Право голоса

      Новый день, новое утро. Бэкхён открывает и без того сонные глаза, фокусируясь на голубоватых стенах их с мужем спальни, в которой уже давно не чувствуется тепла и уюта. Солнце привычно подглядывает сквозь узкую щёлочку между штор, и омега слышит мерное сопение на второй половине кровати. Наверное, ещё слишком рано, и это подтверждает время на экране телефона — до будильника ещё час, но сонливость отступила. Бэкхён приподнимается и оборачивается, цепляясь взглядом за голую спину мужа, на которой едва заметны новые царапины в районе плеч. Он не слышал, как тот пришёл ночью. Думать не хочется. В груди начинает сильно колоть от неприятных догадок.       Омега поднимается с постели и тихо выходит из комнаты, потирая глаза пальцами. У него абсолютно нет сил злиться. Они с мужем давно отдалились друг от друга, хотя Бэкхён продолжал теплить надежду на то, что всё ещё можно изменить. По мере возможностей он предпринимает любые попытки исправить ситуацию, но порой он рад, что его альфа не возвращается домой вовремя. Иногда опускаются руки.       Заходя в ванную комнату, Бэкхён привычно включает свет и смотрит в зеркало. Он видит себя насквозь, видит, почему больше не нужен своему альфе — синяки под глазами, нездорового цвета кожа, покрытая желтоватыми пятнами старых кровоподтёков; он скидывает спальную футболку и кладёт руки на мягкий пухлый живот и бока, изуродованные побледневшими растяжками после беременности; опускает взгляд ниже — бёдра слишком полненькие, потерявшие былую сексуальность, тоже покрытые растяжками, из-за которых первое время он ронял слёзы обиды, запираясь в одиночестве. Сейчас он смирился с их наличием, лишь предпринимая жалкие попытки похудеть. Хотя бы чуть-чуть. После рождения Джемина ничего не получалось, хоть бейся головой о стену: ни подсчёт калорий, ни ограничение в мучном, сладком и молочном, ни полный отказ от еды, ни замена твёрдой пищи на разные напитки и воду. Килограммы не уходили, изнуряя омегу и одаривая новыми комплексами. Неудивительно, что он больше не привлекателен, неудивительно, что мужу он больше не интересен. Их последний секс был больше месяца назад, когда альфа явился после корпоратива пьяный и неудовлетворённый. Акт без особых чувств, но Бэкхён ухватился за жалкую возможность вновь почувствовать себя желанным, а после, когда мужчина отрубился, сбежал в душевую и проплакал полночи из-за ощущения себя использованным.       Мысли отравляли его сознание, хотелось отвлечь себя, уже скорее начать день, чтобы подумать о чём-нибудь более важном: учёбе, вариантах работы и Джемине, которому скоро нужно покупать курточку и ботиночки потеплее.       Он принимает душ, трётся мочалкой, стараясь не хмуриться, смотря на неидеальные изгибы тела, чистит зубы и наносит добротный слой тонального крема, чтобы скрыть всё то безобразие от посторонних глаз. Это только их семейное дело. Джемину знать тем более не обязательно. Косметику предательски видно, но лучше так.       Бэкхён выходит на кухню и ставит чайник, достаёт небольшую коробку с кашей и бутылку молока. Он слышит, как скрипнул пол в коридоре — проснулся муж. Говорить совсем не хочется, не хочется видеть его сейчас. Он слишком скучает по чужим прикосновениям, по чужим объятьям и мягким поцелуям, предназначенным только для него.       Альфа заходит на кухню молча, когда закипает чайник. Бэкхён вынужден повернуться к нему, чтобы налить кофе. Они встречаются взглядами, и у омеги мурашки бегут по телу от холода и отстранённости в чужих глазах.       — Что на завтрак? — хрипит мужчина, отворачиваясь и заглядывая в холодильник.       — Достанешь яйца, сделаю яичницу, — сухо отвечает Бэкхён.       — А сам догадаться не мог, — фыркает альфа, — что я есть захочу?       — Тэкён, я ещё не успел ничего приготовить, сам видишь, — Бэкхён старается не вестись, он знает все эти уловки, за которыми последует ссора — неотъемлемая часть их жизни.       — Ощущение, что ты издеваешься, — он злится, выкладывая на стол продукты. — Где твоё кольцо?       Бэкхён смотрит на свою левую руку, где на безымянном пальце напоминала о кольце только бледная полоска. Страшно и стыдно признаваться, а ещё очень хочется ткнуть в это носом мужа.       — В ломбард сдал, — шепчет он, надеясь, что на честность не последует бурная реакция, ведь не в первый раз уже такое случается. — Если бы ты помогал мне хоть немного…       — Заткнись, — закатывает глаза Тэкён, потирая переносицу. — Зачем тебе вообще деньги? Я сам могу позаботиться о Джемине.       — Что? — хмурится Бэкхён, а горло сдавливает от возмущения. — Тэкён, ты слышишь себя? Мы оба его родители! Где ты вчера был? — решает он сменить тему, потому что знает, что только так сможет осадить супруга.       — Не твоё собачье дело, — огрызается альфа, когда Бэкхён заканчивает с приготовлением завтрака. — Я кольцо ношу в отличие от некоторых.       — Только это тебя всё равно не останавливает, — не выдерживает омега и чуть повышает голос от разъедающей душу горечи, на что получает увесистую пощёчину и замолкает.       — Закрой рот, — гаркает Тэкён единожды, чтобы погрузить квартиру в звенящую тишину, ставя точку в разговоре. Или звон остаётся лишь в ушах омеги?       Альфа брезгливо вытирает о пижамные штаны испачканную в тональнике мужа ладонь, отталкивает его в сторону, сам выкладывает себе на тарелку завтрак, и Бэкхён отходит назад. В уголках глаз скапливаются слёзы, он никак не может им противостоять и выходит из кухни. Температура в коридоре намного ниже, босые ноги обжигает ледяной пол, и омега тихо идёт в детскую, где мирно спит Джемин.       Дверь с усилием поддаётся — заедает время от времени механизм замка — и впускает родителя. Бэкхён на цыпочках подкрадывается к кроватке, надеясь, что их перепалка с Тэкёном не разбудила малыша. Джемин сладко сопит, сжимая пальчиками уголок подушки, а у Бэкхёна прорезается слабая улыбка. Больно, обидно, но всё так не важно, пока его сын в порядке. Он ласково касается пушистых волос мальчика, оглаживая головку, большим пальцев ведёт по щёчкам и совсем слегка надавливает на кончик носа, и ребёнок смешно морщится от щекотки.       — Джемин-а, — шепчет он, гладит его шею и плечики. — Пора просыпаться, маленький.       Мальчик не слышит. Бэкхён завидует такому крепкому сну и радуется. Как беззаботен день ребёнка — его ждёт что-то новое, игры, смех, друзья, а по ночам яркие сны.       — Сынок, в садик пора, — смеётся Бэкхён, когда мальчик всё же начинает ворочаться и зевать во весь рот.       — Па, — причмокивает губами Джемин и открывает глаза, в дезориентации смотря перед собой.       — Да, папа, — кивает Бэкхён. — Доброе утро, малыш.       Джемин мычит, тянет ручки вверх, и омега поднимает его из кроватки. Малыш цепляется за его шею и укладывает голову на плечо, снова закрывая глаза. От него так вкусно пахнет, что Бэкхён прижимается губами к его затылку и с удовольствием вдыхает полные лёгкие молочного аромата. Весь сумбур утра испаряется из головы, даря мимолётное спокойствие. Они идут в ванную и долго, тщательно чистят зубки любимой зубной пастой со вкусом арбуза и динозавриком на тюбике. Джемин хохочет над забавными кривляньями папы, когда тот широко открывает рот, показывая, где стоит не забыть пройтись щёточкой. На кухню они выходят спустя ещё минут десять, когда там уже нет отца. Бэкхён надеется, что тот молча уйдёт на работу, как и всегда не удостоив их своим вниманием, не испортив вконец настроение.       Тэкён всё же появляется, подходит к сыну и целует его в макушку. Джемин затихает, ковыряясь пластмассовой ложечкой в тарелочке с кашей, качает головой на вопрос отца о вкусе рисовой каши, не давая тем самым внятного ответа. Альфу это раздражает, и он отстаёт от непроснувшегося, как он считает, ребёнка. Он не прощается, когда громко хлопает входной дверью, уходя на работу. Бэкхён расслабленно опускает плечи и не перестаёт думать о том, что вся жизнь катится к чёрту. Долго ли ещё они так проживут, и чем всё закончится?       Он садится рядом с ребёнком и протягивает дольку яблока. Кофе уже остыл, но омегу это мало смущает — хоть какой-нибудь уже, после него есть ещё долго не захочется. Они завтракают в блаженном спокойствии, а потом шустро собираются, потому что время поджимает. На улице всё холоднее с каждым днём, а до стипендии неделя — нужно срочно найти работу, уже не важно какую. Тэкён не даст денег Бэкхёну, сам в магазин тоже не пойдёт, а если и пойдёт, то будет рассматривать самые дешёвые курточки и ботиночки, которые по итогу совсем не будут греть.       Чёрная полоса — такое бывает. Бэкхён поправляет синюю шапочку, съехавшую Джемину на глаза, и думает, что это пройдёт. У них с Тэкёном ещё наладятся отношения, нужно лишь подождать, нужно лишь приложить немного усилий.       Джемин убегает в группу, махнув папе ручкой, и Бэкхён спешит в университет. Первая пара у профессора Кима, который вчера принимал у них курсовые — начинается новый блок изучения, и опаздывать омега совсем не планировал. Он добегает за несколько минут до начала пары и проходит в аудиторию, выискивая глазами лучшего друга. Минсок оказывается сидящим около окна и играющим во что-то в перевёрнутом горизонтально телефоне. Он расстроенно бьёт ладонью по столу и откладывает гаджет, когда рядом садится Бэкхён.       — О, чо-каво? — улыбается Минсок, поворачиваясь корпусом к нему. — Выглядишь… странно.       — Всё отлично, — отмахивается Бэкхён, вытаскивая тетрадь с конспектами. — Прособирались с Джемином, чуть не опоздал.       — Я про твоё лицо, — он указывает ему на щёку. — Опять он руки распускает?       — Нет, всё нормально, — отворачивается омега, стараясь не вспоминать утренний инцидент. — Сильно видно?       — Ну… — Минсок поднимает брови и поджимает губы.       В аудиторию заходит профессор, и Минсоку приходится замолчать. Бэкхён смотрит в тёмный экран телефона, в тусклом отражении растирая косметику на лице. Преподаватель начинает вещать, и друзья сосредотачиваются на лекции. Бэкхёну сложно, он переживает. Сильно. Так, что усидеть спокойно не в состоянии, постоянно вертится на стуле, закидывая то одну ногу на другую, то наоборот.       — Ты узнал номер семьи? — спрашивает Бэкхён, когда они выходят на перемену, провожаемые внимательным взглядом профессора Кима, который не замечают.       — Да, — спохватывается Минсок, открывает заметки в телефоне и пересылает все данные Бэкхёну. — Позвони сегодня.       — Спасибо, — кивает он, сохраняя контакты потенциальных работодателей. — Ким Чунмён?       — Да, это вроде дедушка ребёнка. Он сидит с ним, пока нянечку не нашли. Омега. Скажи, что ты от Чондэ.       Бэкхён тут же набирает номер и прикладывает телефон к уху. А чего ждать, верно? Нужно быстрее решать вопрос. Пара гудков, трубку берут почти сразу.       — Мистер Ким? Здравствуйте, — улыбается он, стараясь придать голосу дружелюбия. — Мне ваш номер дал Чондэ, вам требуется нянечка?       Голос на том конце провода строгий, но спокойный, что внушает какое-никакое доверие. Если Бэкхён и нервничал, то только из-за страха, что не подойдёт, и придётся вернуться к поиску уже привычных вакансий из приложения. Чунмён диктует адрес и назначает собеседование на завтра, после чего сам сбрасывает вызов.       Остаётся ещё три пары, которые благополучно отсиживаются друзьями. Бэкхён немного отвлекается, погружается в обсуждение некоторых сплетен, которые дошли ранее до Минсока, и теперь он уже делился слухами с ним. Они смеются над их личными шутками, и Бэкхён ловит себя на мысли, что если бы была возможность, он бы сбежал. Взял Джемина и сбежал бы из страны. Куда угодно, только подальше от его привычной жизни. Можно было бы условиться с Минсоком и Чондэ и вместе куда-нибудь свалить. Друзья бы точно влились в авантюру, в этом сомнений не возникало. Жаль, что реальность била кирпичом по маковке — никуда ему не деться. Как минимум не на что, а прочие последствия и представлять страшно — Тэкён его убьёт.       После пар Бэкхён прощается с Минсоком и направляется к метро. Сегодня, до того как забрать Джемина, нужно заехать в магазин и закупиться продуктами. Он нехотя, скрипя зубами, пишет сообщение мужу, чтобы тот прислал немного денег. Омега не надеется на ответ — не надеется, но пытается, ведь тот сам видел с утра, что в холодильнике пусто.       На удивление оповещение о пополнении баланса приходит, когда Бэкхён берёт тележку в магазине. Он успокаивает нервы, мысленно расширяя список продуктов, которые сможет позволить себе купить, и идёт вдоль уставленных яркими товарами полок. Он вспоминает, что нужно бы сварить суп, не солёный, как любит Джемин, и направляется в мясной отдел, мимо акционных стопок товаров, выложенных прямо в проходе, лишь бы покупатели разобрали. Краем глаза Бэкхён обращает внимание на скидочные детские соки, рядом с которыми ютятся большие коробки шоколадок по десять штук в каждой, и видит около них мальчишку лет шести, что из середины стопки упорно тянул одну из них, не задумываясь, что верхние сейчас полетят на него вместе с добытой нижней. Ещё пара секунд, и маленький ребёнок победно улыбается, вытягивая нужные сладости, но по инерции теряет равновесие, сталкивается спиной с соседним нагромождением из газированных напитков в стеклянных бутылках, фасованных в полиэтилен. От удара они опасно кренятся в сторону ребёнка, не рассчитанные на такое варварство. Бэкхён бросает свою ещё пустую тележку и подбегает к мальчику, боясь не успеть, но в последний момент подхватывает его на руки и отворачивается, слыша грохот и звон битого стекла за спиной.       Со стороны доносятся неожиданный вскрик, вздохи и причитания, от которых становится не по себе. Боли Бэкхён не чувствует, значит не задело, а когда открывает глаза, видит напуганного мальчика, вцепившегося в его пальто.       — Ты как? — тихо спрашивает он, убирая с глаз отросшую тёмную чёлку. — Не поранился?       Мальчик нервно качает головой и дёргается, когда откуда-то позади слышит громкое «Джено!». Бэкхён опускает его на пол, к ним подбегает мужчина, присаживается на корточки рядом с мальчиком и взволнованно осматривает лицо, руки и в целом всего ребёнка.       — Отец, прости…       — Всё хорошо, ты цел? — мужчина обнимает сына и гладит по спине. — Я же говорил тебе не лезть никуда. Почему не слушаешься?       — Я думал, что справлюсь, — тихо бурчит он, и Бэкхён улыбается.       Всё обошлось, ребёнок здоров и в руках родителя, так что можно ретироваться. К ним уже подбежал один из сотрудников магазина, на ходу извиняясь за небезопасную расстановку товаров. Бэкхён разворачивается, чтобы уйти, но его останавливают, мягко коснувшись запястья, от чего становится не по себе, и омега оборачивается, встречаясь с большими карими глазами отца мальчика.       — О, — выдыхает удивлённо тот, и Бэкхён не понимает, в чём дело. — Вот видите, добро возвращается.       Омега часто хлопает глазами, а потом его озаряет — напротив него альфа, что вчера оплатил его счёт в копицентре, и он позволяет себе рассмотреть его получше: высокий, широкоплечий, выразительные глаза, тёмные волосы, из-под которых непривычно торчат уши. Красивый, в чёрном пальто — очень сдержанно и элегантно.       — Здравствуйте, — Бэкхён улыбается и кланяется ему. — Как тесен мир.       — И не говорите! Спасибо вам! — мужчина тоже кланяется, прижимая свободной рукой сына к себе. — Если бы не вы…       — Давайте не будем думать об этом, я рад, что… Джено? — Бэкхён смотрит на мальчика, и тот кивает. — Джено в порядке. Больше так не делай, — он подмигивает ему, чем смущает ещё сильнее.       — Спасибо, — шепчет Джено, прячась за отцом.       — Чанёль, — мужчина протягивает руку, и Бэкхён сравнивает, каким равнодушным и спокойным был альфа вчера, и какой сейчас. Небо и земля. Наверное, нервы. Омега бы тоже с ума сошёл, если бы с Джемином приключилось что-то опасное.       — Бэкхён, — он скрепляет их встречу рукопожатием. — Рад знакомству.       — Взаимно, Бэкхён, — Чанёль зеркалит его широкую улыбку, проводя большим пальцем по тыльной стороне его кисти. — Спасибо ещё раз.       — Ну что вы, — начинает краснеть он, чувствуя, как их диалог приобретает оттенок неловкости. — Простите, мне… нужно уже…       — Да, конечно, — приходит в себя Чанёль и отпускает его. — Прошу прощения, что задерживаю!       — О, нет-нет, вы не… — Бэкхён спешно машет перед собой, опровергая необоснованные домыслы, но замолкает. Становится смешно, и он наклоняет голову вперёд, не сдерживая тихий смех.       Мужчина тоже смеётся, а Джено непонимающе сжимает руку отца. Эти взрослые кажутся ему жутко странными.       — Нам тоже уже пора, — выдыхая, Чанёль чуть кивает головой, прощаясь, и Бэкхён уходит к своей тележке, которую бросил пару минут назад.       На губах снова улыбка. Из-за чего? Из-за простого внимания альфы, у которого, к тому же, есть семья? Как глупо, наверное, он выглядел. Пора бы уже браться за налаживание отношений с мужем, чтобы не допускать подобного впредь.       Он уходит дальше, а Джено провожает его взглядом и поворачивается к отцу, что гладил его по волосам:       — Он страшный…       — Джено! — возмущается Чанёль, хмуря брови. — Во-первых, такое нельзя говорить, даже если человек тебе не нравится, а во-вторых, Бэкхён помог тебе — это твоя благодарность?       — Прости, — краснеет Джено и кусает губы.       — И в-третьих, — Чанёль поднимает взгляд, в последний момент цепляясь за свернувшую за другой стеллаж фигуру омеги. — Он вовсе не страшный.