Филин и павлин

      Дилюк нога на ногу сидит на краю незаправленной кровати. На его плечи небрежно наброшена свободная белая рубашка, рукавом которой он прикрывает пах. Ноги его обнажены, если не считать лаконичных черных капроновых чулок, которые, как не сложно догадаться, и являются центром композиции.       Дилюк делает фото и, после пары штрихов в приложении для обработки, нажимает «отправить».       Нет, это вовсе не спонтанное желание устроить Кэйе сюрприз — наоборот, Дилюк долго готовился и, тщательно выбрав время, наконец отправил возлюбленному первое фото такого рода.       Осознав, что только что сделал, Дилюк отшвыривает телефон куда-то в сторону подушек и закрывает глаза рукой. Он точно пожалеет об этом. Он хочет встать и переодеться, чтобы забыть обо всем как о страшном сне, но звук уведомления быстро возвращает его в реальность. Дрожащими пальцами юноша разблокирует телефон.       Кэйя 18:15       Надо же, Люк       Решил поиздеваться? Скоро буду, не снимай это без меня       Покраснев, Рагнвиндр закрывает лицо руками, тихо завывая, однако быстро одергивает себя. Разве не этого он хотел? Бросив короткий взгляд в зеркало, Дилюк устраивается на кровати и принимается терпеливо ждать.

***

      Кэйя буквально влетает в квартиру: хлопает дверью, наспех запирает ее, быстро, как только может, стягивает сапоги — обязательно на коврике, а то Люк будет ругаться — и на ходу сбрасывает куртку. Наконец он добирается до спальни, замирает в дверном проеме и тихонько присвистывает.       — Надо же, господин Дилюк, не ожидал от тебя такого, — при виде лежащего на кровати лишь в чулках и рубашке Дилюка в горле у него становится сухо, и он запинается, — кхм, я думал это не в твоем стиле.       — Иногда я позволяю спонтанности взять над собой верх, — отвечает Дилюк, глядя снизу вверх на избавляющегося от футболки парня.       — Так я и поверил в твою спонтанность. Фото пришло как раз тогда, когда я вышел из метро. Не говори, что это случайность, — Кэйя снимает джинсы, отбрасывая их на стул и делает шаг к кровати.       Дилюк молча пожимает плечами, поджимая губы в попытке спрятать улыбку. Конечно, он все просчитал, от и до зная расписание Кэйи и то, сколько времени он тратит на дорогу от университета до их квартиры.       — Конечно, случайность, — юноша невинно хлопает глазами и отползает к подушкам.       Застегнутая рубашка чуть задирается и оголяет бедра. У Кэйи, кажется, начинается жар. Он забирается на кровать и тут же устраивается между обтянутых капроном ног. Он наклоняется и целует мягкую кожу над резинкой, не забывая иногда слегка прикусывать. Вдоволь насладившись мягкими ляжками, напоследок он оставляет на молочно-белом бедре моментально багровеющий засос, затем сползает с кровати и тянет Дилюка за собой. Тот легко поддается.       Кэйя встает, поднимает за собой Рагнвиндра, срывает с него рубашку, меняет их местами и садится на край кровати. Дилюк хмыкает, понимая, к чему тот клонит. Вот только Альберих умудрился разместиться прямо напротив зеркала, и если Дилюк встанет на колени… От этой мысли он мигом покраснел.       — Кэй, может немного сдвинемся? — осторожно спрашивает он, чтобы Кэйя не понял причины такой просьбы. Но этот хитрец все прекрасно понимает.       — Не стесняйся, Люк, — он проводит рукой вверх по бедру, задевая резинку, пробираясь под нее пальцами, оттягивая и резко отпуская — разносится характерный шлепок. — Разве ты не надел их для меня? — Дилюк смущенно кивает. — Тогда позволь мне полюбоваться.       Поборов стеснение, Дилюк опускается на колени меж разведенных смуглых бедер, тянется к резинке белья. Он делал это не раз, и не два, его смущала именно мысль о том, что Кэйя сейчас видит в зеркале. Тот улыбается как чеширский кот, заботливо убирает длинные пряди челки с любимого лица, прежде чем Дилюк высвобождает его член и несколько неловко обхватывает губами головку.       Кэйе сносит крышу от сочетания ощущений, по истине великолепного вида в отражении и мысли, что Дилюк устроил это представление с чулками специально для него. Алая макушка ходит вверх-вниз, из-за чего все тело по инерции двигается из стороны в сторону. Разумеется, Кэйя смотрит исключительно на непроизвольно оттопыренную задницу и виляющие, обтянутые чулками бедра. Он готов кончить уже от одной этой картины, только что навечно отпечатавшейся у него на обратной стороне век.       С той же скоростью, с какой растет возбуждение Кэйи, увеличивается в размерах и чувство стыда, испытываемое Дилюком. Но когда Альберих начинает сжимать пальцы в его волосах, когда напрягаются мышцы его пресса и мускулистых бедер, Дилюк перестает жалеть, и получает от процесса такое же удовольствие, ведь изначальная цель всего этого представления достигнута — Кэйя содрогается, и на языке разливается горьковатый вкус спермы. Дилюк проглатывает, вытирая остатки рукавом валявшейся на полу рубашки, и медленно поднимается с колен.       — Надевай их почаще, — довольный и разнеженный Кэйя откидывается на кровать, лениво наблюдая за вытирающимся и снимающим чулки парнем.       — Посмотрим, — хмыкает Дилюк, аккуратно убирая чулки в комод. Он определенно еще ими воспользуется.