который куда-то тащит его раненого за собой.       Похоже это тот же город, где он находится сейчас с бароном. — Давай, Зимний, шевелись, говорил же, надо было убить эту девчонку и сматываться! Держись, ещë немного осталось!       Они бегут по тëмным улицам. У Зимнего, не останавливаясь, течëт кровь из огромной ножевой раны на животе. Движение не способствует тому, чтобы рана затянулась. С собой у них ничего нет, и Брок стягивает футболку, суëт еë ему в руки. — Зажми! Сильнее!       Есть в этом даже какая-то забота. Зимний подчиняется приказу и медленно прижимает футболку к животу. Она тут же пропитывается кровью насквозь. Его шатает. — Не расслабляться, Солдат! Приказ — выжить! — рычит Брок, хватает за окровавленную руку и тянет за собой. Рука в прошлом и рука в настоящем сливаются в одну, несмотря на то, что у Рамлоу жëсткие мозолистые пальцы и сухая грубая горячая кожа, а у Земо кожа нежная, мягкая и прохладная. Хватка Брока как тиски, а барон держит так, будто в его руке что-то хрупкое, а не ладонь Барнса.       Зимний бежит за командиром, стараясь сосредотачиваться на нëм, на чужих шрамах, причудливыми узорами исполосовавших спину, на перекатывающихся мышцах под загорелой кожей, но только не на ране. — Еще чуть-чуть, Зимний, — едва слышно выдыхает Брок и тащит его по лестнице, перехватывая под рукой и прижимая к себе. Зимний солдат весит немало и почти не может идти. Брок тяжело дышит и еле идëт по ступенькам с таким весом. Последний этаж старого дома без лифта, квартира двадцать три… — Здесь нас не будут искать ни Гидра, ни Щит. Тайное логово Страйка, — шепчет Брок, прислоняя Зимнего к стене и лихорадочно роясь в карманах в поисках ключа.       Дальше вспоминать не имело смысла, и Баки, глубоко вздохнув, переключился на реальность, которая проступила сквозь пелену прошлого массивными люстрами, полумраком огромной гостиной и лицом барона рядом. — Ну как?       Земо выжидающе посмотрел на него и осторожно высвободил свою руку из судорожно сжатых пальцев Барнса, напоследок слегка погладив по запястью.       Баки всë ещë слышал, будто в отдалении, успокаивающие слова Брока, когда тот его штопал. — Держись, котëночек. Я всё быстро сделаю, а потом ты отдохнешь, и будет всё в порядке.       Жëсткая рука гладила по волосам, и Зимний наконец вырубился окончательно, отпуская Барнса. — Есть квартира в этом городе, о которой знает только Брок и его команда. — Вот это уже интересно. Продолжай…       Барон даже немного подался вперëд, как почуявшая след гончая.       В этот момент Баки почему-то показалось, что он предаëт того, кто спас ему жизнь. Эта квартира ведь не его тайна: Брок пожертвовал конспирацией ради него, притащив его туда. Этот момент Баки не помнил раньше, и новое воспоминание в корне изменило его отношение к последнему куратору. — Я сам найду его! — твëрдо сказал Барнс. — Мы разве не на одной стороне, Джеймс? — удивлëнно приподнял бровь барон. — Это личное! — отрезал Барнс. — Ты вспомнил название улицы, дом и квартиру или будешь блуждать в поисках, теряя драгоценное время? — подловил его барон.       Конечно, он был прав, и это раздражало, потому что в действительности барон окольными путями пытался выведать адрес, красиво прикрываясь помощью.       «Почему с этим человеком так всë сложно?» — подумал Барнс. Он хотел бы, чтобы на месте скользкого и глянцевого Земо сейчас был простой и понятный Стив или, на худой конец, сошëл бы даже Брок. — Мы завернули возле магазинчика, на витрине которого были игрушки: вязанные куклы, машинки….       Земо задумался. — Я знаю эти магазинчики, покупал раньше там сыну игрушки — ручная работа, но в городе их несколько. Что-то ещë можешь сказать?       Непонятно было, говорит он правду или врёт, чтобы узнать побольше. — Сразу за поворотом была булочная, а через квартал что-то похожее на антикварный магазин. На витрине лежал всякий хлам, я не разглядел. Не до того было. — Это всё? — Всё, — кивнул Баки. — Мы сразу зашли в подъезд. — Значит, магазин игрушек, потом поворот на улицу, где булочная, а через квартал магазин антиквариата и сразу дом… — упорядочил информацию Земо. — А номер дома? — Я не скажу, не надо пытаться вытащить это из меня. — Я и не собирался, — холодно сказал барон и назвал улицу. Потом встал и демонстративно удалился к себе, показывая, насколько он остался недоволен Барнсом.