Темнота внутри

POV Elena Чувствую себя героиней не самого хорошего фильма. Вокруг, словно дешевые декорации, холодные стены, окрашенные в багровую краску. В комнате нет окон, что, по сути, должно говорить о приватности отношений. Но нет. Это похоже лишь на тюрьму с «кровавыми» стенами, кроватью из темного дерева и, собственно, дверью. Нет ни тумбочки, ни ванной. Выглядит, как плохая интерпретация романа Доминик Ори, только вот я уже привыкла. Это покажется отвратительным, но я будто бы сроднилась с этими стенами, с этой кроватью и комнатой в целом. Только вот обитатели ее, которые всегда менялись, и лишь немногие возвращались, оставались для меня чужаками. И вот один из них. Высокий и сильный, он видит себя секс-символом женщин всего города, а на деле всего лишь мелкий бизнесмен с детьми и больной женой. Да, нам не положено разговаривать с клиентами, но иногда они и сами рассказывают все, пока мой рот, естественно, занят. На голове этого псевдобога непослушные кудряшки черного цвета. Лицо… знаете, есть такие парни, что играют брутальных небритых байкеров? Ну вот, та же борода, тот же суровый взгляд и вечный презрительный прищур. И как же он бизнес-то свой ведет с такой-то внешностью? Внезапно слышу, как стоны его становятся громче, но из принципа не останавливаюсь. Он не сжалился надо мной, а мне платят за то, чтобы дело всегда было доведено до конца. Еще пара секунд… Слышу, как он выкрикивает имя какой-то женщины, возможно, жены. Его рука на моем затылке на миг сжимается, больно стягивая волосы, затем он обмякает, а я стараюсь сглотнуть все, что он изливает. С притворной похотью и удовольствием слизываю с губ остатки спермы и набрасываю на клиента покрывало. Деньги он отдал на входе в комнату, но, думаю, из заплаченного, только треть по праву принадлежит мне. Бросаю на него прощальный взгляд, натягиваю платье, и покидаю комнату. Ах да, совсем забыла! Я – «девушка без профессии», «продажная женщина», «телка на одну ночь», «ночная бабочка» и просто проститутка. И каждое из названий моей профессии звучит, как пощечина. По крайней мере, стараюсь не показывать это своим внешним видом и поведением. За это клиенты и любят меня. «Тихоня» - так меня называют. Кто-то в шутку, кто-то всерьез, но каждый из них в тайне побаивается, что, в самый ответственный момент, я откушу их достоинство. А потому со мной обычно не церемонятся. Боже, до чего смешно! Елена Гилберт – отличница и красавица – торгует своим телом! И в этот смех примешивается обида, разочарование и разбитые мечты. Вот почему многие из нас курят, «обработав» очередного клиента. Вместе с дымом из легких выходит боль. Так мне говорила подруга Бонни… до того, как умерла от туберкулеза. После этого я пять раз бросала курить и пять раз срывалась. С тем же успехом я могла бросить то единственное, чем зарабатываю на жизнь. На существование, вернее сказать. Когда-нибудь я вырвусь отсюда, если захочу. А пока, приватный дом «Вестер» - это все, что у меня есть. С этими мыслями я спускаюсь в бар на первом этаже и усаживаюсь у стойки. Сегодня там работает мой любимый собеседник – Стефан. Даже не знаю, за что мы все его так любим. За ценные советы, образование психолога или за то, что он - гей? В любом случае, я нахожу в общении с ним успокоение и это радует. а меня здесь мало что радует. - Отвратительный, солнышко. Мне жаль тебя, - сразу же бросает парень и наливает мне стопку текилы. - Кто отвратительный? – с непониманием спрашиваю я, завязывая волосы в косу. - Кудрявый, который взял тебя. Так бы и кинул в него бутылку, да только Эстер надрала бы мне зад за это. – Стефан преспокойно смешивает коктейль для кого-то из зала, между делом, подливая мне еще текилы. - Нормально. Этот хотя бы не плюется и не кричит на немецком, - с усмешкой подмечаю я. Ну вот, как и всегда я нарушаю правило конфиденциальности, которое все почему-то игнорируют, и Стефан понимает, что мне уже хватит. И правильно. Кому понравится пьяная Тихоня? - На то ты и тихоня, Гилберт. Не наливай ей больше, Стефан. Только сок,- к нам подсаживается Сейдж. Наша «мамочка», смотрительница… называйте, как хотите, но для нас она просто Сейдж. – Это твое. Хорошо поработала, Тихоня. На стол падает триста долларов, из восьмиста заплаченных, и женщина удаляется. Мы со Стефаном сначала молча смотрим ей вслед, затем возвращаемся к разговору. - Это неправильно – привыкать, – говорит он, выжимая для меня апельсиновый сок. – Когда я впервые увидел тебя здесь, ты обещала мне вырваться. - Это было три года назад, Стефан, - вздыхаю я. - Но я все еще верю в это. И, надеюсь, ты тоже, - с разочарованием отвечает Стефан. – Хотя… я сам говорю то же самое каждый новый год. И знаешь что? - Сейчас январь, три года спустя, и ты до сих пор наливаешь мне апельсиновый сок после трех стопок текилы. - Я прыскаю в кулак, стараясь не смутить его. Но этого парня уже ничем не смутишь, он заливается натянутым смехом вслед за мной. - Ты красивая, - внезапно говорит он. - Что? - Ты красивая, когда смеешься. Только не делай этого слишком часто, иначе потеряешь шарм. - Стефан отводит глаза и с наигранной внимательностью складывает кубики льда в ведерко. Какое-то время я наблюдаю за его собранными движениями и думаю о том, на что потрачу свою выручку. Копить ее нам не разрешают, поэтому все, что заработано должно быть потрачено в тот же день. Наверное, мне не помешает новый шарф. На улице зверский холод, а у меня пальто не закрывает горло. - Эй, смотри, Куколка освободилась, - шепчет Стефан. Об этой девушке нам не разрешают говорить. Высокая, солнечная блондинка с забавными кудряшками и розовыми щечками. Она сразу пришлась нам по вкусу, только вот мы не подошли ей. В ее печальных глазах светилось отвращение, она не разговаривала ни с кем. Даже со Стефаном, с которым трудно не найти общий язык. Никто не знал, как на самом деле зовут девушку, но за личико мы прозвали ее «Куколка» так же, как меня в свое время - «Тихоня». Неожиданно что-то подсказывает мне, что Куколке, выскочившей на мороз в платье и туфлях, требуется немного сочувствия. Ну и тепла, но это уже в последнюю очередь. В конце концов, любую болячку Сейдж вылечит, а вот адаптироваться ей никто не поможет. Хватаю пачку сигарет на стойке и одалживаю у Стефана жилетку. - Не нужно. Ей не будет лучше, - со знанием дела говорит Стефан. - Никому не лучше, Стефан. И Сейдж не понравится, если эта девчонка подставит нас и не сможет влиться в коллектив. Здесь нет понятия «одиночка», помнишь? – вырывается из меня. Его ответ я даже не слушаю, просто выскакиваю на улицу через черный ход, следом за Куколкой. Она сидит на деревянном ящике из-под фруктов. Плачет, естественно. Сейчас ее волосы растрепаны, о макияже и упоминать не стоит. Руки девушки дрожат, когда она пытается прикрыть ими лицо, увидев меня. Не обращая внимания на эту реакцию, я присаживаюсь на соседний ящик, достаю сигарету и прикуриваю. В легких тут же появляется знакомое ощущение опустошенности. Сейчас я понимаю, будет лучше. - Можно мне? – внезапно спрашивает она. Сначала я впадаю в ступор, ибо это первое ее обращение к кому-то из нас. Эта девочка общается только с боссом. - Да, конечно. – Я протягиваю ей пачку и зажигалку, кутаясь в жилетку Стефана. Прикурив, Куколка вытирает глаза подолом и смотрит на меня в упор. Кажется, хочет разглядеть мои истинные намерения. - Знаешь, Куколка, не стоит плакать здесь, - тихо говорю я, намекая не столько на погоду, сколько на место, в которое она попала. – Никто не будет тебя жалеть. Даже Стефан. - А ты? – в ее зеленых глазах на короткую секунду загорается надежда, и я понимаю, что должна помочь. - И я не буду, - через силу говорю я. Мне нельзя расклеиваться вместе с ней, если хочу покинуть это место. – Но выслушать один раз смогу. Выкладывай, Куколка. - Керолайн, - поправляет меня новенькая. – Меня зовут Керолайн, и мне нечего тебе сказать. Здесь у всех одна и та же история: мы попадаем в передрягу, приходит Сейдж и обещает нам дом, деньги и еду. Я такая же, как ты и как сама Сейдж. Тут она права. У нас у всех одна и та же сказка, которую мы никому не рассказываем. Разница лишь в именах тех, кого мы потеряли. В именах тех, кто никогда не будет нас искать. - Тогда мне нечем помочь тебе, Керолайн. Смирись и постарайся получить удовольствие, это надолго. И мы продолжаем курить и смотреть куда-то в небо. Как и все ранее, я потерпела поражение в попытке подружиться с Куколкой. И моим единственным достижением, ее именем, тоже особо не похвастаешься. - Откуда это название? – спрашивает Керолайн, понимая, что я здесь давно. Я поднимаю глаза и устремляю взгляд на вывеску над нашими головами: «Вестер». - Раньше этот дом был придорожным отелем, а бар на первом этаже назывался «Вестерн». Потом хозяин обанкротился, и Эстер выкупила это место. Слепила из него нечто приличное и устроила внутри приватный дом. Вот только в ночь большого шторма от названия откололась последняя буква. Цеплять ее обратно было лень. Так и появилось название дома, - для себя отмечаю, что уже настолько сроднилась с притоном, что называю его «домом». «Это финиш, детка. Дальше уже некуда», - говорю я себе. - Забавно, - молвит Керолайн. Затем тушит окурок о снег у ног и возвращается в бар. Я же чувствую себя использованной. Второй раз за день я понимаю, что меня поимели. И если первый раз я еще могла оправдать, то эта девочка вытерла об меня слезы, выкурила мою заначку и смоталась обратно. Теперь я понимаю - она выдержит здесь. Сама я возвращаюсь к Стефану несколькими минутами позже, окончательно продрогшая. Он снимает с меня жилетку, усаживает на стул по другую сторону стойки и старается отпоить чаем. В процессе согревания я делюсь с ним впечатлениями по поводу новенькой и получаю наставление никогда больше не связываться с ней. Куколка – игрок. Она будет манипулировать теми, кто проявляет к ней слабость и выплывет на этом. - Нам не нужны игроки, Елена. Как бы там ни было, мы - семья, - поучает он, попутно вытирая столешницу. - А может? – с надеждой спрашиваю я. - Никаких "может". Если ты хочешь и дальше оставаться на хорошем счету у Сейдж, что очень сложно, не связывайся с Куколкой, – категорично заявляет он. - А остальные? А Триша и Морган? - Я расскажу им. Лучше, если они услышат этот совет от меня, чем сочтут тебя сплетницей, - он горько улыбается, и я окончательно согреваюсь. *** Сейдж приходит за мной под вечер, и делает это самым неожиданным образом. И хотя я вижу рыжую голову и тело женщины, обтянутой латексом, издалека, стараюсь думать, что на сегодня с меня хватит. Это не за мной. - Тихоня! – окликает она, остановившись у кресла. – Есть работа, поднимай зад. Грубо. Видно день у нее не удался. Ходят слухи, что Сейдж – поклонница БДСМ, и это объясняет костюм из латекса. Наверное, кабельные стяжки перетянули, и она заработала следы на запястьях. И даже сейчас мне ее чуточку жаль. Но я быстро прячу это чувство, поднимаюсь и шагаю за ней наверх, в свою «багровую» комнату. - Что за работа? Крупный заказ? – по пути расспрашиваю я. - Достаточно. Парень отвалил за тебя полтора куска. – Она внезапно останавливается. – Именно за тебя, Тихоня. Так что не облажайся. Я усмехаюсь, и мы обе понимаем, что я со мной такого не бывает. За три года я научилась всему, чему могла. Я была третьей в этом притоне, но после смерти Бонни, стала на ступеньку выше и получала соответственно больше. - Он был здесь раньше? - Нет, я бы запомнила. Такого точно. Перед нами показывается моя дверь. Сейдж хлопает меня по плечу, желает приятно провести ночь и скрывается внизу. Я же, со смутным чувством в животе, иду к двери. Медленно поворачиваю ручку и захожу. На кровати передо мной разлегся брюнет. «Хм… Мускулы, высокий рост и эти голубые глаза. Он определенно в твоем вкусе, Елена» - говорю я себе. А клиент, и правда, чертовски хорош. Его голубые глаза иногда отливают серым, но это кажется мне еще более эротичным. Сильные руки сложены на груди. Господи Иисусе, этот красавец-дьявол еще и улыбается мне! Правда, улыбка эта косая, на одну сторону. Я узнаю ее. Он тоже играет со мной. Этот очевидный, порочный флирт не приносит мне никакого удовольствия, но я натягиваю улыбку на лицо, зажигаю в глазах озорной блеск и иду к нему. - Именно так. Именно такой ты и должна быть, - мурлычет он, когда я пропускаю длинные пальцы сквозь его волосы и это - рай. Задерживаю руку на затылке и наклоняю его к себе. Руки мужчины мгновенно ложатся на мою талию и стискивают ее. Как будто я могу куда-то сбежать! Поднимаясь на носочки, я заглядываю в его глаза и клянусь себе, что не утону в случайном клиенте. Я знаю, что он не вернется, а я нужна, чтобы снять стресс. Его взгляд повторяет мои мысли, и я меняю рассудок на поцелуй. Глубокий, жаркий и жадный. Мы не просто целуемся, мы словно боремся, пытаемся доказать, что мы лучшие в этом искусстве. И на какой-то миг я заставляю его потерять голову, мой язык настойчив и непреклонен, он знает свое дело. Отстранившись, я снова смотрю на него взглядом победительницы. Он, кажется, рассержен. Не любит проигрывать? - Ненавижу, - цедит он сквозь зубы в ответ на мой невысказанный вопрос. Теперь я понимаю, это не секс – это соревнование. И я намерена выйти из него победительницей. Провожу руками по его торсу, наслаждаясь мягкостью ткани майки и одновременно кубиками на его прессе. В тот момент, когда я начинаю стягивать с него футболку, руки мужчины опускаются на мои бедра, стискивают их сильнее и притягивают к себе. Он пытается взять меня под контроль. Зря. В последний момент нахожу изъян, плохо простроченный шов, и попросту раздираю на нем майку. Мистер-секс заводится еще больше, и теперь я бедром чувствую его эрекцию. Снова провожу рукой по груди, только теперь едва касаясь ее кончиками пальцев. Мои руки сходятся на пуговице его джинсов. Не медля, расстегиваю ее, тяну вниз бегунок молнии и, как бы невзначай, касаюсь ткани боксеров. Он напряженно, с интересом, наблюдает за мной и отпускает лишь для того, чтобы стянуть с себя лишнюю одежду и обувь. Теперь, когда он стоит передо мной во всей своей красе, я понимаю, что влипла. Он переиграл меня хотя бы одним только размером достоинства. Я определенно получу больше удовольствия, чем он, но не сдамся. Вновь подхожу и позволяю ему стянуть с меня платье-футляр. Его руки ледяные и моя разгоряченная кожа просто плавится под его прикосновениями. Ловкие руки быстро растягивают бюстгальтер и бросают к моим ногам. Я даже не успеваю уловить момент, когда он берет меня, и инициативу, в свои руки и бросает на кровать. Забираясь следом, он подбирает меня под себя, и мы вновь сливаемся в поцелуе. Теперь мои руки покоятся на его плечах. Брюнет опускается вниз, оставляя дорожку поцелуев от шеи до груди. Затем вытягивает мои соски, и сладкая судорога сковывает мое тело. Волна возбуждения проходится по телу, а я могу лишь сильнее схватиться за его плечи. Он больно прикусывает один сосок и тянет за другой. Я закрываю глаза и отпускаю наружу стон. Не медля, он наклоняется еще ниже и вот я уже в ловушке. Широко раздвигаю ноги и полностью отдаюсь ощущениям. То, что он делает со мной, массирует клитор, одновременно вводя и выводя пальцы… Он явно издевается надо мной. Из последних сил сдерживаю оргазм и притягиваю его голову к лицу для очередного поцелуя. Намек понят. Он приподнимает мои бедра и резко входит. Я кричу, ощущая его в себе. Змей искуситель довольно улыбается и начинает двигаться. Сначала медленно, затем, когда я подхватываю, он увеличивает темп. Он движется во мне так по-хозяйски, так, словно я принадлежу ему без остатка. И он прав. Я отдаюсь своему клиенту полностью и лишь в самом конце воспоминаю, что я - лишь забава. Лишь когда я рассыпаюсь в оргазме и он падет вместе со мной, изливаясь в меня… Лишь тогда, обессиленная, я понимаю, что это больше не повторится. Медленно поднимаюсь с кровати, накрываю полубога и прокрадываюсь к двери. - Куда собралась, Тихоня? Ты моя на всю ночь, - он улыбается, а я дергаю за ручку. Заперто.