Темнота внутри

Это продолжается уже несколько недель. Он не приходит, не передает ничего Стефану, не оставляет записок. Он больше не мой постоянный клиент. Никто уже давно ничего не знает о местонахождении Деймона и причинах его ухода. Стефан говорит, что он не появляется у себя дома и в ресторане, а к Клаусу я подходить не осмеливаюсь. Но по нему видно, что судьба моего клиента Майклсона не волнует. А мне остается только выполнять свою работу. Теперь – лучше и больше, чем обычно. Обслуживаю в день от трех до пяти клиентов – Ребекка просто издевается надо мной. Но я ничего ей не говорю, потому что помню о словах Деймона: «Твое единственное задание: будь паинькой и постарайся не умереть там. Может, это когда-нибудь поможет тебе уйти». Первые три дня я ничего не ела, почти не спала и разговаривала только с клиентами. Мы обменивались предупреждениями о том, что можно делать в постели и что – нельзя. А после них уже не оставалось сил ни на что. Мне даже нравилось загружать свое тело до такой степени, чтобы вообще ничего не чувствовать. Будто бы мое тело мне не принадлежит. А потом вся боль и апатия просто исчезли. Я проснулась на рассвете, отправилась в душ и, стоя под холодными струями, вдруг осознала, что мне и раньше не нужна была помощь Деймона. Я цеплялась за соломинку все время, хотя сидела на стоге сена. Все, что мне нужно – лишь найти еще один способ вырваться. Ведь теперь у меня есть хороший стимул – я должна вернуться к брату. Сейчас ни один следующий день не отличается от предыдущего. Я выполняю свою работу чисто механически, порой забывая улыбаться. Вот и сейчас я сижу на краю кровати, закрыв глаза, застегиваю бюстгальтер и надеюсь, что, когда я открою глаза, мир ощутимо изменится. Но этого не происходит. Мой клиент, высокий блондин с пустотой в глазах и отбеленными зубами, тихо посапывает, уткнувшись лицом в подушку. Встав с постели, быстро облачаюсь в сарафан и, не оборачиваясь, быстро иду к выходу. От мысли о том, что он два часа называл меня «милой Шерри», подташнивает, и хочется побыстрее спуститься в бар. Если Стефан уже пришел, стрясу с него стопку или две текилы. *** В коридоре тихо. Часы на стене напоминают мне о том, что сейчас без малого половина второго ночи. Все девушки либо работают, либо спят. На небольшом диване из коричневой кожи разлегся Коннор. И непонятно, то ли он охраняет наш покой, то ли свой. Слишком уж плотно закрыты его глаза. Уже на лестнице я лоб в лоб сталкиваюсь с Куколкой. Она смотрит на меня, как и всегда, с долей презрения и подозрения. На шее ее надет тонкий кожаный ошейник, а на запястьях все еще краснеют следы от наручников. На миг меня намертво пригвождает к полу мысль о том, что Керолайн может быть идеальной приманкой. Для нее ничего не стоит отвлечь Майклсонов, пока я буду делать то, что мне нужно. - Быстрее. Либо спускайся, либо подвинься, - ее голос отвлекает меня. Я двигаюсь в сторону, давая ей пройти. Оборачиваюсь и смотрю в след Куколке. В ее кошачьих движениях столько шарма, столько соблазна… Сложно дышать, когда она проходит мимо, не то что выполнять свою работу. *** Стефан выглядит уставшим. Его движения чересчур осторожные и медленные: боится разлить выпивку или выронить из рук рюмку. Мне хочется подбодрить его или хотя бы спросить, что случилось, но у барной стойки стоит Ребекка. А эта женщина отлично умеет разрушать доверительную обстановку. Ее волосы собраны во французский пучок, губы аккуратно накрашены бледно-розовой помадой. В этот час она приветливо улыбается Стефану и, кажется, флиртует с ним. «Хм, она либо самоуверенная дурочка, либо просто не знает, что Стефан скорее уведет ее парня, чем переспит с ней самой», - думаю я, подсаживаясь к Ребекке. - Кофе. Лучше – с коньяком, - говорю я, когда Стефан отвлекается от болтовни с хозяйкой и переключается на меня. Он кивает и нарочито медленно принимается выполнять мой заказ. Бекка не делает ему замечаний, лишь безразлично смотрит, подперев голову рукой. - Не расслабляйся, Елена, - неожиданно говорит Ребекка, подходя ко мне. – У тебя есть еще один клиент. Он подойдет через пару минут. Ребекка не называет его имени, и я невольно напрягаюсь. Вдруг он вернулся? «Нет, Елена, не думай о нем. Деймон ясно сказал, что не придет», - мысленно одергиваю себя. Но мышцы спины не расслабляются. Я вдруг понимаю, что сжала руки в кулаки. - Как его зовут? – спрашиваю я, устремив свой взгляд на Бекку. - Крис. Кажется, Кристофер, - отмахивается она и исчезает в кухне. Я поворачиваюсь обратно к Стефану и вижу, как он смотрит на меня – знает, чье имя я хотела услышать. - Я уже предупреждал, что увлекаться моим братом опасно? – поинтересовался бармен. - Я не увлечена Деймоном, - холодно отвечаю я. – Он был моей надеждой, ты знаешь. Он помогал моему брату, а теперь его нет. Конечно, я рассказала Стефану историю Деймона. Еще в первый день, по возвращении, я села под барной стойкой и полдня провела в окружении бутылок, сминая и пачкая слезами разочарования салфетки. Тогда Сальваторе-младший ничего мне не сказал, а сейчас, видимо, решил отыграться. - Да, ты ничего не ждешь от него, не веришь в него, не надеешься, конечно, - недоверчиво говорит он, протягивая мне чашку кофе. Я принимаю горячий напиток, исподлобья косясь на своего собеседника. Словно я – обиженный ребенок, у которого отняли любимого мишку, а он – полицейский, которому совершенно некогда заниматься такой ерундой. - Забудь. Просто забудь об этой истории, как пытаюсь о ней забыть я. – Размешиваю сахар в чашке, слушаю, как металл глухим звоном соприкасается с фарфором. – Лучше расскажи мне, почему ты такой сонный. - В этом все дело, Елена, - разочарованно отвечает он, - ты не пытаешься забыть. И я не пытаюсь. Ты строишь планы, в которых нет Деймона, а я ищу по ночам своего брата, и никто из нас не оставляет мысль о том, что он сейчас войдет в бордель и предложит тебе провести ночь вместе. Он дал нам обоим слишком много, чтобы так легко отказаться от него. Не слышу стука собственного сердца. Кажется, оно замерло в ожидании продолжения. Значит, Стефан не прекращает поиски брата. Вот в чем причина его усталости. Мы оба измождены бесконечным ожиданием и надеждой. Время медленно убивает нас, хотя я знаю, что Сальваторе может просто написать заявление об уходе, и завтра его уже не будет. А я… останусь здесь до прихода нового мужчины, способного помочь мне. Только Стефан не бросит меня в беде. Он помог Джереми найти Деймона, он будет на моей стороне до самого конца. - И что мы будем делать? – этот вопрос уже стал сакральным для меня. - Ждать. Думаю, скоро должно произойти что-то, что либо уничтожит нашу надежду, либо даст шанс, - убежденно говорит он, отхлебывая кофе из второй чашки, заваренной уже для себя самого. Примерно с минуту я тщательно обдумываю слова Стефана и прихожу к окончательному и неутешительному выводу: - Нет, Стефан, прости. Но я больше не буду никого ждать. Сделаю все сама. Мои слова остаются без ответа. Бармен отворачивается, стараясь скрыть злость или разочарование. Я давно усвоила одну вещь – Сальваторе – пацифист. Он не станет раздувать скандал или планировать бунт ни за что на свете. Для него жизненно необходимо поддерживать этот хрупкий мир вокруг себя и близких. Я в этот вымышленный, иллюзорный мир спокойствия не верю. - А вот и он, - не то с облегчением, не то с сожалением говорит Стефан, развернувшись ко мне лицом. Второй раз за час я вздрагиваю в ожидании бархатного голоса, шепчущего мне что-то язвительное и жестокое. В ожидании уверенных, грубоватых прикосновений к своим плечам и шее. И вновь ошибаюсь. К нам подходит среднего роста шатен. У него широкие плечи и уверенный взгляд мужчины, которого интересует исключительно удовольствие. Губы его тонкие и поджатые. Карие глаза смотрят на меня оценивающе, будто сомневаясь в своем выборе. - Удачи, - шепчет мне в спину Стефан, - с ним точно пригодится. *** - Меня зовут Крис, - шепчет он, укладывая меня на постель, подминая под себя. Я прикладываю палец к его горячим и влажным губам, шепчу: - Это больше не имеет значения. Принимаю его в себя, уверенно двигаюсь, понимая, что могу доминировать над этим накачанным, молодым телом. Сильно сжимаю его плечи, провожу языком по кадыку, чуть прикусываю кожу на предплечьях – я чувствую себя королевой, львицей, и мне не нравится это чувство. Но Кристофер даже не пытается бороться со мной. Перекатившись на спину и позволив мне быть сверху, он закрывает глаза от наслаждения и полностью отдается мне. Он даже не ласкает меня. Только сжимает мои бедра до боли или целует почти до потери сознания. Крис избегает моих взглядов и не дает прикасаться к своему лицу. На шее у него блестит золотая цепочка с кольцом. Что ж это объясняет полное нежелание зрительных контактов. Я выгибаю спину в дуге и царапаю его торс, когда тело сотрясает оргазм. Ноги дрожат, и сил совсем не хватает на вздох. Я почти не чувствую, как он кончает в меня. Не замечаю, как голова моя касается подушки, как закрываются глаза, и я мгновенно проваливаюсь в сон. *** Я просыпаюсь от того, что кто-то довольно грубо трясет меня за плечо. Жизнь в «Вестере» научила мгновенной реакции – резко сажусь на кровати и окидываю взглядом комнату – ничего не горит, не рушится, только Коннор сидит на постели. - Что? - сонно спрашиваю я. - Там эта блондинка в соседней комнате плачет. Начальства нет, звать мне тоже некого в это время. - Что ты хочешь, чтобы я сделала? – с подозрением интересуюсь я. - Ну, успокой ее или что-то вроде того. – Он пожимает плечами и показывает рукой в коридор. - Выйди, - говорю. … Через пять минут, одетая и причесанная, влетаю в соседнюю комнату. Керолайн лежит на полу, свернувшись калачиком, и чуть ли не воет. Лицо ее полностью мокрое от слез, к нему прилипли волосы. Куколка не реагирует на наше с Коннором появление. И когда я сажусь рядом с ней на ковер, даже не шевелится. - Ну, ты поможешь своей подруге? – шепчет мне охранник. - Она мне не подруга, - отвечаю я. В этот момент в голове словно кто-то щелкает выключателем. Вдруг понимаю, что лучшего шанса, чем сейчас, мне не представится. – Но вполне может ею стать. Коннор безразлично кивает и выходит, закрывая за собой дверь. Мы с Керолайн остаемся наедине. Я убираю волосы с ее лица, вытираю поясом от сарафана мокрые щеки блондинки, кладу ее голову к себе на колени и долго-долго глажу светловолосую макушку. Она приходит в себя внезапно. Просто подрывается, садится по-турецки, трет и без того раздраженные глаза и шепчет: - Он… он не понял меня. Он не хотел понять. - Кто? Клаус? – спрашиваю я, пододвигаясь ближе к ней. Керолайн не двигается, дает мне приблизиться и лишь в последний момент крепко хватает за руку. - Да, - ее голос становится едва различимым. – Моя мама… она умерла сегодня. Я просила оставить меня, но он не ушел. Девушка оттягивает корсет, и я вижу на ее коже с десяток глубоких ссадин от плети. Некоторые побагровели, некоторые кровоточат. Клаус не пожалел даже свою персональную игрушку… - Я просила… - вторит Керолайн, пока я, прижав к себе, глажу ее по спине. - Все будет хорошо, - уверенно говорю я. В моей голове план уже прорисован до конца. Осталось лишь подключить к нему главное действующее лицо. – Только помоги мне – и все снова будет хорошо.