Вопреки заветам

Тягостные размышления не отпускали Харуку ни на мгновение. Чем чаще ей приходилось видеть радостные искорки в чужих глазах, тем сильнее опустевал колодец её собственных чувств. Мысли, словно юла, крутились на одном месте, с каждым кругом всё туже наматывая на себя одну и ту же цепочку рассуждений, которую принцесса, как ни старалась, не могла разорвать или отпустить. Что она могла сделать, чтобы свадьба не состоялась? Почему вообще всё так неожиданно свелось к ней? Как ей стоило вести себя, чтобы отец не принимал столь неожиданное решение? Может ли быть, что своей вежливостью и открытостью она с самого начала ошибочно повела всё к такому исходу? Все эти вопросы с каждым днём душили девушку всё сильнее, но ей некому было их излить. Хотя Нацуки и Сё с некоторым сомнением называли это решение поспешным, они не выказывали и тени сомнения в его правильности, а потому не могли посочувствовать ей. Старший же брат, всеми силами вставший на её защиту, и без того не имел ни минуты отдыха, безостановочно выискивая причину отменить помолвку. Каждый раз встречаясь в коридоре с вымотанным и непривычно серьёзным Отоей Харука могла лишь робко улыбаться, заглядывая в полные решимости глаза брата, но надеяться на то, что он сумеет переубедить отца, она не смела. Не находила поддержки принцесса и у своей самой близкой подруги. Даже сейчас, расчёсывая перед сном алую россыпь волос, Томочика продолжала весело щебетать: — …И тогда он не раздумывая сиганул с моста прямо в ледяную реку, пока течение не унесло коробочку слишком далеко. Представляете? Жанетт ревела в голос, повиснув у него на шее, а он знай только повторять: «Так ты выйдешь за меня?». Ох, ну каков дурак! Принцесса рассеянно угукнула, но горничная без тени смущения продолжала: — Впрочем, в таком вот предложении содержится половина всей романтики. Можно сколько угодно носить цветы и угощать домашней выпечкой, но именно в момент, когда он протягивает тебе дешёвое медное колечко и не видит вокруг никого, кроме тебя одной, ты понимаешь, что готова отправиться за ним хоть на край света, — Томочика замерла, мечтательно прикрыв глаза, но тут же спохватилась.- Ах, что это я! Должно быть, принцессе обидно, что в её жизни не будет такого момента, ведь решение о браке уже было принято. Но вам не стоит переживать, ведь уверена, что у принца Сесиля припасено для вас немало других прекрасных событий. Не так ли? Девушка отложила расчёску и отступила, довольно улыбаясь принцессе. Однако и в этот раз она получила лишь печальный кивок и молчание. Покачав головой, горничная присела и взяла ладони Харуки в свои. Несколько мгновений она ловила глазами полный тоски взгляд своей госпожи, прежде чем тихо произнести: — Ваше Высочество, не нужно так изводить себя. Я понимаю, что неизвестность пугает. Однако очень многие изменения в этой жизни происходят к лучшему, и уже через пару месяцев вы сами с себя будете удивляться — как же я могла сомневаться в правильности этого решения? Многие трудности в этой жизни не уходят просто так, их приходится преодолевать, крепко сжав зубы и положившись лишь на себя. Но вам не стоит бояться — открыв глаза и оглядевшись вокруг, вы поймёте, что очень многие люди готовы вас поддержать. Поэтому всё будет хорошо. Подождав немного и поняв, что принцесса не готова отвечать, Томочика поклонилась и покинула комнату. Стоило дверям закрыться, как Харука чуть пошатываясь поднялась со стула, чтобы тут же рухнуть на кровать, потревожив дремавшего на подушке Хаято. Подтянувшись поближе к изголовью, девушка заглянула в тёмно-синие глаза и всхлипнула: — Никто… Почему совершенно никто не говорит, что это не обязательно?.. Почему все они пытаются убедить меня в том, что я должна себя сломать и быть счастливой по чьей-то указке? Почему ни единый человек даже не подумал спросить, чего хочу я? Сжимая холодными пальцами простыню, Харука с трудом заставляла свои губы не дрожать слишком сильно, но слёз остановить она уже не могла. Сейчас, когда у неё остался лишь один слушатель, который молча примет и не осудит её, девушка изливала всю скопившуюся за эти недели боль и горечь, не стараясь сколь бы то ни было связно с ним объясняться. — Если бы только Сесиль был плохим человеком!.. Как это было бы замечательно!.. Ведь разве меня осудили бы тогда за моё нежелание выходить за него? Ну, почему, почему это не так?.. Перевернувшись на спину, она всхлипывала и отчаянно смеялась, растирая по бледному лицу горячую влагу: — Хаято, Хаято… Что мне делать? Что я должна сделать? Я не хочу… Так не хочу замуж!.. Ну, почему именно сейчас? Зачем, отец?.. Это не справедливо!.. Это так несправедливо… В полумраке комнаты ещё долго раздавались бессвязные жалобы и рыдания, покуда они не оказались погребены под окутавшей дворец ночной мглой. Крупные капли слёз всё ещё дрожали на густых ресницах, когда в темноте блеснули два тёмных, всё это время неотрывно наблюдавших за Харукой глаза. Бесшумно поднявшись, тёмная тень соскользнула с постели принцессы и, лишь на мгновение обернувшись, исчезла в провале окна. Обходя стороной освещённые факелами и луной коридоры, Хаято стремительно двигался в сторону спален принцев, словно бы точно знал, куда идёт. Каждое появление стражи или прислуги вынуждало его замереть, чтобы затем вновь целеустремлённо продолжить свой путь. Любой, кто увидел бы его сейчас, всерьёз засомневался бы в неразумности ручной зверушки Её Высочества — такими взвешенными и безошибочными были его передвижения. Достигнув цели своего пути, Хаято качнул хвостом и тёмной тенью приземлился на залитый лунным светом подоконник. Замерев, он оглядел едва освещённую тусклым огоньком догоравшей свечи комнату. Стол у стены был завален книгами, свитками и пергаментами, а поверх них лежал и мерно дышал красноволосый юноша. Проведя немного времени неподвижно, тень, звякнув подвеской со звездой, спрыгнула на пол. Четыре лапы быстро и бесшумно помогли хозяину добраться до самого тёмного угла помещения. С места, куда прошмыгнул кот, раздалось шуршание, хруст, а затем по направлению к столу послышались тихие шаги. Дрогнувший огонёк выхватил из полутьмы лицо красивого молодого мужчины с тёмно-синими, слегка растрёпанными волосами. Цепким взглядом он скользнул по разбросанным бумагам, пальцами осторожно поддевая уголки исписанных неровным почерком страниц. Увиденное заставило его тихо засмеяться, оглядывая первого принца слегка сочувствующим взглядом. Недостаточно. Всё, что он сумел найти, все доводы, которые смог придумать — их всех было недостаточно, чтобы хоть на самую малость заставить Саотоме Шайнинга изменить своё мнение. Не важно, как хороши были дипломатические навыки принца, и как много значимых или неудобных фактов он сумел бы найти, не в его силах было переубедить этого мужчину. У ночного гостя было достаточно веских причин считать, что нынешняя идея наследного принца с самого начала была обречена на провал. — Так у тебя ничего не выйдет, Отоя Шайнинг. Упрямство и деспотичность этого человека не знала границ. Ему, наследнику рода Ичиносе, было известно об этом не понаслышке. Баронет Ичиносе Токия… Мужчина скривился. Хотя их низвергли, лишили титула и практически всех земель, он всё ещё отказывался признавать за собой этот статус. Маркиз — это обращение принадлежало ему по праву, хотя было отнято у него ещё тогда, когда он не мог претендовать на него. Маг коснулся прядей ярко-красных волос. Он слышал, что для аристократов это был цвет монархов — для него же он являлся цветом унижения. Этот цвет принадлежал невесте его дяди, Иттоки Котоми, которая так и не стала частью семьи Ичиносе. К несчастью, в неё оказался влюблён Его Величество, тогда лишь недавно взошедший на трон. Не пышными букетами и не дорогими подарками он добивался её расположения — вместо этого он просто уничтожил семью её жениха, вынудив разорвать помолвку. Их род был обвинён в изменах, которых не совершал, и втоптан в грязь, в них тыкали пальцем и презрительно плевали. Жгучая обида от презрительных насмешек — «Сын падшего аристократа!» — поселилась в мальчике уже тогда, разжигая огонь ненависти к королевской семье. Скрывая свои способности к магии, он зубами выгрызал себе репутацию, с трудом сумев поднять статус их семьи. Но этого было мало. Он не собирался мириться с существующим положением дел. Пробравшись во дворец в облике кота, Токия пытался найти нечто, сумеющее помочь ему отомстить, назло Саотоме Шайнингу подняться из грязи, в которую он когда-то их втоптал. Сначала удача повернулась к нему спиной, столкнув с чрезмерно мнительной стражей, однако затем сменила гнев на милость — и теперь у мужчины не только была возможность беспрепятственно передвигаться по дворцу, но и появился шанс изменить ситуацию чужими руками. Едва касаясь спины спящего принца пальцем, Токия принялся чертить на нём заклинание. Длинная цепочка символов сложилась в круг, затем в ещё один поменьше, и завершил рисунок третий крошечный круг, в центре которого мужчина, чуть поколебавшись, начертил звезду — такую же, как на ошейнике. Затем ладонью он подтолкнул повисшие в воздухе линии, вынуждая их пройти сквозь чужое тело и исчезнуть в нём. С ухмылкой маг наклонился к уху спящего юноши и прошептал: — Так у тебя ничего не выйдет. Но не бойся, я помогу. Под порывом холодного ветра Отоя поёжился и с трудом разлепил глаза. Сонно потирая лицо, он попытался вспомнить, когда умудрился задремать, но в голову лезли только сиреневые лучи позднего заката. Отложив на стол приклеившиеся к руками листы, принц ещё раз обвёл взглядом всю собранную информацию. Перед тем, как уснуть, он твёрдо верил в то, что нет ничего невозможного, но теперь усталость давила на плечи отчаянно-правдивым: «Ты не сможешь». Каждый листочек словно насмехался над ним — «Меня не хватит, нас всех не хватит!». С грохотом отодвинув стул, юноша вскочил: — Это не правда! И краем глаза поймал какое-то движение справа. Резко обернувшись, он увидел нервно подрагивающий кончик тёмного хвоста. Каким-то образом забрёдший в его комнату кот, которого подобрала Харука, сидел и неотрывно наблюдал за первым принцем. Нервно сглотнув, Отоя сделал шаг к нему, однако угрожающий вид его силуэта словно бы не позволял приблизиться ближе. Гипнотический взгляд бездонных, словно пропасть, глаз приковал всё внимание принца. Юноша и сам не сумел бы ответить, как долго он вглядывался в них, прежде чем наваждение не прервалось громким мяуканьем и кот не вспрыгнул на подоконник. Миг — и тёмная тень бесследно исчезла. С облегчением выдохнув, Отоя вернулся к столу. Однако разбросанные бумаги продолжали нашёптывать ему о бесполезности любого сопротивления, ведь всё равно всё будет так, как захочет Его Величество блистательный Саотоме Шайнинг. Скрипнув зубами, принц смял лежащие с краю исписанные листы. Да, всё верно. Его жалкие потуги не сумеют поколебать уверенность отца. Поэтому ему надо придумать другой способ его убедить. Более… кардинальный способ.