Право голоса

      От кого: Мистер Пак       «После школы езжайте к Джемину. Я освобожусь рано и приеду к вам».       — К Джемину? — глазки Джено загораются, когда Бэкхён читает ему сообщение от отца. — Ура!       Омега не может сдержать улыбку не только из-за реакции своего подопечного, но и потому, что мистер Пак с пониманием предложил ему провести выходной день рядом с Джемином, когда это действительно необходимо как ребёнку, так и родителю.       И как бы Бэкхён ни старался успевать везде, что-то из его графика всё же выпадало — на данный момент учёба. Он совсем забил на посещение университета, надеясь на больничный, и по ночам, зажигая на другом конце палаты небольшой ночник, переписывал лекции, которые оставлял для него Минсок. Стараясь не разбудить маленького омегу, он спал по четыре часа за ночь, уделяя всё время теории, потому полноценных сил жить совсем не хватало, и Бэкхён входил в режим энергосбережения: главное не проявлять лишних эмоций, оставаясь немножечко амёбой.       За всё время пребывания Джемина в больнице Тэкён приходил пару раз, и то ненадолго, с бурчанием и недовольством приносил некоторые вещи, которые просил Бэкхён, потому что не успевал забежать ещё и домой, где не появлялся с начала госпитализации сына. С другой стороны, эта неделя показалась глотком свежего воздуха, когда под боком не тёрся супруг, постоянно угнетая своими высказываниями, ведь Бэкхён глубоко в мыслях хотел сбежать от него, позволяя себе помечтать — жизнь помогла ему в этом в своей привычной манере, будто предупреждая: осторожнее с желаниями, и действовало это довольно убедительно. Теперь Бэкхён просто ловил моменты свободы, не надеясь на свою смелость. Быть может когда-нибудь, когда он будет увереннее?       Вместе с Джено они выходят из школы и едут в больницу: пусть Бэкхён и работает на мистера Пака не так уж и долго, но эти поездки с маленьким альфой уже успели стать такими привычными, почти неотъемлемой частью повседневной жизни. Для Джено он тоже переставал быть чужим, и мальчик совершенно не стеснялся быть собой — что удивительно, на самом деле.       — У нас скоро соревнования, — вспоминает Джено, когда они заходят в больницу.       — По плаванью? — Бэкхён помогает ему раздеться и сдать верхнюю одежду в гардероб.       — Ага, — он грустно улыбается. — Надеюсь, отец придёт.       — Конечно, придёт! Почему нет? — омега хмурится, не понимая его пессимистичного настроя.       — Он не водит меня в бассейн. Вдруг и на соревнования не сможет? — пожимает плечиками Джено и вздыхает.       — Малыш, твоему отцу не всё равно! И если на тренировки у него нет возможности тебя отвести, это не значит, что он пропустит столь важное для тебя событие, — Бэкхён садится на корточки напротив него и берёт за руку. — Он ведь так любит тебя и гордится твоими успехами. Знаешь ведь?       — Наверное… — ребёнок кусает заусенец на указательном пальце свободной руки и опускает взгляд. — Он никогда не говорит.       — Я тебе открою маленький секрет, — тепло улыбается Бэкхён, осторожно отстраняя пальцы от его рта. — Бывают люди, которые редко говорят о том, что чувствуют. Иногда им сложно, иногда они устают и забывают. Но это не потому, что они равнодушны.       — Что такое «равнодушны»?       — Это когда человеку неинтересно, — омега тихо смеётся. — Твой отец волнуется за тебя всегда.       — А вы придёте посмотреть, как я плаваю? — Джено задерживает дыхание, словно боится упустить ответ.       — Обязательно, — он обещает, пожалуй, впервые так уверенно, потому что должен в лепёшку расшибиться, но поддержать его. — Я буду болеть за тебя.       — Спасибо! — мальчик расцветает на глазах и неожиданно подаётся вперёд, обнимая его за шею.       Бэкхён теряется на долю секунды, но потом прижимает маленького альфу крепче к себе и прикрывает глаза. Его объятья почему-то приятны настолько же, как если бы это был Джемин, и он поглаживает мальчика по спинке. Чужой ребёнок всё больше располагает к себе, и если ранее это смущало, то сейчас греет сердце, его хочется приласкать. Подсознательно Бэкхён понимает, что Джено попросту не хватает папы, хотя он и есть в его жизни: ему не хватает этой редкой доли любви одинокого отца, а потому желание восполнить этот пробел растёт в Бэкхёне с каждым днём, из-за чего он ощущает себя неким предателем. Это ведь совсем не его дело, это не его сын, какое он право имеет лезть? Но так хочется исправить созданное недоразумение; хочется достучаться до мистера Пака, что он нужен маленькому альфе намного больше, чем думает; хочется быть тем, кто пригреет оставленного ребёнка и поможет найти правильный путь.       — Пойдём к Джеминни? Думаю, он тоже скучал по тебе, — шепчет Бэкхён на ушко мальчику, и тот кивает, отпуская его.       Они не задерживаются больше на первом этаже, где слишком много посетителей, и поднимаются в детское отделение. В коридорах тихо, у детей время дневного сна, и Бэкхён осторожно заглядывает в палату к Джемину, у койки которого сидит Минсок, читая какую-то мангу. Маленький омега спит, ухватившись пальчиками за уголок подушки, и Джено сжимает губы, чтобы не издать лишнего звука. Он здоровается с Минсоком и семенит к другой стороне от Джемина, чтобы сесть на табуретку.       — Уже? — удивляется Минсок, понижая тон голоса.       — Да. Ты сможешь сегодня отдохнуть, — улыбается Бэкхён, приобнимая друга за плечи. — Спасибо за помощь.       — Ты же знаешь, что мне нетрудно побыть с Джеминни, — отмахивается он и убирает томик манги в рюкзак. — Он еле уснул, капризничать начал, как только ты ушёл.       Тяжело выдохнув, Бэкхён кивает — надо быть готовым к слезам, хотя, может быть, появление Джено его немного порадует. Ничего удивительного в таком состоянии маленького омеги нет, ведь у него постоянно болит голова, а то и вовсе кружится. Вчера его мучила тошнота, и Бэкхён сходил с ума от своего бессилия. Он бы забрал всю его боль себе, только бы Джемин улыбался, только бы спокойно уснул, забывшись в сладких снах. Жаль, это невозможно.       Ближе к трём часам дня, пока Джено играет в телефоне, а Бэкхён перечитывает некоторые лекции, в их палату заглядывает медбрат, предупреждая будить пациента для измерения температуры. Джемин просыпается не сразу, куксится, и Бэкхён бы не трогал его, на самом деле, но врач уже говорил соблюдать режим.       — Нана, — зовёт его Джено, помогая отвлечь от полного раскисания, и заглядывает в лицо. — Привет.       — Жено? — омега дует губки, пытаясь сдержать плохое настроение. — Пивет, Жено-о.       Бэкхён слабо улыбается новому прозвищу сынишки, но чувствует, что радоваться рано, и не зря: Джемин не выдерживает, шмыгает носиком и тянется ручками к нему, просясь обниматься, в чём он ему не отказывает. Джено грустно опускает взгляд, начиная снова ковырять заусенец.       — Джено, ты не голоден? — покачивая на руках сына, Бэкхён тянется ко второму мальчику и ненавязчиво берёт за руку, не давая расковырять ранку ещё больше. — Сейчас будет полдник. Хочешь?       — А можно? — он сводит бровки и расплывается в улыбке, когда омега ему кивает. — Хочу.       Вскоре к ним заходит медбрат, мерит температуру Джемину и убедившись, что всё хорошо, уходит, оповещая приходить в столовую за полдником.       — Я сейчас приду. Джено, присмотри за ним, хорошо? — просит Бэкхён, с беспокойством поглаживая затихшего Джемина по щеке.       Альфа ответственно выпрямляет спинку и смотрит на маленького омегу, слишком буквально воспринимая просьбу, что немного веселит, и Бэкхён шустро выходит из палаты, надеясь не попасть в очередь из пациентов. Ему это удаётся, и он благодарит работника, мельком окидывая взглядом помещение столовой, где едят более взрослые детки. На ум приходят воспоминания их с мистером Паком поцелуя, и омега стыдливо краснеет. Сердце сжимается в груди от приятного фантомного ощущения на губах, и он возвращается с подносом обратно в палату, где его сердце снова делает кульбит из-за неожиданного гостя.       — Тэкён?       Мужчина сидит рядом с сыном, даже улыбается, что не ускользает от внимания, и на душе становится капельку спокойнее. Он не предупреждал, что заедет сегодня, а его настрой кажется положительным. Бэкхён ставит поднос на тумбочку рядом с Джено, который весь напрягся рядом с малознакомым альфой.       — Джено, угощайся, — Бэкхён присаживается на корточки рядом с ним и указывает на предназначенные изначально ему самому стакан йогурта и булочку с яблоком.       — Спасибо, — тише обычного произносит мальчик и кланяется, вставая с места.       — Бэк, надо поговорить, — прерывает их Тэкён и кивает на дверь из палаты.       И его «надо поговорить» почему-то отдаёт усталостью. Что-то произошло?       Бэкхён кивает, и они молча выходят из палаты, останавливаясь за дверью, чтобы сразу отреагировать, если омега будет нужен детям. Альфа выглядит подавленно, хотя умело скрывал это при сыне, и Бэкхён хмурится.       — Что случилось?       — Что тут опять делает этот ребёнок?       — Я работаю, — напоминает Бэкхён, и ему абсолютно не нравится, как категорично его супруг реагирует на чужого мальчика. — В чём проблема?       Тэкён молчит, будто обдумывает и подбирает нужные слова. И когда такое было вообще, чтобы Ок Тэкён не находил, что сказать? Бэкхёну становится даже немного смешно, пока тот ни открывает рот.       — Я задолжал влиятельным людям.       В груди мгновенно холодеет, а мерзкие мурашки ехидно пробирают до костей. Чувство чего-то непоправимого заставляет сглотнуть подкативший к горлу ком — они и так концы с концами еле сводят, о каких новых долгах тот говорит?       — У меня нет денег, — сипло выдыхает Бэкхён, нервно отводя взгляд в сторону и начиная перебирать в голове, где достать хотя бы пару тысяч вон. Он не хочет искать средства сам, но попробует подкинуть пару идей.       — Им нужны не деньги, — щурится Тэкён, заставляя супруга замереть и медленно поднять на него взгляд.       В мозгах шестерёнки останавливаются, их раскачивает в другую сторону, и механизм запускается заново, подбирая варианты.       — А что? — как можно задолжать не деньгами? А чем? — Не говори только, что опять играешь…       Тэкён снова молчит, но контакт их глаз не прерывает, что чётко даёт понять, что догадки омеги верны.       — Что ты заложил?! — Бэкхёну становится ещё хуже, а ноги слабеют, отчего ему приходится перешагнуть с одной на другую. Страшно, ему по-настоящему страшно. Только не квартиру! — У тебя за душой ни гроша.       — Им нужен ты.       Омега несдержанно усмехается на грани срыва и перестаёт дышать. Это какая-то шутка? Он смотрит в глаза мужа и видит лишь серьёзность, с которой тот ждёт ответ. А какой ответ ему нужен?       — Что? — уточняет Бэкхён, потому что не верит; его точно подводит слух.       — У меня есть ты, я поставил тебя.       — Нет, — он качает головой и посмеивается. — Тэ, это розыгрыш?       — Я похож на клоуна? — альфа сжимает челюсти.       Бэкхён опускает голову, закрывает глаза и поворачивается спиной к палате, чтобы дети не увидели его состояния. Он прижимает к разгорячённому лбу ледяную дрожащую ладонь и глубоко дышит, пытаясь собраться. Его, будто хрустальную статуэтку долбанули молотком, заставили разлететься в разные стороны, оставляя валяться на полу, как потерявший свою ценность мусор.       — И что им надо? Сколько нужно отработать? Кем? — он задаёт вопросы, но совершенно не готов услышать подробности, он не воспринимает даже собственные мысли. Любопытство ради приличия.       — Не строй из себя невинность, — цыкает Тэкён, закатывая глаза. — Ты всё сам прекрасно знаешь. Одна ночь. Всего-то.       — Что? — дёргается Бэкхён, резко вскидывая голову. Для альфы это «всего-то»? Глаза жжёт от подступивших слёз, а во рту пересыхает от негодования и обиды. Одна ночь? — Сам подставляй свою задницу, — он едва в силах придать своему шёпоту оттенок. — Выкручивайся, как хочешь. Без меня!       Он делает шаг в сторону палаты, и Тэкён грубо хватает его за руку, останавливая и оттаскивая обратно.       — Ты совсем страх потерял? — шипит он ему в лицо, склоняясь так близко, что Бэкхён чувствует запах сигарет и рамёна из его рта. — Ты должен мне, не забывай!       — Я всего лишь имел глупость сказать тебе «да», когда тест показал две полоски. А разбираться в твоих проблемах я не собираюсь! — сдавленно, но уверенно выдаёт Бэкхён, жалея о сказанном, как только оказывается внушительным ударом прижат к стене возле двери в палату.       — Папа! — визг Джемина раздаётся так громко, что сердце обрывается. Его наверняка слышали на посту медбратьев. — Папочка!       — Если бы не я, ты бы уже сдох в подворотне, никому ненужный! Я научил тебя жить! — почти рычит Тэкён, пока омега в страхе слабо отталкивает его от себя. — Без меня ты никто! Ты обязан мне за свою бесполезную жизнь.       — Отпусти…       Альфа локтями давит ему в грудной отдел, и дышать становится всё тяжелее, а громкие рыдания сына выбивают почву из-под ног. Он впервые в жизни решает отстоять себя, чтобы скорее успокоить Джемина, но Тэкён сам его отпускает, отступая на шаг.       Бэкхён хрипло вдыхает драгоценный воздух и почти вваливается спиной в палату, хлопая за собой дверью. Он поднимает затуманенный слезами взгляд на койку и видит, как Джено крепко прижимает к себе рыдающего Джемина и сам, испуганно округлив глаза, глядит на Бэкхёна. Омега глубоко дышит, подходит к детям и обнимает обоих, прижимаясь щекой к макушке маленького альфы.       — Тише-тише, — шепчет он, усаживаясь рядом на постель. — Простите меня. Всё хорошо. Не бойтесь…       Он даже не думает, почему Тэкён вдруг отпустил его. Неужели сжалился из-за криков их сына, что наблюдал за ними через окно в стене? Бэкхёна потряхивает, хотя он изо всех сил пытается усмирить себя. Джемин хватается за его свитер пальчиками, тянется ближе, немного затихая, и Бэкхён гладит его по волосам. В коридоре поднимается шум, сливающийся воедино из топота и голосов, и омеге совсем не хочется знать, что там происходит. Ему стыдно за эту выходку, стыдно, что персонал мог увидеть всё это, и не факт, что после произошедшего не возникнет проблем.       — Покиньте отделение, или вас уведёт охрана! — доносится обрывок фразы до них, и Бэкхён всё-таки поворачивается посмотреть в коридор.       Тэкён, злой как чёрт, испепеляет взглядом подоспевших к нему двух медбратьев и мистера Пака. Вот же! Неужели его работодатель всё видел? Теперь проблемы будут не только с больницей, но и с работой — ни один нормальный родитель не допустит, чтобы его ребёнок мог подвергнуться опасности, а Бэкхён — эпицентр взрыва. Тэкён что-то спокойно объясняет медперсоналу, но те не вникают, указывая на выход, и альфе приходится подчиниться. Он зыркает в палату, встречаясь с мужем взглядом, и быстро уходит мимо окна по коридору, скрываясь за стеной. А Бэкхёну снова страшно, потому что остальные заходят к ним в палату.       — Мистер Бён, вы в порядке? — уточняет один из медбратьев, подходя ближе, и Бэкхён выпускает из своих объятий детей.       — Д-да, — он нагло врёт, и это видно по его лицу, когда он оглядывается на них.       — Отойдите, нам надо осмотреть вашего сына, — просит второй медбрат.       Бэкхён поворачивается к детям и виновато оглядывает уже успокоившегося Джено и тихо плачущего Джемина. Он поднимается, берёт за руку маленького альфу и вместе с ним отходит ближе к Чанёлю, позволяя медикам осмотреть сына.       — Мистер Пак… — он смотрит на мужчину и замолкает, когда тот, игнорируя его, опускается на корточки рядом с Джено, прижимая его к себе.       Омега понимает, как всё выглядит, понимает, что виноват; не справился с обязательствами и готов понести ответственность, будь то удержание оплаты или даже увольнение. Он будет полностью согласен с любым итогом, потому что сам бы не хотел, чтобы Джемин видел нечто подобное.       — Нужны успокоительное и обезболивающее, — заключает один из медбратьев, и второй кивает. — Просто испуг. Остальное в порядке.       — Спасибо, — Бэкхён кланяется под девяносто градусов, заламывая при этом пальцы.       — Это был отец? — поворачивается к нему второй медбрат, и омега неуверенно кивает, выпрямляясь. — Ему запрещено появляться здесь. Если вдруг он снова придёт, вызывайте пост, — он указывает на красную кнопку рядом с койкой. — Его выведут.       — Хорошо. Прошу прощения, — он снова кланяется, пока спины не касается ладонь мистера Пака, вынуждая подняться и обратить на него внимание.       Медперсонал выходит, обещая вернуться с лекарствами, и в палате становится тихо. Джено выпутывается из рук отца и снова подходит к Джемину, забираясь на кровать с тихим «Нана».       — Мне очень жаль, — шепчет Бэкхён и смотрит в глаза Мистера Пака. — Простите за это.       — Что случилось? — Чанёль обеспокоенно кладёт руку ему на плечо. — Он угрожал вам?       — Нет, всё нормально. Просто… ссора, — он проглатывает все обиды на супруга и через боль в затылке, что даёт знать о себе лишь сейчас, улыбается.       — Он всегда так агрессивен?       Бэкхён поджимает губы и опускает взгляд, стыдясь. Что ему сказать? Нечего. Он боится признаться даже себе, что его муж порой неадекватен, а он терпит. Омега уже сам становится ненормальным, он кажется больным самому себе, а для окружающих, вероятно, очевидна его патология. Ему хочется всё прекратить, но при этом он до панического ужаса и внутренней пустоты боится сделать хоть что-то. Он боится последствий, боится не смочь противостоять давлению не только моральному, но и физическому. Он слабее, он не вывезет этот бой один на один.       Медбратья спасают от ответа, появляясь так вовремя, чтобы дать Джемину лекарства в виде сладкого сиропа.       — Ему нужен покой, — предупреждают они и покидают палату.       Бэкхён подходит ближе к детям и садится рядом на табурет, грустно глядя на сына, перед которым чувствует необъятных размеров вину за то, что не уберёг от истинной сущности его отца, за то, что напугал и Джено вместе с ним, но, переведя взгляд на маленького альфу, он вдруг ощущает гордость и благодарность. Джено, не поддаваясь собственному страху, успокаивал Джемина, когда тот так сильно испугался. Мистер Пак достойно воспитывает его.       — Спасибо, — обращается Бэкхён к мальчику и берёт за руку. — Ты позаботился о Джеминни.       Джено смущённо улыбается и смотрит на обнимающего мягкую игрушку омегу.       — Я буду всегда защищать Нана, — обещает он, вызывая у малыша радость на лице.       Чанёль тяжело выдыхает и, подойдя к ним, садится рядом по другую сторону от койки.       — Я хотел бы… — начинает он и мешкает.       После той сцены, что успел увидеть в коридоре, он никак не мог прийти в себя. Перед глазами до сих пор стояла картина, как Тэкён впечатывает безвольного Бэкхёна в стену, а следом в ушах звенит детский крик.       — Мистер Пак, я всё понимаю, — когда пауза слишком затягивается, Бэкхён решает снова извиниться. — И любое ваше решение будет правильным.       — О чём вы? — хмурится Чанёль, изгибая бровь.       — Вся эта ситуация недопустима…       — Бэкхён, — аккуратно перебивает альфа и мягко улыбается. — Вы не сделали ничего плохого. Мы поговорим с вами об этом, если захотите, но не при детях, — он касается волос своего сына и взлохмачивает их, и тот смешно жмурится. — Я хотел бы попросить вас, чтобы Джено сегодня переночевал с вами. У меня ночная смена, а оставить его не с кем.       — О, — понимающе кивает Бэкхён и улыбается. — Конечно! Без проблем. Тут койка для одного Джеминни слишком большая, так что Джено без проблем хватит места.       — Стоп, — Чанёль недоумённо смотрит ему в глаза. — А вы где спать будете?       — В кресле, — пожимает плечами омега и кивает в сторону дальнего угла палаты.       — Не надо мучить себя, я заплачу, и сюда привезут ещё одну койку.       — Зачем? Не надо, — Бэкхён выставляет перед собой руки. — То кресло вроде раскладывается. Не переживайте за Джено. Он будет накормлен и спать уложен — всё по высшему разряду. Как в пятизвёздочном отеле, — пытается шутить он.       И Чанёль тихо смеётся, поддаваясь его неловким убеждениям:       — Еду я всё же оплачу.       — Это тоже необязательно. Джеминни мало ест, я за ним подъедаю, а моя порция остаётся, так что не стоит заморачиваться.       — Спасибо вам, — Чанёль искренне смотрит ему в глаза, чем немало смущает.       Он в замешательстве, хоть и не показывает этого: обстановка в семье Ок напрягает — не скажется ли это на Джено? Быть уверенным нельзя, но думать о том, что надо искать другого помощника, не хочет. Он не хочет увольнять Бэкхёна по ряду причин, начиная от ответственности и порядочности омеги до собственной симпатии к нему. И последняя названная — далеко не последняя по значимости. Чанёлю хочется хоть изредка, но всё же видеть Бэкхёна, даже если между ними останутся лишь коммерческие отношения, хотя он не позволит себе и ему плыть по течению. Его компания действует на альфу успокаивающе — он впервые после развода чувствует тягу к другому человеку, чувствует обратную заинтересованность в себе и видит искреннее беспокойство о своём сыне, что не может не подкупать. К чему бы в конечном счёте они ни пришли, он будет держаться за возможность присутствия Бэкхёна рядом, а тем более, когда он видел, каким беспомощным тот может быть, оставаясь наедине с Тэкёном, который по определению не должен так влиять на супруга. Чанёль разберётся с этим вопросом позже.       — Позаботьтесь о себе, — мягко улыбается Бэкхён, напрочь разъедая волнения, кишащее в мужчине.