«Основной исход: 19:20:50; Побочный (желаемый) исход: 19:21:00. Тайминг: 10 сек»
В уголке записки красовалась маленькая, схематично нарисованная красная голова лисицы с двумя чёрными точками глаз. Икс предположила, что её оставили с помощью маленькой печати и чернил. Да уж, действительно крайне загадочно. Настолько, что даже ничего не понятно. Тайминг. Она уже о нём слышала. Икс, на всякий случай сложив записку несколько раз и положив в карман жилетки, быстрыми короткими глотками допила чай. Загадки загадками, но сейчас ей нет до них дела. Долго гулять по ночным улицам не пришлось. Закрыв за собой калитку, Икс, сосредоточенно вспоминая различные маршруты от Академии и оценивая, сколько времени уйдёт на поиски Лютера, услышала где-то недалеко звонкий женский смех. Этому смеху вторил знакомый голос, и Икс, повернувшись, увидела в конце подъездной дороги шатающуюся огромную фигуру в свете оранжевых уличных фонарей. Не нужно было много ума, чтобы узнать в этой фигуре Лютера, решительно надвигающегося в сторону Академии. Решительно, если не считать того, как его носило с одной стороны пустой дороги на другую. Его пальто и водолазка куда-то делись, и сейчас он шёл в белой майке, демонстрируя миру свои огромные, волосатые руки и спину. Икс не без удивления разглядывала это зрелище. Разве это нормально, так и должно быть? Может это последствия развития силы Лютера? Но в книге Вани об этом ни слова. Может, в папке Номера Один об этом что-нибудь написано, Реджинальд не мог проигнорировать такие серьёзные изменения в теле Лютера. Под руку, если это так можно было назвать, он держал некую юную особу в короткой кожаной юбке и ярко-голубом, непозволительно коротком топе. Икс, не будем скрывать, была подвержена некоторым стереотипам касательно девушек с подобной внешностью, поэтому непроизвольно поджала губы и нахмурилась, разглядывая парочку. Лютер запнулся о металлическую мусорную корзину у скамейки, и та, жалобно заскрежетав, покосилась. Девушка рядом с ним, увидев это, от души расхохоталась, повиснув на Лютере. Затем она, потянув его за ворот майки, жадно впилась в его губы. Икс от удивления и какого-то праведного возмущения хватала ртом воздух, не находя, что сказать. Лютер в свою очередь не особо сопротивлялся, даже наоборот. Похоже стыд здесь испытывала только Икс, наблюдавшая за приближающейся парочкой и косясь на людей, иногда проходивших мимо. — Эллисон! — проревел Лютер, едва заметив стены Академии. Стало очевидно, что он невменяем. Нужно было увести его в дом, пока кто-нибудь не вызвал полицию. — Эллисон! — более требовательно позвал Лютер, тяжёлыми шагами приближаясь к Академии и на пару секунд забыв о своей спутнице. — Лютер, не кричи! Успокойся! Икс, суетливо оглядываясь по сторонам на редких прохожих, встала перед Лютером и остановила его, выставив ладони перед собой. Пусть он хоть немного остынет, а то выломает все двери на своём пути. Девушка откинула назад копну своих чёрных длинных волос и свысока посмотрела на Икс, вцепившись в плечо Лютера. — Сладкий, а это кто? — протянула она капризно. Но она была явно не так пьяна как Лютер. Она хотя бы точно отдавала себе отчёт в своих действиях и даже на ногах стояла вполне себе уверенно. А вот он, опять забыв, что пришёл не один, тупо уставился на двери Академии. — Лютер, кто это? — достаточно строго и холодно окинула девицу взглядом Икс. — Оооо, а, ну… — он вроде как смущённо усмехнулся, — Это Аманда. Мы с ней сегодня познакомились. Аманда, это Икс. Она, ну… она хорошая. — Хай, — лениво отлюбезничала Аманда, поправляя большие кольца в ушах. — А где Эллисон? — нависая скалой над тощей фигуркой Икс и с трудом фокусируясь, прохрипел Лютер. А она-то им зачем? Чтобы при виде этой картины она в обморок упала? Но Икс решила не разводить дискуссии, нужно было заканчивать болтать в таком виде на глазах прохожих. — Они с Диего уехали около часа назад, — Икс непроизвольно поморщилась, когда ей в нос ударил запах алкоголя и ещё какой-то гадости, которую она не могла определить. — Ну на кого ты похож? — Куда уехали? — смотря куда-то перед собой, он отпустил свою спутницу и круто развернулся, чуть не упав. — Я тоже поеду. Она увидит, какой я… — Куда ты, сладкий? — девушка, вполне себе уверенно балансируя на каблуках, на всякий случай схватилась рукой с длинными ногтями за прутья забора, а другой начала призывно накручивать прядь тёмных волос на палец. — А как же повторить наше «рандеву»? У меня такого давно не было, знаешь… Икс стало мерзко. Навряд ли кому-то будет приятно узнать подобные подробности про близкого человека. Во всяком случае Икс про Лютера такого слушать уж точно не хотела. А девица, полностью игнорируя присутствие посторонних людей, заливалась соловьёв о подробностях её, а теперь уже и Лютера, половой жизни. Такие темы Икс никогда не затрагивала даже у себя в мыслях, ей было не особо интересно, и слушать про такое сейчас ей было непривычно, стыдно и противно. Из этого вытекало, что все эти негативные эмоции перекидывались на Аманду. Разумеется, не на Лютера, Икс была не способна думать в таком ключе. — Так, — она поджала губы и сдержанно выдохнула, чтобы взять себя в руки. — «Сладкий» никуда не едет, а идёт домой. Она решительно взяла Лютера за предплечье и потянула в сторону дома. Он, возмущённо что-то промычав, начал терять равновесие и заваливаться назад. Будь в этот момент на месте Икс кто-нибудь другой, тот же Диего, его бы придавило пьяной тушей к асфальту до хруста в рёбрах. Но Икс, к невероятному удивлению Аманды и пары проходящих мимо людей, без каких либо видимых усилий поддержала Лютера. Устало вздохнув, перекинула его руку через своё плечо и потянула за собой в Академию. С силой это было проще простого. Немного помявшись у ворот и оценив ситуацию, Аманда пошла за ними. На входе их встретил Пого. Сначала он удовлетворённо кивнул, увидев на пороге Икс и Лютера, а затем его лицо вытянулось от удивления, когда за ними появилась вульгарная особа, которая тут же принялась разинув рот рассматривать всё, что её окружало. — Мисс Икс? Пого практически прошептал это, чтобы не привлекать внимание. Девушка и так с невероятным интересом рассматривает мозаику на полу. Что с ней будет, когда она поймёт, что в доме обезьяна и что она разговаривает? Поймав взгляд Пого, Икс наконец заметила, что девица следовала за ними. — Я всё объясню, ладно? Быстро кивнув, Пого поспешил удалиться в гостиную, так что в полутьме дома «гостья» его даже не заметила. Закатив глаза, Икс продолжила тянуть огромную, в два раза больше неё самой, неприятно пахнущую тушу Лютера в его комнату. Может кто-то скажет, что стоило бы отвести его в ванную и как следует облить ледяной водой из душа, но Икс о таком даже не думала. Это было бы слишком жёстко с её стороны. У Лютера, в конце концов, горе, и как бы не выглядел его поступок со стороны, он полностью имел на него право. Как и имел право расплакаться Икс в плечо, точней в макушку, пока она открывала комнату. Правда сама Икс к такому была несколько не готова, поэтому почувствовав, как ощутимо содрогаются могучие плечи её подопечного (она пока так и не придумала, как их называть по-другому), застыла в недоумении, положив ладонь на ручку двери. Она хотела бы помочь ему, сделала бы для этого всё что угодно. Однако она могла успокоить их, когда они были детьми, но какие слова поддержки найти теперь? — Вот ты скажи мне… — хлюпнул он носом, когда Икс начала гладить его по руке, перекинутой через её плечо, — Вот за что он так? — Сладкий, ты чего? Девушка в паре шагов за их спинами, очевидно, удивилась и растрогалась. Говорят, девушкам нравится, когда сильные мужчины при них проявляют нежные и «слабые» чувства. Икс, в которой проснулось ревностное нежелание делить семейные моменты с посторонними, метнула в сторону девицы неприятный взгляд (которые она, впрочем, не заметила) и повернула ручку двери. — Подождите здесь, — строго приказала она девушке, а после как можно более успокаивающе и вкрадчиво обратилась к Лютеру. — Я не знаю, Лютер. Но я точно знаю, что ты ни в чём не виноват. Ты всё делал правильно, ты хотел как лучше. Что ж, причина разбитого состояния Лютера роднила его с Икс, пусть даже она предпочла обойтись слезами. Осторожно, чтобы Лютер не задел головой косяк двери, Икс провела его в комнату. Под потолком покачивались деревянные модели самолётов. На деревянном стеллаже расположилась приличная коллекция виниловых пластинок. Не чета скромной коробке, стоящей в шкафу Икс. — Вот так, — она осторожно сняла с себя вес тела и усадила его на кровать. Затем ловким движением включила лампу на прикроватной тумбочке. — Лютер, слышишь меня? Тебе нужно поспать. Она стояла перед ним, наклонившись корпусом вперёд и стараясь поймать его взгляд. Пьяные, смотрящие непонятно куда глаза были на влажном месте. Для кого-то такая картина могла бы показаться странной и непривычной, но Икс воспринимала Лютера по-другому. Ей было не важно, что он здоровенный парень со щетиной. Она продолжала видеть в нём свою ответственность, пусть даже с этим убеждением пора было расстаться. — Я теперь буду жить так, как захочу, — дрожащим голосом бормотал Лютер. — Потому что я никогда так не жил. — Да, да, — несколько рассеянно отозвалась Икс. — Потому что заслужил. Я для него… а он… — Понимаю. — Понимаешь? — он зажмурился, и всхлип смешался со смешком. — Да откуда? Он не сделал из тебя монстра. Не обращался с тобой, как с вещью. Отец к тебе относился по-другому. Готов поспорить, если бы ты не исчезла, то была бы среди нас любимицей, — на секунду в его голосе прорезалась злоба. — Когда думаю об этом, начинаю завидовать тебе. Пока Лютер говорил, Икс медленно разогнулась, не отрывая от него взгляда. Да, она знала, что им пришлось гораздо тяжелей, чем ей. Но с чего в частности Лютер взял, что она жила, как в сказке? Наверняка и остальные думают так же. Они что, думают, что её тут на руках носили? Тряслись над ней, как над хрустальной вазой? — А кстати, — переставая хлюпать носом, Лютер опять поднял на Икс невидящий взгляд, — Почему ты ушла? Как-то мы все задаёмся этим вопросом, но никто не задаётся им вслух. Ушла? Икс впилась в его пьяные глаза долгим взглядом. Какая-то непонятная обида, чувство несправедливости сдавили ей грудь, заставляя слова вылетать наружу. Страшные слова, которые до этого Икс не решалась произнести вслух, словно это окончательно поставило бы точку, раз и навсегда подтвердило бы факт случившегося. — Он хотел меня убить. Слова прозвучали глухо и словно с эхом, как если бы камень упал в полной тишине в пропасть, ударяясь о встречные скалы. Реакция Лютера была для Икс достаточно неожиданной. В его пьяных, с трудом фокусирующихся глазах появилось непонимание. Затем замедленный мыслительный процесс начал набирать обороты. И вот до Лютера наконец дошёл смысл сказанного. — Чего? — прохрипел он. Пошатываясь, он медленно встал с кровати. И без того не маленький, разъярённый Лютер словно заполнил собой всю комнату. Тяжело дыша и сжимая кулаки, он подался вперёд, по направлению к выходу. — Вот урод. Да я его… — Нет. Одним уверенным и решительным движением руки Икс остановила Лютера, уперевшись ладонью ему в грудь, а потом аккуратно, но настойчиво усадила обратно на кровать, которая жалобно скрипнула под вновь навалившимся грузом. Его заступничество было сейчас ни к чему: она к такому не привыкла да и смысла в этом, очевидно, было мало. Урод, может, и урод, но дальше смерти не прыгнуть. — Не ты и не его. Ложись спать. Она и сама устала, даже действие чая подходило к концу. Сейчас уложит его спать и сама наконец пойдёт поужинает и отдохнёт. Лютер, стянув с себя обувь, упал лицом в подушку, что-то бормоча. Икс накрыла его пледом, посидела рядом пару минут, а затем выключила лампу и бесшумно проскользнула к выходу. Но когда она собиралась пересечь дверной проём, из темноты послышался голос Лютера. — Слушай. А за что он, это, ну… — последовала многозначительная пауза, во время которой, вероятнее всего, Лютер соображал, какие слова подойдут, — Хотел тебя убить? — Я тоже хотела, как лучше. Спи, Лютер. Поговорим утром. На что Икс, на самом деле, не рассчитывала. Она почему-то позволила себе слабость проболтаться и без того разочарованному Лютеру, чем могла навредить ему ещё сильней. Однако теперь она была уверена на все проценты этого мира, что он, пьяный в дубель, и не факт, что только алкоголем, не вспомнит даже того, как добрался домой, не то что душеизлияния Икс. Стоило ей тихо прикрыть за собой дверь, как из-за неё послышался храп. Однако в коридоре Икс встретилась с ещё одной проблемой, о которой даже Лютер благополучно забыл. Что сказать, не очень по-джентельменски. Аманда, плечом облокотившись на стену, с некоторым вялым интересом рассматривала обои и затягивалась сигаретой. На продолжение ночи любви она уже рассчитывать перестала. Икс решительно подошла к ней и поняла, что запах, который она не смогла опознать, исходил не от Лютера. — Спасибо, что довели моего друга до дома. Не смею вас больше задерживать. Она намеренно проигнорировала факт того, зачем они шли в Академию. Аманда, удивлённо обхватив пухлыми алыми губками сигарету, пару раз хлопнула ресницами. Затем, глядя на Икс сверху вниз, благо разница в росте и каблуки позволяли, выдохнула густой дым ей прямо в лицо. — Чё? Это ты меня типа выгоняешь щас? Удивительно, как её миловидная внешность не вязалась с её хамским тоном. То есть, в вас когда-нибудь плевала роза? Икс почувствовала, как в коридоре становится сложней дышать от вязкого дыма. Даже Клаус, кажется, курил не такую гадость. Во всяком случае дым был не такой удушающий. — Если вы ещё не поняли, что это за место, то могу вас заверить, что это точно не притон. От взгляда и тона Икс девушка мгновенно стушевалась и растеряла весь свой стервозный шарм. Теперь уже возникал вопрос, кто на кого смотрит свысока. — Слышь, а куда я щас пойду? — мялась она. — Мне это, страшно типа. Хоть деньги на такси дайте. Икс ещё несколько секунд сверлила девушку взглядом, а потом опустила плечи и устало покачала головой. Будем честны, с одной стороны ей бы очень хотелось выставить эту девицу за дверь. Реджинальд бы так и сделал, и в чём-то был бы прав. В своём доме спускать подобное поведение нельзя, а желательнее всего было вообще не пускать кого попало. Но Икс быстро поняла, что этот ход мыслей всё больше смахивает на снобизм, что было свойственно Реджинальду. И это была одна из его черт, которую Икс перенимать не хотела. В самом деле, выпускать, а по факту выгонять, не совсем трезвую, достаточно хрупкую и так разодетую девушку в ночь было бы верхом жестокости. Так что, поборов неприязнь к Аманде, Икс решила, что не будет ничего плохого, если девушка останется на одну ночь здесь. Ведь она ничего плохого не сделала. Просто её образ жизни сильно противоречит привычной картине мира Икс, а в этом нет ничего неправильного. А то, что и Лютер решил опробовать такой образ жизни, во-первых, не заслуга Аманды, а во-вторых, его выбор, а значит Икс туда лезть не должна. Пока что точно. В конце концов, это можно расценивать как подростковый бунт. — Не курите здесь, пожалуйста, — уже без холода в голосе попросила Икс. — И идите за мной. Я покажу вам ванну и комнату. На эту ночь.***
Медленно открыв глаза, Клаус уставился в безукоризненно белое небо, по которому иногда проплывали серые облака. Вокруг было тихо, только где-то пару раз зашуршала листва, падающая с деревьев. Ощущая невероятную и подозрительную лёгкость во всём теле, Клаус поднялся на ноги. Мир вокруг был очень странным: редкими рядами росли деревья, через несколько метров обзора тонущие в тумане, и в этот же туман уходила длинная, достаточно широкая дорога, укрытая сухими листьями. Слева высился каменный старый забор, поросший лианами. Откуда-то доносится лёгкий посвист, превращающийся в мелодию. Но странность была в том, что всё вокруг было чёрно-белым. Абсолютно каждая деталь была лишена цвета, и царила тишина словно в немом кино. Здесь в самом разгаре была бесцветная осень. Вдруг эту тишину нарушил тихий шелест со стороны дороги. Через пару секунд из тумана появился велосипед. На нём сидела девочка в лёгком полосатом платье и соломенной шляпе с бантиком. Её длинные чёрные волосы едва колыхались в полном безветрии этой странной местности. В корзинке на велосипеде она везла удивительной красоты ромашки. Остановив велосипед перед Клаусом, она скептически окинула его взглядом бездонных чёрных глаз. Далеко не детских, умных глаз. — Оу, привет. Девочка слезла с велосипеда и без малейшего интереса посмотрела на Клауса снизу вверх. — Едва тебя заметила, — повседневным, несколько скучающим тоном заметила она. — Ты сливаешься с фоном. Такой бледный весь. Ей ли говорить. Несмотря на особо выделяющиеся своей беспросветной чернотой волосы и глаза, сама девочка была такой же чёрно-белой, как и весь мир. За исключением майки на Клаусе, удивительным образом сохранившей свой неоново-красный принт. — Там внизу что, совсем нет солнца? — Где, внизу? — поднял брови Клаус. — Где это я? — А ты как думаешь? Смуглая девочка посмотрела на него, как на глупого потерявшегося мальчика. Который немного её раздражал. — Я не уверен, — вздохнул Клаус, догадываясь, к чему ведёт велосипедистка. — Я агностик, так что… — Особой разницы нет. Внезапно детское личико омрачилось ещё большим раздражением и даже каким-то негодованием. — Тебе здесь не место. — Почему нет? — словно бы расстроился Клаус. — Скажу прямо — ты мне не очень-то нравишься. — Мг, — про себя устало качнул головой Клаус. — Да уж, мне тоже. Но погоди-ка, разве ты не должна, ну… — он неопределённо развёл руками, — Любить нас всех? — Хах! — девочка подпёрла рукой голову, поставив локоть на руль. — Это кто тебе сказал? Другой рукой она взяла из корзинки одну из ромашек, чуть менее красивую, чем её сёстры, и скучающе повертела ею перед носом, придирчиво вглядываясь в каждый лепесток. — Я создала вас, значит могу выбирать, — взгляд угольных глаз переместился с цветка на Клауса. — И ты мне не очень симпатичен. — Стоп… Так это ты? То ли с любопытством, то ли с какой-то претензией, Клаус без страха впился взглядом в лицо… создательницы? — Ты создала нас всех? — он опёрся руками на колени, чтобы быть одного роста с девочкой. — И меня тоже? — Ну, я создала вообще всё, — она пожала плечами, — Значит, наверняка и тебя. Тут она закатила глаза и обернулась куда-то, откуда начиналась туманная дорожка, покрытая листьями. Там, среди деревьев, как показалось Клаусу, на секунду мелькнул силуэт, тут же растворившийся в тумане. И, опять же, могло лишь показаться, но по жухлым листьям прошлись чьи-то лёгкие ноги. Девочка недовольно дёрнула за колокольчик своего велосипеда, и громкий звон унёсся куда-то за деревья, в туман. И вот от парочки уже удалялся явственно слышный свист, похожий на мелодию. — Правда, есть кое-кто, не желающий мириться с моими правилами, — девочка вновь развернулась к Клаусу. — Любитель давать своим любимчикам столько удачи, что они выбираются из самых невозможных ситуаций. Из груди Клауса, которая уже наверняка не дышит где-то на земле, вырвался смешок. — Что? — высокомерно нахмурилась девочка. — В твоём доме завелись паразиты? Создательница не оценила шутки. Ромашка из её руки бесшумно упала под колёса велосипеда. — Время летит, так что поторопись. Он ждёт тебя. Её чёрные глаза смотрели куда-то за спину Клауса. Он обернулся. И тут его сердце, которое на самом деле осталось неподвижным где-то на земле, забилось быстрей. Маленький, покосившийся деревянный домик. Сторожевая армейская будка. За десять месяцев он успел привыкнуть к этим предметам, и с ними в его голове тут же воскресал любимый образ. Да, смерть — далеко не худший выбор, хоть Клаус его и не делал. — Дейв… Их взгляды с хозяйкой этого места пересеклись, и она улыбнулась. Клаусу стоило бы догадаться, что взгляд был насмешливым, но счастье так его окрылило, так затуманило глаза… Даже не попрощавшись с девочкой, он бросился бежать через высокую траву к деревянному домику. Пожав плечами, девочка оседлала велосипед и как ни в чем не бывало продолжила свой неведомый никому путь. Лишь пару раз она обернулась, чтобы посмотреть, не следует ли за ней в тумане докучливый силуэт и лёгкий посвист. — Дейв? Деревянная дверь отворилась не со скрипом, как того ожидал Клаус. Звон колокольчиков, оповещающих о приходе клиента, разрезал тишину. Клаус растерянно оглянулся: позади него стеклянная дверь салона, за которой нет ничего, кроме белого света. Он стоит посреди пустой, стерильно чистой парикмахерской. Вокруг снова наступила тишина, даже колокольчики замолкли. Он слышал только своё прерывистое дыхание и вопросы, всплывающие в голове. Основным из них был «Что?» и прочие не совсем цензурные его вариации. На стене висели в ряд девять портретов. На каждом были хорошо знакомые Клаусу лица: вся его семья, в том числе и Реджинальд. Однако соседний с ним портрет был пуст. Просто фон, без человека. Все кресла были повёрнуты к зеркалам, как и полагается. Все, кроме одного. Ничего не понимающий, но понемногу расстраивающийся Клаус сел в это кресло, так выбивающееся из ряда своих собратьев. Стоило ему это сделать, как прямо над ухом что-то зашуршало, и на него накинули чёрный наплечник. Типичная вещь для такого места, но Клаус дёрнулся от неожиданности. Его что, стричь будут? Хотелось бы хоть знать, кто. На лицо опустилось тёплое полотенце, а затем Клаус почувствовал, как кресло развернули в нормальное положение к зеркалу. — Почему так долго? — раздался за спиной стальной, недовольный голос. В наступившей тишине, которая теперь показалась Клаусу просто оглушительной, он понял, что готов умереть ещё раз. Или что всё это обман, и на самом деле он попал не на небеса, а в Ад. Он стянул с лица полотенце. — Папа, — прозвучал приговор. — Я ждал, что мой сын, способный вызывать мёртвых, сделает это четыре дня назад. В ослепительно белом костюме, с почти такой же белой сединой. И, разумеется, неизменный монокль. Без него даже на тот свет не ушёл. — Оу, да… — Клаус начал припоминать, как четыре дня назад был под кайфом. — Ну, понимаешь… Всё сложно. И вот его снова отчитывают, как мальчишку. А разговор только начался. Ничего не меняется, даже после смерти. Действительно Ад. Тут на его лице появилась пена для бритья. А, нет, не Ад. Сумасшедший дом. Или где это видано, чтобы отец решил его побрить? — Я пытался, правда, но… — Ты травил своё тело, — бескомпромиссно перебил его Реджинальд. — Ну а чего ты хотел? Ты только что умер, я был убит горем. Хотя не так сильно, как Лютер, — сделав осуждающую паузу, Клаус поднял глаза на отца. — И как одна юная рыжая особа. Ну та, о которой ты за столько лет ни разу словом не обмолвился. Когда Клаус сказал о том, как был «убит горем», Реджинальд уже собирался выдать очередную резкую реплику. Но тут словно осёкся. Рука, в которой он держал кисть с пеной для бритья, застыла. — Ого. Впервые вижу, чтоб ты как язык проглотил. Строгие серые глаза внезапно встретились с глазами Клауса. Он, конечно, тут же отвёл взгляд. Кто вообще выдержит эту пытку, смотреть отцу в глаза и понимать, что он как минимум просто недоволен? За столько лет ни один из его детей не научился этому. — Не смей использовать меня, как оправдание своей слабости, — наконец продолжил Реджинальд размазывать пену по лицу Клауса. Каков, вы посмотрите. Просто вернул разговор туда, куда хотел и всё. А про Икс опять ни слова сказать не хочет, прямо как за все эти годы. — О, хорошо, ты не причастен, — внутри Клауса что-то начало закипать. — Запирать меня в склеп с трупами, начиная с четырёх лет… — С тринадцати, — оборвал его Реджинальд. — Я вёл записи. — Нет. Как оказалось, с четырёх. Страх словно полностью оставил его на несколько секунд, и он впился в лицо отца взглядом, наполняющимся негодованием. — Но да, ты прав, это ерунда. Такой саркастический тон нужно было ещё поискать. Реджинальд тяжело вздохнул, прикрыв глаза, а потом взял в руки раскладную бритву. — Это влияние не искоренить, — мрачно подвёл он непонятный Клаусу итог и поднёс бритву к его лицу. — Эй, осторожней. — Не переживай, ты уже мёртв, сынок. Бритва коснулась намыленной щёки, и Клаус, больше не сопротивляясь действиям отца, просто отвёл глаза. Да, и правда, как в детстве. — Вы, дети, любите во всём винить меня. — Ну, ты был тем ещё садистом, — противный ком начал подкатывать к горлу. — Не говоря уже про худшего в мире отца. — Я всего лишь хотел, чтобы вы раскрыли свой потенциал. Особенно ты, — он отвлёкся, чтобы сказать это, но после продолжил сосредоточенно брить его. — Ты моё самое больше разочарование. — Правда? Ну, мою комнату хотя бы не замуровали. Клаус внезапно заимел такую черту характера как упрямство. Нет уж, отец не смеет игнорировать эту тему. Про то, что отец мудак, он и так знал. Но до этого разговора они обязаны дойти. — Ты владел лишь крупицей своего дара, Номер Четыре. Если бы ты только сосредоточился… — Реджинальд сверкнул глазами, непонятно, то ли от того, что Клаус пытался поднять тему Номер Икс, то ли действительно из-за поведения сына. — Но вместо этого ты пичкаешь себя ядами, потому что боишься. И чего? Темноты?! — А что, кое-кто справился лучше? — Без сомнений. Но после этой фразы Реджинальд тут же раздражённо зыркнул на Клауса и сжал зубы. Ага, попался! — Знаешь, оставил бы ты свои нравоучения при себе, папочка, — горестно процедил Клаус. — Плевал ты на наше благополучие. Посмотри на твоего дорого Номера Один: он нашёл все свои письма запечатанными. Он знает, что ты отправил его на Луну просто так! — Да, я поступил глупо. Клаус поднял внезапно влажные глаза на отца. На его морщинистом лице появилась задумчивость. Неужели? — Надо было сжечь их все. И он продолжил его брить. Нет, показалось. Клаус разочарованно засмеялся, уже ничего не стесняясь. Действительно, какая разница, он же уже мёртв. — И это твой вывод? Ну да, ещё бы. И на что он рассчитывал? Что отец после смерти изменится? Хоть в чём-то раскается? Да с чего бы? Он всегда был мало того, что садистом, при этом убеждённым в своей правоте. — Признаю, это было не лучшим решением. Но я знал, что скоро он будет нужен этому миру. Все вы. Последовала пауза. Клаус не хотел больше видеть отца. Ни видеть, ни слышать, ни вспоминать, если бы была такая возможность. Опять он начинает свои загадочные реплики. Нет чтобы прямо сказать? — Как он там? — внезапно приглушённо поинтересовался Реджинальд. — Нормально, — просипел Клаус, смотря в никуда. А потом сделал ещё один укол. — Ни про кого больше спросить не хочешь? И тут произошло то, чего он на самом деле ожидал, хоть и боялся. Реджинальд буквально взорвался. Конечно, в своей манере, но это было пожалуй страшней гнева обычных людей: казалось, его взглядом можно сразить наповал целую армию. Мёртвого, конечно, убить нельзя, но Клаус напрягся, заметив, как побелели костяшки пальцев, сжимающих бритву. — Что конкретно ты хочешь знать? Сдался. Когда такое было, чтобы Клаус продавил Реджинальда на нужную ему тему разговора? — А что бы ты хотел рассказать? — Если ты не заметил, я не хотел поднимать эту тему. — Почему? — непонимающие нахмурился Клаус, где-то внутри даже довольный собой. — Почему ты молчал двадцать с лишним лет? По взгляду Реджинальда он понял, что отец погрузился куда-то в свои воспоминания. Такой его взгляд терпеть было куда проще. Добравшись до нужных отделов памяти, Реджинальд опустил бритву. И взгляд. К великому удивлению Клауса. — Хоть я этого и не планировал, Номер Икс стала моим близким помощником, — начал Реджинальд, подбирая слова. — Честным, сообразительным… любопытным ко всему, что происходило рядом. У неё было огромное множество перспектив. Но со временем, сама того не понимая, она начала подрывать Академию изнутри. У Номер Икс был сложный характер: она была упряма, импульсивна, иногда горда и своевольна. Порой не знала, когда стоит остановить себя. И сколько бы я ни пытался, усмирить это навсегда было невозможно. Как-то тот образ, который рисовал Реджинальд, совсем не совпадали с Номер Икс, которую узнал за эти дни Клаус. Вертя в руках бритву, Реджинальд сделал пару шагов за спину Клауса и поднял взгляд на пустой портрет, висящий рядом с его собственным. Хотя нет, больше не пустой. В зеркале Клаус увидел, как на сером фоне в круглой рамке проявились знакомые черты. Икс на этом портрете несколько отличалась от той, что он привык видеть. Наверное, дело было во взгляде: уверенный, строгий, горящий изнутри. Эта строгость делала выражения лиц Икс и Реджинальда на портретах отдалённо похожими. Оба словно смотрели прямо в душу, но при этом чувства это вызывало разные: один взгляд отталкивал, а второй наоборот, тянул в глубину бледно-голубых (сейчас таких же серых, как у Реджинальда) глаз. — В её воспитании я допустил одну огромную ошибку — был к ней снисходителен, — он сделал непонятную паузу. — Уже и не вспомнить, почему. Я многое ей позволял, многое прощал. Уделял внимание, которое сейчас могу назвать только излишним. При этом я рано начал относится к ней, как ко взрослой девушке, и она посчитала, что может влиять на мои решения, может чему-то меня учить. Я вывел её из этого заблуждения. Но она была подростком, если не ребёнком, и повела себя соответствующе. После он невольно перевёл взгляд на портрет Номер Пять. Похоже, прошли какие-то ассоциации. Но, отвернувшись от портретов, Реджинальд подошёл сзади к Клаусу. Его тон означал, что из воспоминаний он вернулся в реальность. — Я не жалею о своих дальнейших действиях. Если мыслить перспективой, Номер Икс, при всём её желании помочь, могла лишь навредить Академии. — О каких действиях ты говоришь? — Клаус, перебирая ногами, развернул кресло так, чтобы смотреть на отца. — Что ты сделал? — Не дал ей повлиять на вас. Остановил начавшийся процесс разрушения. — Или простого неподчинения? — Об этом я и говорю, — Реджинальд резко развернул кресло обратно, а затем продолжил своё брошенное на время дело. — Вы общаетесь с ней только несколько дней, а уже говорите её словами. Теперь, когда ты освежил мою память на эту тему, могу признать, что всё же не ты моё самое большое разочарование. — Как ты можешь так говорить? — Клаус остановил руку с бритвой. — Знаешь, в какой-то момент мы подумали, что Грейс отравила тебя. — Полный бред, — внезапно резко запротестовал Реджинальд. — Да. Но Икс чуть не убила её. — Грейс ей никогда не нравилась. Ей ничего не стоило смириться с её присутствием, но опять же — подростковое упрямство. — Она поссорилась с Диего, который крыл тебя как мог на твоих похоронах. Она защищала тебя. Клаус вгляделся в серые глаза отца. Но они всё ещё ничего не выражали. — Я должен быть польщён этим фактом? — Она ценила тебя больше, чем кто-либо из нас. А ты после одной ссоры стёр её из своей и наших жизней, потому что она «плохо влияла» на нас? Она что, журнал для взрослых что ли? Отпустив руку отца, он откинулся обратно в кресло, смотря в серый потолок. — Теперь понятно, почему ты так тянул с обучением Пятого. Потому что Икс переместилась во времени и исчезла? На бесцветном лице Реджинальда внезапно появилось искреннее удивление. Клаус поднял брови. — Ты не знал? — Нет, — Реджинальд проявил удивительную для него честность. Конечно же он и не подозревал, что самое первое перемещение во времени было совершено именно Икс. Сила Номера Пять давалась ей тяжело, так что он был уверен, что Икс способна только на пространственные прыжки. Так сказать, переместилась в неизвестном направлении, но никак не во времени. Будем честны, Реджинальд был несколько впечатлён. В своей манере, разумеется. — Ты изучал через неё наши силы, — тихо укоризненно начал Клаус. — Над ней ты так же издевался, как над нами? — Она умела быть сама себе жестоким тренером. Тут он наклонился ближе к лицу Клауса. Этот взгляд он знал. Он значил «слушай внимательно, я повторять не стану, сынок». Терпеть не мог этот взгляд. — Всё, что я делал, всё, через что заставил вас пройти, было нужно, чтобы подготовить вас к чему-то большему. Вы так этого и не поняли. — Мы были маленькими детьми, — к стыду Клауса, в его глазах появились слёзы. — Просто детьми. — Она была того же мнения, — вытерев о полотенце бритву, Реджинальд выпрямился. — Но вы никогда не были просто детьми. Вы родились, чтобы спасти мир. Он всегда твердил про это. И раньше это казалось просто расплывчатой фразой из супергеройских фильмов, но в контексте данных событий… — Стоп, стоп, так ты знал про всё это? Про апокалипсис. — Я знал, что должен был собрать вас воедино. Так или иначе. От этого зависела судьба мира. — Что ты хочешь сказать? — Собрать вас всех могло только… значительное событие. Не нужно было много ума, чтобы догадаться, к чему он ведёт. Особенно когда сверкающая бритва медленно прошлась в воздухе рядом с его горлом. Театрально, ничего не скажешь. — Погоди, ты… — у Клауса словно воздух из груди выбили резким ударом. — Нет. Неужели ты… покончил с собой? В ответ Реджинальд только кивнул и сложил бритву. По всему салону разнёсся громкий щелчок. Больной псих. Раньше фраза «умереть ради цели» имела не такое прямое значение. — Ты никогда не умел по-простому, да? Не мог просто набрать номер? — А ты бы ответил? — он положил бритву на стол, а после опять нагнулся к Клаусу, буравя его взглядом серых холодных глаз. — Слушай меня, Номер Четыре. То, что я сейчас скажу, чрезвычайно важно… Тут тишину салона внезапно нарушил лёгкий мелодичный посвист. Реджинальд и Клаус одновременно посмотрели за окна, но ничего, кроме белого света, не увидели. Только услышали лёгкие шаги по асфальту, которого и того за окнами видно не было. — Что это? — Реджинальд сделал несколько шагов к окну. Но стоило ему вглядеться, как свет за окном резкой вспышкой залил весь салон, стирая границы предметов и даже самой реальности вокруг.***
Стерильные тишина и бесцветие резко оборвались. В лёгкие пробрался запах сигаретного дыма, пота, алкоголя и кучи вязких, противных духов. Прямо по ушам с невероятной силой ударили басы, и Клаус резко дёрнулся на полу, громко набирая ртом воздух. Жмурясь от ярких вспышек света, он попытался приподняться на локте. Его тошнило. И по большей части из-за непривычного после загробного мира буйства ярких красок, шума, запахов и толпы. Кое-как начиная приходить в себя, он огляделся вокруг, хоть всё периодически расплывалось. Вокруг толпились люди. Им, на самом деле, по большей части было плевать, что там происходит. Простой интерес. Здесь часто кому-то становилось плохо, а о том, что Клаус только что умер и воскрес, они, конечно, не догадывались. А вообще народу стало меньше, чем когда он «умер» под ногами танцующих, разыскивая Лютера, поэтому на танцполе стало просторней. Наверное, дело близилось к утру. Рядом с ним, сидя на полу танцпола, ошалело пытался отдышаться какой-то взъерошенный парень в красной гавайской рубашке. В руках он держал очки с цветными стёклами, по которым пошла трещина. Сзади Клауса на корточках сидела невысокая девушка с цветными афрокудрями. — Хей, ты как? Её голубые, большие глаза были полны искреннего беспокойства. Клаус невольно вспомнил маму. Захотелось домой. Какой-то щуплый невысокий парень в джинсе осторожно похлопал его по щеке и помог сесть. — Не-не, приятель, — ободряюще потрепал он его по плечам, — Мёртвым тут не место. Тим, зря ты институт бросил. Мог бы стать хорошим врачом. — Сам в ахере, — в шоке прохрипел парень на полу и провёл ладонью по острой щетине. — Мужик, ты как так удолбался? Я думал, ты сдох. — В целом, ты был прав… Как специально, басы в музыке закончились, так что расслышать собеседников стало примерно возможно. Клаус, к которому наконец пришло полное осознание реальности, начал предпринимать попытки подняться. Девушка-полторашка сзади начала ему помогать по мере своих пьяных сил. Парень в джинсе поднял за шиворот гавайской рубашки своего друга с пола. А так и не скажешь, что сильный. — Лютер… — проморгавшись, Клаус начал озираться по сторонам, но в мигающем неоне разобрать что-то было сложно. — Тут был один парень… здоровенный такой. — Волосатый? — догадалась кудрявая девушка, придерживая Клауса за локти. Тот кивнул. — Наша подруга Аманда ушла с ним, — Тимоти вытер пот со лба и нацепил треснувшие очки. — Слышь, пойдём на воздух. Поболтаем, в себя придёшь. — Мне нужно домой, — слабо засопротивлялся Клаус перспективе лишних разговоров с новыми знакомыми. Хоть ребята были на редкость хорошие, ему правда хотелось домой. Раньше это чувство не раз посещало его, когда он просыпался в обезьяннике, больнице, вытрезвителе или в неизвестно чьей квартире. Но сейчас он действительно мог вернуться домой, потому что теперь знал, что его там, скорей всего, ждут. Хотя бы один человек точно будет ему рад. Да и отца нет, тоже плюс. — Мы тебя подвезём, — парень в джинсе, единственный трезвый из этой троицы, мельком глянул на часы. — Самим по домам пора. Лу, ты с ним на заднем. Только чур не блевать в салоне. Если что — попроси, мы тормознём. — О, какой ты добренький, — язвительно скривилась Лу, держа под руку Клауса, которому она была по плечо. — С чего бы? Мы тебя уламывали нас развозить два дня. Парень поднял серьёзный взгляд на подругу, потом уже больше сочувствующий и усталый на Клауса. После достал из кармана джинс ключи от машины и начал скучающе подбрасывать их в руке. — Подышите там у входа, тут духота та ещё. Она знает, где я припарковался. — Хорошо, — кивнул Клаус, рукой протирая глаза, — Спасибо. Когда машина подъезжала к Академии, Лу как ангелок храпела на плече Клауса, всё ещё держа его за локоть. — Похоже, ты ей понравился, — ухмыльнулся в зеркало заднего вида водитель. — Какой у неё странный вкус. — Ей нравятся кудрявые, — следя за дорогой, он едва заметно поджал губы. — И высокие. Как бы невзначай парень поправил выпавшую из уложенных редких волос прядку. Тимоти на соседнем с водителем сидении тоже посапывал, иногда нервно жмурясь во сне. Уже начинало светать. Клаус, сидя у открытого окна, вдыхал влажный, холодный предрассветный воздух. Вроде как даже становилось легче. Но тут водитель машины пропустил ворота и проехал чуть дальше. — А… — неуверенно было открыл рот Клаус, провожая взглядом ворота дома. — Хочу припарковаться ненадолго, — пояснил парень в джинсе, уже начиная парковку. — Тут всего-то десять-пятнадцать метров пройти. Когда машина остановилась, водитель, не глуша мотор, вылез и тихо закрыл дверь. Клаус, осторожно сняв с плеча голову девушки, последовал его примеру. Отойдя на пару шагов от машины, парень достал пачку сигарет и ловким, привычным движением закурил. — Тебе не предлагаю, — он выдохнул дым, специально отвернувшись в сторону от Клауса. — Хватит с тебя всякой гадости на сегодня. — Спасибо, что подвезли, — он устало зарылся пальцами в кудри. — Да ладно, не подвиг, — он снова выдохнул, отвернувшись в сторону. — Сам на твоём месте был. Никому не пожелаю остаться в такой момент одному. Тут он, затянувшись сильней, чем до этого, закашлялся. — Давно куришь? — сочувствующе спросил Клаус. Сам он до такого кашля пока, слава богу, не докурился. — Лет с шестнадцати, — отошёл от кашля парень. — Сейчас мне тридцать два… Да я курю в основном, чтоб давление поднять. Шалит оно у меня, после того, как понервничаю. А сегодня, сам понимаешь, ты повод дал тот ещё. Он снова затянулся, в этот раз осторожней, а потом, выдохнув последний раз, бросил недокуренную сигарету на асфальт и растёр подошвой кроссовка. — Как тебя звать? — Клаус. — Завязывай, Клаус. Знаю, тебя уже, наверное, задрали с этой фразой, но подумай сам: ты сегодня чуть не умер. — Мы все скоро умрём, — обречённо покачал головой Клаус. Ему находиться между жизнью и смертью не в первый раз. Буквально тем вечером, когда по новостям объявили о смерти отца, его откачали в скорой. — Ну, скоро, не скоро — не знаю, но все мы там будем, это точно. Только раньше времени не надо. Найди себе что-нибудь, может и умирать расхочется. Кошку там себе заведи, не знаю. Бывай. Как-то даже по-братски потрепав Клауса по плечу, он направился к машине. Внезапно Клаус почувствовал, что за что-то уважает этого совершенно незнакомого ему человека. И чувство это ему тоже было почти что совсем незнакомо. Было в этом парне что-то, до чего Клаус хотел бы в своей жизни дотянуться. Словно ты встречаешь игрока того же класса, что и ты, но уровнем сильно выше тебя. — А тебя как зовут? — поддался он порыву задержать это ощущение. — Гарри, — остановился невысокий парень, взявшись за ручку двери. — Гарри. Да, хорошо, — словно собирался с мыслями Клаус. — Я там в клубе… не из-за наркотиков. Тяжело объяснить, но я чист уже… почти сутки. — Неплохое начало, Клаус, — ободряюще улыбнулся Гарри. — Но будет тяжело. — Звучит как печальный опыт, — нервно хохотнул Клаус. — Я чист уже семь лет. После недолгой паузы, во время которой Гарри пристально смотрел Клаусу в глаза, он отпустил ручку двери и достал из кармана визитку. Протянув её Клаусу, он вернулся к машине и открыл дверь. — Всем нужен второй шанс. Звони, если что. На визитке красовалось название какого-то кафе. Наверное, Гарри там за главного. — Спасибо, — кивнул Клаус, переминая визитку в руках. Машина проехала мимо него, когда он, шаркая, подходил к воротам Академии. Он проводил её долгим, печальным взглядом, а потом бросил визитку в мусорку. Весь запал, на секунду возникший при разговоре с Гарри, куда-то пропал. Открыв калитку и сделав пару усталых шагов, он поднялся по ступенькам крыльца. Сейчас нужно в душ. А потом спать. Да, поспать хорошенько. А может и не хорошенько, всё равно уже светает. Хоть пару часиков. А потом рассказать всем про пренеприятную встречу с папашей на том свете. — Отстань, — поморщился на возмущения призрака Бэна Клаус. — Я не в настроении для обсуждения этого, ясно? Он не был уверен, что готов ко второму шансу. Или что заслуживает его. Да и лучше не строить планов. Вдруг им через два дня конец.