School ruined my life

Аджосси (아저씨 [ajŏssi]) — уважительное обращение к мужчине (как правило, старше говорящего; аналог английского mister или испанского señor или дядя) *** Раньше дни для Чонгука были все одинаковые. Обыденные утренние процедуры, школа, домашние задания, дополнительные занятия, прогулки с Тэхёном и Чимином, семья. Ничего нового и удивительного. Но сейчас с ним творится что-то невероятное. Каждый новый день в старшей школе – необыкновенный. Сердце трепещет, ладошки потеют, в груди колет, импульсы проходят по телу. И виной всему этому Мин Юнги. Выходные не были чем-то удивительным для Чонгука, проходили тоже за учебниками, как и будние дни, так он отдыхает, впитывает новую информацию из книжек. Ничего интересного не происходило в его жизни, разве что Чимин и Тэхён могли что-то натворить, но для него это точно уже не было интересным, скорее травмирующим его психику. А сегодня, когда солнце наконец показалось из-за облаков, грея своими теплыми лучами, он разлепил глаза с мыслью, как достать ту самую бутылку пива для хёна. И это его поразило до глубины души, потому что не с такими мыслями должен просыпаться семнадцатилетний парень ранним утром. Но что поделать, завтра уже понедельник, а за свои действия и слова он привык отвечать, тем более хён ждет. Чонгук вздыхает, откидывается удобнее на подушку и начинает легко массажировать виски, смотря в потолок. Сегодня предстоит трудный день еще потому, что он плохо спал. После освежающего душа он спускается вниз с безумной идеей и надеждой в одном флаконе, что найдет в холодильнике то, что ему нужно; но его поиски пива, пока Хосок не проснулся, не увенчиваются успехом и он расстраивается. Но не это его должно огорчать, и он это прекрасно понимает, но почему-то лицо не озаряет милая улыбка. Он с разочарованием берет кальби с рисом, подогревает и садится завтракать, долго ковыряется палочками в еде. Наевшись, он ставит чайник, заваривает ромашковый чай для успокоения, думая, где ему раздобыть пиво, чувствуя себя последним алкоголиком, который готов последние деньги выложить за бутылку. – Привет, Куки, – ласково здоровается Хосок, спускаясь по лестнице, почесывая свои волосы на голове, зевая. – Привет, хён. – Я не разбудил тебя вчера? – Подходит к раковине, открывает кран холодной воды и делает жадные глотки прямо из него, не беспокоясь, что мелкие струйки стекают по шее, добираясь до выреза майки. И Чонгук слишком добрый, чтобы сказать «да». Хосок вчера пришел домой полтретьего. И трезвым он точно не был, поскольку гремел всеми кастрюлями на кухне, наверное, в поисках еды. И когда он наконец улегся в кровать, его храп был слышен даже в чонгуковой комнате, поэтому младшему пришлось закрыть дверь и вставить беруши. Поэтому и выспаться он не смог. – Все в порядке, хён. Где гулял? Чонгук раньше не особо интересовался, где бродит его старший брат по ночному Сеулу в поисках приключений, ему этих приключений и в книгах хватает, но сейчас, когда тот стал дружить с Юнги-хёном, он хочет знать, возможно, его брат был с ним. – Зависали у Юнги сначала, у него большая и крутая квартира, а потом мы… –Хосок перерывается, смотрит на брата, и Чонгук опускает голову, закрываясь кружкой, чтобы скрыть свой чересчур любопытный взгляд, надеясь, что старший расскажет что-нибудь еще, что касается Юнги. Но тот просто подходит, забирает кружку у Чонгука и делает глоток, кривясь. – Ну и вкус у тебя… – причмокивает, кривится и отдает кружку, идя к холодильнику, забывая, о чем он говорил. Видимо, вчера точно выпил больше, чем положено для его тела. Чонгук смотрит на кружку, точнее на след от губ, где отпил брат, и прищуривается. Пить он уже не будет, это точно, поэтому выливает оставшийся чай и моет кружку со смешанными эмоциями. Тогда у него даже не было сомнений пить после Юнги-хёна, а после родного брата не может. Он просто не хотел показаться невежливым перед Юнги-хёном, точно. А ещё чтобы, тот не подумал, что он чудной. – Родители звонили. Приедут после пяти. – И жует холодный кусок жареной свинины Хосок. Совсем разленился. – Омма говорила, что хочет потом сходить в супермаркет. Ты ведь пойдешь, а то я так устал. – И строит страдальческое лицо. Знает ведь, что Чонгук его послушает. – Да, хён. Пойду. А тебе нужно в душ. – Хорошо так несет перегаром, а Чонгук хочет избежать проблем. – Иду я, иду. Ты пойдешь потом гулять с Чимином и Тэхёном? Или у тебя другие планы? – интересуется старший, все еще роясь в холодильнике. – Ну…учиться, хён, буду. Чимин написал, что у него очень болит голова. – Оно и неудивительно, кому-то нужно было меньше пить вчера, думает Чонгук. – А Тэхён сегодня идет на сви…встречу с Джин-хёном. – И Чонгук уже хочет уйти к себе в комнату, как его окликает брат. – Подожди…Тэхён…с Джином? Ким Сокджином? Чонгук оборачивается на брата и вытаращивает свои глаза. Проболтался? Сказал что-то не то?! Он, конечно, не болтает направо и налево, что его друзья предпочитают мальчиков вместо девочек. Но ведь Джин-хён дружит с Хосоком. И тот знает, кто там…с кем…ну, что они встречаются, точно же должен знать, разве нет? Чонгуку это все было не интересно, это не его дело, кажется, до сегодняшнего дня, потому что один конкретный человек все никак не выходит у него из головы. – Эм…да. – Кивает головой и зажимает между зубами губу, переживая, что сказал что-то не то. – Не знал, что Сокджин дружит с Тэхёном, – хмыкает, чуть склоняя голову, прищуриваясь, а Чонгук хочет поскорее смыться отсюда и наступает на первую ступеньку. – Подожди-ка… – снова зовёт его Хосок, и Чонгук замирает. – Они встречаются? Тэхён по мальчикам?! Почему тогда Джин не сказал, что… Чонгук стоит на ступеньке и всем своим видом показывает, что больше не хочет участвовать в этом разговоре, строя жалостливые глазки. – Хён…я пойду. – Ага. – Хосок знает, что его брат не любит такие разговоры, поэтому решает его больше не мучать. И так сможет все разузнать у Джина. – Иди, братишка. – И почесывает голову, говоря себе: – Он же сегодня с группой идет тусить. Или нет? Уроки сделаны, дополнительные тоже. На часах уже перевалило за полдень, из колонок тихо играет спокойная музыка, а воодушевлённый Чонгук, разместившийся за своим белым столом, рисует очередной рисунок, на этот раз он выбрал маленькие золотые звезды на темно-синем небе. И когда он соберет в кулак свое смущение, он подарит его Юнги-хёну. Через два часа, когда работа закончена, он с улыбкой смотрит на своё творение, откидывается на спинку мягкого кресла, подёргивая ножкой. Тишина покинула этот дом, на первом этаже творится хаос, родители приехали, омма пилит Хосока, что его вчера видели пьяным соседи, а он вовсю отпирается, пока абоджи распаковывает сумки. А Чонгука, как бы это не было эгоистично и странно, интересует лишь, где взять бутылку пива. Поэтому вариант сходить с оммой за покупками кажется ему хорошим. Он спускается вниз после пары минут криков, когда уже тихо и спокойно. Аппа уже совсем расслабленный сидит на диване, кажется, даже дремлет, пока новости идут по телевизору, а омма, похоже, заставила Хосока убирать ванную комнату, потому что он кричит оттуда: «А чем ее мыть-то?!» – Привет, омма. – О, Чонгук-а. Мы тебе не помешали, ты учился? – Целует младшего сына в щеку. – Нет. Рад, что вы хорошо добрались до дома. Пойдем в супермаркет? – О! – Открыл глаза абоджи с улыбкой. – Соджу купите! – И снова возвращается в мир сновидений. – Абоджи устал с дороги. Идем, только сумку возьму и еще раз стукну твоего непослушного брата! Чонгук любит ходить за покупками, заодно можно и прогуляться, а также накупить себе вкусняшек и получить карманные деньги за то, что помог нести тяжелые пакеты. Особенно он любит отделы с книгами, но сегодня, видимо, не тот день, чтобы там ошиваться. И вот, когда омма быстро удаляется за овощами, Чонгук медленно шагает за ней, проходя мимо многочисленных холодильников с алкогольными напитками, он останавливается, поправляет очки на переносице и задерживает свое внимание на полных рядах бутылок пива и соджу. Оказывается, так много марок пива, как и вкусов. Хоть темное, хоть светлое, белое, фруктовое… Чонгук вообще никогда это не замечал, для него это зло, тем более в его-то возрасте. Чимин и Тэхён очень любят вот так стоять и разглядывать содержимое холодильников, а еще больше – выпить это самое пиво, говоря, что это лучший способ снять стресс. Чонгук вот предпочитает избавляться от нервного напряжения прогулками в парке, где цветочки растут, или книгу почитать, на звезды посмотреть с башни Намсан, особенно когда там мало посетителей. Но сейчас нужно просто открыть дверцу и купить. Но проблема в том, что ему нет девятнадцать, поэтому он закусывает губу, когда омма возвращаться, спрашивая его взглядом: «Что встал?» Но он думает, что попытка не пытка, нужно попробовать раз в жизни схитрить. Другого плана у него нет. – Разве аппа не говорил, что нужно купить ему пиво? – Да вроде нет…я уже соджу взяла. Пойдем, – подгоняет его, и он опускает плечи в разочарование, что не удалось справиться с маленькой шалостью. Тэхёну бы точно удалось, думает он. – А то у меня много работы. Взяла тебе еще свининки немножко, поджарю на ужин. – Спасибо, – благодарит он с натянутой улыбкой. Свинину он любит, очень. Он вообще не привередлив к еде, но сейчас она прям как кость в горле. Время идет, а он все без своей добычи. Вернувшись домой, Чонгук разбирает пакеты, пока омма пошла в душ, а абоджи продолжает спать на диване, тихо похрапывая. Он с пустым выражением лица открывает холодильник, чтобы убрать продукты, как вмиг на его лице появляется счастливая улыбка, когда его глаза находят единственную жестяную баночку пива со вкусом манго, кажется, ноль-три литра. Времени для раздумий совсем нет, сейчас омма выйдет из ванной комнаты, это его первый и последний шанс, нужно брать что есть и уносить ноги. Он быстро складывает овощи и, как последний вор, со скоростью света берёт пиво и засовывает за пояс штанов. Банка неприятно холодит кожу живота, вырывая громкий стон, но сейчас не время жаловаться, он успевает опустить свою любимую белую в чёрную полоску толстовку, пряча пиво, когда омма выходит из ванной. – Ты что-то сказал? – Сушит волосы полотенцем и подходит к нему, напевая себе под нос. Чонгук краснеет за секунду, втягивает живот, чтобы не ощущать так сильно холодок по коже. Господи! Первый и последний раз он что-то крадет. Это невозможно! И как люди это делают?! Он и так уже весь вспотел, нервно дышит, правая рука дрожит, а левой он придерживает кофту, чтобы, не дай бог, пиво не упало. Тогда он точно сгорит прямо здесь. – Нет…я пойду…учи…учиться нужно. Омма лишь пожимает плечами и лепечет себе: «Ох, этот возраст», пока он быстро поднимается по лестнице, чуть не падая, и, когда цель достигнута и он в безопасной зоне, то есть в своей комнате, он запирает дверь и опирается на нее, переводя дыхания, которое сбилось к чертовой матери. Теперь он точно перешел на сторону зла! Такому точно нет прощения. Но он ведь не себе, он пить не будет. Иногда, как говорит Чимин, отчаянные времена, требуют отчаянных мер. Сегодня у Чонгука именно такой случай. Он сглатывает слюну, вытирает капельки пота со лба и подбегает к своему черному рюкзаку, кладет в него баночку и застегивает молнию, умирая от мысли, что он завтра пойдёт в школу с пивом! Немыслимо! Но Юнги-хён…он…посчитает, что Чонгук честный и держит слово, а это ему кажется главным. Поэтому он уже со спокойным сердцем снова садится за книги, чтобы немного отпустило от шока, постоянно украдкой поглядывая на рюкзак. Но на этом приключения Чонгука не заканчиваются, на телефон приходит сообщение из их общего чата в KakaoTalk. Тэхён злой и обиженный до глубины души! Оказывается, его Джин даже не знает, что они встречаются уже сто дней, и не пригласил к себе домой. История долгая, как понимает Чонгук, Тэхён не успокаивается и все пишет и пишет недовольные сообщения. V: «Мы просто переписывались целый день. А потом я ему пишу, что мы делаем вечером, а он мне: «Ой, мой сладкий. Сегодня я неважно себя чувствую, поеду к родителям. Проведи день хорошо!» Как это так?! Я ведь пек для него! Побрился во всех местах!» ЧимЧим: «Вот ублюдок! Как он мог!» Чонгук просто сидит и думает, разве можно человека упрекать тем, что ему плохо?! Ну подумаешь. Будет сто первый день. Зачем сердиться-то? Встречу ведь можно перенести. Но пишет в чат другое, чтобы избежать гнева Тэ. JK: «Тогда ты можешь принести торт завтра в школу, и мы скушаем» Чонгуку этот план кажется идеальным. Он уже не читает, что они дальше пишут, а пишут они много, матерятся еще больше. Завтра и так все услышит по новой. Он весь вечер проводил за книгами, а потом спускается взять бутылку воды и пожелать всем спокойной ночи. Он хочет быстрее заснуть, чтобы завтра увидеть Юнги-хёна. И он уже собирается вернуться в свою комнату, когда омма открывает холодильник и кричит с первого этажа на второй, чтобы старший сын услышал: – Ох, паршивый малец! Хосок! Ты стащил мое пиво из холодильника? Чонгук замирает с бутылкой воды в руках и старается держать непроницаемое лицо. Дела плохи. Хосок спускается, хмуря лицо, потому что уверен, что ничего не брал. – А кто тогда? Чонгук?! Только ты мог это сделать! – напирает омма и ставит руки в боки, злостно дыша. – Вот, вырастила алкоголика! Ну что за дела! Чонгук стоит между ними с большими глазами и красными щеками и ему хочется просто скрыться. Стыд да позор на его голову, но он молчит, немного радуясь, что он вне подозрения. Хосока подставлять не хотелось, но его брат выкрутится, всегда так было. Поручат ему небольшую уборку и на этом все. Они еще с минуту кричат, а потом омма просто отправляет его в комнату и идет дальше убираться. – Черт! Да нахрен! Да не пил я его! – Он вместе с Чонгуком поднимается по ступенькам. – Или пил? – задумывается, почёсывая голову. Он вообще мало что помнит со вчерашнего дня. – Спокойной ночи, хен. – И тебе, братишка. Чонгук ложится в кровать, перед этим выпивая глоток воды, задумываясь. Сегодня он снова сделал то, что никогда не делал. Хоть его сердце за сегодня успело несколько раз уйти в пятки, и он чуть не провалился от стыда, этот день точно останется в его памяти. Но такого он больше не будет повторять, ему хватило этого, кажется, на всю жизнь. С воровством он точно завязывает. Хорошо, что у него самая обычная и добрая семья, со своими проблемами, и он очень рад, что имеет старшего брата. Выдыхая с улыбкой на лице, он думает про Юнги. Точнее ему становится интересно, а как Юнги-хён живет один в квартире, без всей этой суматохи? * Юнги не может назвать своё детство обычным и хорошим, скорое очень стрессовым для ребенка. Ему пришлось быстро повзрослеть, маленький, наивный ребенок слишком рано умер в нём. Его родители развелись, когда ему было четыре года. Будучи маленьким мальчиком, он не понимал, почему его постоянно возят из одного дома в другой, почему его родители не живут вместе и почему они не празднует Рождество и другие праздники. Ему говорили, что все хорошо, но почему-то у других детей все было по-другому. В шесть лет был период, когда он просто закрылся в себе и не хотел ни с кем разговаривать, не то что дружить. Но проблему, как говорили родители, они решили, поводили его на пару сеансов к психологу, и он начал говорить, но только потому, что ненавидел этот кабинет и его атмосферу. Ему врали в глаза, но несмотря на свой возраст он это понимал, и знакомые слова, которые любили повторять его родители: «Все будет хорошо», в них он уже не верил. И правильно делал, потому что потом все было только хуже. Сначала, когда омма оставляла его у абоджи, тот проводил с ним время, они смотрели мультики и ели много вредной еды. А потом его аппа начал пользоваться услугами няни. Так что, когда Юнги привозили все следующие разы, аппа только здоровался, а потом его как ветром сносило. Юнги брал с собой раскраску и рисовал целый вечер на полу, дожидаясь, дико скучая по нему, но тот все не приходил, и няня велела ему идти спать, когда время переваливало за десять. Потом он понял, что им не суждено быть счастливой семьей, и смирился с этим, но рана на сердце так и осталась. Ему пришлось рано повзрослеть, лет в тринадцать. Когда омма заявила, что переезжает в другую страну и не может взять его с собой, поэтому он будет жить только с абоджи, пообещав, что будет каждый день звонить. Звонила она два раза в неделю. Абоджи, разумеется, работал, а вечером уходил из дома, давая Юнги деньги, чтобы он заказал себе еду. Его семье не знакомы такие понятия, как честность, преданность и искренняя любовь. Однажды он узнал, что абоджи обманывал омму и изменял ей, поэтому они и развелись. Мать тоже врала и никогда не любила отца. Этот брак был обречён ещё тогда, когда родители поженили их. Доброта…возможно, они были добрые, но только по отношению к сыну, наверное, чтобы их не доставал. Юнги должен был ненавидеть свою семью, но он так скучал и так хотел быть любимым, что просто молчал, но в глубине души держал сильную обиду. Он все держал в себе, накапливая злость и обиду. Он смотрел на другие семьи с завистью. Дружить с другими ребятами он не умел, точнее не хотел, как только те открывали рты и спрашивали про его семью. Когда омма прилетела в последний раз, Юнги узнал, что она беременна и уже на третьем месяце. Он знал, что она живёт с другим мужчиной, но это известие потрясло его до глубины души. Он не знал радоваться ему или нет. Оказывается, у него будет младшая сестренка. И она будет жить в любящей семье, которую ему никогда не получить. Юнги проглотил обиду снова. Он был умный для своего возраста. И знал, что злость порождает только злость. Он не хотел ненавидеть ни в чем невиновного маленького человека, который зарождается под сердцем. Тем более родного. Он просто хотел провести один день с оммой, поэтому сказал, что рад и будет самым лучшим братом, даже если это была большая ложь. Это была та самая встреча, на которой она говорила, что скучает и ей больно его оставлять одного. И что ей жаль, что все так получилось. Возможно, он бы поверил, не будь она сейчас в положении и в новой прекрасной жизни вся светящаяся от счастья. Юнги ей не верил, но все равно давил улыбку и кивал. Лучше уж слушать ложь, чем быть полностью одиноким. После встречи с ней он только и делал что ревел всю ночь, спрашивая у неба: «Почему с ним так поступают?!» Он задумывался, возможно, он и вправду не нужен своим родителям. Все лето он ходил с опущенной головой и мрачнее тучи. Он скучал. Но ничего не мог с этим поделать. Он чувствовал себя одиноким до того времени, пока они не переехали с абоджи в престижный район и его не перевели в другую школу, где он познакомился с Ким Намджуном, который случайно заехал ему рюкзаком по башке и потом долго извинялся. Юнги старался держаться подальше от всех, но от этого неуклюжего Намджуна он не мог, тот притягивал своим умом и искренностью. Тогда Юнги решил, что хочет такого друга, а позже он познакомился с его братом Сокджином. С этими двумя Юнги казалось, словно у него есть братья, так и началась их крепкая дружба. Юнги свои вечера проводил с ними. Дома ему нечего было делать, только смотреть на пустые стены и сидеть в одиночестве, а так они узнавали прелести вечернего Сеула. В пятнадцать лет первая сигарета, прогулы, драки и все для того, чтобы привлечь внимание своего абоджи, которому не было до него дела. Возможно, если бы его аппа уделял ему время, интересовался его жизнью, был строже, ничего бы этого не было, но тот лишь говорил: «Подростки, наверное, должны бунтовать». А потом каждый раз откупался от Юнги деньгами и просил не попадать в неприятности. Больше Юнги не бунтовал, потому что видел, что зря. Его не слышат и не видят. Похер. В шестнадцать он начал пить с друзьями по выходным, потом первый секс с девчонкой; тогда-то он и понял, что девушки его не привлекают, чем поделился с друзьями, и те, к удивлению, его поняли, потому что сами такие. Второй секс был с парнем, как и третий, и четвертый. Но он ни с кем не встречался, никто его не цеплял. Все просто гнилые, неискренние и двуличные. Так что влюбляться он точно не спешил. Единственное, за что он может поблагодарить родителей – что он научился хорошо разбираться в людях. Юнги не злой, он просто равнодушен ко всем, кроме своих друзей. Его абоджи уже не стеснялся приводить домой девушек, говоря, что Юнги уже взрослый и должен понимать, чем они будут тут заниматься, поэтому давал Юнги деньги, чтобы тот ушёл погулять. Он понял, что за человек его абоджи. Бабник, каких ещё нужно поискать. Но отношения у них не были плохие. Он уже не злился, ему было похер и на абоджи, и чем тот занимается. Когда Юнги стукнуло семнадцать, тот купил ему квартиру недалеко от себя и машину, сказав, что тот уже достаточно взрослый. И Юнги, если честно, не был удивлён. Они просто сели вместе ужинать, и абоджи, даже не спрашивая, налил ему соджу со словами: – Ты можешь мне звонить когда угодно. Даже среди ночи. Я не умею быть отцом. И думаю, ты это уже понял. Но, Юнги, я беспокоюсь о тебе и люблю тебя. Все-таки ты мой сын. Не думай, что я хочу избавиться от тебя…но ты уже взрослый. Но если ты не хочешь… – Хочу. Не беспокойся. Я буду звонить. Теперь Юнги хотел жить один. Он не хотел быть с ним и иметь такую семью. Лучше он будет один. Ему кажется, что он и сам уже не умеет любить, его сердце давно зачерствело. Потому что так не больно. Так его никто не разобьёт. У него есть свое жилье, машина, деньги, но не родителей. Его семья – это его друзья. Он не был озлоблен, ему просто было обидно. Но, как говорят, цени, что имеешь. Юнги не так давно дружит с Чон Хосоком, подружиться с ним, в принципе, задача не из легких. Но Хосоку удалось. Юнги ценит в нем честность и что тот может постоять за своих. Но недавно его покорило ещё одна вещь, у Хосока, оказывается, есть младший брат, к которому он очень хорошо относится. Юнги стал уважать Хосока еще больше, но, да простит его Чон старший, Чонгука нужно расшевелить, потому что, когда птица в клетке, а потом вырвется на свободу и натыкается не на тех людей, она может погибнуть. Знал он такие случаи. Видел. Еще хуже, когда сам себя держишь в клетке. Поэтому он просто хочет показать этому невинному ребенку, как нужно веселиться, и дать укусить немного сумасшедшей жизни. Когда, если не в школе, потом будет поздно… Ему нужно узнавать людей, а не быть добрым и верным щеночком. Чонгук Юнги сразу показался замкнутым. И он не ошибся. Милый, невинный ребенок. Еще до жути красивый, но перепуганный как заяц. Юнги подумал, что будет весело вгонять его в краску, провести с ним время, научить жить и различать, что хорошо, а что плохо. Он просто побудет для него старшим хёном. Другом, к которому Чонгук может обратиться. Главное, самому не привязаться к этому парнишке. Но Юнги не из тех, кто бросается в омут с головой, так что за это он переживает меньше всего. Чонгук интересный, чистый сердцем и ему нужен кто-то, чтобы поддерживал его, услышал…Юнги может быть этим человеком. Просто ему нужно четко провести линию. Только друзья и ничего больше с этим наивным ребенком. Но понедельника он еще никогда так не ждал… И даже субботняя тусовка не может его отвлечь от этих мыслей. – Эй, Юнги, соджу еще есть? – прерывает его раздумья Джин, заходя на балкон, где тот курил в одиночестве, пока другие заняты плейстейшеном в гостиной. – Есть. В холодильнике. Вы что, уже все выпили? – Ты ведь знаешь их, пьют как верблюды. – Трет плечи Джин, чтобы согреться, а то вышел в одной футболке, а потом тянет руку к сигарете Юнги, чтобы сделать одну затяжку и отдать обратно. Сам он курит очень редко. – Прохладно. Чего ты тут застрял? – Думал. – Пожимает плечами Юнги и выдыхает дым. Юнги благодарен судьбе за то, что познакомила его с братьями Ким. Сокджин смышленый…но иногда Юнги хочется просто отдубасить его. Намджун с Джином полные противоположности. Намджун – зануда-терминатор, как его описывает Джин. Только думает о своем теле, книгах и выставках художников, а Сокджин любитель провести время в компании, пообщаться с милыми мальчиками и посидеть за компьютерными играми. Он может показаться довольно высокомерным. Ещё ляпнет что-то вроде: «Моя красота спасает этот гнилой мир. Так что мне можно таким быть!» Справедливости ради он и вправду как с обложки, до жути красивый, и даже такой изъян, как немного кривые пальцы на руках, его не портит, так что он может так говорить. Но Юнги их любит и должен признаться, если бы не Намджун и Джин, он бы ненавидел этот мир всем своим сердцем и уже подумывал помахать ему ручкой. – Видел твоего Тэхёна в школе. Еще тот космос, – продолжает Юнги. – Недавно спросил у него сколько времени, потому что мой телефон разрядился, а он мне: «У меня нет часов, простите», и пошел. С телефоном в руках. Вот умора! Смеётся хрипло Юнги и видит, как на лице Джина появляется маленькая добродушная улыбка. Юнги вообще в шоке, что тот начал с кем-то встречаться, еще и так долго. Три месяца. Джин не последняя скотина, но где-то посередине. Любит красивых мальчиков, погулять с ними, повеселиться в постели…хотя говорит, что ищет серьёзные отношения. Но Юнги затирать это не надо, он видит, что Джин сам боится серьезности как огня. Поэтому, кого он обманывает, других или себя, остается загадкой. – Да. Он такой…весь в себе. – У вас серьёзно? Он тебе нравится? – Нравится, но не настолько, чтобы серьёзно. Он забавный и интересен мне. Но…что может быть между мной и семнадцатилетним парнем?! Не думаю, что он тот, с кем заводят долгие и серьезные отношения. Джин вот думал, что погуляет пару раз с Тэхёном, тот ему даст, и он его бросит. Но Тэхён как липучка, интересная и колючая. Ему с Тэхёном весело и спокойно одновременно. Но он не хочет привязываться к Тэ еще больше. Поэтому сокращает их встречи к минимуму. И в воскресенье вместо того, чтобы побыть с Тэхёном, он пойдет с друзьями в клуб, соврав тому. Поступок некрасивый, но так лучше, и для него, и для Тэхёна. – Так ты хочешь его бросить? Паренек не переживет… – О! Ты стал о ком-то беспокоиться?! Странно… Не замечал раньше, что ты у нас добрый аджоси. – И получает в ответ слегка кулачком в плечо. – Не неси херни. Мне как не было, так и нет ни до кого дела. Разве что до невинного, доброго ребёнка с одеялом с ромашками, одна мысль о котором вызывает у него десневую улыбку.