Право голоса

      — С вас пятнадцать тысяч вон, — оповещает парень-омега, когда все листы курсовой работы, наконец, оказываются ровной стопочкой перед носом Бэкхёна.       — Картой, — тяжело вздыхает он, думая лишь о том, что сегодня малыш Джеминни останется без фруктового пюре.       Неприятный звук ошибки терминала, и Бэкхён хмурится.       — Недостаточно средств, — пожимает плечами работник копицентра и виновато тупит взгляд, будто это, действительно, его косяк.       — Ох, — Бэкхён нервно облизывает губы, медля пару секунд. — Минутку…       Он спускает с одного плеча старый кожаный рюкзак и начинает рыться в его глубинах, надеясь, что где-то в паспорте или, может, в небольшом потрёпанном бумажнике найдутся лишние пятнадцать тысяч вон, припасённые на подобный случай, но находит только лишь тринадцать. Что же делать?       — А… — он растерянно смотрит на работника, пытаясь придумать выход из положения. — Простите, я могу занести две тысячи завтра?       — К сожалению, нет, — качает головой парень, сочувственно поглядывая на стопку интеллектуального труда.       — А раздельная оплата возможна?       — Нет, извините.       Бэкхён жалостливо сводит брови, но не с целью выбить себе поблажку. Он понимает, что это очень глупо; что касса любит счёт, а обременять работника вкладывать свои деньги из-за него — эгоистично и некрасиво. Но вместе с тем ему срочно нужно сдать курсовую сегодня, иначе его отправят на пересдачу, а это лишение стипендии, на которую он пытался прожить, да ещё и не один — её нельзя потерять из-за каких-то жалких двух тысяч вон!       — Чёрт! — не выдерживает Бэкхён, закрывая глаза, но слышит тихий писк оплаты и непонимающе поднимает взгляд на терминал.       Из-за его плеча вытянулась рука с банковской карточкой и тут же скрылась снова, заставляя Бэкхёна обернуться. За ним скопилась немалая очередь, которую он нещадно задерживал своими потугами найти выход, а конкретно за ним стоял высокий мужчина, пряча бумажник во внутреннем кармане пальто.       — Простите? — непонимающе хлопает он глазами, глядя на высокого незнакомца, что в ответ равнодушно кивает на его распечатки. — Боже, не стоило…       — Разве? — отмахивается альфа, как понял Бэкхён. — А по-моему, вас надо спасать.       — Спасибо, — его щёк касается стыдливый румянец. — Спасибо большое! Скажите, пожалуйста, ваш номер телефона, я обязательно верну!       — Перестаньте, — хмурится мужчина, подходя ближе к работнику копицентра и протягивая флэшку. — Это пустяки. Считайте жестом доброй воли.       — Оплата прошла, — работник отдаёт Бэкхёну чек. — Спасибо.       Бэкхён забирает стопку распечаток и прижимает их к груди, всё ещё не решаясь уйти, но мужчина уже давно сосредоточен на экране монитора рабочего компьютера, указывая на документы, которые ему необходимо распечатать.       — Спасибо вам, — совсем тихо повторяет Бэкхён и спешно выбегает на улицу.       Губы несмело растягиваются в смущённой улыбке, а сердце радостно колотится о рёбра. Неужели на свете ещё существуют такие добрые люди, способные помочь совершенно незнакомому человеку? На душе приятно разливается тепло, и Бэкхён торопится в сторону университета, кутаясь в шарф. Начало ноября, ветер кровожадно обнимает его под полами лёгкого пальто, а омега счастлив. Счастлив, потому что чужая помощь позволит ему купить вкусняшек сыну, позволит увидеть его горящие глаза и услышать звонкий смех. Это ли не чудо?       Добежав за десять минут до здания университета, он прячется в тёплом помещении и поднимается на третий этаж, издалека замечая нескольких одногруппников, ожидавших в коридоре своей очереди.       — Наконец-то, — улыбается ему во все тридцать два зуба Минсок, вставая со скамейки у окна. — Ты там от руки писал что ли?       — Привет, — смеётся Бэкхён, подходя к лучшему другу и обнимая. — Нет, я… очередь была.       Он решает упустить позорный момент с недостатком денежных средств. Минсок знает о его нелёгком положении, но напоминать об этом при каждом случае не хочется.       — Ты следующий идёшь, — вздыхает Минсок, пролистывая собственную работу.       — Уже? — цыкает он и заламывает пальцы. — Надеюсь, смогу сдать.       — Ты корпел над курсачом сутками, конечно, сдашь! — фыркает Минсок, неосознанно загибая уголок титульного листа. — Вот я прогулял всё время, у меня там чёрт ногу сломит.       — Ты тоже справишься, я уверен, — Бэкхён хлопает его по плечу и подскакивает, как только дверь в кабинет тихо отворяется.       — Удачи! — шепчет Минсок, сжимая кулак и поднимая его вверх, а Бэкхён шумно выдыхает и идёт на расправу.       Вообще-то Бэкхён на все сто процентов уверен в своём материале, просто нервничает. Он учится на отлично, получает повышенную материальную помощь от государства и не собирается уступать ни одному преподавателю. Если нужно, зубами вырвет себе оценку, а Минсок ещё и поможет. Благо таких баталий устраивать не приходилось, профессора у них понимающие.       Бэкхён — студент второго курса экономического факультета, и большей скуки он в жизни не встречал, хотя пока что вполне справлялся с поставленными задачами. Он не был обделён умом, схватывал знания на лету, но особым интересом к профессии не горел, а в университет поступил по наводке воспитателей из детского дома, в котором провёл восемнадцать лет своей жизни. Судьба сложилась так, что родители омеги погибли в аварии, когда Бэкхёну был всего годик, а ближайшие родственники, которых по пальцам можно пересчитать, резко испарились с радаров социальных служб. Теперь, повзрослев, Бэкхёну изредка приходится сталкиваться с ними самому, вот только он не проиграет им, находясь по другую сторону баррикад.       Преподаватель быстро пролистывает курсовую работу, цепляясь глазами за некоторые факты, ссылки и заголовки, отмечает про себя определённые моменты, пока Бэкхён невольно улыбается, рассказывая о своём исследовании, вдохновлённый тем, что его не перебивают наводящими и уточняющими вопросами, и воодушевлённый хорошим настроением, что подарил ему незнакомец, оплатив печать.       — Неплохо, — заключает профессор, поднимая взгляд поверх узких очков на своего студента. — Оформление таблиц съехало только.       — Что? — испуганно поднимает брови Бэкхён и смотрит на лист с действительно кривой таблицей. — Ой! Прошу прощения! Я могу перепечатать, профессор Ким!       — Не надо. Твоя работа есть на почте, — вздыхает мужчина, снимая очки и отталкивая их проехаться по столу пару сантиметров. Его руки, исполосованные выпирающими венами, ложатся поверх листов бумаги. — Как Джемин?       — О, прекрасно, — светится Бэкхён, вспоминая о сынишке. — Взрослеет не по годам.       — Прекрасно. Тогда отпускаю тебя к нему со спокойной душой, — хмыкает профессор. — Можешь идти и звать следующего.       — Спасибо! — кланяется он и выбегает из кабинета, встречая взволнованный взгляд Минсока.       — Ну, что? — он берёт его за руку, выискивая в глазах ответ.       — Принял! — в восторге пищит Бэкхён, улыбается. — Сказал, отпускает меня к сыну, — и смеётся.       — Не нравится он мне, — вздыхает Минсок, садясь обратно на скамью. — Постоянно он тебя о личном спрашивает.       — Да ладно, — пожимает плечами Бэкхён, опускаясь рядом. — Думаю, это просто интерес.       — Угу, — хмурит он брови. — Он тебе в отцы годится.       — Он по-отечески интересуется.       Минсок прыскает смехом, прижимая ко рту кулак:       — Ладно, пусть так. Подождёшь меня? Или тебе бежать надо?       — Подожду, — Бэкхён проверяет время на смартфоне. — Ещё рано.       — Что с работой? — вспоминает Минсок их недавний разговор о том, что ему нашли замену на прошлом месте.       — Ищу, — он поджимает губы, залезая в приложение с поиском работы. — Пока что ничего.       — Может, ты сменишь сферу деятельности?       — Что ты имеешь в виду?       — Ты ищешь вакансии консультантов или бариста? — уточняет друг, получая кивок. — А ты не думал поискать что-нибудь другое?       — К примеру?       — Знакомые Чондэ ищут нянечку, — изгибает одну бровь он. — Ты с детьми отлично ладишь. Может, попробуешь?       — Ой, это такая ответственность! — прикладывает Бэкхён ладонь к груди.       — Попытка — не пытка, — убеждает Минсок. — Не понравится — откажешься. Зато там платят больше, чем в твоих кофейнях. И много общаться с людьми посторонними не надо. Плюс, мы знаем ту семью, знаем тебя — никакого подвоха.       — Даже не знаю, — закусывает он губу и поднимает ноги с пятки на носок и обратно. — Достань мне контакты? Я подумаю.       — Замётано, — подмигивает Минсок, когда дверь в аудиторию вновь открывается, выпуская их одногруппника. — Мне пора!       — Вперёд! — Бэкхён улыбается, провожая друга взглядом и остаётся ждать его в одиночестве.       Он снова открывает приложение с поиском работы и меняет искомую вакансию. Сколько платят нянечкам? Может, стоит попробовать? Присматривать за ребёнком было бы приятнее и спокойнее, чем бегать как ужаленному по кухне, готовя кофе, или по торговому залу, в поисках нужного размера одежды для покупателя. Но какая же ирония — присматривать за чужим ребёнком, пока свой в детском саду.       В приложении высвечиваются вакансии нянечек в детских учреждениях, а заработная плата заметно ниже желаемой. Бэкхён хмурится, надеясь, что так как знакомые Чондэ ищут личного работника, то можно надеяться на более высокую оплату труда. Хотя трудом присмотр за ребёнком Бэкхён бы не назвал. Он любил детей. Они не доставляли ему хлопот, не вызывали раздражения. Он не понимал, как эти ангелочки вообще могут бесить?       Прошло около десяти минут, и в коридор выплыл бледный Минсок.       — Ну, что? — подскакивает Бэкхён, надеясь, что хоть друга и потрепал их профессор, работу всё же принял.       — Сдал вроде, — выдыхает он, ссутуливаясь. — Он морально из меня все соки выжал!       — Главное, что не пересдача, Мин! — приобнимает его за плечи Бэкхён и подталкивает в сторону лестниц на первый этаж. — Пойдём подышим!       — Такое надо отметить, — куксится Минсок, поддаваясь ему.       — Обязательно, но позже, — хмыкает Бэкхён и смотрит на время. — Мне уже пора бежать, а ты не забудь у Чондэ номерок семьи выцыганить.       — Не переживай, — улыбается Минсок и машет ему. — Поцелуй Джемина от меня.       — Обязательно, — хохочет Бэкхён, ускоряя шаг, и бежит к метро.       Детский садик работает до семи вечера, так что можно не спешить, но Бэкхён очень не любит оставлять сына допоздна. Всё-таки и воспитатели устают за целый день, и Джемин скучает. Лучше они погуляют во дворе дома — так считает молодой папаша, а малыш Джемин полностью солидарен. Таких слов он, конечно, ещё не знает, но никогда не расстраивается, если его забирают раньше.       — Папа! — верещит маленький омега, когда за забором замечает фигуру родителя.       — Джемин-а, — улыбается Бэкхён, заходя в ворота садика и разводя руки в стороны, пока тот бежит ему навстречу.       — Пивет! — радуется ребёнок, когда Бэкхён крепко прижимает его к себе.       — Малыш, — он чмокает сына в висок, чуть сдвигая шапку вверх, а потом поправляет всё обратно, скрывая ушки от промозглой погоды. — Как дела?       — Хашо, — отчитывается омега, болтая ножками и пачкая его пальто обувью. — Мы йисоваи сёня.       — Рисовали? И что ты нарисовал? — Бэкхён внимательно изучает его лицо взглядом на предмет покрасневшего носа и новых царапин. — Пойдём-ка. Нужно отпроситься домой, да?       — Та! Найисова, — ребёнок поднял вверх указательный пальчик и сам посмотрел в небо. — Самйёт!       — Вау! — Бэкхён улыбается, потому что не может удержаться; потому что безмерно любит своего сына; потому что Джемин — самое лучшее, что происходило с ним в жизни. — Ты обязательно должен показать мне его!       — Здравствуйте, мистер Бён, — улыбается ему воспитатель у входа в группу.       — Здравствуйте, мистер До. Всё хорошо сегодня было? — беспокоится Бэкхён на всякий случай.       У Джемина никогда не возникало проблем коммуникаций с другими детьми, но всё равно Бэкхён неизменно каждый день интересовался. Не хотелось упускать из вида возникающие проблемы.       — Всё отлично, Джемин сегодня умница, — мистер До оглядывает детскую площадку, где носится ещё парочка ребятишек, и подходит ближе к родителю. — Обедал мало. Не захотел суп есть, а в остальном всё хорошо.       — Шоёный, — шёпотом на ухо оповещает папу Джемин.       — Понял, — серьёзно кивает Бэкхён и переводит взгляд на воспитателя. — Спасибо. Мы зайдём? Рисунок забрать.       — Да, конечно, — воспитатель указывает жестом на дверь в здание, и Бэкхён с Джемином на руках идёт внутрь.       Он находит в шкафчике сына лист А4 с каляками, которые совершенно не напоминали воздушное судно, но всё равно восхищённо разглядывает синие закорючки.       — Модес? — спрашивает Джемин, и Бэкхён трётся носом о кончик маленького носика.       — Ещё какой! Вырастешь и станешь великим художником?       — Та! — часто кивает малыш, не очень понимая, кто такой художник, но, если папа так говорит, значит он им станет.       — А теперь домой? — больше утверждает Бэкхён, ставит сына на ноги и убирает рисунок в рюкзак.       — Не! — хмурится Джемин и даже ножкой притопывает.       — Почему? — удивляется Бэкхён, хотя всё прекрасно понимает. Он и сам бы домой иногда не возвращался, если бы было куда пойти.       — Отеть, — ещё больше морщится он.       — Отец тебя любит, — шепчет Бэкхён, надеясь, что никто не подслушает их разговор, и садится на корточки.       Джемин молчит, но по его лицу видно, что в этом вопросе он бы поспорил. Он бы во многом поспорил, что касается отца, а будь он старше, Бэкхён бы даже не начинал. Как удивительно, что дети понимают всё намного лучше взрослых, когда как эти самые взрослые порой слепы, наивны и верят в лучшее. Верят так искренне, что сердце ёкает от маленького проблеска надежды на небосклоне мрачной ночи.       — Пойдём, — ласково гладит его щёку Бэкхён и выпрямляется. — Зайдём по дороге в магазин, купим тебе пюрешку?       — Та! — хватаясь за возможность, Джемин меняется на глазах, кривя губы в счастливой улыбке.       По дороге к дому они заходят в продуктовый, и Бэкхён снова вспоминает своего спасителя — высокого альфу, что даже глазом не моргнув, оплатил его чек; вспоминает усталый взгляд профессора, спрашивающего о Джемине, а потом и Минсока, которому обещал поцеловать малыша. Он останавливается в проходе между стеллажами с фруктами и, наклонившись, целует сына в щёку.       — От дяди Минсока.       — Тятя Мин? — удивляется малыш, и Бэкхён тихо смеётся. — Потём в коси?       — Как-нибудь сходим, — улыбается Бэкхён, оплачивая продукты.       — Уга!       Они идут в сторону дома, и Бэкхён слушает малопонятные рассказы сынишки о сегодняшнем дне. Он слушает, что тот ел, во что они с мальчишками играли, как он придумал нарисовать самолёт, и не верит, что Джемину уже два годика. Он забеременел на первом курсе университета в девятнадцать от человека, которого любил, и который, казалось, любил его не меньше. Они поженились сразу после положительного теста. Бэкхён думал, что нашёл своё счастье в семье, лелеял мысли о рождении сына, о светлом будущем с мужем. Как только декрет подошёл к концу, Бэкхён понял, что нужно продолжать учиться дальше, получать высшее образование, чтобы пойти работать и растить сына, обеспечивать его всем необходимым. Он надеялся на поддержку мужа, но всему свойственно меняться.       Бэкхён открывает дверь их квартиры, впуская сына вперёд, и прислушивается. Тихо, даже телевизор привычно не работает. Никого?       Он помогает сыну раздеться и идёт проверять квартиру. В комнатах пусто, на кухне тоже, да и из ванной не слышно шума воды. Это отчасти радует — сегодня обойдётся без скандалов, и Джемин спокойно ляжет спать вовремя, хотя бы на один вечер забывая о ссорах родителей.