***
Там, в Юньмэне, их ждут глава клана Цзян и учитель Вэй, красивый настолько, что на него больно смотреть. Ханьгуан-цзюню больнее прочих, Сычжуй знает это точно, но Лань Ванцзи смотрит жадно, не в силах отвести от него взгляд. Алые одеяния учителя Вэя не имеют ничего общего с женскими брачными одеждами. На нем нет покрывала, которое должно закрывать лицо невесты, потому что учитель Вэй — не невеста. Он — мужчина, высокий, с худыми, но крепкими плечами, осанкой и руками воина. И его одеяния, крой которых удивительным образом повторяет крой одежд глав клана Цзян, только подчеркивают его сильную, юношескую стать. Сычжуй смотрит на них и думает: всеблагие Небеса… Как так вышло, что он до сих пор не замечал, как молоды его родители? Ханьгуан-цзюнь, который выглядит хорошо, если на двадцать семь лет… Учитель Вэй, который выглядит и того моложе… Как же счастье преображает их черты… Оно колючее, это счастье… Сычжуй видит это в их глазах, устремленных друг на друга, не замечающих людей, собравшихся возле озера. Они смотрят, точно боятся проснуться, с неожиданным отчаянием вглядываются в побледневшие лица друг друга. «Это ты, всеблагие Небеса, это и правда ты. Жизнь моя, моя погибель… Я нашел тебя, я добыл тебя и никогда не отпущу твоей руки…» Лотосы, окропленные смешавшейся кровью, венчают их головы, скрепляя безмолвную клятву, которую поняли сердцем все присутствующие.***
Поздним вечером, во время праздника в Облачных Глубинах, Сычжуй нашел взглядом Цзинь Лина. Молодой глава клана Цзинь сидел впереди стройного ряда адептов из своего клана и держался достаточно уверенно. Лицо его было слегка напряжено и Сычжуй, присмотревшись, понял причину: за спиной Цзинь Лина с недовольным выражением на лице расположился Цзинь Чань. Проследив за его взглядом рядом напрягся Цзинъи. Сычжуй решительно шагнул в их сторону, собираясь встать рядом с братом, но его опередили. Учитель Вэй и Ханьгуан-цзюнь, уже покидавшие гостей и направлявшиеся в сторону цзинши, замедлили шаг рядом со столом Цзинь Лина. Юноша поспешно встал и, протягивая чашу с вином в сложенных руках, пробормотал поздравления. К изумлению Цзинъи, учитель Вэй, от которого в этот счастливый день следовало ожидать тройной порции шуточек, принял чашу с негромкими словами благодарности и, пригубив, сложил руки в ответном поклоне, к которому не смогла бы придраться даже покойная Пурпурная Паучиха. Ханьгуан-цзюнь, ко всеобщему потрясению, последовал примеру своего супруга, и слегка склонился со всей серьезностью и уважением. Выпрямившись, он скользнул по Цзинь Чаню спокойным, тяжелым взглядом и, взяв учителя Вэя за руку, увел его с собой. Цзинъи и Сычжуй посмотрели на белого как мел Цзинь Чаня, на раскрасневшегося Цзинь Лина и переглянулись. — Или я непроходимо глуп, — тихо шепнул Цзинъи, — или Ханьгуан-цзюнь с Вэй Усянем только что решили проблемы с дисциплиной в клане Ланьлин Цзинь. Сычжуй почувствовал, как улыбка рвется на его лицо. Дать клану Цзинь, а заодно и прочим собравшимся понять с помощью простого поклона, что два сильнейших заклинателя воспринимают юного главу как равного, было чрезвычайно умным и тонким ходом. — Думаю, ты прав, — ответил Сычжуй.***
Утро после свадьбы предвещало ясный, погожий день. Сычжуй, не в силах досыпать добавленные в честь праздника часы отдыха, тихо и быстро оделся, стараясь не разбудить крепко спящих Цзинъи и Цзычжэня. Солнце поднялось достаточно высоко и путалось еще прохладными лучами в красных лентах, с прошедшего вечера обвивавших столбы. Цепляясь взглядом за этот праздничный багрянец, Лань Сычжуй не смог сдержать радостной, колкой дрожи. Путаясь ногами в полах своего ханьфу, он помчался через спящую обитель, не думая о правилах, пытаясь дать выход распирающей его радости. Стремительный бег закончился в роще рядом с водопадом. Сычжуй замер, как вкопанный, и даже не испугался, когда на плечо навалились запыхавшиеся Цзинъи и Цзычжэнь и толкнул в спину не успевший затормозить Цзинь Лин. — Ну и быстро же ты бегаешь, Сычжуй, — пропыхтел Цзинъи, — еле догнали… Куда ты понесся? Но Сычжуй молчал, глядя вперед, и Цзинъи пришлось отлепиться от его плеча, чтобы вглядеться вдаль. Над водопадом, где столько дней Ханьгуан-цзюнь ждал возвращения своего возлюбленного, стояли двое, облаченные в белые ханьфу. Даже на расстоянии было видно, как крепко переплетены их пальцы. Что-то непривычное было в этих силуэтах, и, присмотревшись, Цзинъи понял: в волосы их наставников вплетены незнакомые украшения. — Это же… — …это брачные дары. Заколки, которые подносят возлюбленным в клане Юньмэн Цзян, — тихо закончил Цзинь Лин. — Вот что они ковали… — прошептал Цзычжэнь. Сычжуй молчал, не в силах отвести от них взгляд, даже когда Сянь-гэгэ уткнулся лбом в плечо супруга, а Белый братец, бережно обняв, поцеловал его в висок. Есть люди и судьбы, сопричастностью к которым Небеса испытывают и благословляют других людей. Глядя на них, каждым вздохом, каждой мыслью принадлежащих друг к другу, Сычжуй понимает, что места между ними нет и не должно быть ни для кого. Они едины в своей выстраданной, у жизни, смерти и тьмы отвоеванной любви. Они совершенны. Среди тысяч лиц они видят лица только друга друга, среди шума тысяч голосов для них нет других звуков, кроме тихого дыхания возлюбленного… Они не выставляют свое счастье напоказ, но и не таят его. Оно читается в жгучих взглядах и переполненных светом глазах Лань Ванцзи, щедро изливается на окружающих солнечным теплом, притаившимся в яркой улыбке Вэй Усяня. Нет никого, подобных им… Небеса и Земля не знали такой любви… Голос Цзинъи вплелся в это мгновение потрясенного созерцания. Непривычно серьезный, взволнованный, он тихо произнес, выражая словами мысли, теснившиеся в головах у них у всех: — Небеса благословили нас жить в одно время с этими бессмертными и тянуться за ними, непревзойденными, взирая на них снизу. Это удел, который выпадает не каждому. Следует быть благодарными судьбе за возможность следовать за ними. Сычжуй посмотрел на друга, мельком удивившись тому, что видит его размытым, и перевел взгляд на стоящих вдали отцов. — Ты прав, — мягко произнес он. Солнце, за которым пытался угнаться его род, которое сгубило всех Вэней, коснулось его мокрого от слез лица, вспыхнуло яркими искрами в волосах Лань Ванцзи и Вэй Усяня. Семья Сычжуя была рядом с ним. Все наконец-то было хорошо.