***
В баре по 41 шоссе было душно и пахло кислым пивом и потом. Откровенно говоря, я недоумевала, что все эти люди здесь делают и нет ли у них более приличного места, чтобы посидеть. Но почему-то наша жертва избрала именно этот бар. Я надеялась, что девчонка, которая сдала нам координаты, по которым мы сейчас находимся, ошибалась, и мы скоро уйдем. Девушек, так любезно поделившихся с нами информацией, мне даже не удалось попробовать: Клаус скормил обеих Стефану. Пока брат разрывал своих жертв под аккомпанемент визгов, а потом бормотал рассеянные извинения – что до них мертвецам? – собирая части тел воедино, я успела пошарить в холодильнике на предмет сладостей и прикрепить магнитиком сообщение для Деймона. Я несколько раз слышала, как Клаусу докладывают о слежке и не оставалось иных предположений, кроме как вмешательство старшего брата. Как будто его для полного счастья в этой мыльной опере не хватает. – Что ты приуныла, солнце мое? Я рыкнула на Клауса. Тот залыбился. Стефан разумно промолчал. Он уже пытался поговорить об очевидном происшествии, которое имело место быть между мной и Клаусом в его отсутствие, но я наскоро отбрила его попытки, и больше он эту тему не поднимал. Молчала и я. Только вот придурочный гибрид не мог заткнуться, а средств влияния на него у меня не было. – Ты совсем дичаешь: начала шипеть на людей, как лесной зверек,– я собиралась послать его в скандинавский эквивалент преисподней, когда он добавил:– А ведь я приготовил для тебя развлечение. Я заинтересованно взглянула на него краем глаза. Я знала, что скоро он найдет, чем меня занять. Еще во время нашего недолгого, но продуктивного для меня, пребывания в Сент-Луисе я осознала, что он хотел увидеть меня в действии. Как только я вышла из дома ведьмы Бэрроуз, я направилась к Руди Лаффитту, крысенышу, который строчил на меня отчеты сначала Колу, а после и Клаусу. После моего визита Руди видели всего лишь раз. На ночном базаре, который я организовала много лет назад на выкупленном мной заброшенном сталелитейном заводе, на котором каждые несколько дней собирались представители всех фракций города, чтобы продать товары, варьирующие от ингредиентов для зелий до «донорской» крови. Там я и выставила полуживое тело Руди, распятого на плохо сколоченном кресте. Следы моей работы все еще были свежи на его коже, его грудина была вспорота и раскрыта, являя очевидцам его колышущиеся легкие; он был ослаблен вербеной и угасал от вколотой мной дозы яда оборотня, изо рта с вырванными зубами капала почерневшая от отравы кровь. Зрелище выдалось то еще. Когда мои ребята под предводительством перевозбужденного происходящим Квентина водрузили крест посреди базара, я заметила стоящих у дальней стены Клауса и Стефана, ужас во взгляде брата и удовольствие – у гибрида. «Тебе бы следовало поучиться у младшей сестры»,– сказал он ошарашенному зрелищем Стефану, прежде чем покинуть переполненный ропщущей толпой склад. Оба впервые увидели того, над кем я действительно постаралась. Один из моих шедевров. – Приготовься к операции,– посоветовал Клаус, поднимаясь с места. Он заметил, как к барной стойке подходит мужчина, и сразу направился к нему. Стефан, словно его тень, следовал за Майклсоном. Я же направилась к выходу. Открыв машину, я нашарила в багажнике свой саквояж и понесла его внутрь. Пока Клаус трепался с Рэйем Саттоном, нашей мишенью, я поставила саквояж на не занятый бильярдный стол, методично распихала все шары по лункам, чтобы не мешались, и начала вынимать необходимое содержимое. Некоторые вещи были предназначены для того, чтобы лечить людей, другие – калечить. Вторые были куда более интригующими. К сожалению, с собой у меня лишь экстренный набор, самое занимательное сейчас лежит в кованом сундуке на мансарде Гран Мезона, но даже с малым количеством базовых инструментов можно проделать что-нибудь интересное. Разложив самое необходимое на отрезе белой ткани поверх зеленой поверхности стола, и направилась в сторону кухни, минуя Клауса, разливающегося в многословных речах перед нервным оборотнем. Найдя чистый белый фартук, выхожу обратно, направляясь к подготовленному месту, пока оборотня блокируют барная стойка с одной стороны и гибрид с вампиром с другой. – Мы сыграем в игру, Рэй,– говорит Стефан, закинув руку на плечи оборотню и ведя его по направлению ко мне. Глаза Рэя забегали по инструментам, аккуратно выложенным в ряд на бортике бильярдного стола и по моей чересчур широкой улыбке психически неуравновешенной.– Называется «правда или боль». Знакомься, моя сестренка, Шэрон. А, чтобы ты понимал, она любит эту игру настолько, что может продолжать несколько суток без перерыва. – Приляг, Рэй,– я обозначила руками пространство стола.– Если ты упрям, то тебе придется худо. А раз так, то не лучше ли отдохнуть перед тем, как начать? Было видно, что мужчина сопротивляется, но не может вырваться от нечеловеческой хватки Стефана. Он толкнул своего охранника под ребра и, когда рука Стефана ослабла, попытался нырнуть в сторону, но перед ним вырос Клаус, удерживая за плечи. – Укладывайте его,– велела я. Клаус швырнул оборотня на стол и залез следом, всем своим весом прижав его к зеленой поверхности, его колени удерживали руки Рэя разведенными. Я стала привязывать руки волка, Стефан уже фиксировал ноги в определенном положении. Когда я подала знак, Клаус плавно слез на пол, оставив на импровизированном операционном столе только пыхтящего и вырывающегося Рэя. Но веревка, сплетенная из корней аконита, врезалась в его запястья, кровь проявлялась, впуская сок растение в его кровоток. Предусмотрительный Себастьян додумался сплести такую веревку и продал мне перед тем, как мы покинули город. – Сколько мне выделено времени?– уточнила я, взяв в руки острые ножницы. Пациент весь напрягся, приготовившись к боли, но я разорвала края его рубашки и аккуратно разрезала майку, обнажая беззащитную кожу.– Не бойся, к тебе я приступлю через несколько минут. Никуда не уходи, родной,– я взлохматила его растрепанные волосы, проходя мимо. Посмотрела на Клауса. – Сколько тебе нужно? – Могу управиться за час. Если у него работают мозги, то можно и за меньший срок. – Что ж,– Клаус посмотрел на поскуливающего оборотня, а потом бросив на меня взгляд дядюшки, готового разрешить любимой племяннице поиграть лишний часик перед сном.– Мы не спешим. Можешь развлекаться хоть весь день. Но управься до темноты, не хочу задерживаться слишком на долго. – Заметано,– я развернулась на каблуках и прошла к своему клиенту.– Ну-с. Приступим.***
В горле першило. Столько крови, что под глазами без моего на то позволения вырисовываются паутинки вен, но горький запах отталкивает. Волчья кровь преобладает над человеческой. Я оставила «операционный стол» и принялась оттирать красные разводы с ладоней при помощи и без того испачканного фартука, сняла его и оставила на столе возле постанывающего полубессознательного Рэя, и подошла к Клаусу и Стефану. Они оба сидели, прислонившись спинами к барной стойке, Клаус поставил на нее локоть, у него была бутылка с пивом, которым он запивал представление в виде пытки. Они оба внимательно наблюдали и, кажется, даже Стефан был впечатлен. С каждым днем в нашей компании в нем пробуждалось все больше и больше от Потрошителя, а чуткий Стефан имел все меньше власти. Его глаза блестели холодностью и безразличием, улыбка становилась острой - теперь его было легче принять за нашего с Деймоном брата. Каждая вскрытая вена все больше отдаляла его от прежней версии себя. И сейчас он продолжал эту метаморфозу, впившись клыками в сонную артерию какой-то девушки. Она пыталась отстраниться от него, оттолкнуть, но что ему до ее усилий, если лишь грубая рука на ее затылке предотвращала любые ее попытки с такой же легкостью, с какой кошка удерживает под лапой воробья. Как только я подошла, тело грохнулось к моим ногам. Я осмотрела ее бесстрастным взглядом. Для меня не играло разницы, какая ипостась брата стоит передо мной, но такой интерес Клауса к темной стороне брата меня беспокоил. Он явно держал Стефана не для его услуг. Или не только для них. Но в этом точно было что-то личное. Я подняла взгляд на Стефана. – А еще достать можешь? Стефан большим пальцем стер с краешка рта красные пятна и ухмыльнулся. Он повернулся в сторону и жестом подозвал одну из девушек. Пока она шла, Клаус протянул мне бутылку. Я сморщилась и глядя на это Клаус расхохотался. – Я не пью пиво. – А что ты пьешь? Ко мне подошла брюнетка и взгляд сразу зацепился на ее обнаженной шее с пульсирующей жилкой. – Симпатичных девушек. Но к моему разочарованию, это не была та девушка, которую позвал Стефан – та отставала на несколько шагов от первой. Обогнув меня, брюнетка подошла к Клаусу, пока внушенная девушка приблизилась ко мне и подала руку, демонстрируя вены на запястье. Я поднесла ее запястье ко рту и надкусила, не сдерживаясь, заставив девушку ойкнуть, тем временем уделив все свое внимание Клаусу и его внезапной спутнице. – Здравствуйте, мистер Клаус,– произнесла она, и Клаус сразу отвлекся от своего пива. Стефан тоже прислушался.– У меня для вас информация. Вам велели передать, что брата вот этих двоих видели на ферме. – Спасибо, Клодин. Передай своим друзьям, чтобы продолжали в том же духе. Избегая смотреть ему в глаза, девушка ушла. Труп иссушенной мной девушки осел на пол, а я переглянулась со Стефаном. Мы были одинаково напряжены. Мы не понаслышке знали, какой занозой в заднице может быть наш старший брат. Стоило девушке покинуть Клауса, мы оба оказались на ее месте, в некотором роде преграждая ему путь. – Деймону все неймется?– спрашиваю я с юмором. – Он у нас на хвосте и подбирается все ближе. Я должен с этим разобраться,– сказал Клаус и попытался протолкнуться в пространстве между нами, но я встала ближе к Стефану таким образом, что он не мог выйти, не применив силу. Клаус вскинул брови. – Я с этим разберусь,– понял мой намек Стефан. – И я должен тебя отпустить?– хмыкнул Клаус. – Ты же знаешь, я вернусь,– пожал плечами Стефан.– К тому же, Шэрон останется здесь.– Последовало неудобное молчание, и Стефан добавил:– Тебе не будет скучно в мое отсутствие. Но мы все знали, что на самом деле стояло за этим – если я останусь, Стефан должен будет вернуться за мной, потому что он боится оставлять меня наедине с Клаусом. Он собирается оставить меня своим залогом. Вот же придурок. Я отошла от них, снова натянула на себя фартук и под мольбы Рэя продолжила лишать его кожи на животе, вырвав из него с этим еще и истошные крики. К сожалению, его раны быстро заживали и не оставляли мои произведения надолго. – Шэрон. Я отвлеклась от пациента, отпустив зажим Кохера с не до конца снятым лоскутом кожи, и посмотрела на подошедшего Стефана. Он специально избегал вида обнаженных мышц. Кажется, он все же не до конца свихнулся. В нем все еще был прежний Стефан. Иначе бы он не сотрудничал бы со мной в деле по спасению задницы Деймона. – Я собираюсь уехать в Мистик-Фоллс,– сообщил он, как будто я и без того не догадалась.– Но я скоро вернусь. – Мне-то что?– проворчала я. Рэй застонал и я повернулась к нему.– Если не прекратишь, я сделаю так, что ты не сможешь производить какие-либо звуки. Навсегда.– Он заткнулся и я вновь посмотрела на брата.– Что ты собираешься делать с ним? – Пока не знаю. Как раз планировал обдумать это по дороге. Я взяла скальпель и повертела его в руках. Глаза Рэя с отчаянной внимательностью наблюдали за блеском лезвия в моих руках. – Стефан. – Мм? – Помнишь, как его наказывала мама? – М. – Деймон был послушнее всего, когда у него забирали игрушки,– пояснила я. Стефан встретился с моим взглядом, чтобы убедиться, что я имела в виду то, что он услышал. – Это было в детстве. – Деймон вырос, но не сильно изменился. Игрушки нынче выглядят иначе. Вскинув брови, Стефан снова посмотрел на меня, чтобы убедиться в правильности своих догадок. – Ты права. – Я права? Очевидно, ты не так меня понял, раз так быстро согласился. Проигнорировал меня, Стефан вылетел вон из помещения. Ну, как знаешь, старший брат. – Что ж. Рэй застонал, когда понял, что я решила вернуться к нему. Он нервно втягивал воздух, его кожа – там, где она все еще оставалась – покрылась потом, а раны кровоточили. – Прошу,– взмолился он.– Я все расскажу. Все, что тебе нужно. – О, я в этом даже не сомневаюсь. Но сейчас мне это не интересно. Я снова взялась за зажим и бар разразил агонический крик.***
Наступила ночь, а значит мне было пора сдать свою игрушку в распоряжение Клауса, раз вся возможная информация уже была собрана. Тот не стал миндальничать и быстро напоил волка своей кровью и свернул шею. Теперь я свободна. Наконец-то можно закурить. Я вышла на парковку через задний ход и отошла от двери, чтобы не слышать надоевшую музыку и не улавливать запахов нищенского заведения. Больше не стану ругать «Мистик-Гриль». Отойдя к дальнобойному грузовику, я уселась на капот, вытащила сигарету и закурила, с благодарностью втягивая в легкие никотиновый дым и медленно выдыхая его. Мне этого не хватало весь день, хотя моя увлеченность пыткой охладила эту потребность. Теперь, когда она закончилась, я чувствовала желание курить особо остро. Я успела собрать немного яда из десен Рэя, пока Клаус не видел. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Когда закончилась одна сигарета, я вытащила другую. Не хочется возвращаться внутрь и делить с Клаусом компанию, лучше уж подышу свежим летним воздухом. Пока я торговалась с собой, рассуждая, стоит ли вытаскивать третью сигарету или двух будет достаточно, дверь бара распахнулась, выпуская несущегося наружу быстрым шагом человека. Я сразу различила Стефана. Значит, он вернулся. Даже не заметила. Я хотела спрыгнуть с капота и подойти к брату, перешепнуться с ним парочкой слов о Деймоне, пока рядом нет Клауса, чтобы надзирать над каждым нашим вздохом, но походка Стефана, напряженность его плеч меня остановила. Он шел, слегка пошатываясь, словно пробежал много миль и наконец смог остановиться. Может быть, это из-за возвращения в Мистик-Фоллс, а может Клаус успел ему что-то наговорить, но Стефан сейчас находился в моем самом нелюбимом состоянии – на пороге слез. Нерушимая оболочка Потрошителя дала трещину. А я ведь почти поверила. Надеюсь, он не расплачется. Я не знала, как управляться с плачущими женщинами, но на счет плачущих парней у меня была методика. Как правило, требовалось накричать на них, может даже пристыдить, и обычно слезы сами собой исчезали. Грубость обычно избавляла меня он всяких сентиментальных сцен. Но я не уверена, что сейчас этот метод мне поможет. Пока я решала, стоит или не стоит подойти к брату, тот вытащил из кармана телефон. Я застыла. Кому он может звонить? Сосредоточив максимальное количество энергии в слух, я услышала: – Алло. Черт побери, Стефан. – Алло?– пауза.– Стефан?..– с надеждой.– Стефан, если это ты, все будет хорошо. Ничего не будет хорошо, если это голос девушки, о которой я подумала. – Я люблю тебя, Стефан. Помни об этом. Не смей забывать. Стефан молчал все это время, но я даже с такого расстояния чувствовала, как меняется его настроение, слегка опускаются плечи в едва заметном облегчении, как он переступает с ноги на ногу, не решаясь подать голос. Значит, я не ошиблась. Если я не ошиблась, значит, Стефан играл все это время, а Деймон не отставал. Они обдурили меня, признаю, я не ожидала этого. Нужно было догадаться, понять, что будь это правдой, они были бы куда менее спокойными и собранными. Тогда в коридоре, Стефан замешкался не потому, что я ударила по больному, а потому что растерялся, придумывая правдоподобную ложь. Елена Гилберт жива. Не знаю, как, но она выжила. И Клаус явно не в курсе данного факта. Стефан остается с ним не только из-за обещания отплачивать спасение брата – он удерживает Клауса от Мистик-Фоллса, как сегодня, отплачивая долг монетой своей человечности. Он здесь, чтобы служишь щитом между Клаусом и своей ненаглядной. Даже если его защита означает, что она останется наедине с его братом. Это что-то да значит. Для кого-нибудь другого. Если я сообщу Клаусу о том, что двойник жив, он согласится отдать мне один из гробов? Согласится выпустить хоть кого-нибудь? Или этого недостаточно? А нужен ли ему вообще двойник, если ритуал был закончен? И сработал ли он вообще, если Елена жива? Я подожду. Нужно улучить момент и во всем убедиться, прежде чем пытаться выслужиться, рискуя потерять доверие брата без веских оснований на успех. Выбросив недогоревший окурок, я незаметно зашла в бар, пока Стефан судорожно хватался за телефон в своей руке, будто удерживал в ладони последние крохи рассудка.***
– Что?– разносится в трубке вместо положенного «алло» или «здравствуйте».– Кто бы это ни был, я сегодня не в лучшем настроение, так что… – Ох, братец,– перебила я его тираду, театрально вздохнув, попутно выдохнув сигаретный дым. Я вышла, сославшись на необходимость покурить, чтобы наконец избавиться от компании двух надсмотрщиков. Хорошо хоть Клаус не настаивает на общем номере.– Столько лет виргинского воспитания и ты пренебрегаешь даже самыми банальными проявлениями вежливости. Заставляешь меня и весь Штат стыдиться за себя. – Шэрон.– Он произнес мое имя почти как оскорбление.– Чего хотела? – Поговорить со старшим братиком, конечно,– надулась я.– Как я говорила, мне стыдно смотреть на тебя и твое поведение. Например, финт со слежкой. Я ведь оставляла тебе сообщения, причем, несколько. Какая часть «Хватит шпионить за нами» оказалась слишком сложной для твоего понимания? – Та часть, где ты начала работать на нашего врага!– прорычал Деймон. Он не врал, настроение у него было отстойное. – Не ори, пожалуйста,– прошу я, прогуливаясь вдоль балкона отеля.– Я воспринимаю Клауса как вынужденного союзника. Я понимаю, у тебя иное мнение, он ведь убил ненаглядную Елену. Несколько секунд в трубке нельзя было расслышать даже дыхания Деймона, пока он не выдохнул судорожно. Интересно. – Я, кстати, так и не разобралась в той ночи. Клаус выкачал из Елены всю кровь, так? Ты знал, что она умрет. Не могу поверить, что ты наступил на горло своему эгоизму и не напоил ее своей кровью, чтобы после смерти она преобразилась. Это было… впечатляюще. Кто бы мог подумать, что ты любил ее настолько сильно, что в кои-то веки стал уважать чужие желания. Браво, Деймон. Его дыхание было размеренным, будто он уделял много внимания тому, чтобы сохранять спокойствие. – Дженна умерла, Елена тоже, Джон так и не объявился, и есть основания полагать, что ему плевать… Даже не знаю, как малыш Джаред пережил такие потери. Теперь он совсем один в этом жестоком мире. – Джереми,– автоматически поправил Деймон.– Это не так уж и сложно запомнить. Я отмахнулась от его аргумента, но вспомнив, что собеседник меня не видит, произнесла: – Сложно, если тебе плевать. А мне плевать,– добавила я, будто он не догадался.– И сейчас тебе не плевать. Признаться, я подала Стефану идею, но я не имею понятия, как он воплотил ее в жизнь. Что он сделал?– полюбопытствовала я. – Он убил Энди,– зло прошипел Деймон. – Энди,– повторила я, перебирая в памяти, кем могла бы быть Энди. – Моя девушка. – А,– протянула я.– Конечно, твоя девушка. Совсем забыла. Репортерша с короткой прической и длинными ногами. Что ж, неплохо для Стефи. Надеюсь, его сообщение ты усвоил лучше, раз оно была написано кровью твоей Энди. Деймон со свистом вытолкнул воздух из легких. – Надеюсь, ты больше не повторишь подобной глупости, потому что это было последнее предупреждение. Если я узнаю, что ты продолжил следовать за нами, в город вернусь я. И вот тогда уж и малыш Джоз… Джереми, милашка Мэтт, ведьма Беннет, твой дорогой профессор Бурбон – Аларик, и шлюшка Форбс – все они лишатся чего-нибудь жизненно важного. Все, кто был дорог Елене, умрут. А я знаю, что тебе она дорога. – Была,– напряженно поправил он. – Ох, Деймон,– промурлыкала я.– Если я вернусь в город, то мне придется рассказать Клаусу обо всем, что я там увидела. Тебе не хочется, чтобы я возвращалась в Мистик-Фоллс, не так ли? – Шэрон!– окликнул меня Стефан. Он шел ко мне, видимо, хотел передать, что Клаус зовет меня, чтобы обсудить завтрашний план. Я быстро шепнула в трубку: – Ну, все, я побежала. Целую!– и сбросила звонок.***
С гибридами что-то не так. Вообще-то, с ними многое было не так, но заметнее всего, конечно, красные ручейки из глаз и ушей, не контролируемые превращение и агрессия. К слову об агрессии, всего несколько минут назад я засвидетельствовала, как вся орава решила наброситься на своего создателя. Я не стала им мешать. В первую очередь, Клаус сам виноват. А сражаться со стаей мутантов было безопасно только для одного из нас, и это была не я. Поэтому я исчезла с их пути, как только заметила, что они все дружно кружат вокруг нас и таращатся на Клауса. И теперь я волоку труп одного из гибридов, который умер своей смертью, а не от рук Первородного, в сторону нашей машины. То есть, путь не легкий, особенно при условии обузы в виде безжизненного тела и бесконечной череды спусков и подъемов. Беготня по лесу мне совершенно не нравится, как правило, она заканчивается покушением на мою жизнь. Наконец, я заприметила оставленную нами машину. Подтащив гибрида к машине, открыла багажник. Посмотрела внутрь. Потом на гибрида. Снова внутрь. Нет, внутрь он не поместится. По крайней мере, с обеими руками и ногами. Гм. Пока я решала, какая часть подопытного будет наименее полезной, подошли Клаус со Стефаном. Мельком я отметила здоровый вид последнего и отсутствие видимых повреждений. Значит, Клаус напоил его своей кровью. Ну кто бы сомневался. Он просто не мог оставить Стефана умирать. Подцепив меня за ворот, Клаус резко развернул меня и вдавил спиной в крыло машины, заставив ее пошатнуться, а потом навис надо мной. – И куда ты подевалась, когда на меня набросились бешенные волки, м?– прошипел он. Кажется, кто-то не в лучшем состоянии. Конечно, бета-тестирование его армии произошло как нельзя менее успешно, а я не понаслышке знаю, что Майклсоны любят изливать свой гнев на окружающих.– Разве ты не должна мне помогать? – Что я делаю, по-твоему?– прошипела я, резко толкнув его в грудь. Стоило Клаусу напрячься, и я бы его с места не сдвинула, но от неожиданности от отступил на шаг назад.– Пока ты отрывал головы своим псинкам, я занималась первоисточником проблемы.– Я указала на дохлого гибрида. Клаус хмуро осмотрел тело, потом меня. Скрестил руки на груди. – Поясни. – Что-то помешало гибридам пройти трансформацию до конца. Я не знаю, что именно, но не помешает взглянуть на проблему изнутри. Брови Клауса дрогнули. Он задумчиво хмыкнул. Стефан смотрел то на него, то на меня, пытаясь уловить мысль, которую я передаю. – Ты сможешь выявить причину? – Не знаю,– правдиво ответила я, подперев спиной дверцу автомобиля.– Во всяком случае, это не помешает. – О чем вы?– наконец решился спросить Стефан, продолжая мотать головой туда-сюда. – Шэрон выдвинула предложение посмотреть на проблему с научной точки зрения,– пояснил Клаус, внимательно глядя на гибрида, будто бы он мог рассказать ему все, что было необходимо. – В каком смысле? Я вздохнула. У кого-то туго с соображалкой. – Я хочу вскрыть тело. Брови Стефана взлетели вверх с такой скоростью, что я не успела этого заметить. Его взгляд, полный замешательства, прыгал с меня на Клауса, как и до этого, только в разы быстрее. – Да вы шутите! – К счастью, это не сложно,– хмыкнула я.– Что может быть смешнее аутопсии? Я сощурилась. Стефан, который был с нами всего день назад, услышав о такой инициативе, даже не моргнул бы. Его прекрасное представление потерпело крах после его поездки в Мистик-Фоллс. Маска Потрошителя слетела, обнажив настоящего Стефана. Сомневаюсь, что я была единственной, кто это заметил. – Стефан, упакуй тело,– Клаус круговым жестом указал на распластавшегося ничком неудавшегося гибрида.– Не забудь завернуть в специальный мешок, уверен, у Шэрон найдется парочка. А потом мы выезжаем в Чикаго. Закончив, Клаус пошел к водительскому месту. – В Чикаго?– переспросила я.– Но до него несколько часов езды! Не лучше ли доехать в ближайший госпиталь с приличным моргом и лабораторией? – Нам нужно в Чикаго и я не собираюсь терпеть отлагательств. – Зачем?– спросил Стефан, уже подхватывая наш груз. – Там есть одна ведьма, у которой я на хорошем счету,– пояснил Клаус туманно. – Если тебе нужна ведьмина консультация, мы можем доехать до Сент-Луиса,– предложила я.– К тому же, там у меня есть все необходимое для обследования. – Твои консультанты мне не подходят, Шэрон,– сообщил он, оглядев меня ленивым взглядом. Было видно, что он уже принял решение.– Не обессудь, дорогая, но я не могу полностью доверять людям, подотчетным тебе одной, мне нужна независимая экспертиза. К тому же, Чикаго – одно из моих любимых мест,– Клаус расплылся в восторженной улыбке.– И мне известно, что Стефану город нравился едва ли не больше, чем мне в свое время. Стефан приотпустил покойника, чем едва не размозжил череп своей ноши о землю, на что я зашипела на него, требуя аккуратного обращения с объектом моих исследований. Кажется, слова Клауса слегка шокировали его. Может даже не слегка. – Я мало что помню о Чикаго,– пробормотал он, крепче берясь за туловище оборотня. – Ничего, мы попытаемся освежить твою память,– довольно сообщил Клаус. Потом посмотрел на меня более сдержанным взглядом.– Пока Шэрон будет колдовать над мертвецом. – Слушайте, если вам нужно побыть вдвоем – так и скажите,– я подняла руки в защитном жесте.– Я не возражаю, после стольких-то пылких взглядов за этот месяц. Переспите уже. Стефан закашлялся. Вся теплота выветрилась из взгляда Клауса. – Клаус, может быть это из-за полнолуния? Гормоны играют, волку нужно погулять. Я, конечно, не кинолог, но… – Заткнись, Шэрон,– вежливо произнесли они оба в неповторимом единодушие. Я пожала плечами. Оба вернулись к своим делам. Что ни говори, я иногда чувствую себя некомфортно рядом с ними. Наверно хорошо, что меня сослали в морг, а то что бы я чувствовала, пока Клаус «освежает» память Стефану?.. Стефан проявил изрядную находчивость, утрамбовывая мешок с телом в багажник, и вскоре мы отправились в путь.***
Обычно я не стремлюсь коллекционировать кровь всех подряд, но в последнее время только это и делаю. Сначала двойник, потом Клаус, теперь гибрид-жмурик. К тому же, я успела выкачать яд у Рэя в том баре, а теперь из неудавшегося гибрида. Кровь можно использовать для исследований, ну и просто на всякий случай. А вот яд… нужно провести эксперимент, чтобы убедиться, имеет ли он какую-то разницу с токсином обычных вервольфов или недовершенное обращение не успело как-то на него повлиять. Также мне не терпелось узнать, вызовет ли какой-то эффект кровь в венах мертвеца в кровотоке вампира или оборотня. Могло быть и так, что ни то, ни другое мне никак не помогут, но за годы жизни я уяснила, что моя запасливость имеет свойство периодически спасать мне жизнь или по крайней мере быть полезной. К тому же, яд оборотня можно задействовать в процессе изготовления моих особых клинков. Обычно я вымачиваю стилеты в вербене, а Уинстон, мой обычный консультант в магических делах, припечатывает вербену к лезвию созданным нами заклинанием, и поэтому мои стилеты обжигают кожу вампирам. У меня есть в наличие и ножи-бабочки с волчьим корнем, но как правило я нуждалась в них реже, и только теперь я стала носить их с собой на постоянной основе, поскольку я постоянно имею дело с Клаусом и предусмотрительность не повредит. Можно было проделать то же самое с ядом оборотней, но в таком случае нужно самой обращаться с таким оружием осторожней. К сожалению, токсина в волчьих деснах не так уж много, так что нужно быть рассудительней. Вскрытие не показало ничего особенного, кроме того, что вся кровь в теле сгустилась и обнаружилось множество тромбов в неестественных количествах, что, по всей видимости, и послужило причиной смерти. Выкачав из тела как можно больше крови и яда, я избавилась от него, дабы это чудо не попала на стол какому-то ученому. Потом одолжила у медиков лабораторию, в чем мне помогло внушение, но мои познания в таких тонких сферах были ограниченными и оттого выводы тоже мало о чем говорили. Все необходимое я собрала в отдельные вакутейнеры и, тщательно пометив, что есть что, лично проследила за тем, чтобы случайный внушенный доброволец отвез все материалы в Сент-Луис, просто на всякий случай. Возможно, Клаус и не нуждается в консультации от моих ведьм и ученых лиц, но мне она не помешает. Только вот времени на это могло не быть, если ведьма Клауса уже во всем разобралась. Мне хотелось услужить Никлаусу настолько, насколько это было возможным. Если я разрешу проблему с гибридами, то может быть он посчитает, что я заслужила получить один из троих необходимых мне гробов. Разумеется, есть и более легкий способ. Скорее всего именно им я и воспользуюсь. Ведь решение проблемы очевидно, и оно ведет в Мистик-Фоллс, к абсолютно живому двойнику, чья смерть была необходима для реализации целей Клауса. Елена. Мне жаль, дорогие братья, но у нас разные приоритеты. Я созвонилась с Клаусом, доложила скудные результаты своего исследования, заявив, что для полного обращения гибридам чего-то не хватает и их организм отталкивает человеческую кровь, что и послужило причиной падежа. В его голосе проглядывала среднего уровня раздраженность – или его повеселило время вместе со Стефом, или же его ведьма добилась больших успехов, нежели я – и он сообщил, что отправит мне координаты, по которым я должна встретиться с ними. Пока я шла к складу, на который Клаус отправил меня при помощи смс, я решила, что пришло время раскрыть секрет, что так усердно утаивает Стефан. Зайдя на склад, я сосредоточила слух и смогла расслышать отрывки фраз, знакомые голоса вели меня к пункту назначения. Потом мир застыл. – Стефан?– женский голос с очаровательным акцентом. После секунды замешательства, я принялась искать их с удвоенной силой, отказываясь верить в то, о чем гудели мои мысли. Я много раз слышала знакомые голоса, но как же часто это оказывались совершенно иные люди, лишь мельком напомнившие мне старых знакомых? Как часто сердце наполнялось надеждой и как часто эта надежда утекала из него несколько секунд спустя? – Мы были друзьями.– Стефан – Мы и сейчас друзья.– Клаус Я бросилась по направлению звука, едва не пролетела мимо распахнутой двери, встала в дверном проеме. Клаус стоял спиной ко мне, в метре от него Стефан, а чуть дальше, тоже лицом ко мне, стояла… – Ребекка,– неверяще произношу на выдохе. – Шэрон?– с не меньшим недоверием произносит она. Я сдерживаю радость из последних сил, она так и норовит вырваться наружи, проявляется в моей легкой улыбке. Я киваю едва заметно.– Шэрон! Ребекка кинулась ко мне быстрее, чем я когда либо смогу, и обнимает меня. Как только я соображаю, что происходит, я обнимаю ее в ответ, как можно крепче прижав к себе, чтобы удостовериться, что это она, по-настоящему она, а не злая шутка или жестокий сон. – Сестренка,– шепчу я, и в этот раз не могу удержаться – из груди вырывается беспечный смех и я улыбаюсь так, что болят щеки, боюсь отпустить Ребекку. Когда проходит минута, я начинаю опускаться на землю. Все еще в объятиях подруги, я смотрю поверх ее плеча на недовольного, нетерпеливого Клауса и на шокированное лицо Стефана. – Ну, все, заканчивайте с этим,– подал голос Клаус.– Время заняться делами. Явно не замечая его – а вполне может быть и намеренно игнорируя – Ребекка всхлипывает. – Прекрати немедля!– с напущенной строгостью наставляю я.– Если ты заплачешь, я тоже начну плакать. А я не собираюсь реветь, как идиотка, на старом пыльном складе. Ребекка отстраняется от меня, но не отпускает. Она хватает мои ладони и держит между нами, встречается взглядом с моим. – Ты знаешь место получше, где бы тебе захотелось пореветь, как идиотке? Я ухмыляюсь. Я тяну Ребекку за собой и мы на полной скорости вылетаем из помещения, в спины нам несется протестующий рев поздно спохватившегося Никлауса.***
– Ты не представляешь, как я по тебе скучала,– сообщает Ребекка и я мельком бросаю на нее взгляд. Я веду ее по людной улице в сторону облюбованного мной – в первую очередь выбранного по критерию большого расстояния от выбранного места пребывания Клауса – отеля, обгоняя ее на шаг, чтобы показывать дорогу. – Судя по твоему прикиду, мне пришлось скучать по тебе куда дольше,– сообщаю я, подмечая странные взгляды, которые бросали на нас окружающие. Правда, быстро придумав себе оправдание в виде «чудаки» или «Только что с маскарада» они отводили взгляд. Это, разумеется, было не удивительно: по улицам современного Чикаго вряд ли часто разгуливают красивые девушки в флапперском платье и дорогих жемчугах. Не говоря уже о растрепанной прическе и буром пятне на груди. Эти вещи и растерянность Ребекки были единственным, что выдавало ее долгое отсутствие в реальности. Пока мы шли, она задала мне тысячу вариаций вопросов на манер «А что это за плоское устройство, в которое люди смотрятся?» и «Почему ты носишь брюки?». Когда я кратко рассказала ей об революции в женской моде, она явно приободрилась. Особенно после того, как она выхватила газету с прилавка и увидела дату. По пути к отелю я старалась как можно позитивнее рассказать о некоторых изменениях за время ее сна: об эмансипации, о скорости, с которой теперь ездят машины, о высадке на луну, о средствах коммуникации, о телевизорах. Но конечно, сколько бы я ей не рассказывала об этом, я не могла помочь ей прожить упущенные годы, и от этого у меня ныло сердце. Когда мы все-таки достигли моего номера, я первым делом проинструктировала Ребекку о том, как работает душ. К счастью, это не принесло много хлопот, основной принцип не сильно поменялся с двадцатых. – Вот одежда на первое время,– говорю я, раскладывая на кровати свои вещи. – Твоя одежда мне не подойдет,– уверенно сообщила она, расстегивая нить жемчуга. – Дорогая, сейчас не время привередничать, можешь покритиковать размер моей груди в другой раз. Но она была права, моя одежда ей не подойдет. В отличии от Стефана и от Ребекки с Колом, которые выглядели как сошедшие из какого-нибудь древнего пантеона боги, как на них ни посмотри, я сохранила свою подростковую угловатость, в некотором роде очаровательную, но это мало что меняло. А пубертат немилостиво забыл про мой рост. – Я быстро сбегаю за более подходящими вещами. Не взорви здесь ничего, пока меня не будет.***
– Расскажи еще, Шэрон,– просит Ребекка, в ее глазах пляшут искорки любопытства. Она без устали расспрашивает меня о событиях, которые она упустила. После долгого сна она не намеренна засыпать в ближайшее время, да и меня, хоть и одолевает сон за трое суток на ногах, теперь не отпускает желание как можно больше побыть с подругой. – Нет, Бекс,– хмыкаю я,– теперь моя очередь. Расскажи мне… – Про Кола? Я прикусываю язык. Конечно, Боже, конечно же, про Кола. Скажи, что правда из того, что говорили твои братья, ведь ты была ему ближе всего. Прошу, скажи, что это все ложь и они неправильно все поняли, что Кол никогда не… не делал чего? Не предавал меня? Но он и не был мне должен ничего, не после стольких лет. Он мог делать, что ему вздумается. Тогда почему же я так злюсь? – Что тебе рассказали Клаус с Элайджей?– спрашивает она, прочитав в моих глазах то, о чем я хочу спросить. – Ни о чем лестном,– я отвела взгляд. – В самом Коле вообще мало приятного. Я вкратце рассказала ей о всем, что поведали мне до нее. – Это правда,– вздыхает она и сердце мое упало.– Но не до конца. В смысле… Да, он делал все это, но они не смотрели на это с его точки зрения,– она посмотрела мне в глаза, и прежней бодрости и след простыл, осталась лишь усталость.– Кол – идиот. Я не знаю, почему он не пытался найти тебя, да и мне запрещал наладить контакт с тобой. Говорил, что ты его ненавидишь и никогда не простишь. Но за этим скрывалось что-то еще. И все те девушки, Шэрон… Они все были светлоглазыми брюнетками. – Что? – Я же уже сказала, что он идиот. Мне жаль, Шэрон. Вообще-то, я очень надеялась, что ты сможешь его забыть,– расстроенно произносит она, оглядывая меня и, видимо, прейдя к неудовлетворяющему выводу, покачала головой.– Это ведь не так? – Нет,– тихо, почти не слышно. Признаваться в этом даже ей казалось чем-то постыдным. Любить одного человека почти полтора века – это же неслыханно. Кто так делает?! Ах, да. Я. Как это делал Деймон. Наверно, это наша наследственная болезнь. – Расскажи мне, что случилось тем Рождеством,– прошу я, устало улегшись на бок лицом к Ребекке. Кровать была достаточно большой, чтобы мы обе уместились без возможности спихнуть друг друга на пол во время сна.– То, как ты запомнила. Расскажи все, что помнишь до того, как Клаус…– я осеклась, когда Ребекка поморщилась при имени брата,– до этого момента. Расскажи, что происходило. И откуда ты знаешь Стефана.– Имя моего брата вызвало абсолютно противоположный эффект. Боже мой, подумала я. Она в него влюблена. В него, чье сердце отштамповано именем Елены. И главное, что я не знаю, как бы деликатно объяснить ей, что, какой бы восхитительной она не была, ей не тягаться с Гилберт. Все же наверно у нас все в семье однолюбы, на свою голову. Ребекка начала рассказ, уходящий началом в злосчастное Рождество 1881-ого. Она все говорила и говорила, и я ловила каждое слово, пока к рассвету меня не изморила усталость.***
– Ребекка,– я зову подругу, заставив ее остановиться с ладонью на дверной ручке. Мы должны встретиться с нашими братьями, и я знаю, что было глупо откладывать это до последнего момента, но я не знала, хочу ли задавать вопрос, который вертелся на языке и вчера ночью, пока я слушала историю Ребекки, и сегодня утром, пока она рисовала свой пропавший кулон, доставшийся ей от матери, поверх номеров в телефонной книжке на тумбочке в нашей комнате. Теперь я не сомневалась, почему кулон Елены казался мне таким знакомым – я видела его на Ребекке, но поскольку моя память далека от идеальной, я лишь почувствовала сильное дежа вю. Кулон нужен Клаусу, чтобы призвать их много веков как почившую матушку, которая создала первых вампиров и к тому же запечатала волчью суть Клауса, так что есть большая вероятность, что она в курсе, почему гибриды остаются бракованными. Но я и сама имела кое-какие соображения на этот счет. Я сказала об этом Ребекке, но пообещала рассказать, где сейчас ее кулон, чуть позже. После того, как я посвящу Клауса. Он и так скоро все узнает, но если он узнает именно от меня, то это зачислиться как большой плюс в мою пользу. Может быть даже я смогу попросить его об одолжении. И может быть он будет достаточно довольным, чтобы сделать это одолжение. Но вот если этого не случится… Откладывать дальше не представлялось возможным: если мы выйдем из этого номера, то у нас вряд ли найдется иное время поговорить наедине, не рискуя быть подслушанными одним из наших братьев. В доме, где шепот может быть услышан из любого укромного угла, нет место приватности. – Ребекка, я невероятно рада, что ты теперь свободна, и не хочу делать ничего, что могло бы навредить расположению Клауса на твой счет на данный момент, но…– я глубоко вздохнула, надеясь на догадливость Ребекки. К счастью, годы разлуки не помешали ей понимать меня без слов. – Ты хочешь пробудить Кола? – вопрос и утверждение одновременно. – Я не знаю. А ты? Ребекка опускает глаза. В этом вопросе скрывается несколько подтекстов – поможешь ли ты мне, если я хочу? почему ты сама не подумала об этом в первую очередь? тебе есть разница до своих братьев? – и я надеялась, что Ребекка понимает это. – Я скучаю по нему, – отвечает Ребекка после паузы, все еще удерживая ручку двери. – И по Элайдже тоже. Но, пойми, Шэрон, я не могу просто взять и открыть гробы. Клаус вернет меня обратно в мой собственный гроб, я ничего не добьюсь. Во мне поднималась злость. Будь хоть один из моих братьев в таком состоянии, я бы неустанно искала способ вернуть их. И я не понимала, как Ребекка могла так спокойно относиться к этому. Особенно после того, как Элайджа так яростно пытался спасти свою семью. – Элайджа думал, что Клаус сбросил вас в океан, – выпалила я. – Он ненавидел Никлауса и пытался убить его. Он поверил ему, когда Клаус обещал отпустить вас, если он не заберет его жизнь. Элайджа попал в гроб, – так и подмывало сказать «из-за тебя», но я сдержалась, – ради тебя и ваших братьев. – Элайджа всегда был лучшим из нас, – грустно покачала головой блондинка. – Но я – не Элайджа. Я – красивое дополнение к наряду Клауса, балованный ребенок, капризам которого ему порой приятно угождать, не более. – Я пыталась добраться до ваших гробов, – не унималась я. – Если бы не внушение Никлауса, не позволяющее коснуться гробов, я бы уже открыла их. – Внушения? – прикрикнула Ребекка и проигнорировала мой взгляд, говорящий «Тебя именно этот момент волнует?». – Но, – она бросила красноречивый взгляд на мой кулон. – Я сняла его как часть нашей сделки, – отмахнулась я. – Это уже неважно. Весь ковен вуду не смог расторгнуть это внушение. Но одна ведьма сделала так, чтобы я не могла подвергнуться повторному внушению… Не важно! Суть не в том. Я не могу добраться до гробов сама. Я надеялась, что один из вас мне поможет с остальными. – Шэрон, я не могу, – стала качать головой она, избегая смотреть мне в глаза. – Я знаю, что ты любишь Кола… – Я не!.. – Хотя бы со мной не спорь, – перебила она, – он придурок, но ты все еще любишь его. Я всегда знала, что твоя любовь к Колу всегда перевесит преданность мне. – Это не правда! – возразила я. – Ты права, – я вздохнула. У меня есть помешательство, и это помешательство зовут Колом Майклсоном. Но я не могу отрицать того, как дорога мне Ребекка. И сейчас я ей нужна. Я должна выполнить долг перед нашей дружбой. – Извини. Это не важно. Я все равно не была уверена, что хочу видеть Кола в ближайшее время. Лицо Ребекки просветлело, и она протянула мне ладонь. Я взялась за нее. – Не переживай. У нас нет недостатка во времени, а гробы в сохранности – в этом-то я не сомневаюсь. Я кивнула, и мы вышли из комнаты. В конце концов, она права. Гробы в безопасности. Кол в безопасности. Вот только я не могу добраться до него, даже если он находится всего в паре сантиметров от меня. Хуже того: я не уверена, что хочу выпускать его. Я слишком зла. Я хочу услышать все его оправдания и объяснения, которые он придумает, но боюсь в них поверить, не послушав голос разума. Куда легче злиться на Кола, когда он не поблизости. Когда он не пытается отвлечь меня поцелуями. Или затащить меня в постель. Но хуже всего, Кол, что я не уверена, посчитаешь ли ты нужным что-либо говорить мне. Кол всегда был известен своей непостоянностью. Ему все быстро наскучивало. Навряд ли я исключение.***
Новый Орлеан, 1870 год
– Что ты со мной сделала?– Кол впечатывает кулак в сантиметрах от ее головы, опираясь второй ладонью о стену по другую сторону, нависает над ней. Шэрон смеется, запрокинув голову и бесстрашно подставляя ему обнаженное горло. – Тебе бы хотелось думать, что я тебя одурманила, верно? Кол молчит, и Шэрон, делая вид, что не замечает, как он пылает изнутри, обнимает его, за шею притягивает ближе, заставляя вжаться в себя грудью и кончиком носа ведет вверх вдоль его челюсти, пока ее губы не затрепетали у его уха. – Ничего,– томно выдыхает, заставляя кожу покрыться мурашками.– Я с тобой ничего не делала. Ты сделал все сам. Ты в меня влюбился. Унизительная правда. Он никогда не влюблялся и вальсировал по жизни с твердой уверенностью, что этого никогда и не произойдет, лишь насмехаясь над глупыми, детскими привязанностями своих братьев и сестры. А теперь в дураках остался он сам. Женщины вырывают себе сердца, чтобы положить их у его ног. Но сам Кол не отдает свое вольное сердце ни одной из них. Точнее, ни разу не отдавал. До Шэрон Сальваторе. Нет, конечно, были женщины, которые порой западали ему в душу. Яркие, умные, могущественные – да, он был заинтересован некоторыми из них. В основном он довольствовался их любовью к нему, марал их белые перышки в крови и грязи, портил до неузнаваемости, и отпускал, освобождая их место для новой жертвы. Обычно их хватало от силы на несколько недель, в основном же не более, чем на одну совместную ночь. Обычно. Шэрон с ним уже почти год, и они провели вместе много страстных ночей, а он не теряет интереса. Он не ищет ей замену. Он не может думать о других женщинах. Перед глазами застыл лишь ее образ. Кол был точно уверен, что болен. Или околдован. Но если это все же не так, если ни помешательство, ни такая привлекательная идея приворотной магии здесь не причем, то Кол обречен. От мысли, что его обыграла девушка, которая не так давно вполне убедительно строила невинные глазки, внутри него начинало кипеть бешенство. Если только… если только они не на равных. – Ты любишь меня.– Кол в этом почти уверен. Возможно не на все сто процентов. – Я этого не говорила,– качает головой, оставляя призрачный поцелуй у линии его челюсти. – Говорила. Вчера ночью.– Скорее, кричала до срыва голоса. У него были свидетели – наверняка ее слышала большая часть Французского квартала. Из ее груди вырывается мягкий смешок. – Тогда я была без одежды. Нельзя было верить ни одному моему слову. В ее глазах блестит то коварство, которое привлекло его в первую их встречу. Тогда оно было замаскированно притворным смущением и налетом южной вежливости, но сейчас ее лисий взгляд можно было заметить невооруженным взглядом. Когда она успела стать такой? – Чему Ребекка научила тебя?– недоумевает Кол, с трудом выдохнув и пытаясь не потерять бдительность, пока она оставляет дорожку легких поцелуев по его горлу, а нежные пальчики игриво зарываются в волосы на его затылке. – Это вовсе не Ребекка, родной, разве ты не помнишь? Это все ты. Ты меня всему научил,– шепчет в рот, и едва прикусывает его нижнюю губу.– Кол, – едва различимый хриплый шепот. Будто в своих мыслях она уже добралась до их спальни. Манящий шепот, легкий, дразнящий поцелуй. Сука. Кол рычит, подхватывает ее под бедра, поднимая Шэрон, и раздвигая их в стороны, заставив юбку задраться, и умещается между ними. Впивается в ее губы мучительно грубым поцелуем и чувствует ее довольную улыбку, когда до боли сжимает пальцы на ее бедрах. Кол обречен. Почему-то эта мысль не тревожит его так уж сильно, когда он опускает ее на пол и грубо разворачивает лицом к стене, принимаясь за тугую шнуровку на ее платье. Кол все еще уверен, что на губах Шэрон играет победная улыбка. Но это ненадолго. Если уж он обречен, то он сделает так, чтобы мучился от этого не только он. Что-то подсказывает, что им обоим эта месть придется по душе.***
Первородный гибрид, Потрошитель Монтерея, Мрачная жница и Древняя вампирша гуляют по парку аттракционов и едят сладкую вату. Ситуация достаточно абсурдная, чтобы звучать как начало какого-то тупого анекдота. Но, нет, этот анекдот – моя жизнь. Полчаса назад мы закончили обширный шоппинг, целью которого стала попытка наполнить необъятный гардероб Ребекки одеждой, которая ей нравится. Что было сложно в связи с разницей в требованиях к одежде двадцатых годов и настоящего времени. Этот эпизод был связан с не менее комичной картиной порядком усталых Стефана и Клауса, ожидающих, пока Бекка сделает выбор и перестанет жаловаться на длину юбки, а потом и несущих десятки пакетов, пока Ребекка командным тоном приказывала, куда нам идти. В ее пользу сыграло то, что она все еще была зла на брата, а ему в свою очередь нужен был от нее кулон, но поскольку кулон не был обнаружен ни на Ребекке, ни в гробу, во-первых, ведьма ничего не могла сделать, а во-вторых, Ребекка от этого была на него еще злее. Сим, она пока что верховодит нашей процессией, пока у нее есть власть над братом. А после шоппинга она потребовала поход в парк аттракционов. И в данный момент мы разделились на две группы. Первыми шли Ребекка со Стефаном, поедая розовую сладкую вату и болтая. Мне было больно смотреть на то, как счастливо улыбается подруга, в то время как я замечала фальшь в улыбках Стефана. К нему вернулись воспоминания о встрече с Майклсонами, но уж точно не чувства к ней. Вторая группа состояла из нас с Клаусом. Шли мы на расстоянии вытянутой руки друг от друга позади сладкой парочки. Ребекка виртуозно управлялась с уровнями раздражения брата – она точно знала, до какой точки кипения его довести, чтобы получить свое и не взбесить его окончательно. Она не всегда пользовалась этой природной способностью, но когда делала это, я восхищалась исполнением. Это работало не только на Клаусе, но и на Элайдже и даже на Коле. И к каждому из них у нее был свой подход, своя стратегия. Она была единственной сестрой среди множества – по крайней мере, когда-то их было много – братьев и самой младшей в семье после смерти Хенрика, так что каждый брат питал к ней слабость. Зная все это, я никак не могла найти объяснение, как Клаусу удавалось смотреть ей в глаза, вонзая клинок в ее сердце. – Кого из них ты ревнуешь?– спрашиваю я, отпивая горький кофе из картонного стаканчика. Клаус дергается, будто только сейчас заметил, что я иду с ним нога в ногу. – Что? О чем ты? – Ты уже черт знает сколько буравишь их волчьим взглядом, и я не пойму, кого из них ты ревнуешь,– хмыкаю я, стараясь спрятать улыбку.– Или ты пока не определился? – Я не ревную,– сообщает Клаус.– Я… рад, что мой друг, который заменил мне брата, и моя сестра…– мне так и не довелось услышать окончания фразы.– Ребекка уже рассказала тебе, как мы встретили Стефана? – Да, двадцатые, бар Глории, много танцев, и прочее в том же духе,– проворчала я.– Сказала, что вы с ним дружили, а он любил ее. – Да, он ее любит,– повторил Клаус, не вникая в суть моих слов, лишь смотря на них. Могло даже показаться, что Стефану это нравится, что он искренне смеется вместе с Ребеккой, пока она удивляется всевозможным аттракционам, о которых он ей рассказывает. Выпитый кофе вознамерился выйти наружу при взгляде на эту сцену. Я желала Ребекка всего самого лучшего, но одна только мысль о том, что именно представляет брат, чтобы так мило улыбаться, чье лицо стоит у него перед глазами вместо Ребекки… Я ненавидела Стефана в этот момент. – Жаль, что он на самом деле ее не любит,– сказала я по-громче, чтобы вывести Никлауса из транса. Через секунду он опомнился и напряг брови, осознавая, что я только что сказала. – Что ты имеешь в виду? – Я знаю своего брата, я вижу, когда он притворяется и когда он искренен. И сейчас,– я указала на Стефана с Ребеккой и Клаус обернулся, чтобы лицезреть, как Стефан кормит Ребекку ватой,– он фальшивит. Как ни прискорбно это признавать, но его сердце занято. Он любит другую. – Она мертва,– Клаус возвращает свой взгляд на меня, краешек его рта вздернулся в улыбке при упоминании смерти Елены.– Я видел мертвое тело. А Ребекка… Она бессмертна, как и он. У них будет время вернуть былые чувства. Если ты не запихаешь ее обратно в гроб до этого, мрачно прибавила я про себя. – Я не хочу тебя разочаровывать, милый, но от этой сучки не так-то легко избавиться,– с неподдельным раздражением возражаю я.– Ты не видишь связи. Как думаешь, почему твои гибриды остаются зомби, не завершив переход?– смотрю ему в глаза, голубые при свете солнца.– Почему Стефан все еще не одичал, как ему полагалось после больше месяца общения с такими чудовищами, как мы с тобой? По его взгляду я видела, как осознание всех фактов складывается в его голове, как пазлы. – И знаешь что?– уточнила я.– Ожерелье, потерянное Ребеккой, подобрал Стефан в двадцатые – иных объяснений я не могу подобрать – и прошлой осенью отдал одной девушке. Стефан очень не хотел, чтобы ты возвращался в Мистик-Фоллс, не так ли?– продолжала я, хотя идея уже в достаточной мере была понятна. Клаус усвоил все, что от него требовалось. Не говоря ни слова, он направился к парочке, которая уже заняла очередь на колесо обозрения.– Ну и? – Мы едем в Мистик-Фоллс,– кинул он мне через плечо, прежде чем скрыться в толпе.***
– Шэрон? – М? – Я знаю, что ты беспокоишься за меня. Я поднимаю на нее взгляд. Лунный свет серебрил ее волосы, и сейчас она выглядела как принцесса фейри. – Я польщена,– улыбается она мне.– После стольких лет ты все еще заботишься обо мне. Но я не нуждаюсь в опеке, как ребенок. Я давно раскусила Стефана. Он ничего ко мне не испытывает. Ну и к черту его,– она смотрит вдаль, и по этому жесту я понимаю, что ей не плевать. – Тогда к чему был весь этот цирк с аттракционами?– поразилась я.– Я почти поверила, что вы парочка из какого-то романа!– С каких пор у всех стало так удачно получаться меня дурить? – Ты же знаешь меня, Шэрон,– закатывает она глаза.– Я хорошо разбираюсь в людях. А на аттракционы я нас повела, потому что я знала, что ты захочешь поговорить с Клаусом в людном месте, чтобы Стефан не услышал, и я увела его подальше от вас,– она помедлила.– Ну, и конечно, я хотела посетить парк. Я рассмеялась. Пускай Ребекка порой и была влюбленной дурочкой, но я порой забывала, что мне не нужно ходить по пятам за ней и оберегать от любого, кто пожелает причинить ей вред. Она и сама не плохо справляется. – Спасибо, Бекс,– хмыкаю я. – Где мы?– стон из грузового отсека, возле которого мы стояли. – Смотри, кто проснулся,– ехидно заметила Ребекка, спиной оперевшись о дверь грузовика. – В Мистик-Фоллс, дорогой. – Ты был в отключке – мой брат весь день упорно ломал тебе шею,– оповестила Стефана Ребекка, заметив, как он потирает шею и оглядывается в дезориентации. – И нужно бы повторить это,– пробормотала я, подхватывая с края грузовика тяжелую монтировку. – Зачем мы вернулись обратно в Мистик-Фоллс? – Играешь в дурачка?– поднимаю я бровь, вертя монтировку в руках.– Талантливый актер. – Он быстро понял, что ты скрываешь. – Я ничего не скрываю. Я сделал все, что просил Клаус,– Стефан показывая свои честные-честные зеленые глаза Ребекке, поднимаясь в полный рост. – Ты только забыл упомянуть, что двойник еще жива. – Что?– продолжал он ломать комедию. – Где ты была, когда пылала Троя, Которой боги не дали защиты? – продекламировала я, и Стефан окатил меня взглядом, пропитанным предательством. Да, дорогой, я предала тебя. У нас с тобой разные цели. Ты бы сделал для своей Елены то же самое. И даже предал бы меня. – И где сейчас Клаус?– уточняет Стефан невзначай, поворачиваясь к нам спиной. Я напряглась. Подставлять спину казалось крайне не разумно. – Надеюсь, отрывает ей голову,– ответила Ребекка со злорадством. Я отступила на шаг от Ребекки, заметив, как едва уловимым движением Стефан развернулся и бросился на нее, сбив с ног и припечатав к земле. – Где она?!– прорычал он. – Здесь!– крикнула я, дергая его за ворот рубашки, заставив слезть с Ребекки, и до того, как он опомнился, пробила ему грудь прямым краем монтировки. Стефан обмяк и я отпустила его ворот, не препятствуя его падению на грубый асфальт. Я отряхнула руки и посмотрела на все еще лежащую Ребекку, к чьим ногам я и швырнула Потрошителя.– А ты говорила, что я не должна за тобой присматривать. Мужчины на тебя так и кидаются. Ребекка звонко рассмеялась и я подала ей руку, помогая принять стоячее положение. – Пошли,– киваю я на здание школы.– Твоему брату нужен волк, и я знаю, где можно найти одного из них.***
– А вот и наши Дороти и Тотошка,– подмечаю я, когда мы вернулись в класс химии, где оставили Кэролайн и уже обращенного Тайлера. В наше отсутствие Тайлер уже очнулся и теперь постанывает. Его майка потемнела от пота, а лоб блестел от испарины. Симптомы, охватившие стаю из Теннесси, уже начали проявляться, но еще не дошло до стадии крови из глаз и ушей. – Ему плохо!– воскликнула Кэролайн, сидевшая возле него на полу. – Конечно, ему плохо,– гаркнула на нее Ребекка.– Он умирает. – И умрет, если ваша Сабрина, маленькая ведьмочка, не найдет лекарство от этого,– говорю я, встав на корточки возле оборотня (или уже не оборотня?) и раскрыв его веки, чтобы заглянуть в глаз. При прямых лучах света из моего диагностического фонарика его зрачок резко сократился в размерах, а радужка отблескивает латунью.– Процесс начался. Лишняя причина для Бонни поторопиться. Я поднимаюсь и отхожу в другую часть класса, где Ребекка уселась на край учительского стола. Я уселась в учительское кресло. – Не было смысла устраивать сцену в спортзале,– тихо сообщаю я, чтобы чуткое ухо Кэролайн или умирающего гибрида не смогли уловить наш разговор. – Ты сказала, что мое ожерелье у этой суки!– куда менее конспирационным тоном заявила она, заставив обоих пленников поднять головы.– Это недопустимо! – Я и не говорила, что это допустимо,– зашипела я в ответ.– Но сейчас едва ли место и время для подобных разборок. – Это ожерелье моей матушки, я носила его еще когда на этом месте было поселение викингов. Ты бы тоже сходила с ума, если бы твое ожерелье пропало,– заявляет она тише, зацепившись взглядом за мягко сияющее в полутьме ожерелье на моей шее. Я глубоко вздохнула. Она была права, и дело даже не в том, что оно защищает меня от внушения. Подарок Кола был со мной слишком долго. – Сейчас твое ожерелье у Кэтрин,– сказала я и Ребекка сморщилась. То, что Кэтрин Пирс успела украсть ее любимый талисман за день до нашего появления, ее сильно раздосадовало.– Я знакома с ней, свяжусь и обменяю твое ожерелье на что-нибудь, что ей нужно. Я верну его,– я коснулась ладони Ребекки и она вздохнула, сдаваясь. – Хорошо. Спасибо. – Надеюсь, у вас все хорошо,– пропитанным сарказмом тоном вмешалась Кэролайн. Форбс обнимала за плечи Тайлера, который вжался в нее и дрожал всем телом, хотя температура была достаточно высокой. – Что прикажешь сделать?– уточнила я, сложив руки замком на учительском столе.– Наколдовать ему не хватающий компонент? Можешь пойти и перерезать горло своей подружке, ведь с большой вероятностью то, что сейчас происходит, является побочным эффектом того, что она все еще дышит. Кэролайн громко фыркнула и продолжила шептать что-то на ухо содрогающемуся волчонку. В прошлый раз бракованные гибриды начали кидаться на нас с Клаусом и если бы я не унесла ноги вовремя, то оказалась бы заражена. Для Клауса укус оборотня значит не больше, чем для нас укус другого человека, но вот мы с Ребеккой (и Стефаном, пусть он сейчас и ненавидит меня) все еще подвержены его эффектам. Ребекку укус сморит, как сильная лихорадка, ничего смертельного, но я видела, как однажды мучился Кол, и не желала ей повторить тот опыт. Я залезла пальцами в специальный карман в подкладке кожанки и нащупала три маленькие колбочки. Вытащила на тусклый свет из окна. В них на всякий случай я разлила кровь Ника, которую я брала по условиям нашего контракта. Просто на всякий случай, хотя не хотелось бы тратить их, пока рядом был ходячий донор этого добра. Я повертела пробирки, чтобы увидеть наклейки на них: имя Клауса рунными знаками. Две из них подходили, но на третьем красовалось имя Елены. Видимо, пока хватала пробирки, взяла одну не верную. С крови Елены все и началось, а теперь должно закончиться. Если Бонни не найдет решение в ближайшие минуты, то либо Клаус проведет ритуал заново, либо просто убьет Елену. Может быть Эстер, их матушка, сделала это в качестве шутки, и создавать гибридов помимо Клауса вообще невозможно. Наверняка ей бы этого не хотелось. А если бы Елена умерла при первой попытке, то возможность создавать их была бы безвозвратно утеряна. Но Елена жива. – Елена жива,– произнесла я вслух, чем заставила три взгляда застыть на мне. – Спасибо,– выплюнула Кэролайн.– А то мы не знали. – Елена жива,– повторила я, посмотрев в любопытные глаза Ребекки,– но она должна была умереть. Это требует ритуал, не так ли? Она должна была умереть и умерла. Клаус освободился от проклятья – ритуал прошел успешно. Но гибридов создавать все равно не получается. – К чему ты клонишь?– хмурится Бекка и даже Кэролайн с Тайлером стали внимательнее вслушиваться. – Первородная ведьма не хотела, чтобы Клаус создавал гибридов. Это парадокс,– пояснила я, с улыбкой осматривая всех присутствующих. В ответ они глазели на меня, как на ненормальную.– Вы что, не понимаете? Это порочный круг! Если Клаус убьет двойника, то он станет Первородным гибридом сам, но не сможет создавать себе подобных. Если он не убьет двойника, то не сможет стать гибридом. И так без конца. – И что с того?– продолжала недоумевать Ребекка. – Но Клаус избавился от проклятья. А Елена жива. Круг нарушен. Я снова огляделась по кругу, ища поддержки, но никто не выглядел так, будто сказанное мной имеет смысл. – Хорошо. Не важно. Я встала и подошла к парочке на полу, присела на корточки рядом с ними и откупорила пробку. Протянула колбу к лицу Локвуда. – Пей или умрешь,– очаровательно улыбнулась я. – Что это?– подала голос Кэролайн. – Хочешь, чтобы я уместила все мои познания о магии, собранные за полтора века, в твою хрупкую головку или все же хочешь, чтобы я спасла твоего Барбоса? Выбирай. Кэролайн слезливо посмотрела на своего щеночка, потом на угрожающе вставшую за моей спиной Ребекку, а потом на предмет в моих руках. С позволения хозяйки, поданное кивком, Тайлер трясущейся рукой взял колбу и поднес к губам. Я встала и сделала шаг в сторону, оттащив Ребекку. Не успела Кэролайн спросить, зачем мы отошли, как Тайлер распластался на полу. Его тело била судорога и он, согнувшись в три погибели, стонал. Кэролайн пыталась удержать его, как-то помочь, но была беспомощна. Вскоре стоны и крики охрипли, превращаясь в горловой рык. Тайлер открыл глаза – они блестели желтым неоном – и зарычал, демонстрирую несколько пар клыков, как волчьих, так и вампирских. – Это прекрасно,– прокомментировала Ребекка. Лампочки в глазах новообращенного погасли. Он выглядел абсолютно здоровым.– Как ты догадалась? – Ничего сверхъестественного. Додумались бы быстрей, если бы у нас был эксперт по ведьмовству стажем в тысячу лет, но он сейчас занят – собирает пыль на полке. Вообще-то, об этом я тоже должна была подумать раньше. Кто бы проконсультировал Клауса лучше по вопросам с гибридами и магическими лазейками, как не Кол? Еще вчера, предложи я ему выпустить Кола, чтобы получить информацию, он бы мог согласиться. Или все равно не согласился бы. Я устала от различных сюжетов того, что могло бы быть. Момент упущен, я отпустила шахматную фигуру – значит, ход уже необратим. – Иди к Клаусу, – прошу я Ребекку. – Кажется, он хотел натравить Стефана на Елену. Скажи, что я нашла ключ к его целям и этот ключ зовут Еленой Гилберт. Ребекка кивнула и скользнула за дверь, докладывать Клаусу об успехе операции.***
– Ты разрисовала мою деревянную лошадку-качалку розовой краской, чтобы она доставалась тебе. – Не отрицаю. Мне не позволяли на ней кататься, потому что это не девчачья игрушка, вот я и сделала ее девчачьей. А ты разрушил мой огромный кукольный домик, привезенный из Франции. – Только потому, что ты подкралась ко мне ночью и обкорнала мне волосы. – Туше́. Ты сожрал Минерву. – Деймон запер меня в доме, и там была только сова. Что мне оставалось делать? Ты разбила мой Buick Special в 50-ых. – Я была пьяна и ты должен был дважды подумать, прежде чем учить меня водить в таком состоянии. – Я сам был пьян. – Значит, это ты разбил свою машину, просто моими руками. – Что вы делаете?– вмешался Деймон. Я поймала мяч в бейсбольную перчатку и мы со Стефаном посмотрели на Деймона, вошедшего в зал. – Играем в «бейсбол и обвинение»,– ответила я, перекидывая мяч в правую ладонь.– Ты залил краситель в мой шампунь, и мои волосы стали радикально синими,– я швырнула мяч, и тот, пролетев через весь зал над диваном, кофейным столиком, еще одним диваном и мини-баром, устремился к Стефану. – Я думал, что ты любишь синий,– ответил он, изгибаясь, чтобы поймать мяч в свою перчатку, прежде чем он разобьет стекло в дедушкиных часах. – Но не как цвет волос! – Я никогда не слышал о такой игре,– заявил Деймон. – Потому что я ее вчера придумал,– объявил Стефан, готовясь отправить мяч обратно ко мне.– Когда Шэрон полезла на меня с обвинениями после вчерашнего матча, в котором «Сент-Луис Кардиналс» потерпели поражение. – Вы вместе бейсбол смотрели?– лицо Деймона искосилось. Он бросил на меня обвиняющий взгляд. Я пожала плечами. – Он без человечности, значит, перестал быть занудным последователем культа Елены. Ему плевать, что вчера произошло. А мне просто плевать. Стефан не хочет со мной ругаться, так что мы рационально решили обсудить все претензии, которые друг к другу имеем. И сделать это интересным подходом,– я демонстративно подняла руку в кожаной бейсбольной перчатке.– И он мне подарил новую перчатку. – Так вы теперь в союзе?– глаза Деймона полыхают раздражением поочередно на каждого из нас.– Ты продала меня за бейсбольную перчатку? – Стефан присматривает за донором Петровых, я была освобождена со службы за выслугу лет и за открытие, достойное премии Алистера Кроули, если кто-нибудь решит ее создать,– я улыбнулась Деймону, как Чеширский кот.– Так что, да, в принципе, у нас альянс. – Ничто так не сближает двух родственников, как заговор против третьего,– согласился Стефан. Он завел руку для броска.– Ты сливала нас Кэтрин. Я встала на цыпочки, но мяч пролетел так высоко, что с моим ростом поймать его было физически невозможно. Минуя меня, он пролетел порог столовой, ударился о спинку стула и был затерян где-то под столом. – Чьорт, Стефано. Я пошла искать его. Пока я пыталась дотянуться до нужного предмета, застрявшего между множества деревянных ножек, в дверь постучали. – Деймон, дверь-то открой,– крикнула я ему из плена множества стульев. – Где Шэрон? И Стефан? Я ударилась головой об сидение стула и зашипела. Конечно же это Ребекка. – А ты кто такая?!– вопросил Деймон. – Шэрон!– крикнула она требовательно, как кличут домашнего питомца.– Ты слышишь меня, Шэрон? Я подумала, остаться ли мне под столом, или она все же найдет меня. Когда она в таком настроении, первое кажется более логичным решением. Если бы Ребекка Майклсон была принцессой, запертой в замке с ужасным драконом, то доблестные рыцари шли бы к замку, дабы спасти дракона. – Он бросил меня!– сообщила она Стефану, но так, чтобы я теоретически могла это услышать, в какой бы части дома ни находилась.– Мой брат бросил меня здесь! – Прости,– ответил Стефан.– Ты видимо думаешь, что меня это волнует. – Ты сестра Клауса?– догадался Деймон. – Ребекка,– представилась она.– Очень приятно,– добавила тоном, который должен подразумевать, что это абсолютно не так.– Где моя комната? С тихим вздохом я выползла из импровизированного укрытия и пошла в зал. – Ты не будешь здесь жить,– засмеялся Стефан. – Будет,– ответила я, подойдя к дивану, где он уселся.– Она моя гостья. И вы будете обращаться с ней, как тому приличествует хозяйский долг. Я швырнула в Стефана и мячом, и перчаткой. – Шэрон,– заулыбалась она, когда увидела меня.– Я с трудом верю, что эти грубияны – твои братья. – Пойдем, дорогая,– я взяла часть пакетов Ребекки.– Я покажу тебе гостевую комнату рядом с моей. И я повела ее к лестнице на второй этаж. – Похоже, она останется,– услышала я голос Стефана, когда мы покинули зал.***
– Ребекка-а,– протянула я, заходя в ее комнату. За одну с лишним неделю, что она была здесь, она успела тщательно ее облюбовать, да до такой степени, что мне начало казаться, что она жила здесь по меньшей мере пару месяцев. Сейчас она стояла у гардероба и выбирала платье. – Красное или желтое?– спрашивает она, поочередно прикладывая к себе вешалки с двумя платьями. – Красное,– отвечаю я. Она отстранила от себя названное мной платье и оценивающе осмотрела его со стороны. Потом удовлетворенно кивнула, вернула в гардероб ненужное, и с выбранным нарядом зашла за бамбуковую ширму. – Ребекка, нам нужно поговорить,– говорю я. – Говори,– слышится из-за ширмы. Я сдавленно выдыхаю. Я хотела говорить лицом к лицу с ней. – Меня нервирует Майкл. Его пристрастие к крови моих сородичей, да и просто сам факт его нахождения в моем доме, были одними из решающих фактов в моем отношении. Не считая всех ужасных деяний Майкла, о которых я была наслышана: он сжег Французский квартал, преследовал своих детей многие века, хочет убить приемного сына, которого сам воспитал. Не говоря уже о шрамах на теле Кола, каждый из которых я запомнила, и многие из которых были оставлены гневом Майкла. И это при том, что Кол не был самым популярным объектом этого гнева. Человек, который творит такое со своими детьми, не мог заполучить большого доверия в моих глазах. А теперь мы работаем с ним заодно. Моим братьям и Гилберт нужно убить Клауса, потому что тот решил подать заявку на пожизненный абонемент на пользование Еленой как ресурсом крови. Ребекка недавно узнала, что не Майкл убил их матушку, а Клаус, и скрывал это добрую тысячу лет, и теперь воспылала к некогда самому любимому брату лютой ненавистью. А мне просто не нравился факт его существования, отношение к семье и то, что он мне внушил. Его смерть позволит внушению выветриться, и я смогу отпустить из гроба Элайджу. А что дальше – посмотрим. Поскольку Майкл единственный, кто может потягаться с Клаусом в силе, и обладает оружием, способным убить Древнего, он является единственным кандидатом на эту миссию. Для общего дела он даже позволил Гилберт вонзить в свое сердце кинжал, чтобы ложь Стефана не выдала всю операцию. Я успела перекинуться с Майклом всего парой реплик, но он уже заявил, что я жива только потому, что важна Ребекке. Я умела располагать людей к себе (нет). Очень не хотелось бы опираться в вопросе своего выживания на то, сколько для Майкла значит ненависть дочери, которая и так его ненавидит. К тому же, если все обернется боком, то Клаус устроит Судный день и полетят головы. Моя мне нравится там, где она есть. – Он всех нервирует,– отстраненно пробормотала подруга.– Поможешь застегнуть? Я зашла за ширму и потянула наверх застежку ее платья. – Откровенно говоря, он не просто меня нервирует, я его… – Боишься?– подсказала Ребекка. – Опасаюсь,– поправила я, хотя ее вариант лучше отражал реальность.– Он смотрит на нас, как удав на стайку аппетитных кроликов, и уже угрожал мне. – Когда ты успела взбесить Майкла?– возмутилась она, разворачиваясь ко мне лицом.– Ты всегда была осторожней. Была. Когда дело не касалось семьи Майклсон. И мудака, который испортил им все детство. Чья рука оставила шрамы на Коле. Даже Кол боялся Майкла, а Кол редко видел опасность без веских оснований. И, возможно, я нелестно прокомментировала методы воспитания, использованные Майклом. Возможно, выражения были достаточно крепкими. Возможно, я сделала это почти специально. – Да я ничего не делала,– стала оправдываться я. Ребекка смотрела на меня, и по ее взгляду было ясно, что она не верит ни единому моему слову.– Не важно. Если вкратце, я бы предпочла, чтобы мои внутренности остались внутренностями, а не внешностями, поэтому я выдвигаю инициативу валить из города, пока здесь не разверзся Армагеддон. Что ты об этом думаешь? Я наконец покажу тебе Сент-Луис. Познакомлю с Нилом, он тебе понравится. И мои тринадцать кошек тоже. Ребекка слегка улыбнулась. Я много ей рассказывала о Ниле, да и о моих питомцах. Мы вообще делились множеством историй за это время. – Поедем со мной, Бекс,– прошу я. – Нет,– Ребекка легонько покачала головой. – Нет?– переспрашиваю я. Я была уверена, что я уговорила ее. – Я хочу остаться,– отвечает она.– Сегодня в школе будут танцы. – К черту танцы, Бекка. Зачем они тебе? Ты присутствовала на сотнях, тысячах балов, танцев, вечеринок, пикников… – Но ни разу – на школьных танцах. Я вылупилась на нее, как на чокнутую. Но нет, она говорила на полном серьезе. Как только Клаус покинул город, Ребекка пожелала пойти в школу, и я это устроила. В конце концов, она многое пропустила, и возможно школьная программа помогла бы ей восполнить часть знаний. Мы ходили в проклятое заведение, я водила ее по скудным достопримечательностям города, помогала с уроками. Но я не думала, что она так серьезно к этому относилась. Хотя, о чем я? Я ведь всегда знала, что Ребекка хочет быть максимально «нормальной». Максимально похожей на человека. – Бекс,– прошу я, уже осознавая, что бой проигран. Из всех упрямцев в этой семье, Ребекка держала в этом мастерстве заслуженное первое место. – Я не держу тебя здесь,– она осторожно берет мою ладонь.– Ты права, это опасно для тебя. Но ни Майкл, ни Клаус меня не тронут. Самое худшее, что может случиться – я опять окажусь в гробу. Но я готова рискнуть ради нормального вечера. Не переживай за меня. Я прикрыла глаза. Инициатива снова потерять подругу казалась невыносимой. Вся ситуация беспокоила меня. Я боялась за братьев, но их любовь к Елене служила дополнительной растопкой к упрямству – черте, которую наша семья разделяла с Майклсонами. Я не могла ни защитить их, ни уговорить уехать из города. Более того, без них план может провалиться. Но и с ними эта возможность все еще существует. Это был тупик. – Я буду всего в паре часов езды отсюда. Там есть знакомые-ведьмы, которые смогут скрыть нас, если дело примет плохой оборот. Позвони, если что-то случится. – Обязательно,– она заключила меня в объятье.– Я сообщу, когда… все закончится и здесь будет безопасно. – Хорошо. Хорошо,– повторяла я. Мы прощались еще несколько минут, прежде чем я смогла отпустить ее. – Перезвони. – Обязательно,– заверила Ребекка, поправляя платье и смотрясь в зеркало. Я загрузила самое необходимое в Плимут и вскоре исчезла из города. Ребекка так и не перезвонила.