"Номер Икс"
Шаги за спиной. Где-то далеко, но услышать их было можно. Икс вздрогнула всем телом, обернулась, но история повторилась: тишина и темнота. Ей ведь могло показаться? Взгляд вернулся к зеркалу, но табличка сменилась."Астрид Миллиган"
Бра мигнули, на долю секунды погрузив всё в темноту. Затем вновь вспыхнули, но лишь для того, чтобы осветить белую больничную пижаму в темноте за спиной."Dubbel"
Налитые кровью глаза, бледная кожа, лицо, застывшее в предсмертной агонии. Щелчком бра погасли вновь, а когда вспыхнули, то за спиной Икс уже никого не было."Кто ты?"
Шаги, быстрые. Совсем близко. В этот раз они не остановятся. Вот сейчас, что бы это ни было, оно вынырнет из темноты. Икс будет видеть это в зеркале, но сделать ничего не сможет, она в тупике. Осталось лишь зажмуриться, чтобы не видеть, чтобы отрицать до последнего. Шаг ускорился, перешёл на бег… но ничего не произошло. Икс знала лишь одно: не нужно медленно поднимать глаза в зеркало, чтобы проверить, там оно или нет. Разумеется оно там. Стоит и смотрит. Ждёт, когда она увидит. Что ж, если это закончится, то пусть. Она открыла глаза. И как на зло, медленно. Чёрный силуэт, упирающийся головой в потолок, неестественно изогнувшийся всем телом. Ни рук, ни ног, а только голова на тонкой шее, качающаяся над балахоном в пол. Оттуда, где должен был быть рот, но была лишь темнота, вырвался глухой хрип. Тень нависла над ней, смотря через зеркало своим сверкающим, как фонарь, глазом, в то время как вторая глазница была скрыта тьмой… Вынырнув из ледяных тисков кошмара, в этот раз Икс успокоилась достаточно быстро. Всё та же больница, свет фонарей за окном. Если прислушаться, то можно было услышать, как общается с кем-то медсестра, оставшаяся в ночную смену. Снегопад закончился ещё в обед, и ночь от этого была чистой и светлой. Теперь никто не смог бы спрятаться в тёмных углах палаты. — Он мне не нравится. На стуле рядом с кроватью, который оставил доктор Грибс, закинув ногу на ногу сидел Реджинальд. В руках он держал свой дневник, что-то сосредоточенно записывая. — Вам никто не нравится. Икс начала медленно подниматься на локте, преодолевая головокружение. Стоило бы просто лечь спать дальше, но было два весомых "но": она чувствовала потребность обсудить прошедший день, а также просыпающуюся боль в висках. Оставалось надеяться, что она продлиться не так долго, как в прошлую ночь. А пока можно провести время с пользой, пусть и не самым приятным образом. — А если откинуть твоё подростковое желание бунтовать против любого моего слова, — он закрыл дневник, — То что ты сама о нём думаешь? Подростковое?! Он что, думает, что её поведение связано с переходным возрастом, а не с его поступком? Вот же… слов нет. Но не сейчас. Разборки им с Реджинальдом не нужны, они могут плохо закончиться. — Он не плохой человек, — холодно ответила Икс. — Понятия "плохой" и "хороший" примитивные и лживые. Есть только выбор, совпадающий или не совпадающий с чьей-либо моралью. Действие и противодействие, помнишь? Он встал, а дневник и ручка куда-то исчезли. Боль уже вступала в свои права, железным обручем обхватив голову. — За один разговор, который длился максимум пятнадцать минут, невозможно дать полную характеристику человека, если только ты не гений, — Икс проводила его взглядом до окна. — Меня это и не интересует, — сухо отрезал Реджинальд. — Повторюсь, он мне не нравится. Но может ли он быть тебе полезен, когда ты выйдешь отсюда? Икс чуть не задохнулась от возмущения. Усилием воли заставила себя говорить тише, чтобы на её разговоры с самой собой не пришли медсёстры. Пока она здесь, в больнице, любое неверное действие подвергает её риску оказаться в психушке. — Полезен? — прошипела она. — Этот человек спас мне жизнь! — Значит теперь, раз уж ты окрестила его как "хорошего", он вполне может быть неравнодушен к твоей дальнейшей судьбе. Один раз он пришёл тебя навестить, будем надеяться, что придёт ещё. Икс закатила глаза и отвернулась. Она злилась, и даже не на манеру Реджинальда использовать людей в своих целях, а потому что сейчас сама не понимала, прав он или нет. Точней не так — он, может, и прав, но совесть не позволяла согласиться с этим планом. Противоречивые мысли толкались в голове, и девушка зажмурилась, надеясь переждать очередной прилив пульсирующей боли. — Знаешь, чего ты не сделала в Варберге? — внезапно вкрадчиво и спокойно зазвучал голос Реджинальда. — Ты не попросила помощи. Это могло стоить тебе жизни, но тебе повезло, я был заинтересован в том, чтобы забрать тебя. Это часть твоего характера, однако не думай, что так работает всегда. Сама ты сейчас не в состоянии справиться, а чуда может больше не произойти. Этот мужчина уйдёт и не вернётся, в то время как ты останешься без крыши над головой. Он не обязан тебе помогать, но если есть шанс, что он это сделает — воспользуйся им. Кем именно нужно воспользоваться, шансом или Сэмом, он не уточнил. Хотя, зная Реджинальда, это значило одно и то же. Но он, к сожалению, прав: ей тогда несказанно повезло, а теперь никто не гарантирует, что всё готовое принесут на блюдечке. Кто сказал, что все вокруг внезапно захотят решить её проблемы, не дожидаясь какой-либо инициативы? Добро пожаловать в реальность. — И ты слишком болтлива, — вновь перешёл от вкрадчивости к порицанию Реджинальд. Спорить смысла не было. Она могла взболтнуть лишнего, если бы он не привёл её в чувства своим появлением. Хотя это было пугающе. — Зла мне не желают, это факт. Реджинальд промолчал. Как и для Икс, для него было очевидно, что если бы Сэм был настроен хоть сколько-то враждебно к незнакомке, то помогать бы ей не стал, и уж тем более ему не пришло бы в голову её навещать. — А в его любопытстве нет ничего страшного. — Когда оно уместно. — Верней удобно. Он задаёт обычные вопросы, который задал бы любой другой на его месте, — она приложила холодную тонкую ладонь к горячем лбу. — Моя проблема, что я не могу на них ответить. — Он не единственный, у кого может проснуться любопытство. Тебе нужна легенда. — Подумаю об этом как-нибудь потом. Сейчас предстояло несколько часов терпеть агонию, в которой находилась черепная коробка, прежде чем сознание провалится обратно в темноту до утра. Икс легла на подушку, надеясь, что прохлада постельного белья хоть немного облегчит боль. Но чуда не случилось, подушка быстро нагрелась под разгорячённой болью и мыслями головой. — А про какое окрашивание он говорил? — внезапно задала она вопрос в потолок. — А это имеет значение? — ответил Реджинальд откуда-то из темноты. — Нет, — она прикрыла глаза. — Просто интересно. — Тогда стоило просто посмотреть в зеркало, а не донимать меня глупыми вопросами. И чем он может быть так занят, что и вопрос задать нельзя? Ему в палате и заняться толком нечем: ходит туда-сюда, достаёт из воздуха предметы, смотрит в окно и всё. Но, решив не язвить, Икс молча вылезла из-под одеяла и, пошатываясь, пошла по прохладному полу к раковине в углу палаты, где поблёскивало зеркало. Свет в этот угол почти не падал, но привыкшая к полутьме Икс внимательно вгляделась в своё отражение. — Боже… — выдохнула она, здоровой рукой оперевшись на край раковины. — Что это? И как она сразу не заметила? Чтобы рассмотреть лучше, Икс подошла к окну. На тёмных рыжих волосах в свете уличного белого фонаря переливались серебром два широких локона, идущие от висков, как две белые ленты. — Это что, седина? — наконец выдавила Икс, не в силах отвести взгляд от пряди, лежащей на ладони. — Человек может поседеть от перенесённых сильных потрясений, — Реджинальд встал рядом, не без интереса разглядывая волосы Икс, — Но не в такой короткий срок. Волосы должны отрасти седыми. Это что-то другое. И на самом деле Икс уже догадывалась, что именно. Под действием силы костюм и скрипка Вани во время концерта так же изменили свой цвет. Возможно и с волосами Икс произошло что-то подобное, когда она сдерживала всепоглощающее пламя апокалипсиса. Но произошло это в гораздо меньшем масштабе. Ладно, это далеко не самая большая проблема, если смену цвета волос вообще можно назвать проблемой. Икс закрыла глаза и опустила руку. Она больше не хотела нагружать себя мыслями, от них ещё сильней болела голова. Обо всём можно и нужно подумать завтра утром. Резкий новый приступ жгучей боли заставил её сжать зубы и чуть согнуться. На улице что-то хлопнуло, и палата погрузилась в темноту. Уличный фонарь лопнул. — Номер Икс! — строго прозвучал в темноте голос. — Простите… Следующий день не принёс ничего. Никто не приходил, только доктор заглядывал пару раз, делал осмотр и что-то безостановочно записывал в блокнот. Да, день был долгим, скучным, но когда начала приближаться ночь, Икс захотелось, чтобы он не заканчивался. Но солнце предательски село, и палата погрузилась в темноту и тишину. Закрывая глаза, девушка уже знала, что её ждёт… Ночью, проснувшись от очередного кошмара, она предпочла игнорировать Реджинальда. Обсуждать нечего, на нравоучения сил нет, а пустой трёп не в характере их диалогов. Он достаточно быстро понял её позицию, но на удивление даже не попытался спровоцировать её на диалог. Ворочаясь в постели в ожидании беспамятства, Икс пару раз открывала глаза, и каждый раз он неизменно стоял у окна. Почему он постоянно смотрит на город? Ему что, настолько скучно? Утро она встретила без особого энтузиазма. Уснуть удалось, когда где-то далеко за крышами домов начало светлеть ночное небо. После трёхчасового сна совершенно не хотелось есть больничную еду. Но Икс знала, что позволять себе капризы во всём, что касается её пищеварения, она не может. Тем более что медсестра, женщина пухлого телосложения, постоянно увещевала, какая же пациентка маленькая и худенькая, её нужно кормить как следует, а врача-диетолога пустить на мыло. Эта же медсестра принесла для Икс утреннюю газету. Она изучала без особого интереса объявления об открытии нового кафе, статьи о политике или погоде, мире моды и кино. Больше внимания привлекали объявления о сдаче квартир или комнат в наём, приглашения на работу и, самое главное, маленькие статьи, которые подавали в газеты частные лица. Звучали они примерно как: "В Районе Мейн-стрит потерялась собака. Сука породы пудель. На ошейнике жетончик. Отзывается на имя Софи. Нашедшего просим позвонить по номеру…" или "Прошу мою бывшую жену Донну Моралес, игнорирующую все звонки и письма, забрать свои вещи до Нового Года, иначе я с радостью буду вынужден сжечь их в знак доброй традиции". Всего-то четыре-пять статей на газету, но в каждой своя маленькая история. И Икс от чего-то надеялась увидеть объявление, которое самой короткой тропинкой приведёт её к кому-нибудь из её подопечных. Разумеется там не будет "Номер Икс, найдись, пожалуйста", но хоть малейший намёк она всё же надеялась заметить и жадно вчитывалась в каждое слово. До тех пор, пока в палату не вошёл доктор Грибс. — Доброе утро, мисс. — Доброе, доктор, — она сложила газету и положила её на тумбочку. — Я, собственно… В глаза бросалось то, как сильно нервничал доктор: поправлял очки, мял края халата, беспокойно бегал глазами по палате, потирал кольцо на безымянном пальце. Говорил он сбивчиво, никак не решаясь прямо подойти к теме разговора. — Не хочу показаться некомпетентным… Вы как пациент, не должны… Но я уже даже не знаю, где… — Я могу чем-то помочь, мистер Грибс? — участливо спросила Икс. Не столкнувшись с какой бы то ни было негативной реакцией, доктор несколько успокоился и развёл руками. — Куда-то положил вашу историю болезни. Все отчёты с момента вашего поступления лежали в папке, а я с утра найти её не могу. Тридцать лет работаю в больнице, бывало всякое, но чтоб потерять историю болезни… Мистер Грибс вытащил из кармана халата клетчатый платочек и протёр вспотевший лоб и лысину. Как же он отличался от всего больничного персонала, который Икс видела в Варберге: сначала они все были милые и внимательные, а потом превратились в пугливых и злобных. А этот доктор был… настоящим. И эта его оплошность, реакция на неё, эта честность и искренность по отношению к своей пациентке делали его ещё более настоящим в глазах Икс. Однако, он же ведь не знает, кто перед ним на самом деле. — Я помню, как вы выходили с этой папкой из палаты, — она пожала плечами. — Тут вы её точно не оставляли. — Лишь бы Матильда не узнала, — пробурчал он себе под нос, складывая платочек в карман, а дальше вновь обратился к пациентке. — Вот-вот на пенсию сошлют, да и поделом мне. Последний практикант не допустит такой оплошности. У Икс очень плохие ассоциации с врачами и больницами, но благодаря доктору Грибсу её перманентное недоверие и страх почти что сошли на нет. И это всего-то за пару дней. На всех медсёстрах, правда, всё ещё висел ярлык лицемерия, но Икс пыталась с этим бороться по мере возможностей. Здесь никто не желает ей зла. Она обычная пациентка. — Пока я иду на поправку — вы лучший врач из возможных, — улыбнулась она доктору со всей поддержкой и пониманием, которые хотела бы ему передать. И он, к её радости, окончательно успокоился и даже зарделся. — Как ваши мигрени? — Не прошли, — заметно сникла после этого вопроса Икс. — Прошло уже достаточно времени, — тень озабоченность промелькнула по его лицу. — Они хотя бы ослабли? Девушка покачала головой. А ведь доктор даже не подозревает о настоящих масштабах этой проблемы. — Расскажите подробней, — он достал из нагрудного кармана маленький блокнот. — Они появляются ночью, когда я просыпаюсь из-за кошмаров. — Вам снятся кошмары? — Да, — она опустила глаза. — В последнее время. Доктору не нужно было объяснять дважды. Пациентка так ни с кем и не поделилась, что пережила и откуда у неё такие травмы, но это явно оставило свой отпечаток. — Возможно, дело в стрессе, — задумчиво протянул мистер Грибс. — Сотрясение вызывает мигрени само по себе, но здесь могла возникнуть закономерность между вашим страхом и возникновением боли. — Иными словами при сильных негативных эмоциях у меня будет болеть голова? Неужели это не пройдёт? Эта травма с ней навсегда? Вдох, выдох. Не поддавайся страху. Теперь ты знаешь, чем это чревато. Доктор снял очки и потёр переносицу. — Мисс Миллиган, я не могу ничего утверждать. Это пока лишь теория, — очки вернулись на своё законное место. — Я направлю вас на ещё одно обследование, чтобы убедиться, что сотрясение не повлекло осложнений. — А если ничего не выяснится? Если дело не в сотрясении? — Я понимаю, вам нелегко. И понимаю, что здоровый крепкий сон очень важен для вашего восстановления, — говорил он успокаивающе. — Обследование будет сегодня. И если оно ничего не даст, то выпишу вам лекарства. Но без вашей истории болезни я этого сделать пока не могу, я должен вести записи о препаратах, которые даю пациенту. До завтра я обязательно её найду, в крайнем случае придётся восстанавливать. Значит впереди ещё одна долгая ночь. Но подумать об этом достаточное время Икс не успела. Постучавшись, но даже не собираясь дожидаться ответа, в палату буквально ввалился Сэм Уокер. А раньше него в палату проник запах, который у Икс сразу вызвал ассоциации с комнатой Клауса. — Здравия желаю, — пробурчал он. — Уокер! — у мистера Грибса очки чуть не слетели. — Это ещё что такое? Ты что, пил? — Никак нет. Но стоило ему отбросить с лица свои грязные патлы, как стало понятно, что он врёт. Пил, и много. Всю ночь, скорей всего, но Икс не эксперт. А ведь в день их знакомства он был очень даже адекватен и приятен в общении. Тем временем благоухающий мужчина, встретившись с ней глазами, словно собрал в себе всю возможную трезвость, встал прямо, сделал несколько очень уверенных шагов и протянул ей потёртый и мятый бумажный пакет. Икс растерялась и даже не поняла сначала, чего он хочет. Потом всё же, неуверенно кивнув, приняла сомнительного вида презент. Он оказался неожиданно увесистым. — С наступающим, — снова пробурчал он. — Спасибо, — тихо и неуверенно отозвалась девушка. Теперь чувства стали более противоречивыми: вроде и неприятно, когда в шаге от тебя эпицентр алкогольного амбре, а с другой он пришёл сюда в таком состоянии для того, чтобы отдать ей подарок. Кстати, а что там? — Уокер, покинь палату, я настаиваю! — Э, ну ты чо! Доктор, комично маленький в сравнении с Сэмом, потащил его за рукав к выходу. А тот, хоть и продолжал ворчать, особо не сопротивлялся. Только вяло махнул Икс на прощание и вышел, подталкиваемый доктором. — Я, это… Зайду ещё! Любопытство взяло верх над замешательством. Икс открыла подарок и заглянула внутрь. Какая прелесть. Целый пакет апельсинов. Неожиданно, но очень приятно. — А во-вторых, вот тебе общий план для поднятия боевого духа: мы остановим этот грёбаный конец света, купим цветов и каких-нибудь там апельсинов, и пойдём к Юдоре в больницу, когда она очнётся. Это я тебе обещаю. Сердце Икс защемило. Диего, милый Диего. Где же ты сейчас, неостановимый упрямый герой, когда так нужно поднять боевой дух? Доктор вернулся минут через десять, весь красный то ли от возмущения, то ли от стыда за эту ситуацию. А может и давление подскочило, не молодой уже. — Вот же повадился. — Он говорил, что часто здесь бывает, — Икс поставила пакет с апельсинами на тумбочку. — И он всегда… такой? — Что вы, нет, — доктор протёр лысину, оглядываясь на дверь. — Он хоть грубиян и хам, но вообще не пьёт. Находит на него что-то под Новый Год, спасу нет. А про то, что бывает здесь часто, так это преувеличено. Так, заходит иногда, да и не ко мне по большей части, а к хирургам нашим. Но вот последние три дня прям зачастил, это да. Что он вам там приволок то? — Апельсины. Осторожно, пакет тяжёлый. — Ох, действительно. — А разве он был вчера? — Да, заходил вчера вечером, но не к вам, а ко мне. Сидели в кабинете, ну так, недолго. Про вас спрашивал. А апельсины это хорошо, — доктор, вроде как, успокоился. — Попрошу медсестру вам нарезать, хотите? Икс с охотой кивнула. Да, апельсины это правда хорошо. А ещё лучше было то, что до ночи пока далеко. — Вы уж простите моё любопытство, а кем Сэмюэль работает? — Работает? — доктор задумался, прижав пакет к груди. — Да я и не знаю. Столько лет он тут ошивается, а спросить ни разу к месту не пришлось. Даже интересно, кто ж его такого терпит, да ещё и деньги платит. Уже открывая дверь, доктор хитро улыбнулся Икс. — А уж что я точно знаю про Сэмюэля, то что он апельсины просто так носить не станет, Мисс Миллиган. Это он что сейчас имел ввиду? Так, Реджинальду это не понравится… В новогоднюю ночь в больнице почти никого не было. Дежурившие в праздник медсёстры и пара врачей уже праздновали в своей атмосфере, и Икс даже слышала их, стоя у окна. Она была в достаточно хорошем состоянии, чтобы ходить по больнице самостоятельно, уже не опираясь на стены и не чувствуя боли во всём теле. Но выходить никуда не хотелось, поэтому большую часть времени девушка проводила в палате, постоянно пытаясь разминать пальцы левой руки, чтобы добиться хоть какой-то реакции. Доктор Грибс до первого января в больнице не появится. Историю болезни он так и не нашёл, сейчас шло её активное восстановление. Но Икс уже была так истощена этими недосыпами, что вчера ей повезло сразу же отключиться до самого утра, не увидев ни одного сна, а значит не проснувшись от боли. Сегодня так может не повезти. Она здесь пять дней, если вычесть те, когда была без сознания. Но за это время тревожные мысли только усилились. Не было ни минуты, чтобы она не думала о своих подопечных, не задавалась вопросами "Где же они?", "Что с ними?". И главное, как их найти? Выходя из палаты она вглядывалась в каждое лицо, мелькающее мимо неё, вслушивалась в каждый голос, надеясь услышать тот самый. Подолгу стояла у окна в палате, ища взглядом знакомые черты, которые в её мечтах и надеждах в любой момент могли мелькнуть на заснеженных улицах. И она не могла найти в себе сил уйти со своего поста, ставила у окна стул и сидела на нём часами, потому что каждый раз в голове рождались картинки, как стоило ей смириться и отвести взгляд, мимо больницы проходил огромный человек в странном пальто, высокая чёрная женщина с кудрявыми волосами, мальчик в униформе или кто угодно из её близких. В любой момент Икс была бы готова броситься прочь из больницы, босиком бежать по снегу, лишь бы догнать, коснуться, найти. И пару раз даже вскакивала со стула, обожжённая напрасной надеждой. Ни дня своей жизни она не провела без своих подопечных, и эти пять дней были чем-то новым и между тем невыносимым. И, как бы не было сложно это признавать, благодаря Реджинальду, возникающему то тут тот там в течении дня и, разумеется, ночи, эту разлуку переносить было легче. Раз он здесь, пусть это и обман разума, то и они где-то там, за стенами больницы, и скоро встретятся. В голове Икс просто не могло появиться даже мысли об обратном исходе. Она не может остаться одна, ведь какой тогда смысл в этом существовании? Город за окном больницы казался таким большим, холодным и тёмным, полным бесконечных переулков и сотнями квартир в каждом районе. И районов тоже не мало. Никогда перед ней не было такого большого пространства, в которое надо окунуться, изучить. Было страшно, ведь перед ней неизвестность. Но и оставаться в больнице, отсиживаясь в спокойной обстановке, где все о тебе заботятся, нельзя. К этому быстро привыкаешь, поэтому нужно выбираться из тёплых силков как можно скорей. В палату постучали. Икс вынырнула из своих мыслей и отвернулась от окна. — Войдите. Она ожидала увидеть медсестру или может врача, но на пороге, опять пригнувшись, появился Сэм, держа в руках пакетик. С того дня, как он принёс апельсины, Икс его не видела. В это раз он был трезв, хоть всё ещё выглядел на три с минусом. — Не помешаю? — Нисколько. Только до конца приёмных часов не так много времени. — Ну хоть что-то, — он сел на стул. — Я подумал, что вам будет скучно здесь одной в новогоднюю ночь. Скучно Икс было только днём. Ночами скучать не приходилось, как бы это ни звучало. Но жалобами делу не поможешь. — Неужели вам хочется провести Новый Год в больнице, а не дома с близкими? — она села на кровать. Достаточно очевидно, что это был наводящий вопрос. И не то чтобы Икс было стыдно за это. Её новый знакомый задавал вопросы о ней, почему она не может узнать что-нибудь в ответ? — Я живу один, — коротко ответил Сэм, доставая что-то из пакета. — Конфетку? — А мне можно сладкое? — больше спросила она себя, чем Сэма. Никто не давал никаких распоряжений по поводу сладкого в её рационе. — Ну… я никому не скажу. И он протянул ей пару леденцов, выглядевших очень маленькими на его ладони. И у Икс внезапно потеплело всё внутри. — Будешь? — А что это? У Роджера чуть глаза из орбит не выпали. — Ириски! Ты чего, не ела их никогда? В Академии никаких ирисок не было. Да и вообще сладкого. Ну, то есть… а фрукты считаются? Адель иногда приносила их на обеденный стол. — Нет, не ела… — Ну так это, на, держи. Он протянул ей через прутья забора два маленьких бумажных свёртка. Икс, немного помявшись, всё же приняла одну конфетку. Роджер тут же слопал вторую, и девушка, успокоившись, последовала его примеру. И ей понравилось! Ириски липли к зубам, тяжело жевались, но от этого были не менее вкусными. — Ну как? — по его лицу расплылась довольная улыбка до ушей. — Я ещё завтра принесу. О, и Веронике подогнали коробку шоколадных конфет. Хочешь, стащу немного? Как говорится, дают — бери, не дают — отбери. — Спасибо, — улыбнулась Икс воспоминаниям и взяла конфету, оставив Сэму вторую. Какое-то время они сидели и молча слушали шум праздника за окном. Когда под счастливые вопли детей где-то начали яркими огнями разлетаться фейерверки, а у Икс закончилась конфета, она усмехнулась: — Да уж, я не самый интересный собеседник. Неужели вам правда не с кем праздновать? — Да я и не праздную. Я всю эту зимнюю возню терпеть не могу. — А… — она посмотрела за окно, где разлетелись яркими огнями фейерверки. — А я наоборот Рождество и Новый Год люблю. — О вкусах не спорят, — мрачно буркнул Сэм. — Да и не с кем мне отмечать. Из родственников только мама, а мы с ней не общаемся. — А друзья? — Не хотят они со мной видеться в Новый Год. Говорил он об этом легко, не окрашивая своё отношение какими-то эмоциями. Но Икс, кажется, начала понимать, почему же всё это время он ходил сюда. "Друзья всегда забывают тех, к кому судьба немилостива" вспомнилась ей цитата. Из какой книги она? Да и не вспомнить, сколько их было прочитано. Главное то, что Икс думала про эту цитату — она лживая. Нельзя назвать другом того, кто отворачивается от тебя в тяжёлый момент. И из этого следовал вывод, что у Сэма Уокер нет друзей. — Вам не одиноко? — Я привык. Может быть он говорил правду. Может он действительно ходил сюда из чувства ответственности за девушку, которую нашёл на улице. Но разве он пришёл бы сюда, если бы его не тяготило одиночество? Да, возможно, он действительно привык к нему, но иногда это может надоесть, и ты ищешь хоть чьей-нибудь компании. Что ж, Икс не против. Дальше разговор пошёл на удивление легко. Они с Сэмом разговаривали на совершенно отрешённые темы, не касаясь напрямую личной жизни, прошлого, семьи, друзей, работы и так далее. И Сэм оказался очень даже интересным человеком, разбирающимся во многих вопросах. При этом он был спокойным, но не холодным и сдержанным. Просто спокойным, как жираф в саванне, и это спокойствие передалось и Икс тоже. И почему доктор Грибс так плохо о нём отзывался? Время неслось быстро, стрелки часов близились к одиннадцати, что Икс расстраивало. Она вдруг поняла, что очень не хочет остаться одна в тёмной палате, вздрагивая от взрывающихся за окном салютов, лечь спать, увидеть кошмар, в боли полежать до рассвета, при этом выслушивая от Реджинальда. Почему он не может хоть раз не появиться? Сам же видит, что ему не рады. — Я впервые вижу человека, на которого так плохо влияет больница. — У меня проблемы со сном. — Бывает. Да и кормят тут дерьмово. — На это, наоборот, не жалуюсь. Рацион составлен неплохо. — Идея, как говорится, хорошая, а исполнение такое, что хочется поварам по шее надавать, — искренне возмущался Сэм. — Зачем, спрашивается, обдавать горох кипятком? Его же невозможно потом есть. — О, а вы умеете готовить? — Конечно, я же один живу. И, могу не скромничать, готовлю хорошо. Уж явно лучше этих чертей больничных. Вот вы что любите? — Я? А… Курицу жареную. — Легкотня. Одна моя подруга любит филе утки с яблоками, вот тут сложней. — В плане готовки? — Скорей в плане закупки. — А я вообще готовить не умею, — честно созналась Икс. — Не было ни времени, ни повода научиться. — А я был вчера на автобусных станциях. Ваши документы искал. Икс напряглась. Как он резко переключился с достаточно весёлой темы на серьёзную, за которой у его собеседницы кроется клубок из тайн. Но она постаралась сделать вид, что эта тема её не сильно выбила из колеи. — Не нашёл, — в упор смотрел на неё Сэм. — Нет больше идей, где они? — Нет. — Значит будем восстанавливать, — спокойно пожал он плечами. — Новое десятилетие — новые документы. Считайте, что новая глава в жизни, так что если вы были замужем, то штамп восстанавливать не будем. — Нет, — хохотнула Икс. — Замужем я не была. Тут до неё дошёл смысл сказанного, и она в искреннем удивлении и замешательстве воззрилась на Сэма, который с самым спокойным видом доставал очередной леденец из пакетика. — Вы мне поможете? — Ну да, почему нет? Я это не в первый раз делаю, мне не трудно. Ну, если вы хотите, конечно. — Д-да, спасибо. Да уж, а она была уверена, что это будет сложней. Хотя ей, похоже, опять просто везёт. Но Икс заметно сникла. И как теперь просить у него ещё что-то? Не будет ли это слишком? — Что не так? — заметил её внезапную задумчивость Сэм. — Понимаете, — она начала разглядывать цветастый фантик в руках, — Я хотела попросить вас об услуге, но вы уже так помогаете, что мне просто даже стыдно… Он не перебивал, просто молча ждал, решится она или нет. Реджинальд ей жить спокойно не даст, если она сейчас упустит шанс и хотя бы не попытается. — После того, как меня выпишут, мне нужно где-то жить, — очень тихо, не поднимая на Сэма глаз, начала она. — Не могли бы вы помочь найти место? Как только я восстановлюсь, то смогу выйти на работу и оплачивать проживание… — Когда вас выпишут? — спокойно спросил он в ответ.***
Маленький городок, где-то в самом сердце французского прованса. Если бы это место было бы известно общественности, то его бы тот час превратили в шумную помойку, полную приезжих хамов, невеж и глупых лавок с магнитиками. Но, слава богу, здесь никогда не останавливалась ни одна знаменитость, ни один политик не обращал сюда свой взор, здесь не рождались герои страны или великие поэты, не возводились памятники и шедевры архитектуры. Поэтому туристы здесь были редкостью. Более обычного и тихого городка во всей Франции просто не найти. И это было в самый раз. Аккуратные кирпичные дома высотой не более трёх этажей, с черепичными крышами. Знойный летний день, в воздухе расплывался аромат лаванды, которая сейчас в самом цвету на полях недалеко за городом. В местном кафе, которое обожали столь редкие отдыхающие, на террасе расположилась высокая женщина в чёрном костюме. Пиджак она повесила на спинку стула, красный галстук ослабила, и даже позволила себе расстегнуть первые пуговицы чёрной рубашки, оголяя бледные ключицы. — Votre vin, madame. — Merci bien. Официант, практически мальчик, привычным движением наполнил для гостьи заведения бокал. — У тебя отменный вкус. Перед столиком на веранде появился ещё один турист, который привлёк к себе внимания гораздо больше, чем женщина в костюме. Хотя бы потому, что он был карликом с большим чёрным портфелем. — Чудесная погода, чудесное место, — кряхтя, он забрался на стул напротив собеседницы, — А главное никакой слежки. — В этом мире есть места, в которых за все две тысячи с лишним лет не происходило ничего страшней разводов из-за измены, — женщина взяла в руки бокал. — Mon ami ne commandera rien, merci. Кивнув, официант удалился. — Таких мало, но для нас они идеальны. — Ты планируешь воскресать? Карина, сняв солнцезащитные очки, пожала плечами и отпила из бокала. — Думаю, самое время. В Комиссии хаос из-за Номера Пять и его выходки, а Куратора больше нет. Когда, если не сейчас, выдвигаться на передовую? — Об этом я и хотел поговорить. Герб, перебирая в пальцах салфетку, боялся поднять глаза на свою подругу. — Она вернулась. Карина не изменилась в лице. Она несколько долгих для Герба секунд в упор смотрела на него, не моргая, а потом, громко поставила бокал на стол. Коротышка аж подпрыгнул. — Я своими глазами видела, как её везли в крематорий, — прорычала Карина, еле сдерживаясь. — С простреленной башкой! Несколько людей за соседними столиками удивлённо обернулась на странную парочку. Знай они, о чём эти двое говорили, то начали бы задумываться о том, чтобы вызвать полицию. Но здесь мало кто говорил на английском, так что о конспирации можно было не заботиться. — Чего стоило ожидать от человека, которого не убило гранатой? — нервно улыбнулся Герб. Но Карина одарила его таким взглядом, что он тут же прикусил язык. Как бы близки они с Кариной не были, а попадаться ей под руку, когда она в гневе, не хотелось бы. — Нет. Женщина залпом осушила бокал, а после откинулась в плетёном кресле, крутя на пальце печатку с лисой. — Номер Пять сбежал, и в этот раз Комиссия понесла большой ущерб. Пусть апокалипсис не предотвращён, но вся семейка скрылась в неизвестном направлении и времени. Её не оставят во главе. Это слишком большой промах. — Думаешь, устранят? — Нет, хотя было бы славно. Скорей всего вернут на офисную работу. — Ну, для её эго это гораздо более жестоко. — Меня не интересует жестокость, мне нужна практичность. Ещё пару минут они сидели в молчании. Герб слушал разговоры юных француженок за соседним столиком, вдыхал полной грудью свежесть и тепло прованса. Да, это рай. Особенно после долгой работы в офисе. Наверное, если бы не Карина, то до самой пенсии ему не видать такой красоты и спокойствия. Но появилась она и вручила ему перепрошитый портфель, который больше нельзя было отследить. Она вручила ему свободу, которой его заманили в Комиссию при вербовке, но которую так и не дали. Теперь, в тайне от всех, ему открывались прекрасные виды, блюда, песни, утеряные людьми навеки. И всё это за скромную плату — верность, его способности, возможности и ум. И Карину не волновали особенности Герба, за которые он часто получал насмешки в офисе, за что он тоже ценил её. Да, они не были на равных, но он и не был её пешкой. Никто в её команде не был пешкой. Они все были важной частью механизма, и каждый знал, что играет важную роль. — Я свяжусь с Карлайлом, его Джей Ди игнорировать не станет, — наконец Карина приняла решение. — Нужно перехватывать руль сейчас. Кто знает, на что может быть способна эта гнида. Serveur, apportez l’addition! — И да, ещё кое-что, — Герб достал из-за пазухи сложенный вдвое лист бумаги. — Это от Барби. Сказала, что это связано с "интересующим тебя субъектом". Карина тут же взяла лист и пробежалась глазами по тексту. По её лицу расползлась сладкая ухмылка. — Действительно умная девочка, — довольно подытожила она. — Что ж, посмотрим, что ты будешь делать дальше.