Под нейтральным флагом

      Летний вечер медленно опускался на побережье, и заходящее солнце окрашивало в алый немного волнующуюся поверхность моря. До шумной пристани было ещё довольно далеко, и небольшую рыбацкую лодку под косым парусом окружали лишь крики проносящихся над водой чаек, плеск волн, бьющихся о борт, да едва доносящийся до ушей старого рыбака и его ученицы голос командира трёхмачтового корвета, видневшегося вдали.       Звук рассеивался в вечернем тумане, и команды были неразличимы, однако, сидевшая у борта небольшой лодки, крольчиха то и дело отрывалась от карты и своих вычислений, провожая взглядом силуэт, идущего с полностью убранными нижними ярусами парусов, судна, следующего в ближайшую гавань. Воображение Джуди, наблюдавшей за движением корабля, рисовало картины того, что происходит сейчас на палубе. Ей представлялось, как закалённый в дальних походах капитан судна, наблюдая с кормовой надстройки за работой команды, отдаёт через рупор приказы работающему на палубе боцману, как матросы чётко переставляют паруса во время манёвра, ловко управляются с такелажем, взбираются на реи для уборки парусов…       Родившись в весьма обеспеченной семье землевладельца и имея неплохие перспективы спокойной и безбедной жизни, Джудит с детства тянулась к морским странствиям и романтике этого нелёгкого дела. Понимая, насколько сложно будет достигнуть такой неординарной для девушки мечты, она тратила всё свободное время на изучение как теории морского дела, читая одолженную у бывшего моряка королевского флота книгу о морской навигации и управлении парусным вооружением судна, так и практической части, в чём ей согласился помочь знакомый её отца — местный рыбак Эрвин, пожилой койот, которому в радость была любая возможность скрасить его одинокую старость, поэтому за обучение своей новой подопечной он взялся с энтузиазмом. — Подходим к месту, — прервал раздумье крольчихи тихий голос Эрвина. Кивнув ему, крольчиха в очередной раз взяла верёвку с узелками и закреплённым на конце деревянным треугольником, кинула его за борт и перевернула небольшие песочные часы, засекая время. Когда половина песка высыпалась, отмерив пятнадцать секунд, Джуди зафиксировала верёвку, обозначила место на котором та остановилась, обвязав его небольшим обрывком ткани, и стала вытягивать лаг обратно в лодку. — Два с половиной узла, — довольным голосом произнесла Джуди, гордо продемонстрировав верёвку Эрвину. Тот, улыбнувшись и кивнув крольчихе, встал с лавки, отчего лодка немного качнулась, и принялся убирать парус. Заскрипел старый, проржавевший от влажного морского воздуха блок, и рыбацкая лодка, перестав подгоняться ветром, из-за небольшого, но всё же волнения моря, быстро снизила скорость. — Здесь и встанем, можешь начинать считать, — прокряхтел койот, подняв импровизированный якорь, представляющий из себя обвязанный канатом камень, и кинул его за борт. Молниеносно среагировав на всплеск, Джуди едва-едва успела спасти от морской воды карту и клочок бумаги для записей, хоть и пожертвовав сухостью одежды. — Ой… Неудачно вышло, — расстроился койот, смущённо взглянув на крольчиху, стряхивающую капли с ушей. — Всë хорошо! — хихикнув, успокоила его Джуди, указав на оставшуюся сухой карту. Койот улыбнулся в ответ и, забравшись под установленный в кормовой части лодки тент, стал доставать сети. Джуди же, достав из сумки небольшой, обëрнутый верëвкой, графитовый стержень, принялась записывать полученные данные. Закончив с вычислениями и отмерив расстояние на карте, крольчиха встала с ящика, выполняющего роль лавки, и, пытаясь не запутаться в лежащих на дне лодки снастях, сделала пару шагов в сторону кормы. — Вот. Мы, должно быть, здесь, — крольчиха ткнула пальцем в точку в прибрежном пространстве на карте. Отвлёкшись от разматывания рыболовных сетей, Эрвин обернулся, и, прищурившись, стал вглядываться в карту. — Да, всё верно. Молодец! — койот потрепал крольчиху по голове и, повернувшись к берегу, указал лапой на огромную, выступающую из воды глыбу. — Видишь? Я обозначил её на карте треугольником, вот он… Так что да, ты всё правильно вычислила, — Эрвин, оперевшись лапой о борт лодки, присел и, устремив взгляд на зеленеющую в дали линию берега с кружащими над ней чайками, придался воспоминаниям: «Здесь мы ещё с отцом рыбачили. Сколько мы тогда рыбы вытаскивали с каждой сети, девочка, ты не поверишь! Весь городок кормили! А сейчас это место… да и я… Не те, не те», — койот поник и бросил взгляд на свои уже ослабшие лапы, натёртые канатом. Годы шли, и каждый раз выход в море давался ему всё труднее и труднее. Кто знает, возможно скоро настанет день, когда он больше не сможет ощутить это чувство крепкого морского ветра, подгоняющего его скромную лодку, не сможет прочувствовать на себе разгул стихии ненастным утром. Когда-то это должно произойти. И мысли эти нагоняли на него необъятную тоску. — Так вам помочь с сетями? — отвлекла Эрвина от грустных мыслей крольчиха, понимая, что мысли о временах, когда трава была зеленее, рыба сама запрыгивала в лодку, а его скромное судёнышко не протекало, причиняли старому рыбаку душевную боль. — Да, конечно, давай, — тяжело вздохнув произнёс койот и, подняв размотанную сеть, протянул её край крольчихе. — Вот, помоги закинуть.

***

      Утро следующего дня на первый взгляд не встречало обитателей семейного имения Хоппсов чем-то новым. Разбуженные заглянувшими в окна лучами восходящего солнца, кролики неохотно выползали из своих комнат и медленно стекались в просторный зал с длинным дубовым столом, докуда уже доходил приятный запах готовящейся пищи с кухни. Но для Джуди это, казалось бы, вполне заурядное утро таковым вовсе не являлось. Ей не спалось, и она постоянно прокручивала в голове вчерашний диалог с отцом. — Ладно, дочка, уговорила, — упитанный кролик покачал головой, жестом прерывая поток уговоров, — завтра поговорю с Томом. Если он даст добро, а Бонни нас обоих за это не прибьёт, то место на «Скумбрии» твоё, — он ухмыльнулся. — Ну, если ты, конечно, к утру не передумаешь… Джуди не дала отцу договорить, бросившись на него с объятиями. Прижавшись к отцу, она безуспешно пыталась сдержать восторженный смех и подступающие к глазам от счастья слёзы. «Спасибо, пап…», — наконец, выдавила она из себя что-то членораздельное. — Не за что, милая!.. Да и если я этого не сделаю, — хихикнул Стью, — ты ведь мне всё равно покоя не дашь, так ведь? — Он нежно похлопал лапой по спине дочери, второй незаметно смахивая выступившую слезинку.       Джуди проснулась рано и из-за захлёстывающего волнения сразу же вскочила с кровати. Наскоро одевшись, она выскочила на улицу и вприпрыжку побежала к побережью, чтобы за этой прогулкой хоть как-то скоротать так долго тянущееся, в преддверии грандиозного для неё события, время. Солнце ещё только выкатывалось из-за горизонта, освещая только что бывшую в тени гавань, так что Джуди рассчитывала успеть вернуться домой как раз к завтраку. Выйдя за ворота, крольчиха устремилась к морю по идущей под уклон грунтовой дорожке, вдоль которой жались друг к другу скромные деревянные домики моряков и ремесленников да редкие торговые лавки, пустовавшие в столь ранний час. Пара минут ходьбы быстрым шагом, и вот после поворота открывается вид на бескрайнее море, гавань и на всё прибрежное поселение с его ветхими домиками и огромным рынком, начинающимся прямо от причала. На пристани уже появились звери: кто-то начинал разгружать прибывшие накануне вечером суда, кто-то наоборот готовится к отплытию. Джуди всегда любила смотреть на корабли, входящие и уходящие из порта, но в этот момент еë интересовало только одно судно, на первый взгляд совсем не примечательное — «Скумбрия».       Стоявшая на приколе у самого крайнего причала двухмачтовая марсельная шхуна была куплена несколько лет назад отцом крольчихи для доставки сахара покупателям в Вест-Индии и Северной Америке. Дела шли в гору, и судно регулярно совершало плаванья. Продав товар, дабы не гонять корабль впустую, команда закупала сырьё для производства рома с помощью отходов от производства сахара в имении Хоппсов. На один такой рейс Стью и пообещал пристроить свою дочь, желая исполнить её давнюю мечту. Поход по уже обыденному маршруту не предвещал ничего опасного, тем более, в плаванье отправлялось лучшее из имевшихся у Хоппсов судно под командованием уже много лет знакомого Стью капитана. Даже слухи о возросшей активности пиратов не вызывали у кролика сильного беспокойства за свою дочь — находящиеся на борту шхуны четыре трёхфунтовые пушки и один бывший пушкарь Королевского флота, по мнению главы семьи Хоппсов, были вполне способны полностью обезопасить корабль от морских разбойников. Его супруга, правда, вовсе не разделяла таких оптимистичных взглядов и постоянно донимала Джуди, пытаясь убедить её бросить эту затею, но та стойко игнорировала её мольбы и даже не допускала мысли о том, чтобы отказаться от своей детской мечты, к которой так долго шла.       И вот наконец-то из-за поворота узкой улочки прибрежного городка появилась фигура полноватого кролика в брюках и дорогом камзоле, которого до этого Джуди безрезультатно пыталась высмотреть на пристани. Завидев отца, крольчиха сразу же бросилась ему на встречу. — Ну что? — добежав до Стью и отдышавшись, с огнём в глазах и трепетом в сердце, спросила Джуди. — А ты чего в такую рань вскочила-то? — улыбаясь, задал встречный вопрос Стью, находившейся явно в приподнятом настроении. — Обговорил я всё с Томом: через два дня отходите, — услышав заветные слова, крольчиха, радостно подпрыгнув, обняла отца. — Ну что ты, Джу, рано радоваться! Осталось убедить твою матушку не откручивать мне голову за это! — усмехнувшись, произнёс кролик, но, спустя мгновение, вздохнул и покачал головой. — Она ведь всё время твоего отсутствия будет мне на уши налегать.