***
Майк пребывал в раздумьях. Наконец он решил протестировать один, ярко-зелёный изумруд, который должен был связывать с самым новым миром, из когда-либо существовавших. Миром, созданным самим Бизером. Он отыскал Лулу один раз во время ужина в столовой и вывел её на разговор. — Мне нужна твоя помощь. — Мы не разговаривали эти полтора месяца, а теперь тебе нужна помощь? Ты игнорируешь всех, не только меня. Что ты задумал, Майк? — Кое-что интересненькое. Слушай, ты же ведь была достаточно близка с Бизером? Лулу вспыхнула и готова была возмутиться. — Я имею ввиду, что вы общались во внеурочное время. Может, не как друзья, не об этом сейчас речь. У меня лишь один вопрос, один: Бизер никогда не упоминал, что за растение он случайно обронил в белом мире? — Кажется, я помню. Он говорил, что это были семена папоротника и образец лианы. — Папоротник – это хорошо, но мне нужно конкретное название вида. — Что?… Ладно. Бизер как-то переговаривался с госпожой Итхок о том, что это уникального вида семена рода Беннеттитовых. Таких больше нет нигде, потому что они вымерли. — Вот чёрт! — выругался Майк. — А в дендрарии ничего не осталось? — Но дендрария же… — Знаю, знаю. Но может тогда что-то уцелело? Поможешь выяснить? — Расскажешь, что задумал? — Может быть. Если это будет работать. А то ты мне не поверишь ни за что на свете. — Ладно, пойдём, я помогу тебе взять ключи у Катаурины.***
Дриада с радостью отдала ребятам связку, поскольку они были первыми за этот месяц, кто добровольно хотел посмотреть на растения. — И что за поколение сейчас пошло, — ворчала всё старушка. — Ничего их, кроме своих гаджетов не интересует. Вот нет бы за цветочками понаблюдать. Дети бродили по дендрарию и искали то, что было им нужно среди уцелевших и привезённых вновь растений. — Я надеюсь, что не будет всё, как в прошлый раз, — выразила беспокойство Лулу. — Да какой «как в прошлый раз»? Катаурина же трясётся за свои цветочки теперь. При входе охрана. Рюкзаки отнимают и обыскивают. — И то верно. Слушай, Майк, мы ходим тут уже минут двадцать, и пока ничего. Ты уверен, что это хорошая затея? — Если что-то очень захотеть, то ты обязательно это получишь. — А ты, оказывается, оптимист. Ой, погоди-ка, а вон то растение – это не то, что тебе нужно? Лулу указала на древовидное лопастное растение в дальнем углу дендрария. Майк вприпрыжку подбежал к нему, чуть ли не сшибая остальные растения вокруг. Потом подпрыгнул и начал пританцовывать от радости. Лулу подбежала к однокласснику. — Это оно! То, что нужно, — Майк сгрёб в объятия Лулу так, что ей стало тяжело дышать. — Ой-ой! С виду такой дохлый, но так обнимаешь. — Это от радости. Майк осторожно вскрыл карманным ножичком стробил папоротника и высыпал себе в руку семена. Затем осторожно пересыпал маленькие шарики в карман джинсов. — И ты их будешь носить просто так? — А как ещё? В рот их, что ли, положить? — Ну, я думала, у тебя есть хотя бы пакетик. — Может, у тебя есть? — Да, сейчас. Лулу дала ему маленький зип-пакет. Майк сперва понюхал его, как он это делал с любыми новыми для него предметами, а потом спросил: — Откуда? — Бофара подарила мне на Новый Год набор специй. Пакетик оттуда. Майк пересыпал семена в этот пакетик, а после этого довольные ребята покинули дендрарий.***
Лирри-Ларфей становилась всё более взрослой и самостоятельной. Ипокатастина и Хабиту уже не боялись отпускать её глубже в заросли. В какой-то степени самопровозглашённые родители невольно понимали, что для их дочурки так будет даже лучше: кто как ни сама Ларфей точно знает, что следует ей кушать и где это найти. Ну и, безусловно, поначалу им было больно смотреть на то, как гибли плоды многих их сородичей в этой комнатной Вселенной. Поэтому большую часть времени Ларфей была предоставлена самой себе. И постепенно по мере взросления она начала замечать, что очень сильно отличается от окружающих ещё существ. Как минимум тем, что она не растение. Да, она имела зеленоватые покровы. Но это было так только потому, что заботливая Ипокатастина смазывала её соком умерших растений. Она делала это для того, чтобы губительные лучи их светила не обжигал так больно Ларфей. Да, это было ещё одним отличием. Настоящие растения и представить не могли своей жизни без света: он нужен им был для поддержания жизни так же, как Ларфей нужны были плоды кустов и кустарников. Они питались светом, но для Ларфей свет был равноценен смерти. И у неё возникло много вопросов. — Ипокатастина, кто я такая? — Ты? Ты Ларфей, моя дочь, — отвечала ей мама. — Что я за существо? Я ведь не растение. — Да, ты не растение, — ответил ей Хабиту. — Ты действительно не похожа ни на одно существо из всех известным нам, мирологам. — Но как тогда я могу быть вашей дочерью? Вы ведь энты – деревья, обрётшие способность к перемещению, то есть вы растения. — Всё есть жизнь Ларфей. Будь благодарна тому, что ты живёшь, — попыталась отвлечь дочь Ипокатастина. — Кажется, пришло время открыть тебе тайну, которую мы храним вот уже долгое время, — произнёс Хабиту. Он подошёл к Ларфей и положил ей ветвь на плечо. — Мы нашли тебя в лесу. — Что?! — Ты появилась не благодаря двойному оплодотворению или вегетативному размножению. Мы не сажали в землю части своих тел и не опыляли друг друга. Мы просто нашли тебя. — Вот в этом, — Ипокатастина принесла остатки скорлупы. — Что это такое? — Это было твоим домом, пока ты не решила прийти в наш мир. Но Ларфей, что бы ни было, какой бы неведомой силой ты ни была принесена сюда, мы любим тебя всей нашей сердцевиной. — Нет-нет-нет. Какой кошмар! Хотя я всегда знала это. Но всё равно это ужасно. Мне надо подумать. И девочка побежала вглубь леса, оставив приёмных родителей наедине с собой.***
Она шла и шла, задевая пальцами ног всё, что попадётся. «Нелепица какая-то. И теперь у меня ещё больше вопросов». Тут она уловила своим остроконечным ушком лёгкое дребезжание, похожее на звон полевых колокольчиков, и побрела на звук. Чуть позже Ларфей заметила небольшую щель, сильно выделявшуюся своим голубоватым поблёскиванием в её зелёно-белом мире. А спустя минуту девочка поняла, что она не одна на опушке. В кустах неподалёку кто-то копошился. Ларфей стало вдруг жутко и одновременно любопытно, поэтому она тоже схоронилась в близрасположенных кустиках. Из черничника напротив места, где сидела Ларфей, вдруг вышел некто, так же, как и сама Ларфей, непохожий на растение. Его покровы были какого-то розового цвета, а его листья не были похожи на листья и были кричащих оттенков. На макушке у него рос чёрный газон. Но то, что привлекло Ларфей в нём больше всего – пришелец ел вишню. Ларфей шумно вдохнула воздух, чем выдала себя. Пришелец начал передвигаться прямо в её сторону! Не помня себя от страха, девочка бросилась бежать.***
Любимый цвет Майка – ярко-зелёный. Поэтому оборотень с уверенностью мог утверждать, что в тот день он открыл для себя маленький рай. Совет Колина раздобыть что-то, связывающее необходимую локацию с текущим местоположением, сработал, и Порталиус пришёл в действие. Первый мир, в который удалось попасть Майку, был именно мир, некогда созданный самим Бизером совершенно случайно. Вервольф никогда его сам не видел, но зато много слышал о нём от Лулу, которая знала об этом мире по рассказам мага. Стоило Майку протиснуться в небольшую искрящуюся щель, как он очутился в чудесном, тихом месте, окутанный растениями всевозможных видов. Тут были и раскидистые деревья с массивными кронами, были и душистые травы, достигавшие пояса невысокого оборотня, и ароматные цветы, похожие на те, что росли на Земле, и вкусные плодоносящие виды тут тоже имелись. Первое, что сделал Майк, как истинный пришелец этого мира – пошёл и попробовал красные ягоды, похожие на нашу вишню. И он не ошибся: это действительно была сочная спелая вишня. Однако оборотню всё время казалось, что за ним следят. Казалось бы, это ведь мир, где есть только растительные существа и ничего больше. Некому было за ним наблюдать. «Может быть это опять шутки Карла? Он где-то рядом?» Оглядевшись по сторонам, Майк не заметил ничего подозрительного. «Стоит всё-таки посетить психиатра, однозначно». И тут он отчётливо услышал вздох. «Ого, слуховые галлюны пошли». Но всё же он решил проверить окружающие его кусты. Не успокоения ради, а так, на всякий случай. Вдруг из малинника напротив кто-то встрепенулся и словно упорхнул в противоположную сторону. Этот кто-то был довольно большой и сливался цветом с окружающей флорой. «Птица? Но откуда здесь могли появиться птицы?» Майк решил прийти сюда ещё раз и на всякий случай захватить с собой справочник орнитолога из библиотеки.***
Ипокатастина проверяла странные ветки-неветки своей дочери на наличие грибков-паразитов (их тут было тоже вдоволь, куда же без плесени). Она всегда делала это по окончании дня. Сегодня Ларфей вернулась с прогулки в невесёлом настроении. — Ты всё грустишь о том, что узнала сегодня? — В том числе. Ипокатастина, я сегодня встретила кое-кого. Совершенно случайно. Он был… он был как я. Энт замерла, неокончив своё действие, и опустила ветви. — Это невозможно. Мы растим тебя уже много дней, но ещё больше мы изучали мир до твоего появления. И ещё ни разу нам не встречался кто-то даже хоть близко напоминающий тебя. — Ипокатастина, не будь столь консервативной, — подал голос Хабиту. — Если появилась Ларфей, значит рано или поздно должны появиться и другие. В какой-то степени, это хорошо. Наконец-то мы сможем узнать об их сущности поподробнее. — Но Хабиту, они могут уничтожить всех нас. Что если их там целая армия, и они все едят нас. — Я думаю, ты слишком много думаешь для энта. Но вот только под твою кору ничего стоящего не лезет. Никто и никогда не сможет уничтожить все растения в мире. Это аксиома! Ипокатастина промолчала на замечание мужа и спросила у Ларфей: — Вы разговаривали? — Нет. — Обязательно подойди к нему в следующий раз и поговори. Ларфей вцепилась в кору матери. — А что если он больше не вернётся? Что если он пришелец, иномирец-миролог? Только свой мир уже изучил и принялся за нас. Но не увидел разумной жизни и… — Что за вздор? — возмутился Хабиту. — Даже если допустить, что он пришелец, тогда он не мог не заметить нас, разумных энтов. И вообще, что подразумевать под разумной жизнью? Все растения могут слышать, видеть, чувствовать и думать. Так что, если он не обнаружил тут жизни, то пускай катится туда, откуда пришёл!***
Майк несколько дней страдал по вишне. Зимой ягод не то, что мало, их в принципе нет. Это летом ты в любой момент можешь обратиться в волка и убежать в лес на поиски пропитания. А зимой даже в супермаркете вишня лежит вялая и синтетическая. Наконец вервольф решился испытать Порталиус ещё раз для перемещения в этот растительный мир. Он даже прихватил с собой небольшую лыковую корзинку, чтобы собрать ягод про запас. Мир встретил его вновь восхитительным шелестом листьев и чудесными природными ароматами. Майк принялся собирать ягоды как вишнёвые, так на всякий случай и черничные, а также земляничные – словом, всё, что видел. Краем глаза он опять увидел какое-то шевеление в кустах позади и, прыгнув, развернулся на сто восемьдесят градусов, очутившись лицом к лицу с ней. Это была девочка, немного моложе самого Майка. Она стояла перед ним такая зелёная, почти обнажённая, прикрытая лишь несколькими листиками в нужных местах, ведь растениям нечего скрывать друг перед другом. Ушастая и зубастая, она попыталась выглядеть мило, но оборотень, кажется, не заметил этого. — Ты кто? — спросил Майк, обнюхав её. — Я Ларфей. — Майк, — он протянул руку, но Ларфей не пожала её, так как не знала, что с этим нужно делать. — Но всё же кто ты? Что ты за существо? Ларфей замялась. Она не знала, кто она. — Я думаю, мы с тобой похожие существа. — Нет-нет, — Майк покачал головой. — Ты точно не оборотень. У тебя запах другой. — Я не знаю, что такое оборотень. Но согласись, что я похожа на тебя больше, чем на любое из растений. — Твоя правда. Растение из тебя никудышное даже с твоей маскировкой. Полагаю, что ты тоже человекоподобное, но однозначно не оборотень. — Человеко… А кто такие человеко? — Не человеки, а люди, — поправил мальчик. — Люди – это такие лохи, у которых никаких способностей при рождении не оказалось. Они просто есть. Ну кому-то же надо грязную работу выполнять. — А почему ты сказал, что ты человеко? — Я сказал, что я человекоподобный. И ты тоже. Потому что мы выглядим, как люди, но мы гораздо круче. Потому что мы необычные, отличаемся. Я вот могу в волка превращаться, как и большинство оборотней. А ты? — А я… не умею, — расстроилась Ларфей. Она ведь даже не знала, кто такой волк! — Ты никогда не видела ни людей, ни оборотней, — вдруг понял Майк. — А кого ж ты видела? — Деревья, цветы, кусты, травы – вот это всё, — девочка обвела руками окружавшую её природу. Это моя родная земля, я тут выросла. — А ты уверена в своей Родине? — Майку в голову вдруг на секунду пришла странная мысль. «А вдруг она…» — Как ты попала сюда? Отпочковалась от дерева? — Нет, — покачала головой Ларфей. — Меня нашли мои родители-энты в лесу. — Значит, ты пришелец. — Но ведь пришелец – это ты. Так говорят родители. Майк потёр подбородок, задумавшись. — Так-то они правы. Для вашего мира я действительно пришелец. Но ты ведь тоже. Ты совершенно другая. Особенно если учесть, что твои родители – энты. Это же явно ненормально! Хотя кому я говорю… у меня у самого отец белый маг, а я чёрный оборотень. Живу при этом с приёмными родителями-людьми, только представь! — Значит, эти люди тебя тоже нашли внутри странной неорганической капсулы и решили взять к себе? — Нет, меня взяли из детского дома, как обычно. — Детский дом…— девочка словно пробовала слова на вкус. Ларфей мало понимала из того, что говорил этот «оборотень с чёрным газоном на голове», однако он ей нравился. Тем, что он много знает. И что возможно, он поможет ей узнать, кто же она такая на самом деле.