***
Лулу просто не могла не поделиться результатами своей письменной части по всем предметам с бабушкой, поэтому незамедлительно позвонила ей, стоило ей взглянуть на листок. — Ба, они все положительные, ты не поверишь! — Умница, детка. Никогда в тебе не сомневалась. — А надо было сомневаться. Она бы лучше старалась, — услышала Лулу недовольное ворчание дяди Гармена. — Какие у тебя сегодня планы? Отдыхать и веселиться? — Сегодня – да. А потом сосредоточу своё внимание на практической части по оставшимся незакрытыми предметам. — Помнится, у нас такой дури не было. Знай себе на Лысой Горе просто смотришь на других ведьм и повторяешь за ними. И так интересно было, что жуть. — Ты вообще во дворце росла и училась, о чём ты говоришь? — Так я училась чему? Писать, читать, танцевать и законам. А для обучения магии родители отправили меня, как и любую порядочную ведьму на год на Лысую Гору. Было весело. Каждую пятницу бух… ой, то есть шабаш устраивали, конечно. А потом уже в Москве я ещё юриспруденцию изучала отдельным ремеслом. И всё-то мне пригодилось! — Не терпится уже вас увидеть. Скоро каникулы, обязательно приеду! Разговор завершился, и Лулу расслабленно выдохнула. И тут услышала звук пожарной тревоги. «Учебная?» — Ура, школа горит! — заорал Майк на весь коридор и сиганул вниз по лестнице. — Гори-гори ясно, чтобы не погасла! «Опять его глупые шутки?» За Майком вслед выскочила ещё стая оборотней, таких же, как он, из кабинета по Основам Охоты. Но после них вышел, прихрамывая, помятый и слегка напряжённый Вильгельм Третий, и Лулу могла прочесть в его жёлтых глазах удивление и даже страх. Он потянулся рукой к свистку, висевшему у него на шее. — А ну стоя-а-ать, — проорал он убегающим вервольфам и громко дунул в свисток. Соседний кабинет тоже распахнулся настежь, и оттуда вышли озиравшиеся по сторонам первокурсники. Они неуверенно топтались, ведомые госпожой Итхок, и на их лицах исказился ужас. «Или не шутки?» Из кабинета математики, скрючившись, проковыляла Власта Трукулента. Сгорбившись, она несла тяжелый праздничный пакет, доверху набитый тетрадками с контрольными. Периодически оттуда выпадала одна из них, потому что Власта опять тряслась, как осиновый лист, совершая каждый шаг. Лулу незамедлительно поспешила помочь старушке, забыв о прежних обидах. — Давайте я понесу. — Сказала она. — Ограбить меня вздумала? — Вовсе нет, я просто хочу помочь вам донести. — Помочь? Мне? — она недоверчиво посмотрела на ундину и передёрнулась. «Ну, давай, читай мои мысли, как вы это умеете». Видимо, так учительница и сделала, потому что тотчас её рот растянулся в немного зловещей и кривой улыбке, однако она спокойно отдала пакет в руки Лулу. — Какая ты милая, — тонюсеньким голоском сказала Власта. И вдруг расплакалась ни с того, ни с сего. — Никто не хотел раньше помогать бедной старушке. Никто не любил Власту. Ундина поспешила увести учительницу побыстрее со второго этажа во двор, где уже собрались почти все. Там на сцене стоял взъерошенный месье Лавуа. Он держал рупор в правой руке, а левой нервным движением пытался поправить топорщащиеся в разные стороны усы. Куча учеников галдела, отчего шум стоял невыносимый. Наверняка все обсуждали сигнализацию или результаты экзаменов. К директору на постамент поднялась старая мумия из библиотеки. Наконец директор призвал всех через рупор замолчать. — Не буду п’говодить пе’гекличку, так как соб’гание экст’генное. Госпожа Алсадат сообщила нам, что кто-то из учеников уст’гоил ва’гва’гский поджог в библиотеке, отчего пост’гадала доб’гая часть книг. Пожа’г удалось своев’геменно потушить. Но я п’гизываю этого ученика немедленно сознаться в содеянном. Никто не отозвался и не вышел. — В п’готивном случае я всё ‘гавно узнаю, кто это был. И п’гидётся вас исключить. — А если этот человек сам сознается? — Тогда в пе’гвую оче’гедь проведу с ним беседу и выясню п’гичины столь отвязного поведения в учебном заведении. Самое главное – идти на вс’гечу детям. Не ‘гугать их, а выяснить, чем обеспокоен ‘гебёнок. В этом основа воспитания. Одна рука взмыла вверх. Ряды расступились, открывая поджигателя. Многие не сдержали своего бурного удивления, когда увидели, что это Фелисити. Ведьмочка уверенно шаг за шагом продвигалась к месье Лавуа. Сам директор наверняка не верил своим глазам. Он стоял, будто онемев, от такого шокирующего признания. — Госпожа Макдуф, — осторожно произнёс он. — Вы же лучшая ученица с’геди младших классов. — Да, это так. И я просто не смогла смириться с вопиющей несправедливостью, которая творится в образовании. Почему вы и ваша крыша отсеиваете действительно сильных магов, пропуская всякую шваль только из-за мелких бумажных формальностей? Директор неловко промолчал, а затем объявил для толпы: — Всё, все ‘гасходятся. Это личный ‘газгово’г. — Нет уж, я бы хотела, чтобы все услышали. Фел запрыгнула на постамент и выхватила у директора микрофон. — Мне аннулировали результаты зельеварения, — она прошлась взад и вперёд по сцене. — Как вы думаете, почему? На самом деле я просто не указала номер класса. Казалось бы, такая мелочь, но вы знаете любая мелочь может сломать кому-то жизнь. — Она строго смотрела на директора, и месье Лавуа казался таким беззащитным рядом с ней. — Но при этом есть девочка в моём классе, которая пришла в эту школу даже не зная слова «магия». Это Лулианна Хэтчер. Толпа вновь раздвинула свои ряды, открывая растерянную Лулу. Ундина попыталась спрятать своё лицо за распущенными русыми волосами. — И вы думаете, что она способна расписать рецепт какого-нибудь эликсира лучше, чем я? Вы считаете, что эта самозванка с влиятельными родственниками способна на что-то большее, чем просто, извините за выражение, пердеть перед учебником? — Здесь вы ошибаетесь, госпожа Макдуф, — внезапно подошедшая к ней сзади Зельда мягко положила руку на плечо. — Лулу писала экзамен полностью сама и абсолютно честно заслужила свою четвёрку. А вы, госпожа Макдуф могли бы получить и пять, если бы были чуть более внимательны. Ваши способности и знания никто не подвергает сомнению здесь, в стенах этого здания, — она повернулась к директору. — А мы с месье Лавуа возьмём на вооружение ваши претензии и попробуем разобраться с проблемой, поговорив с высшими инстанциями. Разошлись все быстро! — рявкнула Зельда в рупор, подняв его с пола. Народ вокруг зааплодировал и заулюлюкал. Казалось, справедливость восторжествовала. Зельда опустила рупор снова на пол и обратилась к Фелисити уже персонально. — Вы же понимаете, что то поведение, которое вы показали сегодня, крайне недопустимо? Вы, мало того, что нанесли непоправимый ущерб имуществу, принадлежащему школе, также могли подвергнуть опасности других существ. Вы разве не думали об этом? Ваши эгоизм, самолюбие и зависть приведут вас в могилу, Фелисити. Запомните мои слова. На первый раз, думаю, мы обойдёмся выговором и запретом использовать магию на месяц. Но учтите, что за такие вещи обычно отчисляют. И передайте вашей матери, что необходимо будет выплатить денежную компенсацию. Размер её уточнится, как только госпожа Алсадат передаст нам сведения об утраченных экземплярах. — Вы не отчислили Рыжего Ника за подрыв дендрария в прошлом году. И ещё ни разу не отчислили ни одного оборотня за неподобающее поведение. Чего стоит один только Майк Читерн, который регулярно бьёт окна, прокалывает мячи в спортзале, устраивает потасовки, задирает девочкам юбки… — Дела других учеников не должны вас касаться. Вы образцовая ученица, отличница. Вы должны показывать другим пример. К тому же эти двое ходят по краю. И любая их выходка может стать последней. Вы хотите быть на их месте?***
Лулу вернулась в школу, немного ошарашенная новостью. Фелисити устроила поджог в библиотеке. Нет, даже не так. В любимой библиотеке. Насколько отчаянно должно быть ведьма себя почувствовала. Но выпускной бал у старшеклассников никто не отменял. Как только Лулу вспомнила о своём замысле, сердце её забилось сильнее. Мимо проходил Джексон, направлявшийся в подвал репетировать, и Лулу окликнула его, чтобы спросить, не видел ли он Колина. — Нет, Тони я не видел, — Лулу дико раздражало, что Джексон продолжал называть его так, но сделать было ничего нельзя. — На собрании во дворе его тоже не было. Но он вроде бы собирался в учительское крыло. Поищи его в комнате с аквариумами, которая возле рекреационной. Он там часто зависает. — Это та, в которой винтовая лестница с резными перилами? — Да, и в которой есть аквариум. — Но там же нет рыб, зачем его держат? — Рыбы были. Просто ваш сокурсник Фред всех сожрал. «Ой, как неловко». Ундина поблагодарила приятеля и с замирающим сердцем побежала на поиски Колина. «Если он там, мне надо подобраться незаметно, чтобы застать его врасплох, тогда он мне не откажет. Не пойду через эту лестницу, на ней можно сделать много шума. Зайду со стороны учительских комнат». Вот и та самая полукруглая арка, ведущая в эту приятную, выкрашенную в голубой цвет, комнату с огромным аквариумом во всю стену. Лулу тихонечко подошла к ней и заглянула внутрь комнаты. И, конечно же, увидела там Колина. Но он был не один. С ним была Софи, и они сладко целовались. Ундина почувствовала боль в левом межреберье, покачнулась и ухватилась за стойку арки. Ноги у девочки подкашивались, к горлу подкатил комок, а на глаза навернулись слёзы. Чувствуя, что сейчас разревётся, Лулу поспешила убежать и спрятаться. Ей было обидно, больно и грустно. Она слишком много возлагала надежд и верила в пустые ожидания.***
Уже на лестнице девочку поймал Майк. Лулу не сдержалась: слезы покатились у неё из глаз, и она зарыдала в голос. — Тише-тише, — сказал Майк. — Лучше не плачь. Я не умею успокаивать. Лулу хотела сесть прямо на ступеньки, свернувшись калачиком, но Майк ей не дал этого сделать, а заставил посмотреть на него. — Пере... стань, — запинаясь, сказала она. — И без тебя тошно. — Я тоже их видел. — Ты? — Лулу мгновенно перестала плакать. И вдруг поняла, что Майку должно быть больнее вдвойне. Софи – девушка, в которую он влюблён уже второй год, а Колин – его злейший враг и убийца брата. — Как? — Я был на лестнице. Следил за Софи. Это уже неважно. Тебе надо отвлечься, поэтому пошли отсюда. Майк схватил Лулу за запястье в своей обычной манере, но девочка уже даже не пыталась сопротивляться. Они покинули школу и отправились на пляж. — Я, когда мне плохо, всегда прихожу сюда и пускаю блинчики по воде. Могу научить. Это довольно просто. Надо найти плоский камушек. Вервольф осмотрелся вокруг и поводил носком ботинка по песку. — Ага, вот этот подойдёт. Положи теперь указательный палец на одно ребро, а большим удерживай с противоположного края. Вставай к воде боком, держи ноги на ширине плеч. Надо немного присесть, но не сильно. Мы маленького роста, так что как раз получится двадцать градусов к водной глади. — Ты сам замерял? — Ага, — гордо произнёс Майк. — Знаешь, сколько я тренировался и сколько вариантов камней перебрал прежде чем нашёл для себя идеальный? — Тебе так часто становится грустно? Майк слегка смутился, но всё же ответил: — Ну, не прям чтобы грустно-грустно. Просто бывает делать нечего. Так, давай теперь раскручивай камень по прямой линии относительно воды. Давай покажу. Оборотень немного согнул ноги в коленях, затем согнул запястья назад и выбросил их вперёд. Камушек проскакал целых десять раз прежде, чем скрылся в водных глубинах. Это было похоже на поданный снизу бросок софтбола. — Важно правильно согнуть запястье, чтобы накопить немного потенциальной энергии и выбросить его вперед под правильным углом, закрутив против часовой стрелки. Правильный угол и кручение важнее скорости. — И это ты мне говоришь? — Лулу улыбнулась. — Самый быстрый бегун в школе? — Е-е-е, — Майк вскинул руки, согнутые в локтях, в воздух, слегка отклонившись корпусом назад. — У меня получилось заставить тебя улыбнуться, а ведь ты ещё даже не бросила камень. Значит, можно тебе и не рассказывать о своём очень важном открытии. — О каком открытии? — Давай, соверши ультра-крутой бросок, тогда расскажу. Лулу вздохнула и попыталась повторить действия Майка. Бульк! Камень, словно тяжелый груз опустился на дно. — Давай ещё. Пока море спокойное. Пока ярость не уйдёт. У тебя не получается, потому что ты злишься. В любом действии важно терпение. А ундине вообще должно быть стыдно не уметь показать простой фокус с водой. Девочка пихнула оборотня с такой силой, что мальчик чуть было не упал. А затем взяла новый камень и попыталась сделать блинчики. — Не пытайся сделать это сильно. Представь, что бросаешь пёрышко, а не камень. И Лулу попыталась снова. И снова. У неё ни разу не получилось, но что удивительно: ярость действительно отошла, а мысли о том, что произошло минут двадцать назад, остались далеко позади. Она закрыла глаза и вдохнула свежий морской воздух. И полностью расслабилась. Была только она, море и этот маленький гладкий камушек – ничего больше. Школа, экзамены, любовные тёрки – всё это было так далеко, будто и не с ней происходило. Она раскрутила камушек и отправила его бороздить пустоту. Пробудил её щелчок пальцами прямо возле носа. — Ты уснула что ли? Говорю, у тебя волосы опять светятся, как тогда в пещере под Научным Институтом. И, кстати, у тебя получилось сделать два блинчика. А ты всё проглядела, с закрытыми глазами ведь это делала. Ну, хорошо, что я был рядом, я всё заснял на телефон, потом посмотришь. — Майк, ты сделал мой день. Я и не думала, что такое простое действие может принести столько радости. Я будто заново родилась. — Это ещё цветочки. Сейчас у тебя радости будут целые штаны. Я тебе такую штуку покажу – закачаешься.***
— Не узнаёшь? — Это до безумия похоже на тот самый можжевеловый оберег господина Бизера. Как он его там называл? Порталиус? — Можешь подержать в руках, только осторожно. Лулу немедленно взяла хрупкую поделку в руки и повертела в разные стороны. — Обалденно! Камни, я так понимаю, лучше не трогать. Как тебе удалось? Он рабочий? — Ну, проверь сама. Поверни вот этот изумруд в своём пазу.