Я еду в автобусе, полном людей. У всех них своя судьба, свои семьи, любимые воспоминания. Каждый направляется в свой дом за чем-то, и множество этих судеб время от времени переплетаются между собой.
Мой взгляд утыкается в брюнетку, сидящую с документами у окна. Девушка стройная, уже одевшаяся в куртку. Одежда форменная. Она работает в милиции? Женщина работающая в милиции.. что было в ее голове, когда она решила идти на эту профессию (а в моей?)?
Почувствовав на себе мой любопытный взгляд она сверкнула на меня своим пронизывающим взглядом. Карие глаза, такие глубокие.. я бы сказала, красивые. Верно подмечено: глаза — зеркало души. Я бы заполучила такие себе, если бы могла.
Я бы хотела узнать её судьбу поближе. Она продолжала сверлить меня, явно думая, что я странная, раз так долго удерживаю контакт (впрочем, мы могли где-то встретиться? Или она из-за зрачков? Онизокория не такое уж частое явление). Толпа перегораживает мне незнакомку, которая, в прочем, склонив фуражку ещё ниже на прекрасные глаза, снова уткнулась в бумаги. Раз так свободно их читает в автобусе, значит по званию ещё мала для важных задач. В прочем, полиция в нашей глуши работает исключительно на нужных людей. Горячая кровь.
Когда мы подъезжаем до нужной мне остановки я нежно прошу водителя притормозить. Я захожу в старый подъезд (вот поднакоплю и съеду отсюда в более лучшие условия! Тут же холодно как на северном полюсе), укутавшись поплотнее в плащ от порывов ветра, я захожу и проверяю почту. Есть ли хоть какие-то послания?
Счета, газета.. бинго.
Я бегу домой, подальше от надоедливого соседа и его ворчливого хриплого голоса. В подъезд ещё кто-то зашёл, и это наверняка дядь Вова — курильщик в третьего.
Я забегаю домой, и снимаю пальто. В квартире царит ещё больший холод (какого черта?!), я закрываю все рамы на старых окнах, влага проникает сюда слишком скоро, а чинить времени у меня нет. Но я могу выдохнуть, скоро дадут отопление, октябрь выдался ледяным. Я кутаюсь в плед, стряхивая вместе с ним с кровати коробку. Опять не разобрала. Старые ворохом посыпались из ненадежного укрытия, я замечаю это уже на выходе, и, когда хочу быстро вернуться, плед зацепляется за торчащий гвоздь. Он рвется!
Это придется зашить. Шлёпая босыми ногами по полу я бегу из комнаты в комнату, ища иголки. Нахожу возвращаюсь к фотографиям и ненадёжной коробке. Одно изображение привлекло меня, но не стану же я тратить на ностальгию много времени?
Это открывает мне пути в то время, когда я не знала что такое телефон, бесплатные конфеты и собственный дом. Мы теснились в приюте,
девочки никогда не делились конфетами от возможных будущих приемных родителей..
Их надо было заслужить. Я шила. Все что меня попросят. И, хоть получалось неуклюже, это все что я умела. Красиво шить и иногда помогать поварихе за слоёный пирожок. Конфеты были неописуемой радостью для меня...
На одной фотографии я с нелепой прической и синяком на руке и булкой в зубах. Повариха — одна из немногих кто заботился обо мне хоть как-то. Даже несмотря на издевательства со стороны воспитанников и строгость этой женщины. А дочка.. у нее была дочь?
Я начала перебирать потёртые изображения, пытаясь восстановить в памяти эту девочку. Как она выглядела? Какой у нее был характер? Она тоже издевалась надо мной? Или следовала примеру матери?
Одна фотография: мы всей нашей группкой вместе с воспитателем и дата
Вторая: я в свои десять на качелях и разбитыми почти в мясо коленями (о чем никто не узнает, иначе будет хуже)
На предыдущих немногих фотках я в свободно ходила в поношенных майках, зашитых кофтах без горла и других вещах.
Последняя фотография была сделана незадолго до выпуска. От нее мне всегда хочется улыбнуться, глядя на тот блеск в глазах. Подумать только, я в свои семнадцать. Вьющиеся волосы, которые срезали по горло во сне легли так идеально. Я впервые за то время счастлива. Горло перевязано терпко пахнущими бинтами, руки за спиной, но я стою перед входом в приют. На заднем фоне есть название: "Надежда". Вот уже не думала, что "надежда" способна порождать такое отчаяние, какое испытывают там находящиеся дети. До сих пор я иногда слышу слабый голос поварихи о том, что если я стащу у неё хотя бы пирожок то мне оторвут руки за воровство. Светлая память, Зинаида Михайловна. — я легонько целую её фотографию и все склыдывю в ту же коробку. Нитями я вхожу в жёсткую ткань и заделываю очередную брешь. Если бы так просто можно было заделать брешь в душах неспокойных людей — уверена, мир стал бы чуточку счастливее. Как от вкусных конфет.
Последний стяжок моей нитки затянулся, можно идти разогревать еду. Коробка отправилась за шкаф (мало ли), и вот я снова несусь на кухню, хватаю спички и разжигаю огонь. Чай сейчас мне не помешает.
— И как бы сложилась моя судьба без всей этой скотобойни? — на балконе послышался странный стук. Я выглядываю в холл, промелькнула рыжая шёрстка и пушистый хвост.
Кружка с громким хлопком ставится на стол, мутная жидкость, отдаленно напомнающая чай проливается на грязную скатерть.
— Кот? Кот??
Хоть что-то в такой период меня радует. Босыми ногами я шлепаю до двери и открываю, несмотря на холод. И.. кареглазая брюнетка из автобуса вздрагивает от скрежета петель.
— Ты?
— Я?
Повисло молчание, пока незнакомка уже сидя на корточках перед пушистым другом (а я его уже назвала Барсиком, жаль), собиралась его быстро взять. Беглец, значит?
— Извините, я просто не думала что здесь ещё кто-то живёт. Мой кот... — Барсик, коим я его нарекла, тёрся об мои ноги. Это даже мило.
— Может.. хоть чаю попьем? — может судьба? Это становится чуточку интересней.
— Боюсь, мне пора. Работа не ждёт, — она поднялась на ноги, тогда я разглядела большую ссадину на голени. И кучу маленьких царапин. Это от кота?
— А ну стой! — пока мы разговаривали он успел проникнуть в холл, а после резкой смены тона хозяйки так и вовсе побежал.
Его хозяйка быстро вскочила на ноги и дергалась в сторону двери, в которой все ещё стояла я.
— Как его зовут?
Девушка в некотором замешательстве посмотрела мне в глаза
— Как зовут котика?
— Я ещё не придумала. — она сказала это сбивчиво. Не выспалась? Или много работы в первые дни? Кот найден недавно?
— А тебя?
Она в конец впала в ступор от моего напора.
— Диана. Вопросы кончились? Ты поможешь мне найти кота?
— Да. — коротко отвечаю я и отступаю от дверного проёма. Диана влетает ко мне, поначалу оглядываясь на "бабулино кресло", в котором давно завелись клопы (да, дивана тут не было давно, особенно после случая с пружинами), ковер на стене, старые вещи... На самом деле, я стараюсь содержать квартиру хотя бы в относительной чистоте
(а когда у меня "гости" так вообще приходится белизну использовать после них).
Диана ходила по комнатам в поисках любимца, зовя примитивным "КСКСКС", "КЫСКЫСКЫС", "Да где ты, блять, скрываешься, рыжий ушлепок?!"
Да-а.. будь я на месте кота, я бы не отзывалась такой хозяйке даже шипением.
— Котя! — я легонько похлопываю в ладоши, шуршу первым попавшимся пакетом и показушно ласково зову его "Барсик, иди сюда!".
— Барсик? Как банально.
— Зато работает, — кот и вправду стал выглядывать из моей спальни, показывая свою заинтересованность.
Послышалось неуверенное "Мяу", Диана приподняла брови и недоверчиво покосилась на меня.
— Время от времени я подкармливаю бродячих кошек, знаю как они любят лакомства. Где ты нашла его?
— Я не могу тебе сказать.
— Как-то связано с твоей работой? — я легонечко улыбнулась.
— Что?
— Я, кажется, видела тебя в автобусе пока добиралась до дома. Ты была в форме, с бумагами.. и потухшим взглядом.
— Так это ты меня прожигала?
— В смысле? — она так реагирует из-за зрачков?
— Ты пялилась на меня.
— Так кот по работе или нет?
Диана застопорилась от моего внезапно сменившегося тона. С ласкового на более грубый.
— Да кто ты такая, чтобы спрашивать меня о таком? Ну да, по работе. Так называемый "Барсик" был питомцем одной из жертв, проживающих на другом конце вашего захолустья.
Я попыталась вспомнить. Давно меня не было на той окраине, но была необычайно ласковая кошечка, которая жила у Кексика. Кошечка была беременная, позже родила пять котят, трое погибло из-за того, что некому следить. А Кексика не стало гораздо раньше. Что же было поделать, если именно такого блюда потребовали у меня Волки?
— Котята... — я шепчу. Что-то глубоко внутри отдается очень глухой болью, но не более того. Я не настолько монстр, чтобы не жалеть погибших, но и ослушаться не могу. К тому же, сладости в тот день вышли просто восхитительные.
— А как тебя зовут? — вопрос вывел меня из транса, когда я просто поглаживала рыжую шерстку.
— Маргарет. Можно просто Марго.
— Маргарет? Вот это имичко. — брюнетка усмехнулась.
— Как маргаритки. Цветы такие есть.
— А ты и в цветах разбираешься?
— А почему нет? С детства так. — в детстве мне действительно нравились цветы. Их запах, вид. Они были столь прекрасны, особенно в гербарии.
***
— Марго, опять ты со своей травой на подоконниках!
— Мне просто нравится. Они будут великолепными, когда я запечатлею их. Хотите со мной?
— Нет. Перестань быть такой странной! — другая девочка поддержала первую.
— Почему сразу странной?
— Ты же ботаничка. С другими не общаешься.
"Потому что вы мне не нужны"
— А что в этом такого? — я вкладываю в свой блокнот ещё один лепесток, с такой любовью, на которую способна моя душа. Я подняла взгляд на стоящих в нескольких шагах девочек.
— Не смотри.. так.
— Как?
— Ты жуткая. И цветы твои никому не нужны!
Я не успела ничего сделать. Все засушенные мной маргаритки были порушены одной из них. Сквозь пальцы рассыпались цветы. Как же звали ту девочку? Сейчас я не вспомню, но её длинные, смаляные волосы мне никогда не нравились. Тётя Зина ругала её, если она меня обижала. А та потом шла и люзывпда меня, насмехалась из-за "не такого взгляда", "не таких увлечений", "не такой одежды" или даже имени. Возможно, она ревновала меня к маме. Но Зина была чуть ли не единственным принимавшим меня человеком. Принимавшим со всем, что я любила и ненавидела. Кареглазую девочку я, конечно, недолюбливала, но и палку никогда не перегибала в наших стычках.
— М-а-р-г-а-р-е-т. Ну и имичко у тебя!
Они подшучивали по разным поводам. И не только они.
***
— Я тогда пойду, Марг. Уже довольно поздно.
— Да, конечно. — Диана подхватила кота, и последовала за мной ко входной двери.
— Спасибо за помощь.
— Не за что, — я попыталась выдавить улыбку, после Диана поспешно ушла, пока кот начинал вырываться с её рук.
