Право голоса

      Пользуясь режимом посещений больницы, Чанёль позволяет себе не ехать за сыном сразу после смены и отсыпается дома, а уже к часу дня собирается, не имея понятия, что делать дальше. У него наступают выходные, а значит нужно провести больше времени с Джено и сегодня, и завтра после школы. Хочется порадовать мальчика, подарить тёплые воспоминания, чтобы он меньше обижался — пусть детские обиды недолгие, от этого совсем не легче взрослым, на которых лежит большая ответственность.       — Здравствуйте, мистер Пак, — улыбается Бэкхён, завидев работодателя, идущего по коридору.       Стеснения почти не осталось, а тот неловкий поцелуй уже начал казаться нелепой выдумкой.       — Добрый день, — Чанёль не может не улыбнуться в ответ и переводит взгляд на радостного Джено, сидящего на койке с Джемином.       Дети что-то обсуждают, раскладывая на одеяле вырезанные из бумаги заботливыми руками Бэкхёна геометрические фигурки, и Джемину, следом за Джено, тоже приходится отвлечься на посетителя.       — Отец, — маленький альфа спрыгивает на пол и подбегает к нему, обнимая, на что Чанёль подхватывает его и сажает себе на руки.       — Как ты себя вёл? Не баловались? Бэкхёну спать не мешали? — мужчина шутит, но всё же смотрит на Бэкхёна, чтобы если в этой шутке окажется доля правды, спросить у сына за поведение.       — Нет! — Джено тоже оглядывается на Бэкхёна, ища подтверждения, и Джемин громко смеётся, хлопая ручками по одеялу вокруг себя, находя растерянность своего друга смешной.       — Нет. Джено, пожалуй, самый послушный ребёнок из всех, что я встречал, — Бэкхён откладывает конспекты в сторону и встаёт с кресла, посмеиваясь. — Ещё и Джемину пример подаёт.       — Ого, — Чанёль с гордостью смотрит на довольного сына и целует в висок. — Ты молодец.       — Вы как раз вовремя. Сейчас будет тихий час, и нам уже пора успокаиваться, да? — омега подходит к сыну, рассматривая, сколько бумаги они успели попортить.       — Кстати, — произносит Чанёль быстрее, чем успевает подумать, уместна ли идея.       Бэкхён поднимает одну бровь, попутно освобождая постель от мусора.       — Здесь на первом этаже есть какое-то заведение, не хотите выпить кофе? — всё же договаривает он, решая, что идея не так уж и плоха.       — Оу, — омега приоткрывает рот и не знает, что ответить. Он совсем не против, хоть и самую малость смущается, но Джемин… — Вряд ли Джеминни отпустит меня.       — Давайте мы с Джено подождём вас там, а вы спуститесь к нам, как будет возможность? — Чанёль переводит взгляд на малыша, что внимательно их слушает и не особо понимает всех махинаций, которые с ним предлагают провернуть.       — Па? — он тянется ручками к папе, и Бэкхён присаживается рядом, поглаживая его по спинке.       — Х-хорошо, — всё же нерешительно улыбается он и кивает. — Спасибо. Если вы не торопитесь…       — Нет, сегодня выходной, — Чанёль незаметно выдыхает с облегчением. Услышать отказ было бы не очень приятно. — Джеминни, сладких снов.       — Сатки сов, — маленький омега улыбается во весь рот и машет Джено, который тоже прощается с ними, не слезая с рук отца.       Альфы уходят, не желая мешать, и Бэкхён помогает сыну уложиться, рассчитывая минимум на полчаса. Он удивляется, неужели мистер Пак станет его ждать? Тэкён бы не стал.       — Отец, а купишь вкусненькое? — строит жалобные глазки Джено, когда Чанёль опускает его на ноги, чтобы взять за руку.       — А попа не слипнется? — хитро улыбается мужчина, мысли которого занимает совсем не волнение по поводу сладостей.       Его сердце заходится в приятном предвкушении, потому что Бэкхён не отказал. Бэкхён, снедаемый противоречиями и страхами, согласился провести с ними время, а ведь мог вполне обоснованно остаться с Джемином. Этот неяркий «зелёный свет» дарит лучик солнечной надежды, теплит несмелую уверенность, что Чанёль на правильном пути, что Чанёль не делает ничего предрассудительного, приглашая чужого омегу выпить кофе. Это ведь ничего не значит? Или это лишь иллюзия, которой тешат себя они оба?       Спустившись в кафе и оглядев вдоль и поперёк небольшую витрину с перекусами, бизнес-ланчами и десертами, Чанёль оплачивает пирожное и молочный коктейль для Джено, американо для себя и предполагает, что капучино будет уместен для Бэкхёна. Он уже видел, что омега не пьёт кофе без молока.       За всей суетой проходят добрые полчаса, и ещё минут через пять в кафе появляется Бэкхён, немного растерянный, бегающий взглядом от столика к столику в поисках нужного, и, когда находит, нешироко улыбается, натягивая рукава свитера на пальцы.       — Прошу прощения, что так долго… — он подходит и немного кланяется.       — Всё в порядке, не нужно было спешить, — успокаивает Чанёль, поднимается из-за стола и указывает рукой на стул напротив. Дождавшись, пока Бэкхён сядет, он садится сам, делая первый глоток немного остывшего кофе, отдающего начинающейся кислинкой. — Я взял вам капучино. Надеюсь… — он снова замолкает, не зная, что вообще хотел бы сказать.       — О, спасибо большое, — Бэкхён благодарно улыбается шире и прижимает ладони к тёплой белой чашке, оглядывая доедающего свой чизкейк Джено. — Завтра в школу?       — Угу, — недовольно мычит мальчик, веселя взрослых.       — Завтра у вас выходной, — вспоминает Чанёль.       — Хорошо, — кивает омега и кусает губы, а потом пробует кофе, пытаясь занять паузу в разговоре.       — Как Джеминни? — Чанёль подаётся вперёд и складывает руки замком на столе.       — Лучше, — Бэкхён задумывается, вспоминает, что говорили ему врачи. — К концу недели нас обещают выписать, — и снова замолкает на минуту, а потом смотрит в глаза работодателю. — А вы как? Выглядите бодрым для того, кто отработал всю ночь.       — О, я уже успел поспать, — посмеивается Чанёль, в голове перебирая темы, за которые можно уцепиться, чтобы не сидеть, как истуканам.       Когда он предлагал посидеть немного в кафе, совсем не думал, что это может стеснять обоих.       — А вы помимо работы чем-нибудь занимаетесь? — ему на помощь приходит Бэкхён. — Хобби? Может быть, продолжаете заниматься музыкой?       — Ах, — как ножом по сердцу, и Чанёль не сдерживает тяжёлого вздоха. — К сожалению, нет… Я так давно забросил музыку и даже не вспоминал о ней, что сейчас мои увлечения кажутся ненастоящими. Будто я их себе выдумал.       — Почему так?       — Совсем не было времени на это, да и Хёнджину… — он запинается и поджимает губы, резко ощущая волну стыда, затопившую всю грудную клетку. Как огнём обожгло от ощущения, будто он ляпнул что-то не то. Он не должен упоминать его, но решает уже продолжать. — …не нравилось это.       — Оу, почему? — Бэкхён поднимает брови, часто моргая. — Музыка — это прекрасно.       — Он называл это «тупым бренчанием», — нервно смеётся Чанёль, опуская взгляд. — Пришлось увезти гитару родителям и забыть об этом. Она мешала: то спать не давала, то соседи приходили жаловаться.       — Соседи? Вы же вряд ли концерты устраивали дома…       — Так говорил бывший муж.       Бэкхён задумчиво смотрит на осевшую пенку в кофе и покачивает ногой под столом:       — Я бы послушал.       Чанёль поднимает взгляд на него и невольно улыбается. На душе становится тепло от таких простых слов, от отсутствия осуждения, что хочется встать и достать из-под земли эту чёртову гитару, только бы сыграть что-нибудь незамысловатое для Бэкхёна. Так глупо, так по-юношески он давно себя не ощущал, когда голову заполняют идеи, которые нужно срочно воплотить; когда хочется свернуть горы, доказав, что он и правда лучший. Лучший вариант из всех представленных.       — А вы только на гитаре играли?       — В основном, да. С ней удобнее сочинять, но ещё я учился играть на барабанах, — хмыкает сам себе Чанёль.       — Вы сочиняли? — Бэкхён в искреннем восторге смотрит на мужчину, замечая тень румянца на чужих щеках. — Вы невероятны!       — Да что вы, — Чанёль стесняется и машет перед собой руками. — Это было так давно.       — Талант не пропьёшь, — со знанием дела убеждает Бэкхён. — Правда, вам стоит иногда отвлекаться от работы и вообще той бытовой жизни, в которой находитесь. Если подумать, вы уже взрослый человек, который не зависит от мнения родителей. И вы могли бы развиваться в той сфере, которая интересна вам.       Чанёль прищуривается и молчит, слушая его рассуждения. И ведь Бэкхён в чём-то прав, хотя вся эта спонтанная затея выглядит слишком фантастично, чтобы быть настоящей. Он может вернуться к музыке? Это ведь непрактично, да и требует затрат не только времени, но и денег, сил. И всё же альфа цепляется за неё, позволяя мыслям поселиться в голове.       — Спасибо, — произносит Чанёль, и омега непонимающе сводит брови. — За вашу компанию.       Бэкхён смущённо улыбается, удерживая его взгляд, от которого по телу бегут мурашки, а в голове происходит буквально апокалипсис, стирающий с лица земли всё живое. Его сердце трепетно сжимается где-то в горле, высушивая всю полость рта, и омеге приходится хлебнуть кофе.       — Бэкхён, — Джено трогает его за руку, заставляя отвлечься.       — Что такое? — он внимательно смотрит мальчику в глаза, и тот быстро стреляет взглядом в отца, а потом взволнованно сглатывает.       Не сразу понимая, в чём дело, Бэкхён чувствует некоторую вину перед ним, но осознание быстро настигает его, и он сжимает детские пальчики, поглаживая тыльную сторону ладошки большим. Чанёль внимательно наблюдает за ними, разрываемый противоречиями: ему так нравится, как Бэкхён нежен с его сыном; ему до одури хочется видеть такое чаще, желательно, всегда. И при этом — что у этих двоих за секреты? И давно его сын скрывает от него что-то, что может доверить няне?       — Джено говорил, — начинает Бэкхён, и маленький альфа нервно дёргает его за руку, но тот успокаивающе проводит ладонью по его затылку и спинке. — У них скоро соревнования по плаванью.       — Да, через пару недель, — Чанёль расслабляется и с улыбкой ждёт продолжения.       — Вы же будете в команде поддержки?       — Я очень постараюсь, — он цыкает, потому что знает, что не факт, что у него получится поменяться сменами с коллегами. А это значит, что если он пропустит столь важный день для Джено, сам себя не простит.       — Я бы хотел к вам присоединиться. И Джемин тоже, — Бэкхён смотрит на Джено, который не верит своим ушам.       — И Нана? — вырывается громче из-за неожиданности.       — Конечно, — омега кивает. — Это будет его первый фанатский опыт.       Джено расплывается в широкой, хоть и смущённой, улыбке, берёт стакан с коктейлем и шумно втягивает остатки напитка через трубочку. Бэкхён скрывает за ладонью смех и, наконец, смотрит на Чанёля, надеясь на положительный ответ.       — Спасибо вам, — альфа качает головой и начинает ощущать, как сводит скулы от непрекращающейся улыбки. — В вас вообще есть недостатки?       — О? — Бэкхён перестаёт смеяться и краснеет, пряча нижнюю часть лица за чашкой. — Очень много.       А Бэкхён весь из недостатков, каждый сантиметр его тела, его мыслей, его желаний — сплошные недостатки. Он ведь сам — один сплошной недостаток, начиная с детства, когда остался один — очередной проблемой социальных служб — и по сей день, взрастив из себя комок проблем и комплексов, который всем только мешает. Он может перечислять свои минусы до ночи, находя новые и новые, но если он позволит себе эту роскошь, то утонет в ненависти к себе, опустит руки и не найдёт больше сил идти дальше. Единственная мотивация жить, ради которой он сделает всё — Джемин — человечек, которого Бэкхён никогда не бросит; которому поможет стать тем, кем сам стать не осмелился.       — Кто же тебе их внушил? — полушёпотом задаётся вопросом Чанёль, не надеясь на ответ.       — Что?       — Мысли вслух, — альфа прочищает горло и поворачивается к Джено. — Ну что, пора уже и нам домой?       — Ну-у, — тянет мальчик и вытягивает губки уточкой.       — Будем сегодня третью часть «Гарри Поттера» смотреть?       — Да! — резко меняется в лице он и подскакивает со стула.       — Хорошо проведите время, — Бэкхён поднимается из-за стола, умиляясь детской радости, заражающей и Чанёля хорошим настроением.       Они убирают грязную посуду, помогая работнику кафе, и выходят в просторный холл больницы, где находится небольшой зал ожидания и регистратура. Бэкхён цепляется взглядом за высокую фигуру на одном из стульев и останавливается, чувствуя, что ему в спину врезается Джено.       — Всё хорошо? — интересуется Чанёль, прижимая сына к себе, а Бэкхён не отвечает, только стремительно бледнеет, и альфа смотрит в ту сторону, куда направлен его взгляд.       Завидев их, со стула в зоне ожидания поднимается Тэкён, и Бэкхён непроизвольно делает шаг назад, но одёргивает себя. Не время для паники, нельзя показывать свой страх не только Тэкёну, но и всем окружающим, ведь он не слабак, он не маленький мальчик, не имеющий за плечами поддержку — он взрослый, самостоятельный человек. Это всё. Достаточно ли этого? Бэкхён не знает.       У Тэкёна абсолютно нечитаемый взгляд, а губы застывают в дежурном изгибе — даже не сразу можно понять, что не так, и только Бэкхён за годы совместной жизни выучил это выражение лица, не сулившее ничего хорошего. Что вообще тут забыл его муж? Неужели вчерашнего позора было мало?       — Бэкхён, давайте мы проводим вас? — тихо произносит Чанёль. Он понятия не имеет, что именно происходит в чужой семье, а вмешиваться в их дела он не может себе позволить — кто он такой? И всё же сейчас это может коснуться Джено, а допустить такое нельзя.       — Всё нормально, — сипит Бэкхён и неискренне улыбается, поворачиваясь к нему. — Езжайте домой, не переживайте обо мне, мистер Пак.       — Бэкхён, — Чанёлю режет слух не первый раз, и он, наконец, решается. — Могу попросить вас обращаться ко мне по имени?       Омега замолкает и растерянно смотрит ему в глаза, ощущая, как его губы начинают дрожать. И просьба вовсе не странная, скорее напряжение, которое выливается на него из огромного невидимого ведра, переполняет его до краёв.       — Мистер Пак, я… мне так комфортнее, — он облизывает пересохшие губы. — Если вы не против.       Чанёль тяжело вздыхает и кивает — а что ещё остаётся? Он не может заставить, да и по статусу так положено, а его хотелки — не самое важное. Если Бэкхён хочет, пусть формальности присутствуют.       — Добрый день, — к ним подходит Тэкён, держа руки за спиной и неглубоко кланяется Чанёлю. — Смотрю, вы больницу не покидаете?       — У нас было совещание, — хмыкает Бэкхён, нехотя находя оправдания. — Но мы уже закончили.       — Отрадно, — Тэкён усмехается как-то слишком отстранённо, будто беседа его совсем не прельщает. Ему бы ближе к делу перейти, и он достаёт из-за спины руки, в которых оказывается букет из трёх разных роз, обёрнутых в целлофан. — Это тебе.       Бэкхён вскидывает брови и опускает взгляд на цветы, которые выглядят не очень-то свежо, да и цвета их не сочетаются вместе. Одна розовая, другая жёлтая, третья белая — Бэкхён вообще не очень любит розы, ему по душе гипсофилы, которые выглядят одновременно и пышно, и невычурно. Хотя розы — тоже неплохо, да и много ума для них не надо. Тэкён крайне редко прибегал к подаркам, а тем более к цветам, так что этот жест многое значил для него; альфа переступает через себя, признаёт свою неправоту? Неужели нашёл другое решение своих проблем?       — С-спасибо, — тихо шепчет омега, принимает цветы и поднимает взгляд на Тэкёна, уточняя. — Сегодня какой-то праздник?       — Хотел извиниться за вчерашнее, — мужчина отворачивается чуть в сторону, его лицо не выражает раскаяния. Может потому что рядом всё ещё оставались Чанёль и Джено? Неловко?       — Хорошо, — ради приличия, чтобы не усугублять ситуацию, Бэкхён принюхивается к букету, от которого не исходит аромата. Может, цветы замёрзли?       Он прочищает горло и краснеет от неловкости перед мистером Паком. Ситуация — сюр. Почему работодатель ещё не ушёл? Это заставляет краснеть и чувствовать себя теми чуть подвядшими краешками лепестков.       — Ладно, мне пора, — Тэкён снова смотрит на омегу и кивает. — Загляну позже.       — Угу, — Бэкхён кусает губу, провожая его взглядом.       — Вы в порядке? — оживает Чанёль и касается чужого плеча, от чего омега вздрагивает.       — Да, — он прижимает букет к груди и не может заставить себя посмотреть на мистера Пака. — Спасибо.       — Мы тоже пойдём, — мужчина берёт за руку Джено, что всё это время боязливо держался чуть позади отца. — Бэкхён, — сделав шаг, он снова останавливается. — Если что-то случится, не стесняйтесь позвонить мне. Мы с Джено, как супергерои, прилетим на помощь. Да? — и смотрит на сына.       — Да! — осмелев, Джено громко подтверждает слова отца и поднимает вверх сжатый кулачок.       Бэкхён внезапно улыбается, перед глазами проносится миллион вопросов, ещё тысяча предположений и сотни надежд, неоправданных, но таких желанных, что под веками он чувствует жжение от подступившей влаги. Когда они с мистером Паком успели поменяться ролями? Это мужчина должен звонить ему, если что-то случится, а не наоборот.       — Спасибо, — выдыхает он, вкладывая слишком многое, слишком личное, слишком искреннее.       Он непроизвольно поднимает взгляд и встречается с чужим, наполненным беспокойством и необъяснимым теплом, переливающимся блеском от ярких ламп приёмного покоя. Чанёль в метре от него, а ощущение, что ласково касается его щеки, и сердце от этого так сдавливает, что впору сделать судорожный вдох, чтобы расправить лёгкие, сжавшиеся от страха. От страха, когда боковым зрением Бэкхён замечает остановившуюся у выхода фигуру своего супруга, что обернулся на них.