Если ты болезнь, то, полагаю, ты не можешь быть и лекарством
©Холли Блэк, "Жестокий король"
– Ну честно, почему бы нам его не убить? – Мы не можем убить его. – Ну, с таким подходом конечно не можем. – Шэрон. – Все проблемы начались с него! Хотя, нет, я ошибаюсь, все проблемы начались с вашей зазнобы! – Ты уже сломала Елене руку в двух местах, может стоит оставить ее в покое? – Эта сука воткнула нож в спину моей лучшей подруги! Буквально! И я очень сожалею, что я сломала ей руку, будь у меня больше времени, я бы сделала что-то грандиознее. Например, как наш брат, который пытался убить Елену, съехав с моста, на котором погибли ее родители – вот это было креативно. Это мне понравилось. – Тебе не хватает того, что ты заставила меня вытащить кинжал из своего парня? Тебе не кажется, что я искупил то, что сделала Елена? – В последний раз повторяю – Элайджа не мой парень! – Может уже прекратите ругаться, как старые супруги? – встрял в наши с Деймоном дебаты Стефан, его густые брови поползли вверх и остановились у линии волос, когда он осматривал покрасневшего Деймона. Не исключено, что покраснел он из-за того, как сильно я затянула его галстук. – Мы идем в логово дьявола или нет? Я отпустила галстук, которым пыталась задушить старшего брата. – Да, мы идем. Еще раз напоминаю, что Элайджа для меня как брат и между нами ничего нет, – я оглядела Деймона, вырывающегося из узла. Он выпучил на меня глаза, то ли из-за нехватки воздуха, то ли от злости, что я назвала Элайджу своим братом. Я продолжила, одновременно натягивая на ладони черные митенки из фатина.– И не забывай, что отпустить конкретно Элайджу было твоим решением – в условие нашей сделки входил либо он, либо Кол Майклсон, и ты сам остановил выбор на старшем. – С Элайджей я по крайней мере знаю, чего ожидать, – прорычал Деймон. – К черту все. Поехали уже. Мало что ли того, что ты заставила нас одеться, как фокусников, теперь еще твои претензии. Живо в машину. Я последовала за братом вон из его комнаты, Стефан замыкал процессию. Я воспользовалась преимуществом и села на пассажирское сидение. Стефан смерил меня злым взглядом. – Что? Я на каблуках и в платье, мне сложно забираться на заднее сидение. Стефан проворчал что-то злое и явно нецензурное, пробираясь назад. В конце концов, Деймон занял место водителя, и мы тронулись в сторону недавно построенного дома Клауса. К тому моменту, как я вернулась в Мистик Фоллс, Елена уже вонзила Ребекке кинжал в спину. Клаус расправился со своим папашей, а Стефан нарушил наши планы, помогая Клаусу в этом. За это Стефан получил амнистию и теперь его ничего не связывало с Клаусом, кроме чувства злости и с недавних пор взаимной ненависти. Он украл четыре гроба – вся семья Клауса плюс запертый гроб с неизвестным постояльцем, исключая Ребекку – и стал шантажировать Клауса. Вскоре Клаус заполучил и мертвую Ребекку, но не освободил ее от кинжала, ведь проснись она, то сразу бы направилась мстить Елене, а Клаусу Елена была нужна живой. И вот, вернувшись ко всему этому кошмару, я была вынуждена вновь сотрудничать с Клаусом, ведь братья, зная мое отношение к Майклсонам, не позволяли мне узнать, где находятся гробы с Элайджей и Колом. Я пыталась помочь Клаусу найти украденную семью, возглавив его гибридов, которым и была поручена эта задача. Может быть я и ненавидела Клауса, но я доверяла его намеренью защитить своих сестру и братьев чуть больше, чем Стефану, который мог из мести уничтожить спящих Первородных. С другой стороны, ведь и Клаус не стремился освободить свою семью. Что в итоге? В итоге Шэрон – двойной агент. Опять. Я предложила Деймону оливковую ветвь, когда догадалась, где братья прячут гробы – вблизи существует только одно место, о котором знают не многие, и которое населено призраками сожженных ведьм в качестве защиты от Первородного гибрида. Я посоветовала Деймону спрятать один из гробов – тот самый таинственный, который им не удалось открыть ни при помощи физической силы, ни при поддержке ведьмы Беннет – потому что Клаус тоже был близок к обнаружению правды, и если он доберется до гробов, то заберет их все, и они вновь вернутся на место антикварной коллекции в каком-нибудь закоулке его огромного особняка. Поэтому за то, что я предупредила Деймона, тот согласился сделать то, чего я хотела и не могла сделать – прежде, чем Клаус заберет свою семью, вынуть клинок либо из Элайджи, либо из Кола. И Деймон выбрал Первородного, с кем уже имел честь познакомиться – Элайджу. В глубине души я была слегка разочарована его выбором, хотя Элайджа тоже являлся могущественным союзником. И с Элайджей обсуждать подобные вопросы было легче, чем с Колом – хотя бы потому, что он был заколот не так давно и ему не пришлось бы разъяснять порядок вещей, он уже был в курсе и требовалось сообщить ему лишь несколько деталей. Но Кол… Клаус боялся Кола, это я знала точно. После смерти Майкла, Кол был первым в списке людей, кого Клаус по-настоящему боялся. И, может быть, я ужасно хотела увидеть его после стольких лет. Может быть. В любом случае, Элайджа теперь жив и здоров, все гробы, кроме припрятанного Деймоном, у Клауса, и я уже передала условия сделки Деймона Элайдже. Первородный согласился нам помочь, и сегодня мы собираемся в доме Клауса для мирных переговоров. Но вне зависимости от того, как обернутся эти переговоры (которые служат в первую очередь для прикрытия ведьмам Беннет, прямо сейчас ищущих способ отпереть последний гроб, который так дорог Клаусу), сегодня мы вытащим кинжалы из сердец трех Майклсонов. Мы вышли из машины и прошли к огромной двери особняка. Деймон встал между мной и Стефаном и постучал в дверь. Буквально через несколько секунд дверь распахнулась, позволив нам лицезреть Элайджу, на его губах легкая гостеприимная улыбка, на нем самом прекрасный костюм, который выглядел на Элайдже, как влитой. Деймон тоже эффектно выглядел в костюме, с каким бы сопротивлением я этот костюм на него не напяливала, а вот Стефан выглядел, как будто пришел на выпускной без пары. – Никлаус! Наши гости пришли. Добрый вечер, джентльмены, – поприветствовал моих братьев Элайджа и протянул руку в мою сторону, призывая подойти ближе. Видимо, пытается убедиться в том, что дама вошла первая. Джентльмен, как и всегда. – И тебе добрый вечер, Шэрон. Ты выглядишь ослепительно в этом платье. Я широко улыбнулась, вместе с Элайджей проходя в помещение. Он повел меня в обеденный зал. – Ты и сам восхитителен, дорогой, – выдала я ответный комплимент. Я остановила Элайджу в проходе в обеденную залу, чтобы загородить путь братьям, и, опираясь на его галантно согнутый для меня локоть, приподнялась и чмокнула его в щеку. Стефан и Клаус, который находился по другую сторону прохода, одновременно фыркнули, а Деймон так сильно сжал челюсть, что я услышала, как скрипнула эмаль. – Давно не виделись, Элайджа. Элайджа улыбнулся в ответ и повел меня дальше, проводил до стола и придвинул мой стул, когда я села за стол. Я благодарно кивнула ему. – Деймон! – весело воскликнул Клаус. – Стефан. И, конечно же, наша дорогая Инамората, – губы Клауса дернулись, едва не превратившись в оскал. Кажется, он еще не забыл, как я покинула его сторону, предварительно пробив деревянной ножкой стула его грудь. Тупым концом с осколками. – Элайджа сказал, что вы хотите поговорить. Давайте обсудим условия нашего договора, как цивилизованные люди. – Советую согласиться,– прокомментировал Элайджа. Я сверкала на них глазами, мысленно передавая им точно то же сообщение, только непечатными фразами. Элайджа отодвинул стул по правую руку от меня и сел. – Я не хочу говорить, Клаус, – начал Стефан, выходя на шаг вперед. – Я вообще не хотел приходить, но мне сказали, – он перевел взгляд с Деймона на меня, игнорируя мое злое выражение лица, – что ты нас выслушаешь. Клаус открыл рот, чтобы дать пафосный ответ-угрозу, но я перебила его. – Прекрасное представление, мистер Сальваторе, а теперь закройте рот и сядьте, пока я не встала и не заставила. Оба, – я глянула на Деймона. Тот, уже вооружившись маской расслабленности, пожал плечами, на губах застыла излюбленная беспечная улыбка. Клаус рассмеялся, оценив мою угрозу брату. Щека Стефана конвульсивно дернулась. – Сядем, Стеф, – сказал Деймон, чересчур громко хлопнув брата по плечу. – Поговорим. А потом решим, стоит ли рвать друг другу глотки или лучше повременить. Я согласен говорить. – Как и я, – согласился Элайджа с моим старшим братом. – Я тоже, – произнесла я и зыркнула на Стефана. – Ты согласен мирно поговорить? Да, Стефан? Стефан колебался, но под нашими с Деймоном взглядами неохотно сдал позиции. – Я тоже согласен. – Что ж, – хмыкнул Клаус, к моему удивлению отодвигая стул слева от меня. – Если мы все такие согласные, давайте объявим переговоры открытыми. Присаживайтесь, господа, – широким жестом руки он указал моим братьям на два пустующих места.***
Изначально я планировала сесть между кем-то из моих братьев и одним из братьев Майклсонов, чтобы служить связывающим звеном между двумя семьями. Либо между Элайджей и Стефаном, потому что эти двое с меньшей вероятностью будут меня раздражать и за то получат подзатыльники, либо между буйными Клаусом и Деймоном, чтобы один из них не дотянулся до другого. Но Клаус лишил меня этой возможности, отделив меня от братьев. С такой точки зрения я могла казаться им более враждебной, чем мне бы того хотелось – окруженная их врагами и абсолютно спокойная, будто я опять сговорилась против своих братьев. Внутри я была отнюдь не такой спокойной, как казалась снаружи. Пока Стефан и Клаус пререкались, а Деймон пытался осадить младшего брата, попутно подмигивая Элайдже при всякой удобной возможности, я задумалась. Мне было плевать на то, смогут ли Бонни с ее мамашей открыть проклятый гроб, так усердно скрываемый моими братьями и так усердно разыскиваемый Клаусом. Не важно, что или кто там, даже если Клаус боится того, что внутри. Деймон может делать вид, что пытается обменять этот гроб на то, чтобы Майклсоны исчезли из города, но он ничего бы не добился, даже если бы это были реальные условия, а не попытка тянуть время. Элайджа сказал, что Клаус обещал воссоединить их семью, если старший брат поможет ему «уничтожить Стефана Сальваторе». Но даже если бы Клаус был способен на то, чтобы уничтожить младшего из моих братьев – на что он, я знаю, не способен, слишком уж он привязан к Стефану – то он ни за что не выполнит своего обещания. Ничего не могу говорить на счет Финна, хотя точно уверена, что с Клаусом у них определенно отношения далеки от дружеских, но Ребекка готова убить Елену, в чем я ее горячо поддерживаю, а Клаус слишком дорожит своими гибридами, чтобы подпускать буйную сестру к двойнику. А Кол… Я не знаю, что случилось между Клаусом и его младшим братом перед тем, как он в очередной раз его убил, но вряд ли они расстались в хороших отношениях. Кол достаточно мстителен, чтобы держать обиду веками, и достаточно прозорлив, чтобы найти способ ударить Клауса по самому больному. По крайней мере, таков был Кол, которого я знала когда-то. Да, Кол, которого я знала. Но с нашей последней встречи прошло много лет. И поведение Кола в те годы, исходя из того, что я о нем услышала, не намекало на то, что он стремился как-либо продолжить наше знакомство. Скорее он вернулся к своему привычному неразборчивому отношению к женщинам. И даже если это не так, то как я должна реагировать на эти известия? Для него прошло четырнадцать лет, а для меня почти сто тридцать лет – целая жизнь. Как точно подметил Элайджа, я разительно изменилась с нашей последней встречи. Почему тогда я с таким нетерпением ожидаю, когда смогу видеть его воплоти? – Все хорошо, Шэрон? – тихо осведомился Элайджа, чтобы не привлекать ко мне внимание наших спорящих семей. Единственный, кто заметил, что у меня неспокойно на душе. – Можно и так сказать. – Я выдавила из себя улыбку, которая явно не убедила его. – Я просто задумалась. – Что скажешь, брат? – обратился к нему Клаус. Элайджа благополучно отвлекся от меня, в недоумении взирая на брата. Он не услышал предыдущего вопроса. – Поведаем Сальваторе про Татью? – Зачем обсуждать то, что давно прошло? – проговорил Элайджа, опуская взгляд. – Вам всем еще не надоели разговоры о Петровых? – поддержала я друга. – У меня уже уши вянут. Как несколько девушек смогли натворить столько бед и помутить умы стольких мужчин? – Тебе ли не знать, как любовь может помутить разум человека? – насмешливо возразил Клаус. Он ухмыльнулся и в его глазах заблестела опасность. Он не простил мне мое предательство, что я пошла на сговор с братьями и стала инициатором того, чтобы втянуть в это Элайджу. И может быть потому, что я успела воткнуть в него дубовую ножку стула. – Поведай, Элайджа, – вмешивается Деймон, твердо намеренный отвести тему от моей личной жизни. Элайджа напрягается, но тем не менее начинает свой рассказ. Я пялилась в свой опустевший стакан все это повествование, разделенное между Майклсонами и приперченное смешливыми комментариями Стефана. Когда уже этот ужин будет официально считаться законченным и Элайджа исполнит свою часть сделки? Близость с безжизненными Колом и Ребеккой никогда не казалась такой осязаемой, я не могу спокойно сидеть на месте, зная, что они находятся всего в нескольких квадратных метрах от нас. Как я дошла до жизни такой? – …Но в итоге мы поняли, – заканчивая свой рассказ, Клаус тянется за бутылкой с вином и доливает мне в стакан, – священность семейных уз. Я заметила твое отношения к священным семейным узам, мысленно проворчала я. – Семья, – произносит Элайджа, взяв свой стакан, – превыше всего. Он подносит свой стакан к моему, заставив их звякнуть друг о друга, и потянулся дальше, дотронуться краем и до стакана Клауса. – Семья – превыше всего, – согласно говорит Клаус, тоже заставив наши стаканы соприкоснуться. Прекрасно. Теперь меня окончательно отделили от семьи Сальваторе, впутав в этот тост. Кем я сейчас являюсь в глазах братьев? Предательницей? Или кем-то и того хуже? Что я держу Майклсонов выше своей крови? Или все же они думают, что я подыгрываю, чтобы не выдать себя? Правда была хуже всего этого – я не видела разницы между братьями по другую сторону стола, и двумя мужчинами по бокам от меня. Как бы сильно я сейчас ненавидела некоторых из них, сейчас в этом доме находилась вся моя семья. Даже если одна ее часть желала смерти второй, и наоборот. – Всегда и вечно, – прибавила я и приподняла стакан в направлении моих кровных братьев, прежде чем отпить вино. Я пересеклась глазами с Деймоном поверх стакана, и взгляд брата оказался мрачнее тучи. Этот вечер приобретает странный оборот.***
Деймон вышел из комнаты, пойти «подышать», а Элайджа последовал за ним. Если бы я точно не знала, что было целью их отлучки, я бы непременно пошутила, что кто знает, чем они там наедине занимаются. К сожалению, это так же означало, что я осталась наедине с вечно спорящими, как женатая пара, Клаусом и Стефаном. Перед глазами потемнело на несколько секунд, и я почувствовала странное ощущение в груди. Не болезненное, скорее наоборот. Как будто раньше на сердце лежала наковальня, и была там так долго, что я забыла, каково это – не чувствовать ее. Но теперь я почувствовала, как эта тяжесть исчезла. Это чувство было полной противоположностью того, что я почувствовала в Рождество, когда Колу в сердце вонзили кинжал. – Думаю, – говорит Стефан, поднимаясь из-за стола, и подходя к Клаусу, откинувшему опустошенную им девушку, и сам того не зная отвлекая гибрида от перемены, которую я испытала, – единственная причина, почему ты согласился на этот вечер – это возможность поссорить меня с братом. И сестрой, – он мельком бросил взгляд на меня. Я постучала себя по носу подушечкой указательного пальца – итальянский жест, означающий предупреждение об опасности. Разумеется, он сделал вид, что ничего не заметил. Я не знала, пытается ли он отвлечь Клауса от того, что делают Деймон и Элайджа, или всерьез пытается заставить Клауса рассвирепеть. – С этим ты и сам прекрасно справляешься. Из-за Елены ты потеряешь брата и будешь винить только себя. – Клаус очаровательно улыбнулся. – Что ж касается твоей сестры, то у нее есть множество секретов, которых ты не ведаешь, и некоторые из них имеют потенциал сожрать ее целиком. Я собиралась вмешаться в разговор, но тут в дверном проходе появились Деймон с Элайджей. Они уже вытащили клинки и, надеюсь, приставили кого-нибудь к пробуждающимся Первородным, чтобы напоить их кровью. Я поймала взгляд Элайджи, и он уверенно взглянул мне в глаза. Я расслабилась. Ну, по крайней мере, они смогли проделать это, не заставив Клауса ничего подозревать. – Что скажешь, Клаус? – громко обратился Деймон к гибриду с самого порога. Без сомнений, пытаясь скрыть звуки из комнаты с гробами, если таковые появятся. – Пора раскрыть карты. Мы сделали предложение и ждем ответа. Я не хотела подниматься на ноги, чтобы не оказаться ни на одной стороне этого противостояния, но Клаус лишил меня возможности принять нейтралитет, вернувшись на свое место слева от меня. Элайджа занял пространство по другую руку от брата, положив ладонь на спинку его кресла в жесте поддержки. – Хорошо, – произнес Клаус. – Я предлагаю счастливое будущее для Елены. Ей сейчас нужно избавиться от вас обоих и влюбиться в человека. – Клаус обращается к Элайдже, будто не замечает, как Деймон со Стефаном по-очереди смотрят друг на друга: – Может в того футболиста-блондинчика? Как там его звали, Шэрон? – Мэтт Донован, кажется, – с неохотой подсказываю я, поражаясь, как сильно слова Клауса походят на мои собственные. – Мэтт? – с издевкой переспрашивает Деймон. – Серьезно?! – А почему нет? Они поженятся, будут жить долго и счастливо, создадут идеальную семью… – Продолжат род Петровых, – услужливо подсказал Стефан. – И каждую пару сотен лет у тебя будет новый двойник, а твоим гибридам не будет конца, да, Клаус? – Считай это дивидендом, вложением в ее благополучие. После того, как ты, – Клаус уколол Деймона пристальным взглядом, – отдашь мне гроб, я буду охранять ее всю ее естественную жизнь. Для нее так будет лучше. Итак, – Клаус поднялся и подошел ближе к камину, – что ты скажешь, Стефан? Мы договорились? Стефан двинулся по направлению к Клаусу. – Ты что? – шепнул Деймон брату, но тот уже не в первый раз за вечер делает вид, что не видит и не слышит ни его, ни меня. Я поднялась и медленно прошла за спину Клауса. Решимость в глазах Стефана сказала мне больше, чем могли увидеть Майклсоны, а знание характера Клауса подсказали, что близость с камином может оказаться для Стефана фатальной. Клаус протянул ладонь Стефану. Через долгое мгновение Стефан пожал ее с фальшивой улыбкой, которую Клаус перевел как согласие и ответствовал тем же. – Хорошая попытка, Клаус, – тихо произнес Стефан, склоняясь чуть ближе к Клаусу. Я встала прямиком за гибридом, чтобы помочь брату в случае чего. – Но нет. Спина Клауса напряглась. Следующее он проделал до того, как я успела моргнуть. Он резко развернулся на сто восемьдесят градусов и схватив меня за горло. Не успел никто среагировать, а я уже висела в воздухе, полуобнаженной спиной впечатанная в стену, а между ребер мне уперлось что-то жесткое и острое. Осколок дерева длинной в столовый нож. Восхитительно. Я опасалась за Стефана, но в опасности оказалась я, как какая-нибудь дешевая дама в беде. Это фиаско, дамы и господа. – Che bastardo, – прошипела я, впиваясь ногтями в его запястье, пытаясь сделать ему больно, чтобы он отпустил меня. Клаус даже не поморщился. Только сдавил мою трахею сильнее, так что перед глазами заблестели разноцветные искорки. – Figlio di putana! – Никлаус! – услышала я требовательный голос Элайджи, пронизанный плохо скрываемой злостью. – Что ты делаешь? Немедленно отпусти ее. – Клаус, – прохрипел Стефан. Его тон был слишком взволнованным для человека без человечности. – Деймон привезет мне гроб или в семье Сальваторе станет на одного человека меньше. – Мне нравится это платье, чертов ублюдок, – прокряхтела я, с трудом проталкивая слова в сдавленной глотке. Зрение медленно меркло, хотя слух все еще работал в полную силу. Вокруг легких образовался железный обруч и становился туже с каждым проходящим моментом. – Не смей его портить. – Гроб за вашу болтливую сестру. – Он сильнее надавил колом, наверняка продырявив ткань платья. – Хотя я пойму, если вы не захотите совершать обмен. Недурной способ избавиться от ненужной родственницы. – Я его привезу, – зло выпали Деймон. – Езжай с ним, брат. Проследи. А когда ты вернешься, я сдержу обещание и воссоединю нашу семью. Ага, конечно, подумала я. Особенно после того, как ты едва не убил меня. Клаус не сможет усмирить своих родственников, если он их отпустит. Но сможет Элайджа. Скоро они должны прийти в себя. Надеюсь, Элайджа не окажется слишком сентиментальным, чтобы в действительности привезти чертов гроб. В комнате повисло молчание, нарушаемое лишь моим сбивчивым пыхтением. Ко мне то возвращалось зрение, то все вновь меркло перед глазами. Он сжимал мне горло достаточно сильно, чтобы я потеряла сознание, но когда я была к этому близка он слегка ослаблял хватку. Мои попытки отодрать пальцы от своей глотки провалились, Клаус как будто не замечал моих усилий, он держал меня издевательски легко. – Зачем ты это делаешь? – нарушает тишину Стефан. Наверно, он единственный, кто остался в комнате. Надеюсь, он так отвлекает Клауса и тянет время, а не всерьез пытается играть в переговорщика. – Мне казалось, что Шэрон тебе нравится. Если бы мне не было тяжело дышать, я бы рассмеялась. – В некотором роде – да, – отвечает Клаус. – Но не так, как ты себе это представляешь. – Он помолчал. Или же меня лишали воздуха слишком долго, и я не услышала других его слов. – Свое сердце она отдала другому. – Клаус, – продолжал упрашивать Стефан. Клаус слегка ослабил пальцы, позволяя мне вдохнуть воздуха, и сильнее нажал кончиком деревянного кола. – Отпусти ее, Деймон уже поехал за гробом, нет никакой нужды… – Если ты не замолчишь, то я не просто протку ее сердце, а вырву его совсем. – Сам знаешь, что не имеешь никакого права на мое сердце, – воздух вышел из моих легких с болезненным выдохом. Клаус склонился ближе ко мне, я почувствовала его дыхание. – Правда? Скажи, кто же тогда имеет право? – Я. Наверно у меня уже начались слуховые галлюцинации. Хватка Клауса ослабла, и на этот раз намного заметнее, чем до этого. Перед глазами медленно начало проясняться. – Отпусти ее. – Этот голос звучал, как шелк по лезвию рапиры. – Немедленно. – Кол… Клауса оторвало от меня, что-то разбилось в отдалении. Потеряв точку опоры, я скатилась по стене, каблуки дотронулись пола, и соприкосновение больно отдалось в суставах. По инерции я полетела по направлению пола лицом вниз, но кто-то подхватил меня. Я резко хватала ртом воздух, бездумно схватившись за человека, который прижал меня к себе. Я посмотрела на своего спасителя еще не до конца сфокусированным взглядом, но еще не подняв глаз уже знала, кто это. Боже. Это он. Ошибки быть не могло, этот голос с характерным британским акцентом, я узнала бы в комнате битком набитой разговаривающими одновременно людьми. Этот голос снится в моих худших кошмарах и в самых сладких снах. Все как я помню: дьявольски прекрасные черты лица с очаровательной ямочкой на подбородке, каштановые волосы того оттенка, какой приобретает черное кофе, в которое добавили лишь пару капель молока, были растрепаны и торчали ежиком, и шоколадно-карие глаза – боже, эти глаза. Он слегка отстранил меня от себя, когда я смогла стоять нормально, но все еще держал мои ладони в своих. Его губы расплылись в улыбке, пока он рассматривал меня. На нем была серая рубашка, старомодная жилетка. – Шэрон, – нет звука прекраснее, чем мое имя, слетевшее с его губ. Черт побери, как же я давно не целовала эти губы… Я точно знала, что хочу сделать: быстро преодолеть ставшее совсем небольшим – бесконечное по моим меркам – расстояние между нами, обнять его, уткнувшись лицом в его грудь, а потом отстраниться, совсем чуть-чуть, взять его лицо в ладони и поцеловать – так, будто на нас сейчас не смотрит несколько человек; я знала, что хочу прошептать «я люблю тебя», когда наши губы разомкнутся. – Шэр…– мое имя оборвалось со звуком звонкой пощечины, которая пришлась по щеке Кола Майклсона с силой всей злости, что скопилась во мне за сто тридцать лет. Его голова дернулась в сторону. – Я тебя ненавижу, Кол Майклсон. Если вы еще не поняли этого, я редко делаю то, что мне действительно хотелось бы.***
Этот вечер казался бесконечным. Когда окружающие наконец отошли от шока – никто не ожидал приема, которым я огрела Кола – ко мне подошла Ребекка, стала обнимать меня и я быстро стала рассказывать ей все, что произошло за время ее отсутствия, пока Элайджа зачитывал Клаусу быстро состряпанный приговор вечного одиночества. Также Элайджа вежливо выпроводил моих братьев, сказав, что это «семейное дело». – Шэрон, – подозвал меня Деймон. Стефан застыл в дверном проходе, оглядываясь на нас. Я не сдвинулась с места, лишь стояла в один ряд с Майклсонам, прильнув к Ребекке и стараясь на касаться своей рукой руки Кола, который встал вплотную ко мне. – Ты слышала его. Пошли. – Шэрон остается, – возразил Элайджа, опередив протесты Кола или Ребекки. – Но ты ведь сказал, что это семейное дело…– начал было Деймон, но Элайджа перебил его: – Все верно. – Элайджа смерил Деймона долгим взглядом. Внушать Деймону под вербеной Элайджа не мог, но иногда Первородные источали такую ауру силы, что этого и не требовалось. Поэтому Деймон, переглянувшись со Стефаном и бросив на меня взгляд напоследок, подчинился и вышел. События дальше я плохо помню. Помню, что все Майклсоны – и я вместе с ними – стояли напротив Клауса, сообщая, что покинут его. Помню бешенный взгляд Финна и что успела взбесить его после пары фраз. И, конечно, помню, как появилась Эстер Майклсон. Видимо, последний гроб тоже был открыт этой ночью. Но Деймон ошибался – Эстер не собиралась убивать Клауса. – Честно сказать, последние двадцать минут я не понимаю, что происходит, – призналась я Ребекке, когда мы отошли в сторонку. Тем временем Эстер продолжила разговор с Клаусом, а тот стыдливо отводил глаза, боясь встретиться со взглядом матери. Элайджа, не смотря на всю его былую решимость наказать Клауса, стоял возле брата, молчаливо поддерживая его. Мы с Ребеккой стояли подальше от них, хотя Ребекка не могла отвести взгляд от матери, по которой так скучала все эти века. Хотела бы я знать, каково это. На самом деле, Ребекка ждала, пока Эстер закончит с Клаусом, чтобы поговорить с ней следующей. Кол и Финн тоже стояли в стороне, рядом, но на расстоянии друг от друга. Держат дистанцию. Я старалась избегать взгляд Кола, прожигающий мне затылок, так же усердно, как Клаус избегал взгляда Эстер. – Я тоже, – призналась Ребекка. – Такое ощущение, что мне снится странный сон. Вся семья в сборе, и мы даже не пытаемся друг друга убить порядочную четверть часа. – Она улыбнулась мне такой лучезарной улыбкой, что я не смогла не ответить ей тем же. – Мама жива, Кол и Элайджа больше не лежат в гробах, и даже Финн – я уже даже забыла, как он выглядит. И я так рада, что ты сейчас рядом, – шепнула она мне. – Но ты должна поговорить с Колом. – Я хочу быть рядом с тобой, – сказала я, слегка сжав ее предплечье. Я врала лишь наполовину. Конечно, я хотела поддержать подругу в такой момент. Но еще больше я боялась остаться с Колом наедине. Я хотела оттеснить этот момент как можно дальше от этой минуты. И в то же время единственное, чего мне хотелось – найти укромный уголок и вспоминать, каково было целовать его. Я покачала головой, выгоняя эту мысль. Сейчас не время. – Шэрон, – я упустила момент, когда Кол подошел ко мне, поэтому я подпрыгнула от неожиданности и развернулась слишком резко. Будто я пыталась защититься от подкравшегося врага. – Кол, – произнесла я в качестве приветствия. До сих пор не могу поверить, что первое, что я сказала ему после без году ста тридцати лет разлуки, это то, что я его ненавижу. Он ведь даже ничего не сказал по поводу пощечины. Другому он бы оторвал руку. Хотя, видя его коварную улыбку прямо сейчас, я жалею об этом куда меньше. – В чем дело? – в моем голосе звенел лед. Кол нахмурился. – Ты злишься. – Ты как всегда проницателен, – ответила я. Уголки его губ дернулись. – Что тебе нужно, Кол? – Видишь ли, среди всех присутствующих, ты единственная, с кем матушка ни разу не встречалась. – Я еще не успела обдумать сказанное им, а Кол уже переплел наши пальцы и повел меня туда, где Эстер заканчивала разговор с Клаусом мягкой улыбкой. – Поэтому я подумал, что было бы неплохо представить вас друг другу. – Нет, Кол, – я попыталась вырваться, внезапно придя в вящий ужас от этой идеи. Я обернулась через плечо, ища поддержки у Ребекки, но та лишь пожала плечами и улыбнулась подбадривающе. – Я не могу, я все еще зла на тебя, я не готова знакомиться с твоей ма… Здравствуйте, миссис Майклсон. Секундой позже я дала себе мысленный подзатыльник. У нее наверняка другая фамилия, Майклсон – фамилия ее детей от имени их отца, Майкла. Но фамилии Эстер я ни разу не слышала. – Извините, – пробормотала я. – Я не должна была… Просто, я не знаю… Никто никогда не упоминал…– я почувствовала, что краснею от стыда. Когда я в последний раз краснела?! – Ничего страшного, – ответила мама Кола с легкой улыбкой, такой же, какой она одаривала своих детей. Она перевела свои глаза на Кола, потом на наши сплетенные пальцы, а потом вновь взглянула на меня. – Ты можешь называть меня Эстер. Ты подруга Ребекки, верно? – Да, я…– Меньше всего на свете мне хотелось объяснять этой женщине, что я – просто какая-то посторонняя девушка, которая во незапамятные времена спала с ее сыном и, так уж вышло, даже не с одним, а теперь по странной случайности оказавшаяся здесь во время непредвиденного воссоединения их семьи. Меня сильно отвлекало то, что наши с Колом ладони отделял только тонкий фатин моей митенки. Считай ничего. – Это моя Шэрон, матушка, – пояснил Кол. Моя Шэрон. Боже, помоги мне. – Да, – мило улыбнулась Эстер. – Конечно. Шэрон. Ко мне медленно возвращается память о всем, что я видела с Той Стороны. Ты возлюбленная Кола. Я покраснела еще сильней, если такое вообще было возможно. Еще немного – подол моего черного платья задымится, и я загорюсь. – Все верно, матушка, – подтвердил Кол, уважительным тоном, который я слышала впервые в жизни. Я удивленно взглянула на Кола, но вдруг Эстер сделала шаг навстречу мне. Я остолбенела, когда Первородная ведьма коснулась моей щеки и заглянула в глаза. – Вы очень красивая пара, – произнесла она с грустной улыбкой. – У вас могли бы быть очень красивые дети, – добавила она, в конец меня озадачив. И так же быстро, как она приблизилась до этого, теперь она отстранилась и коснулась свободной руки Кола. Встав на носочки, она поцеловала сына в щеку, как я сегодня поцеловала Элайджу. – Приятного вам вечера. Она коснулась и моей руки на прощание и повернулась к Ребекке, призывно помахав рукой. Не теряя времени, Ребекка подбежала к матери и заключила ее в крепкие объятья. Это было слишком личным, и я отвернулась. Медленно я расцепила наши с Колом пальцы. – Шэрон, подожди, – позвал Кол, следуя за мной, но я остановила его жестом руки, даже не взглянув на него. – Нам нужно поговорить, Шэрон. – Не сейчас, Кол. Побудь со своей семьей. Я вышла из комнаты, пытаясь как можно скорее выбраться отсюда. Может быть я и считаю Майклсоном одними из самых близких мне людей, но это не распространяется ни на Финна, который все это время взглядом пересылал мне послание, что здесь мне не место, ни на Эстер, какой бы милой она не была. Я не хотела мешать детям общаться с матерью, которую они не видели на протяжении тысячи лет и которую они любили все это время. И уж чего мне точно не хотелось, так это слышать о наших с Колом мифических детях.***
Прогулка вокруг дома слегка освежила мне голову, но стоило зайти внутрь помещения, как мрачные мысли вновь настигли меня. Из зала все еще доносились чьи-то голоса, но я старалась не вслушиваться и даже не попыталась идентифицировать, кому принадлежал голос. В любом случае, скорее всего это был личный разговор, явно не предназначенный для моих ушей. По пути к своей комнате – точнее, к комнате, которую я заселила, пока помогала Клаусу искать гробы – я размышляла, где бы сейчас могла быть Ребекка. Я все еще хотела с ней поговорить, но боялась, что она либо общается со своей родней, либо уже легла спать. Если бы я могла заночевать в комнате Ребекки, то это бы уменьшило шансы на то, что мне придется в ближайшее время встречаться с Колом и говорить с ним. Решив все же, что лучше оставить подругу в покое на данный момент, я открыла дверь своей комнаты. В своих попытках избежать встречи с Колом по пути в комнату я не предвидела обстоятельство, при котором он будет подкарауливать меня в самой комнате. Он сидел на кровати, которую я не позаботилась застелить, когда покинула дом, в более современной одежде, которая казалась ему слегка не в пору – наверно, Клаус одолжил свою, и она оказалась немножко мала. Как только я вошла, Кол подскочил на ноги. Ясно, что именно меня он и дожидался. – Шэрон. – Кто позволил тебе заходить в мою комнату?– спрашиваю я вместо приветствия. Несколько секунд решаю, оставить ли дверь открытой, чтобы ясно дать понять, что Колу здесь не рады, или все же прикрыть, потому что я скорее всего не смогу заставить его выйти и нам придется поговорить, а в таком случае двери лучше быть закрытой. В итоге дверь я закрываю. – Ты,– отвечает Кол легко. Я хмурюсь в недоумении и Кол замечает это.– Ты не помнишь, дорогая? Тогда был день твоего рождения. Я подарил тебе ожерелье,– взгляд Кола мазнул по моим ключицам. Он явно остался доволен видом своего ожерелья на мне, после стольких лет.– И мы провели ночь вместе. А эта ночь пришлась как раз с дня твоего рожденья по день Святого Валентина. Одна из лучших ночей в моей жизни. – Кол,– произнесла я предостерегающе.– Конкретно в этот момент, что ты делаешь в моей комнате? – Клаус сказал, что я могу остановиться здесь,– пожал Кол плечами. Проклятый гибрид. Он огляделся по сторонам, не замечая моего недовольства. Его взгляд остановился на фарфоровой конфетнице на моей тумбочке, которую я использовала как пепельницу. Подцепив старомодную зажигалку, которая была там же, Кол подошел к столу. Он выудил из кармана мешочек с травяным ароматом и поднес пламя зажигалки прямо к нему. – Sub rosa, – произнес Кол заклинание, позволяя горящему мешочку упасть в конфетницу. Воздух наполнился терпкими запахами шалфея, полыни, дикой розы и магии секретности. Нас не смогут подслушать, даже его братья и сестра. В следующую секунду Кол оказался вплотную ко мне, его ладони обхватили мои щеки, а губы прижались к моим. Не задумываясь, я ответила на поцелуй. Мое восприятие мира сузилось до пространства, занятое нами двоими. Никого, кроме нас, не существовало и существовать не могло. Я обняла Кола за шею и зарылась пальцами в его волосы, прижимала ближе к себе, заставляя углубить поцелуй. Меня раздражала одежда, отделяющая нас, но я слишком упивалась нашим поцелуем, чтобы отстраниться на время, которого было бы достаточно, чтобы избавиться от преград. Руки Кола спустились к моим плечам, а потом одна заскользила по обнаженной части спины вдоль линии позвоночника, заставив кожу покрыться мурашками. Вторая рука Кола спустилась по моим ребрам, ниже, пока его пальцы не оказались у края внезапно показавшегося коротким платья, подол оказался неприлично задран, когда Кол приподнял мое колено и прижал мое бедро к своему. Вскоре Кол нашел застежку моего платья и я почувствовала, как она поползла вниз. Стоит ему снять с меня платье и я окажусь практически голой. Я улыбнулась через поцелуй. Постель была совсем близко… Внезапно я застыла и отпустила Кола, уперевшись ладонями ему в грудь. С трудом остановив наш поцелуй – труднее было скорее пересилить свое желание, чем убедить Кола остановиться – я вдохнула как можно больше воздуха, компенсируя все то время, когда не могла этого делать, и прикрыла глаза. Я пыталась успокоиться, но тело изнывало. Все мое существо тянулось к Колу, и каждый поцелуй, каждое его касание казались правильными – после стольких лет, когда мы были лишены возможности даже видеть друг друга воплоти, не то что находиться так близко. Что бы не происходило, Кол будет единственным, кого я так желала. Что бы сегодня не произошло, я не питала никаких иллюзий на этот счет – Кол был моим проклятьем, моей неизлечимой болезнью. Я не смогла найти ему в коей мере достойную замену за почти что полтора века, и сомневаюсь, что когда-либо смогу. Поглаживание пальцев Кола по внутренней стороне бедра делали мои попытки сосредоточиться немыслимыми. Я толкнула Кола сильнее – явный сигнал прекратить. Кол отпустил меня, но не отступил, между нами все еще не оставалось пустого пространства. – Нет, Кол,– сказала я. Я прочистила горло, чтобы голос перестал звучать так хрипло.– Нам нужно поговорить. – О чем?– по телу пробегается легкая дрожь от звука его голоса, не менее хриплого. Кол пожирает меня глазами, слишком темными для его естественного цвета.– Может быть, стоит отложить это до утра? Я бы с удовольствием отложила все до утра, а может быть и до завтрашнего обеда, если повезет. Но я не была готова спать с Колом, не разъяснив некоторых деталей. Я ушла в сторону, обогнув Кола, и направившись в сторону ванной комнаты. Сняла митенки, выпила несколько глотков воды прямо из-под крана, и умыла лицо. Мои щеки раскраснелись, а радужка глаз казалась почти такой же темной, как у Кола. Что же он со мной делает. А ведь мы еще не перешли ни к чему серьезному. Я вошла обратно в комнату и подошла к Колу. Он остался стоять там же, где я его оставила, только теперь он оказался спиной к двери. – Мне уже выпала возможность поговорить с Элайджей, Ребеккой, и даже Клаусом.– Кол поморщился при упоминании имени брата. Ты и половины не знаешь. Вряд ли Кол придет в восторг от всего того, что происходило между мной и Клаусом – начиная с того, что он едва не позволил мне погибнуть, и заканчивая… Что ж, надеюсь, Колу никогда не придется об этом знать. Ради его блага и блага всех его окружающих.– Я знаю про то, что случилось в то Рождество. – Я хотел пойти к Нику и сообщить ему о том, что мы с тобой уезжаем,– продолжил за меня Кол, скрестив руки.– Я хотел попрощаться с ним. Мирно. Но этот ублюдок,– Кол выплюнул это слово, прекрасно зная о том, как статус незаконнорожденного обиден для его брата,– сделал вид, что прощается, и вонзил кинжал мне в сердце, когда я меньше всего этого ожидал.– Через мгновение его взгляд смягчился, когда он снова посмотрел на меня.– Я собирался вернуться к тебе, Шэрон. Клянусь,– Кол шагнул ко мне, подняв руку, чтобы коснуться моей щеки. Я отступила на шаг назад и остановила его жестом, сохраняя дистанцию метра между нами. Чуть дальше и мы окажемся слишком далеко, чуть ближе – и я могу забыть, что собиралась с ним разговаривать. – Я знаю, и я верю тебе. Но ты этого так и не сделал, когда была возможность.– Я обняла себя. Все тепло, которым Кол поделился со мной несколько секунд назад, медленно утекало, покидая мое тело.– Если бы ты объяснил мне, что тогда случилось, я бы простила тебе все. Ты не был виноват в этом, и я бы не стала тебя обвинять. Но ты не вернулся, Кол. Почему?– вопрос, который я задавала себе сотни раз, все больше и больше сомневаясь, что ему все еще хотелось возвращаться. Но если бы что-то изменилось, стоял бы он сейчас передо мной, оправдываясь? Кол не из тех, кто будет объясняться с людьми, на которых ему плевать. – Я…– Кол отвел взор, обратив его в сторону тлеющего мешочка с травами секретности. – Только, прошу, не нужно скармливать мне байки о том, что ты боялся, что я тебя ненавидела,– перебила я его издевательским тоном.– Раньше тебе это не мешало. Ты знал, что я приму тебя, как только узнаю, кто был тогда виновным. Но при этом ты сделал вид, что я не существую и вместо этого спал с каждой подвернувшейся под руку девкой. – Я с ними не спал,– рассеяло ответил Кол, подходя ближе к столу, где все еще тлели травы. Я зло уставилась ему в спину. Почувствовав это, Кол ответил, при этом не отвлекаясь от сжигания новой дозы трав.– Не в буквальном смысле. – Мне плевать, как ты называешь секс, Кол,– яростно выпалила я. Он развернулся лицом ко мне. На нем отразилась усталость, и мне бы было его жаль, если бы мои щеки не пылали от гнева.– Ты будешь отрицать то, что через твою постель прошла половина Нового Орлеана? Потому что три человека уже подтвердили это. – Я не буду отрицать,– возразил Кол.– Отвечая на твой вопрос, я не пришел к тебе, потому что…– Кол замолк, прислушался, но не услышав ничего подозрительного, продолжил:– Потому что ты бы меня отвлекала… – Прошу прощения?– спросила я, давая ему возможность исправиться. – Да выслушай наконец!– рявкнул он, непроницаемая оболочка его терпения взорвалась белой яростью. Я вздрогнула, и Кол смягчился. Пытаясь успокоиться, он провел пятерней по волосам, окончательно разлохматив их. Потом он продолжил быстро и уверенно, не давая мне возможности вставить лишнее слово.– Когда я проснулся, я был в ярости. Ты можешь себе представить, что я чувствовал, когда понял, что потерял столько лет своей жизни и, возможно, тебя. Первым делом я проведал тебя. Издалека, так, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, но чтобы ты не узнала о том, что я следил за тобой.– Я хотела возразить, что со мной все было отнюдь не в порядке, но Кол продолжал.– Я хотел подойти к тебе, все объяснить. Каждый день я думал, что еще не поздно, но…– Кол тяжело вздохнул.– Что толку, если Клаус в любой момент может вытащить кинжал и вонзить его в меня? Я решил, что лучше убедиться, что Клаус не сможет больше засовывать меня в гроб. Я устал от этого, Шэрон. Многие годы, века моей жизни были утеряны благодаря моему брату. Но теперь у меня была ты,– он посмотрел на меня исподлобья.– Века для меня пролетали одним мигом, когда я был мертв, но не для тебя. Впервые за свою жизнь я так сожалел об украденном у меня времени. И я решил, что мне нужно показать Клаусу, какого это. И все те годы, что я был свободен, я только и делал, что присматривал за тобой и искал способ создать золотой клинок,– Кол заговорил тише, будто не доверял даже собственному заклинанию.– Я пытался научить ведьм, как создать клинок, способный возыметь над Клаусом тот же эффект, что и серебряные клинки над нами. Внезапно Кол подошел ближе ко мне и быстро зашептал. – В пустом склепе семьи Клэр на кладбище Лафайет все еще хранится один из клинков. Я стащил его у Клауса и был близок к тому, чтобы завершить создание своего собственного. Все мои записи и алхимические материалы лежат там, но склеп заперт и может быть открыт только ведьмой семьи Клэр. – Почему он заперт?– также тихо спросила я, смотря Колу в глаза. Мне была знакома эта фамилия. Мэри-Элис Клэр, так назвал ее Клаус. Имя, которое он потрудился запомнить. А теперь оказывается, что Кол устроил лабораторию в склепе Клэр.– И почему ты не смог закончить кинжал? – Ведьма, с которой я работал,– видимо, он имел в виду ту самую Мэри-Элис,– не особенно мне доверяла. – Ты был недостаточно очарователен?– фыркнула я. Кол усмехнулся. – Я был восхитительно очарователен, как и всегда. Я находил одаренных ведьм и переманивал их на свою сторону, учил их заклинаниям и искал способ уничтожить Клауса. Вместе с ними я создал множество артефактов, но ни один вид магии не подходил. Пока мне не пришло в голову задействовать аравийскую форму магии, кемию. Она слегка напоминает алхимию. – Превращение свинца в золото,– догадалась я. С базовой алхимией я была знакома. – Да,– согласился Кол.– Только я собирался изменить структуру кинжала с пеплом белого дуба, чтобы он подходил индивидуально для Клауса. В 1914 Клэр и еще одна ведьма учились у меня кемии. Для этого я достал им алмаз – он был необходим как проводник. Но как бы они не старались, у них не выходило. Я нашел новый алмаз, больше и более эффективный. В результате поисков мне пришлось убить несколько человек,– Кол закатывает глаза, явно раздраженный реакцией ведьм на его методы.– Видимо, она сочла это неоправданной жестокостью и запечатала склеп. Вскоре ее настигла незавидная участь, а алмаз оказался у Клауса в руках. Той ночью я рылся в комнате Клауса и меня застукала Бекка,– взгляд Кола помрачнел.– Мне казалось, что я убедил ее не выдавать меня и мои намерения, но я ошибся. – Ребекка?– шокировано переспросила я.– Она не…– я отвела взгляд,– она не говорила ни о чем подобном. – Неужели,– зло хмыкнул Кол. Это объясняет то, что случилось со мной в ту же ночь. Я потеряла сознание, когда Колу вонзили клинок в сердце, и почувствовала его обиду на Ребекку, даже не осознавая, что эти эмоции принадлежали ему. Раньше вечером Кол не казался слишком злым на сестру. С другой стороны, он в основном был сосредоточен на мне. Нужно позже разобраться с отношениями семьи Майклсон. – Хорошо,– сменила я тему,– но это не объясняет, почему ты не пришел ко мне. Я бы помогла тебе. – Нет, Шэрон,– Кол глубоко вздохнул и возвел глаза к потолку.– Ты не понимаешь. Это бы поставило тебя под удар.– Кол устало посмотрел на меня, подушечки его пальцев огладили мою скулу.– Ты – моя слабость. И Ник об этом знает. Казалось более разумным убедить его в том, что ты мне безразлична, а значит я должен был держаться от тебя как можно дальше. – Значит, ты поимел пол города, чтобы защитить меня,– холодно заключила я, оттолкнув его пальцы от своего лица.– Ты всем своим женщинам так говорил? – Ты права,– внезапно соглашается Кол. Я изгибаю бровь, но Кол смертельно серьезен.– Я держался от тебя подальше, чтобы ты была в безопасности. Но все эти женщины…– Кол покачал головой.– Как я уже сказал, ты – моя слабость. Даже когда я знал, что мне нужно оградить тебя, я не мог не думать о тебе. Поэтому…– Кол вздохнул, пожав плечами под моим ледяным взглядом.– Я не говорил, что смогу оправдать свои поступки. Только объяснить. – Если ты думаешь, что после этого ты можешь приползти ко мне и просить прощения, то ты крупно промахнулся, Кол Майклсон,– прошипела я. Я не ожидала, что Кол сделает шаг вперед, но отскочила на шаг в противоположном направлении так быстро, как только могла. – А ты,– тихим, угрожающим тоном начал Кол, и от него у меня по позвоночнику прошелся холод.– Разве ты не имела отношения,– я отступала, пока стена не преградила мне путь, а Кол не вжал меня в нее еще сильнее, уперев ладони в стену по обе стороны от моей головы,– со множеством мужчин? Кол прожигал меня взглядом, словно видел сквозь платье, кожу и ребра все, что происходило в моей душе. Я практически чувствовала его злость, ощущала жар, исходящий от его кожи. Кол даже не касался меня, но я чуть ли не физически осязала его почти-прикосновение. В его глазах я видела злость, собственническое желание и неприкрытую похоть – мое любимое сочетание – пока он осматривал меня, задержав взгляд на вырезе черного платья, скрывающего судорожно вздымающуюся от волнения грудь, на кулон моего – его – ожерелья. Я сглотнула. – Ты…– я перевела дыхание, невероятным усилием воли удерживая мысли в одном направлении, не позволяя им забрести в иные сферы,– бросил меня. – Это не так,– из горла Кола вырвался рык. – Я не знала этого! Я знала лишь, что ты исчез, не оставив никакого послания. Я имела право считать себя свободной от каких-либо обязательств перед тобой,– я уперлась взглядом в него, передавая ему и свой гнев. Наши эмоции сливались и сплетались, разжигаемые через зрительный контакт. Я злилась на него, он злился на меня, и мы оба злились на себя, за то, что нам было не плевать. Это был порочный круг злости, которой не было конца.– Я считаю, что ты не имеешь права на меня сердиться, Кол. – Я не сержусь на тебя,– выпалил Кол, но его тон явно указывал на его чувства. Поняв это, Кол поправился:– Я не сержусь конкретно на тебя. Я просто…– Кол снова коснулся моей щеки и в этот раз я не смогла не вжаться в его теплую ладонь, прикрыв глаза.– Сама мысль, что кто-то другой мог целовать тебя,– большим пальцем Кол отогнул мою нижнюю губу и ласково провел по ней,– что кто-то брал тебя,– я поморщилась,– что перед кем-то ты вставала на колени… Я не преминула легонько прикусить подушечку его пальца, чтобы заставить его замолчать. – Ты ужасный паскуда, Майклсон,– прошептал я. Кол уже открыл было рот, чтобы парировать, но я сама притянула его для поцелуя, чтобы он перестал-таки говорить. Стремясь отомстить мне, Кол укусил меня сквозь поцелуй, но тут же попытался зализать царапину на губе, как бы извиняясь. Почувствовав мою кровь на языке, Кол утробно застонал. Черт побери. Я хочу его. Сейчас. Не важно, догорело ли заклятие секретности и что нас может услышать вся его семья. К черту все и всех. Я опешила, когда Кол прервал поцелуй, отстранившись от меня. Я попыталась встать на носочки, но Кол был слишком высоким, чтобы поцеловать его, если он сам не приблизится ко мне. Я расстроенно застонала, теребя смятую переднюю часть его рубашки. Кол усмехнулся, с удовольствием замечая мое нетерпение. – Да, не спорю, у меня было много женщин,– начал он сбивчиво. Я застыла. Я не хотела портить этот момент, но возвращаясь к этой теме, Кол неминуемо это совершит.– Но у всех был один и тот же недостаток. – Какой?– меланхолично ответила я, стараясь показать, что мне без разницы. Хотя мне и было интересно. – Ни одна не была тобой,– заключил Кол. Мои глаза расширились и я уставилась на Кола, такого открытого и уязвимого в этот момент. Для кого-то это могли быть просто слова. Но не для таких, как мы. Для Кола эти слова значили очень много. Это означало Я люблю тебя. Я продолжала смотреть на него. Хотелось сказать сотни слов. Я хотела рассказать, как сложно было привыкнуть к тому, чтобы просыпаться одной по утрам, как мне пришлось отключить человечность, чтобы не было так плохо без него; хотела сказать, что во всех, с кем я была, я видела его, что вместо того, чтобы видеть мужчин перед собой, я представляла его. Что ни один из них не был им и никто никогда не сможет им стать. Я хотела сказать много вещей и не сказала ни одной. Потому что, что бы я не сказала в этот момент, это бы означало И я тебя. Я не могла говорить таких вещей. Наверно, это заложено в моем генетическом коде. Я не могла сказать этого. Только показать. Кол удивленно вздохнул, когда я в очередной раз оттолкнула его от себя. Хитро ухмыльнувшись ему, я начала расстегивать свое платье, а потом легко стряхнула его с плеч на пол. Кол смотрел на меня во все глаза, особо пристально исследуя обнаженную грудь. Я видела его животный голод и чувствовала его сама. Я шагнула к нему, положив ладони ему на плечи, Кол обнял меня за талию. – Значит, ты скучала по мне?– с усмешкой спрашивает он, незатейливо считая своими прикосновениями каждое ребро. Я без тебя первое время не помнила, как дышать. – Ни капельки. Вопреки своим словам, я нетерпеливо притянула его за ворот и вовлекла в поцелуй, еще более жаркий, чем предыдущие. Он хотел меня не меньше, чем я его, и дальнейшее промедление было невыносимо нам обоим. Кол подхватил меня, и я обняла его талию ногами. Не разрывая поцелуя, Кол направился к постели, пока я шустро расстегивала пуговицы на его рубашке. Я мысленно поблагодарила свою лень за то, что та не позволила мне заправить кровать до этого. С момента нашей последней близости прошло немыслимое количество времени и я не могла терпеть более ни минуты.