***
– Прошу, Элайджа, не дай ему сделать это снова! Пожалуйста, пожалуйста, не надо, умоляю! Я кричу во всю глотку, но Элайджа глух к моим мольбам, его руки, что обхватили меня сзади, все еще обвивают меня, словно кандалы, и мне не хватает сил вырваться, сколько не брыкайся. И тем не менее я не переставала пытаться, боролась, пиналась, извивалась – только бы не позволить им снова… Новый приступ паники накрыл меня, когда передо мной возник Никлаус. Он надвигался в мою сторону с широкой, гадкой улыбкой, в его руке орудие, которое он неминуемо вонзит в мое сердце, погрузит в глубочайший из снов вновь, и бровью не поведет. Вот только не кинжал блеснул в руке гибрида, нет. Сердце сдавило отчаянье и страхом сковало легкие, не позволяя сделать лишнего вздоха. Перед глазами поплыло, когда грудь начала судорожно сжиматься, я пыталась дышать, но погустевший кислород не проникал в легкие. Из горла вырвался крик-хрип. – Ник, – я взмолилась в последний раз, но Ник направил свое орудие – идеально заточенный кол с характерным белым оттенком – в мою грудь. – Ник! Мой крик продолжил отражаться от стен помещения еще долгое время после того, как я перестала слышать что-либо.***
Мой крик продолжать звенеть в ушах вместе с раскатами грома высоко в небесах. Я дернулась в кровати, резко вернувшись в реальность. Я была в своей комнате, и все было в порядке. Мое первичное мнение оказалось ошибочным. Хоть я и была в безопасности, все было далеко не в порядке. Меня омыло понимание – кошмар был не мой. Он был адресован Колу, а я лишь разделила его с ним через прикосновение и сложную связь, возникнувшую через мое ожерелье. Страх и стресс Кола пульсировали в моем сознание, утягивая в ужасный сон, который он переживал в эту самую минуту. Я села на месте и склонилась над беспокойным Колом. Его тело сковал тремор, а грудь судорожно опускалась и поднималась в быстром темпе, но с каждым вдохом воздух лишь со свистом покидал его легкие. То, что я приняла за раскаты грома наделе оказалось его грохочущим сердцем. Он все еще находился в плену кошмара. – Кол, любимый, проснись, это лишь сон, – я трясла Кола, пытаясь разбудить его, но мои действия не возымели никакого эффекта. Сколько я ни старалась, я не могла помочь ему. Тогда я приложила ладонь к его щеке, а пальцами второй обхватила ожерелье. Я попыталась сосредоточиться на его неритмичном сердцебиение и вскоре проникла в его сознание. Вместо того, чтобы углубляться в него, я потянула за его сознание, вытаскивая в реальность. Кошмар впился в него, как заросли терновника в кожу, не выпуская из смертельно хватки, и я продолжила тянуть и звать его мысленно, не позволяя его страхам утянуть его обратно в кромешный мрак. Через целую вечность борьбы у меня удалось выдернуть его из сновидения. Из сновидения – да, но я не смогла помочь ему преодолеть нахлынувший липкий ужас. – Шэрон, – хрипло позвал Кол, схватившись за меня. Ему все еще было сложно дышать. – Кол, родной, – я прижала его к себе и шептала ему на ухо, гладя его по спине. Я старалась держать голос ровным, хотя сама с трудом удерживала слезы от того, что ему так плохо, а я не знаю, как ему помочь. – Слушай меня, Кол. Все в порядке, милый, я здесь, и мы одни. Только мы. Я рядом. Слышишь мое сердце, Кол? Прислушайся к нему, сосредоточься. Кол все еще дрожал в моих руках, и я слышала его скачущее сердце когда он прижал меня ближе, его кулаки скомкали ткань моей камисоли. Кол уперся лбом мне в ключицу, все еще тяжело дыша. Я продолжала шептать всякие глупые слова успокоения, которые приходили на ум, ни на секунду не замолкая. Сначала это не имело никакого эффекта, но через какое-то время он начал успокаиваться, и его сердце выровняло ритм. Кол вдохнул полной грудью и измученно замер в моих объятьях. Я не отпускала его, продолжая гладить по голове, уже в полном молчании. Иногда я поражаюсь, как мои попытки быть интересной и интригующей, чтобы не наскучить Колу и не оказаться одной из его жертв, преобразились в мои попытки успокоить его после кошмаров и то, что он доверяет мне в достаточной мере, чтобы позволить видеть себя в момент уязвимости. В этом состоянии очень немногие (если вообще кто-либо) имели возможность его запечатлеть. У судьбы странное чувство юмора.***
В следующий раз я проснулась на заднем сидении машины. Я была зажата между сидением и Колом, и его кожа излучала приятное тепло – это и пальто Кола, что прикрывало нашу наготу, были единственным, что защищало меня от морозного осеннего воздуха – и я находила такое положение крайне комфортным. Несмотря на то, что места было мало, я бы не променяла этот миг ни на какое иное место в мире. Воспоминания о событиях вчерашнего возвращались по крупицам. Кола мучил кошмар и после пробуждения я предложила выйти на охоту, чтобы проветриться. После того, как мы насытили свой гротескный аппетит, мы вернулись в машину и в лучших традициях песен Бон Джови занялись любовью на заднем сидении Плимута, расположенного посреди глухого леса. В венах пела новая кровь. Я усмехнулась при воспоминании о том, как мы искали озеро, чтобы омыть лишнюю кровь. «Я готов поклясться, что оно было вот на этом самом месте!» «Когда? Тысячу лет назад?» В итоге мы нашли ручей, и все же искупались. Я почти забыла, каково было уходить с Колом в своеобразные походы, чтобы насытиться или погулять или поплавать в озере. И была приятно удивлена эффектом новых приключений. – Больше не было кошмаров? – ласково спрашиваю я Кола, когда чувствую, что он проснулся. – Нет, – ответил Кол, притягивая меня, так что я оказалась прижата к нему голой грудью. Кол начал накручивать мой локон на палец в задумчивости, как он часто делал. Я постаралась не мурчать слишком громко. Я потерпела неудачу. С треском. – Спасибо. – Тебе не за что меня благодарить, – ответила я, посмотрев на него. – Я смогла разбудить тебя только при помощи ожерелья. Мы так и не поговорили про все возможности ожерелья. Ты являлся ко мне во снах. – И оберегал от кошмаров. Пока ты не решила искать Ника, – добавил он, слегка нахмурившись. – Я заметила, что ни в одном кошмаре не фигурировал мой отец, – мельком вставила я, отводя глаза. – Я бы не подпустил этого человека, – Кол произнес это слово таким тоном, что с тем же успехом мог использовать непростительное ругательство, – к твоей восхитительной головке, – говоря это, Кол провел вдоль моей брови, убирая прядь волос за ухо. – Дети не должны бояться своих родителей. В этом аспекте мы понимали друг друга как нельзя лучше. Я повела пальчиком вдоль бледного шрама на предплечье Кола. Я вспоминаю ночи, когда мы лежали в постели часами, и я изучала его шрамы, спрашивая, откуда взялся тот или иной. На спине – паутинка от кнута. Майкл считал, что это было подходящим наказанием за плохо выученный маневр в бою. У братьев Кола были такие же. Ожог неестественной формы на плече – след от заклятья Эстер. Такова была цена детских шалостей Кола. И таких маленьких и не очень напоминаний из детства у моего любимого было несчитанное количество. Я ненавидела обоих его родителей за каждый шрам, что был нанесен ими ему на коже или в душе. Кол поймал мою ладошку и притянул к губам, методично расцеловывая каждый из моих собственных шрамов – следы от сигары, которую дражайший папа периодически тушил о собственных детей; собрание следов от кончика иглы на подушечках пальцев, потому что я так и не научилась вышивать узоры на идиотских платочках; шрамы на ладони от указки, полученные каждый раз, когда я неправильно отвечала на вопрос своей гувернантки; след от укуса на запястье – подарок от Кэтрин; тонкие блеклые линии вдоль предплечий. Ни с кем иным я никогда не достигала такого рода близости, как с Колом. Той близости, которая не только удовлетворяет сладострастные желания, но и позволяет двум душам соприкоснуться самым невообразимым образом. Мы принимали друг друга со всем хорошим и со всем плохим, со всеми шрамами и со всеми психологическими отклонениями. Мы лежали так в полной тишине несколько минут, просто наслаждаясь моментом. Лес вокруг нас просыпался, и было интересно прислушаться к этому тривиальному событию. Иногда даже мне хочется выхватить толику покоя из круговорота приключений, горестей и опасностей. – Мне нужно уехать, – объявляет Кол. – Куда? Зачем? – капризно спросила я, прижавшись ближе к Колу. – Нужно позаботиться о том, чтобы никто не узнал от кого происходит твоя кровная линия, раз уж последний кол так и не было обнаружен. – Меня обратил Деймон, его и Стефана – Кэтрин, а ее в свою очередь вампир по имени Розмари, – поведала я на случай, если Кол не знал всех деталей. – А Розмари обратила вампирша по имени Мэри… Портер, кажется, – закончил Кол. – Вот это была штучка, наша ярая фанатка. – Кол посмотрел на меня с любопытством чтобы убедиться, что я ревную. Ага, фигушки. Прошлые отношения в прошлом, и я была беспочвенно уверена в том, что изменять мне Кол не станет. Точно не в ближайшем будущем. – Имела отношения со всей семьей, исключая Финна. – И с тобой? – не удержалась я. Хотя бы удалось заставить голос звучать насмешливо, а не обвинительно. – Я не привык отказывать себе в удовольствиях, особенно если мне предлагают их сами, – безразлично ответил он. – Так или иначе, от нее нужно избавиться. И этим займусь я. – Тогда я с тобой, – ответила я. Но Кол покачал головой. – Это опасно. Мэри лишь на пару лет младше Сейдж. Я справлюсь один, не хочу подвергать тебя опасности. – Я красноречиво нахмурилась. – Ты не вполне меня поняла, милая. Я не хочу подвергать тебя гневу Ребекки, которой ты обещала помочь со школьными танцами. Приблизительно через двадцать пять минут. Я уткнулась лицом Колу в грудь и страдальчески застонала. Я совсем забыла про это. Я проводила много времени с Колом и почти забыла про свои обязанности как подруги Ребекки. В которые входят такие издевательства, как развешивание украшений в спортивном зале старшей школы, чтобы обеспечить какой-то школоте возможность побухать и напялить на себя тематические костюмы. А ведь я даже не хожу в школу. Кол бесшумно засмеялся и его грудь заходила ходуном. Я подняла голову. – Я не хочу оставаться, если ты уезжаешь, Кол, – призналась я. – Я не хочу больше расставаться с тобой. – Это ненадолго, – обещает Майклсон и берет мое лицо в свои ладони. – Обещаю тебе, что ничего в жизни или в смерти нас не разлучит. Больше никогда.***
– Скажи, когда ты собиралась сообщить мне о том, что было между тобой и Клаусом? Я так и знала, что Ребекка будет допрашивать меня об этом в скором времени, но я не подозревала, что это будет происходить в подобной обстановке. В окружении кучи подростков посреди школьной кафетерии. – Предлагаю перенести этот разговор до более подходящего момента. – Этот момент ничем не хуже любого другого, – отрезала подруга, даже не удостоив меня взглядом. Вместо этого она обратила внимание на проверку качества атрибутики к танцам двадцатых, что я ей принесла. – Скажи мне, кто я такая? – Уточнила Ребекка, проведя рукой по пушистому розовому боа. – Ребекка Майклсон…– негодующе пробормотала я. – Тебе. Напомни, кто я тебе. – Ты моя лучшая подруга, Бекс. – Ой, правда? А в последнее время меня начали одолевать сомнения. Ты ничего мне не говоришь! Я узнаю о том, что тебе делали предложение – дважды! – от Кола, а о твоих приключениях с Клаусом – вообще от Элайджи, которому отчитался Клаус. Скажи, с каких пор ты умалчиваешь о таких вещах? – Я не то что бы умалчивала об этих вещах…– Ребекка подняла на меня скептический взгляд. – Хорошо, я умалчивала о них, но пойми и ты меня, я бы хотела сама о них позабыть. Особенно о Клаусе. Это было ошибкой и я жалею об этом. Ребекка вздохнула и послала мне печальный взгляд. – Выкладывай, – требует она. И я подчиняюсь. Я рассказала ей о подробностях той злосчастной сделки, о внушении, гробах и том, что случилось в комнате Клауса. – И зачем ты это сделала? – вздыхает Ребекка когда я замолкаю. – Я же объяснила, ты вообще слушала?! – Не смей мне врать, – девушка погрозила мне указательным пальцем. Я скрипнула зубами. Она требовательно подняла брови. – Ну и? Я жду. И я буду вынуждена применить физические пытки если ты продолжишь молчать. – Только не щекотку. – Именно ее. Давай уже. Я зажмурила глаза и выждала несколько секунд. Мне приходилось вырывать признание из своего сердца, потому что даже перед Ребеккой – и перед самой собой – мне не хотелось признавать правду. – Я была зла на Кола за всех тех… за все. И мне хотелось сделать ему больно. Клаус был единственным, на кого Кол был достаточно зол, чтобы у меня получилось причинить ему такую же боль, которую почувствовала я, когда узнала правду. Но мне правда жаль, что это случилось. Не знаю, чем я думала. – Понятное дело, чем ты думала, – покачала головой Ребекка. – Я не буду тебя осуждать, но надеюсь, что ты и сама знаешь, что я об этом думаю. – Имею представление. Но мне кажется, это лишь подтвердило факт, который мне давно пора принять, – сказала я ей. – Какой же? – Мы обречены быть вместе. Уж не знаю про «долго и счастливо», но в чем я точно уверена, так это в том, что мы не можем найти этого с кем-то другим. – Я считаю, что это некого рода чудо, – сказала Ребекка. – Ведь вы нашли друг друга. Сквозь века, не смотря на огромную разницу между временем вашего рождения, вы познакомились и нашли друг друга вновь. Вы преодолели океаны времени, и это бесценный дар. Я не была так уверена в правоте ее беспочвенного оптимизма, но мне не дали время ответить. До нас долетели крики с другой стороны кафетерия. Источником воплей была Кэролайн Форбс. Ее бедная жертва – какой-то школьник в состоянии шока и недоумения – моргала на нее как только что вылупившийся совенок, не вполне осознавая, чем навлек на себя всю силу ее многословного гнева. – Что за черт в нее вселился? – шепнула я Ребекке на ухо. Она напустила на себя самодовольный и безразличный вид, склонила голову к плечу, как кошка, рассматривающая чересчур дерзкую пташку. Я также надела на себя бесстрастную маску, чтобы соответствовать. – Я поменяла тему танцев десятилетия, двадцатые вместо семидесятых, – тихо ответила мне Ребекка с ухмылкой. – Ты поменяла тему моих танцев?! – наконец ураган состоящий из блонда и чистой ярости королевы школы дошел и до нас. – Мне особенно нравится собственническое «моих», – пробурчала я. Меня проигнорировали, хотя было очевидно, что обе блондинки меня услышали. – Все так, – согласилась Ребекка невозмутимо. – Мне нужна помощь со столиками, можешь заняться этим. – Что ты вообще тут делаешь? – яд так и льется. – Кто-то же должен быть главным, – пожала плечами Ребекка. – Да, – выпалила Форбс. – Я! Я – председатель комитета. Тема танцев десятилетия – семидесятые. – Думаешь одежда ярких цветов и ужасные прически лучше изысканного стиля двадцатых? Не понимаю, что мой брат в тебе нашел. – Может недоступность? – любезно подсказала Кэролайн, скрестив руки на груди. – В отличие от некоторых, я не сплю со всеми подряд. – Прежде чем разбрасываться оскорблениями, милочка, не лучше ли припомнить, с кем ты разговариваешь? – не менее любезно вклиниваюсь я, делая шаг вперед и не спуская с лица притворной улыбки. – Тот факт, что Ник польстился на твою милую мордашку не означает, что ты теперь неприкосновенна. Ребекка может быть и будет толерантна к твоему апломбу, но мне не нравится, когда с моей подругой разговаривают в таком неуважительном тоне. – Что ты мне сделаешь? – спросила Кэролайн. – Сбросишь с балкона? – Ох, поверь мне, милая, Мэтт легко отделался, – усмехнулась я. – Я бы на твоем месте не стала рассчитывать на такую же милость с моей стороны. Еще раз услышу, что ты разговариваешь с Ребеккой в той же манере, и в скором времени не досчитаешься шейных позвонков, – закончила я с самой приветливой улыбкой. А потом повернулась к Ребекке. – Что там нужно было сделать дальше? Кэролайн помолчала несколько секунд, потом молча развернулась и вылетела вон из кафетерия с глаз долой. – Ты не перестаралась? – спросила Ребекка, но на лице ее красовалась сдержанная улыбка. – Они не должны с тобой так разговаривать. Позволь им хамить – и никогда не знаешь, как далеко они могут зайти, – ответила я.– Только так я и держу свой статус в Сент-Луисе. – Они всего лишь дети, – покачала она головой. – Мы тоже были когда-то, – отрезала я. – Они вступили в очень взрослую игру и им нужно вести себя осторожней, чем они делают сейчас, иначе и детство, и их жизни окончатся очень внезапно. Ребекка продолжила улыбаться. – Что? – Ты не обязана меня защищать каждый раз, – сказала Майклсон. – Конечно обязана! Это записано и подчеркнуто красным фломастером в кодексе лучших друзей. Это круглосуточная работа, – хмыкнула я. – Мне жаль, что я пренебрегала своими обязанностями в последнее время. Но я сейчас занимаюсь этой унизительной подготовкой к танцам в школе, в которую уже даже не хожу, это же считается как отработка моих прежних грехов? – я невинно захлопала ресницами. Ребекка притворилась, что всерьез задумалась над этим. – Ну, не знаю, могу ли я пока тебя простить, – она надула губки. – Я сейчас помогаю с декорацией вместо того, чтобы убивать на пару с Колом, чем еще я должна пожертвовать? – я страдальчески схватилась за сердце. – Так и быть, свожу тебя в кафе за мороженным, когда мы закончим здесь. Идет? – я выставила перед ней мизинчик, чтобы закрепить договор. – И уговоришь Кола прийти на эти танцы, в соответствующем теме костюме, – добавила Ребекка, скрепляя наши мизинцы. Я устало вздохнула. – Сделаю все, что в моих силах, – пообещала я. – А теперь, не стоит ли нам вернуться к этой идиотской подготовке?***
После посещения кафе я повезла Ребекку домой. К тому моменту как я сравняла Плимут с парадными дверями мы почти покончили с последним рожком мороженного. – Элайджа сейчас с Клаусом, – сообщила Ребекка, поглядывая на здание. – Уже который час пытается провести терапию с Ником и уговорить его, что вчерашний инцидент – это накопительный эффект от всех злодеяний, предпринятых им в отношении Кола и тебя, и что он даже возможно это заслужил. – Как он принял последнюю новость? – уточнила я, откусывая большой кусок фисташкового мороженного. Будет ли Кол раздосадован тем, что я ела мороженное без него? Нужно, пожалуй, загладить свою вину и купить целое ведерко по дороге домой. Или три. – С огромным трудом и еще не принял, – усмехнулась Ребекка и как раз в этот момент где-то из глубины дома послышался треск от соприкосновения вазы со стеною на огромной скорости, служа наглядным подтверждением. – Но он смирится с этим. – Шум упавшего ряда мольбертов. – Когда-нибудь. Я бы не стала переживать. Если бы он хотел, он бы уже явился бы по ваши души. – Клаус – серьезный игрок. Он может вынашивать план мести гораздо дольше, чтобы мы потеряли бдительность, – ответила я. – Он может, конечно. Но я не думаю, что станет. Сейчас для нашей семьи наступили необычные времена, – со вздохом сказала Ребекка. – И, как мне кажется, это самое время для того, чтобы пересмотреть наше отношение друг к другу. Мы все это понимаем, даже Ник, как мне кажется. Какие бы козни не пришли Нику на ум, он должен осознавать, что его ход повлечет ответ Кола, и так далее. Мы можем жить вечно, а значит и этот чертов круг может продлиться столько же, пока кто-нибудь не разорвет цепь, а кто-нибудь другой не поддержит это начинание. – Очень мудро с твоей стороны так считать, – я кивнула, а потом бросила взгляд на дом. До нас долетали громкие голоса, но я не хотела вслушиваться и пытаться различить смысл за ними. – Надеюсь, что и оставшаяся часть семьи это поймет. Мне бы очень этого хотелось. Кстати говоря, моя семья, как ты знаешь, тоже согласилась на перемирие… – Да, я уж заметила. Как ты их уговорила? – Ребекка нахмурилась, силясь понять, что могло убедить моих братьев не стремиться уничтожить вторую часть моей семьи. – Все до безобразия банально, – хмыкнула я, оканчивая с рожком от мороженного. Ребекка с ужасом взглянула на то, как я отряхиваю руки и сравнила состояние моего мороженного (а если точнее, то его отсутствие) с почти нетронутым в своих руках. Я пожала плечами. Если бы она росла в одном доме со Стефаном и Деймоном, то знала бы важность быстрого поедания чего бы то ни было. Ребекка отвлеклась от молчаливого осуждения моего подхода к поеданию мороженного и подняла бровь, как бы требуя меня войти в детали. – Пара слезинок – и они прогнулись, – я хмыкнула. – Хотя я даже не специально. Тебе ли не знать, как это работает. Прелести бытия младшей сестры. Хотя обычно я с трудом вспоминаю, кто из нас старший, а кто младший. – И не говори, – согласилась подруга. – Я возможно…– я потеребила свой кулон, – …призналась им, хоть и без подробностей, о том, как много для меня значите вы все и, – я подняла взгляд на Майклсон, – подчеркнула важность моих отношений с одним определенным твоим братом. Глаза Ребекки расширились и она резко повернулась ко мне всем корпусом. – Серьезно? И как все прошло? – Скомкано, – ответила я, оттягивая рукав. – По-моему они потребуют деталей. – Ты готова к этому? – с беспокойством спросила Ребекка. Она знала – выражение эмоций в слова давалось мне с особым трудом. – Нет, – я отрицательно покачала головой. – Но все равно придется. Я не хочу продолжения этой идиотской войны между двумя моими семьями, я не собираюсь терять ни вас, ни их из-за того, что в этом мире существует Гилберт. – Как я могу тебе помочь? – уточнила Ребекка, наклоняясь ближе ко мне и накрыв мою ладонь своей. – Думаю, это мне лучше пережить в одиночку. Придется по-настоящему говорить с ними! Когда я вообще говорила им что-то, тем более обсуждала серьезные вещи в трезвом виде? В любом случае, этого не избежать, но спасибо за поддержку, – я сжала ладонь Ребекки в знак благодарности. – Кстати говоря, Кол и я… мы вчера говорили о том, что… гм. – Вы хотите уехать после того, как все кончится, так? – уточнила Ребекка. Я закусила губу. – Ты знаешь? – Да. Кол сказал. И попросил меня не пытаться отговорить тебя как ответное одолжение за то, что он не стал мне мстить за мое предательство, – Ребекка отвела глаза. – Я бы не стала тебя отговаривать даже без его просьбы, и это очень скромная просьба после того, что я ему сделала. – Бекс. Ты же знаешь, одно твое слово – и я попрошу Кола остаться в Мистик-Фоллсе. Если я тебе нужна. Или он. – Ни в коем случае! Ты же хотела познакомить Кола с Нилом, помнишь? – напомнила она с улыбкой. – Я позабочусь о себе. Вы двое… что бы ни случилось, вы должны остаться вместе. Я порой тебе завидую – вот бы на меня кто-то смотрел так же, как Кол смотрит на тебя. Я отвела глаза и почувствовала жар, завладевший моими щеками благодаря недавно выпитой крови и смущению. Я была почти уверена, что не смутилась бы, прокомментируй Ребекка наши с Колом амурные похождения или выдала пошлую шуточку, но вот что касается наших чувств… Это была очень деликатная тема. Иногда я вспоминаю, как зарождались мои отношения с обоими Колом и Ребеккой и сравниваю их с тем, что связывает нас теперь. В самом начале Ребекка не хотела знаться со мной, потому что предполагала (и не безосновательно), что я всего лишь очередная игрушка ее брата. Когда же его игра продлилась дольше обыкновенного, Ребекка сочла нужным предупредить меня, что это может быть моим последним шансом выйти из этого положения живой. Я тогда поблагодарила ее и ответила, что из отношений с Колом, какой бы статус они не приняли, я не смогу выйти живой. И в тот момент я верила, что Кол собирается играть со мной, пока я ему не наскучу (и скорее всего его намерения таковыми и являлись на тот момент), и возможно даже, что мне было почти плевать. Кол был интересным и общение с ним, какую бы опасность оно тогда не сулило, располагало возможностью скрасить мою бессмысленную, бесцветную и по определению бесконечную жизнь, или ее остатки. Когда я встретила Кола, моя жизнь представлялась мне пустой, порочной и пугающе долгой, как падение в бездонный колодец. Я оставалась жива только потому, что без меня Деймону было бы чрезвычайно одиноко одному в этом мире. Но даже если сознательно я выбрала бессмертие рука об руку с братом, подсознательно я стремилась к иному исходу своей жизни. Я всегда боялась признаться в этом даже себе, но в глубине души я не сбежала в ту роковую ночь и в последующие несколько недель, которые могли бы в теории дать мне шанс ускользнуть от Кола раз и навсегда, только из тяги к опасности, которую он излучал. Я знала, кем являлась в глазах Кола в тот момент – глупая, юная девушка, чувствами и жизнью которой он планировал играть, пока не осушит до последней капли все, что может у нее взять, и не выбросит ставшую ненужной обертку. Я знала, и осталась именно поэтому – потому что в тайне желала, чтобы так все и случилось, чтобы Кол лишил меня такого безрадостного существования и необходимости свершить расправу над собой собственноручно. Но вот где я сейчас: сижу в одной машине с девушкой, которая считала меня лишь куклой и ходячим трупом, и слушаю ее рассуждения о том, каким влюбленным взглядом на меня смотрит человек, которому однажды предполагалось быть моим палачом. Какая же дикая у меня жизнь.***
Кол вернулся поздно ночью, когда я уже легла спать. Хотя, легла спать – это не совсем верное изложение того, что случилось, ведь я металась в кровати половину ночи, не в силах заснуть без Кола. Только когда я почувствовала, как Кол прижал меня к себе посреди ночи, я смогла найти покой. Утром мы обсудили то, что случилось в Денвере. Оказывается, не смотря на отказ моих братьев участвовать в этом сомнительном мероприятии, Елена все равно поехала туда и попыталась с помощью Дженсена, которому в пору исполнять роль Свупи Голдберг в фильме Привидение, расспросить призрака вампира (вау, звучит по-идиотски), чтобы узнать, кто начал ветвь, от которой произошли мы. Она не теряет надежд уничтожить Первородных, но что она может без поддержки моих братьев? Так или иначе, Кол пересекся с остатками семейства Гилберт в доме Мэри Портер. Он расправился с Мэри и судя по его словам, попытался не усердствовать с Гилбертами, потому что Клаус просил брата и сестру не убивать его двойника. Несколько переломов и вывихов в уговор не входили. И после этого Кол вернулся в Мистик-Фоллс, оставив горе охотников разбираться со своими травмами. – Будь так добра, объясни мне, с какой стати я должен посещать детские танцы? – Потому что я попросила? – я захлопала глазками. Кол не выглядел впечатленным. Странно, обычно работает. – Чтобы поддержать Ребекку. И к тому же ты шикарно выглядишь в стиле двадцатых, – я улыбнулась и обхватила Кола руками за шею, слегка повиснув на нем – это у меня получалось так, что я не касалась ногами пола из-за разницы в нашем росте. – Ну пожалуйста! – я вновь посмотрела на Кола, в этот раз включив свой умоляющий взгляд на полную мощность. – Я уже нашла нам обоим подходящие наряды! Пожааалуйста! Нахмуренные брови Кола слегка расслабились, а губы дернулись в попытке подавить улыбку. Я улыбнулась с осознанием, что выиграла в этом едва начавшемся споре. – Пожалуйста! – раздался сбоку голос, передразнивая меня в преувеличенно писклявой манере. Кол усмехнулся, а я бросила на Кью раздраженный взгляд. Он стоял, подперев плечом дверной проход, и гаденько ухмылялся. Мелкий уродец. – А где мой наряд? Я в двадцатые выглядел изумительно. – Напомни, зачем ты его притащил сюда? – спросила я Кола, уронив голову ему на плечо. Как выяснилось утром, помимо Кола в дом вчера ночью вошел еще и Кью, но я этого не заметила. Так как нам пришлось заскочить сюда в прошлый раз, когда мы были в городе, Кью уже был приглашен. Сейчас я подумала, не являлось ли такое поспешное приглашение моей ошибкой. – Кью очень интересный молодой человек, – ответил Кол, все еще смотря на меня. Пока Кол не смотрел на него, глаза Кью наполнились неподдельным восхищением, с каким щенок смотрит на хозяина. Какой кошмар. Я почти ревную. – Он помог мне в Денвере. – Всегда рад помочь, – отрапортовал Кью. Я почти увидела, как он сопротивляется против желания отдать честь. – Не беспокойся, Шэрми, я успею найти себе подходящую одежду до начала танцев, – заявил маленький паразит и вышел из комнаты с ладонями в карманах. – Ты не идешь! – Правда? – насмешливо уточнил Мюррей. Потом перевел вопрошающий взгляд на Кола. Я повторила это действие. Кол пожал плечами. Кью засиял и умчался с глаз долой до того, как я успею продолжить возражения. – Серьезно, Кол? – я закатила глаза. – Ты мстишь мне за то, что я заставила тебя пойти? – Может быть, – Кол озорно улыбнулся и стянул с себя футболку. – Мы собираемся примерять одежду или как?***
На этом вечере все выглядело дешевым и наигранным, не смотря на все наши с Ребеккой попытки украсить помещение. Пожалуй, единственным в этом зале, что по-настоящему напоминало двадцатые, были мы с Колом. Колу я подобрала иссиний костюм-тройку и серебристый аскот с узором пейсли; на голове был серый козырек. Себе же я выбрала серебристое флапперское платье с черной бахромой на подоле, черные перчатки до локтя с жемчужным браслетом и черной головной повязкой с пером. Образ дополняли сережки из настоящих вороньев перьев, чьи кончики были окунуты в серебристую краску. – Бог ты мой, Сальваторе, мы прям вылитая картина, – шепнул Кол мне на ухо, прижав меня спиной к своей груди и поставив нас в подходящее положение, чтобы увидеть наше общее отражение в алюминиевом бидоне с безалкогольным пуншем. Я ухмыльнулась и развернулась лицом к Колу не разрывая его хватки на моей талии. – Словно сошли с экрана «Великого Гэтсби», – сказала я, смахивая с груди Кола воображаемые пылинки рукой, свободной от длинного мундштука с дымящейся сигаретой. – Полагаю, это место не так уж далеко от реальности, – подал голос Кью, выныривая из толпы. Он нашел себе чернильно-черный костюм с красным галстуком-шарпеем, волосы прилизаны набок чудовищным количеством геля, а с его губы свисала сигара. – Они приняли Сухой закон слишком буквально. Разве на таких танцев не должно быть кучи выпивки? – Как тебя вообще пустили? – спросила я. – Ты ведь выглядишь на… сколько там тебе лет? Десять? – А как тебя пустили с сигаретой? – холодно парировал Кью. Он всегда крайне резко реагировал на мои поддразнивания по поводу его физического возраста. Несмотря на его невозмутимость, Кью до сих пор не мог смириться с тем, что он навеки заперт в теле фактического ребенка. Хотя, не смотря на мои восемнадцать лет, я сама могла сойти за близняшку Кью, если захочу. Но при этом я могла выглядеть и на несколько лет старше, при правильной выборе одежды и при подходящем поведении. Кью никоем образом не может совершить подобную уловку. И это навсегда отрезало его от многих «взрослых» привилегий, которые он может получить только через внушение. – Какое бы мне удовольствие не приносили ваши споры, не осведомлен ли кто-нибудь о местоположении виновницы нашего здесь присутствия? – прервал наш разговор Кол. – Сложно сказать, она не взяла трубку, когда я ей звонила, и не отвечает на мои сообщения, – ответила я, проверяя телефон. – Может быть, она оказалась занята делами организатора? Кью, пойди-ка поищи ее, – обратилась я к вампиру, чтобы он перестал таскаться за Колом (и как следствие, за мной), словно привязанный. – Ja, furor! – ответил Кью, встав по команде смирно и изобразив фашистское приветствие. И с этими он затерялся в толпе, оставив после себя только густые клубы табачного дыма, словно пронесшийся мимо паровоз. – Ты же знаешь, что он не выполнит просьбу, да? – насмешливо спросил Кол. Как это он так быстро выучил повадки маленького маньяка? Они необычайно быстро снюхались между собой. – Разумеется. Скорее всего он заведет какого-нибудь школьника в пустой кабинет и восполнит его кровью недостаток алкоголя на этом мероприятие. Но по крайней мере у нас с тобой будет время потанцевать без мрачной тени за спиной, – отвечаю я, вручая какой-то растерянной школьнице свой мундштук и настоятельно прошу ее сохранить его до моего возвращения, подкрепляя свою вежливость капелькой внушения. – А теперь – пригласи меня на танец, Кол Майклсон. Кол послал мне свою самую очаровательную улыбку и протянул мне руку ладонью вверх.***
Одна песня сменялась другой, и мы с Колом танцевали под каждую из них. Несмотря на свое отсутствие в необходимое десятилетие, Кол быстро смог сориентироваться в движениях и один взгляд на него мог сказать, что Кол знает, что делает. Мне даже удалось на короткое время забыть где и когда мы находились, притворяясь, что все время нашей разлуки не было потеряно зря, пока от танцев у меня не закружилась голова. Кол принес мне прохладный лимонад и мы стояли в сторонке до тех пор, как идиллию не нарушил Мюррей. – Что тебе нужно? – я закатила глаза. Кью ухмыльнулся – было видно, что мое раздражение его лишь веселило. – Ты не хочешь меня видеть, Салли? – Мои зубы скрипнули от злости, которую я испытывала каждый раз, когда Кью таким беспардонным образом сокращал мою фамилию. Это ведь еще додуматься надо… – Что ж, полагаю, этикет предписывает мне покинуть вас, – сказал Кью, с печальным, но почтительным выражением лица, разворачиваясь. Не успел он и двух шагов ступить, как тут же развернулся, едва способный сдерживать улыбку. – Вероятно, будет невежливо сейчас докучать тебе известиями о том, что твой старший брат влетел в помещение и вывел отсюда второго брата и двойника, заинтересовав их любопытными известиями. Посему, мне придется покинуть вас, мисс Сальваторе, мистер Майклсон. И он снова начал удаляться вон. Но в этот раз я последовала за ним, Кол бок о бок со мной. – Стой, Кью! – позвала я его. Он все еще держал путь прочь из спортивного зала, но не достаточно быстро, чтобы по-настоящему вынудить нас отстать. – Что это было за известие? Квентин! Кью и ухом не повел. Но он сразу превратился во внимание, как только заговорил Кол. Я не могла говорить на валлийском, но я могла распознать, что именно этот язык они сейчас и использовали. Я знала, что валлийский – родной язык Квентина и его сестры, но то, как Кол говорит на нем, я слышала впервые. Впрочем, это и не было удивительно для меня. Кью же имел иное мнение. Если бы я не знала его, то посчитала бы, что он расплачется при звуке голоса Кола, обращающегося к нему на языке его родины. Вот черт. Теперь он будет еще усерднее таскаться за моим Майклсоном. – Не хочу прерывать сентиментальный момент, но нельзя ли пустить мне тут титры, чтобы я понимала, что происходит? – Кью не знает, – оповестил меня Кол. – Но это связанно со школьным историком. Это как-либо касается нас? – Не могу сказать точно, – призналась я. – Мы узнаем, если проверим. Ты знаешь, где они сейчас? Кью кивнул и жестом повлек нас за собой. Он провел нас через двери в длинный коридор, в конце которого встало знаменитое трио. Как только мы покинули пределы шумного зала их спор обрел ясность. – Может снять его с вербены и внушить? – Стефан выдвинул предложение. – Внушить что? Притворяться Алариком? – негодующе спрашивает Деймон. – Аларика больше нет! Теперь он ненавидит не только вампиров, но и их сторонников. А значит – тебе тоже угрожает опасность, – обращается он к Елене. – Думаешь он нападет на Елену? – спрашивает Стефан, на что Деймон отвечает угрюмым взглядом. – И что ты тогда предлагаешь? – вопрошает Елена. – Я предлагаю, – громко вмешался Кью, чтобы они услышали его с дистанции в десять метров, которую мы стремительно преодолевали, – отвинтить башку и дело с концом. – Что? Нет! – живо возразил Как-его-там-Гилберт, подошедший к спорящим с другой стороны коридора. – Кто ты вообще такой? – обратился он к Кью в недоумении. Такое же выражение посетило и лицо его старшей сестры, в то время как вампиры напряглись при нашем приближении. Видимо, они не видели Кью в присутствии Кола в Денвере. Судя по отсутствию видимых травм на Гилбертах, следы встречи с последним им залатал кто-то из моих братьев. Елена обратила взволнованный взгляд на своих ручных песиков, чтобы мысленно передать им сигнал, который, по-видимому, расшифровывался приблизительно как «Они взяли ребенка в заложники! Нам необходимо спасти бедное дитя из их злодейских лап!», но братья ее проигнорировали. Они-то прекрасно знали истинную суть Кью. – Я – тот, кто следовал за тобой тенью все твое прибывание в Денвере, Джерри, – ответил Кью. Порочная улыбка стирала всякую детскую невинность из его внешности. – У меня компрометирующего материала столько, что хватит до конца твоей жизни, так что советую помалкивать, когда разговаривают взрослые. Младший Гилберт смотрел на него со скептически приподнятыми бровями. А вот и зря. Вампирская сущность омыла черты Квентина, и для пущего эффекта он щелкнул зубами. Позер. Мальчик попятился прочь от нас, и Стефан рассудительно передислоцировал его себе за спину. – Елена, ты не могла бы увести Джереми? – предложил Стефан, для вежливости сформировав эту фразу в виде просьбы. Он еще не уяснил, что вежливость – ошибочная стратегия с нынешним поколением. – Но ведь!.. – начала было пререкаться Елена, но Деймон исправил ошибку брата: – Слышала Мюррея? Взрослые говорят. – Елена открыла было рот для повторной попытки, но Деймон не позволил ей зайти так далеко. – Бегом марш. После недолгого колебания Елена окинула всех присутствующих недовольным взглядом и потянула младшего брата в другой коридор. – Что вы тут вообще делаете? – спросил Деймон, преимущественно обращаясь ко мне. – Это не ваше дело. – Это мое дело, – ответил ему Кол, до этого молчавший. – Каким образом? – поинтересовался Стефан. – Ребекка забрала у Аларика кол из белого дуба и по всей видимости сожгла его этим же утром, тебе должно быть об этом известно. – Кол согласился с этим. – Тогда Аларик не представляет угрозы ни тебе, ни твоей семье. – Тем не менее, – оспорил его заявление Кол, – этот человек все еще представляет угрозу вашей семье. А я, так уж вышло, имею живой интерес в безопасности некоторых ее представителей. Кол бросил красноречивый взгляд на меня. Стефан и Деймон последовали за его взглядом с упертым недоверием. Они поверили моему признанию, но им все еще не верилось в чувства Майклсона по отношению ко мне. Природу этих чувств не могла с полной точностью определить даже я сама, так что я не могла их винить. – Ты сам сказал, что это больше не Зальцман, – обратилась я к Деймону. Он не стал отрицать. Видимо, идея убить Рика приходила и в его голову. Проблема была в Стефано. Я повернулась к нему. – Он представляет опасность как для нас, так и для всех, кто нас поддерживает или покрывает. Все ваши друзья в опасности. Аларик – проблема. Если не можешь ее решить, позволь это сделать другим. Помнишь, что отец говорил про бешенных волкодавов? – Аларик – человек и наш друг. Мы не можем просто убить его, как бешенного пса! – возразил Стефан. – Мы плохие парни, это то, что мы делаем, – я усмехнулась. – На ваше счастье, нам не нужно ваше разрешение, – подметил Кью. – Предлагаю перейти к выполнению. Не успел никто ответить, как возле нас вновь оказался Джордж (?) Гилберт, в этот раз запыхавшийся и паникующий. Он рассказал, как им с Еленой встретилась Эстер и предложила помочь с Алариком. Кол выругался на старо-норвежском. – Так и знал, что нам не будет покоя, пока прах этой стервы не будет развеян над тремя озерами. Ребекка сказала, что она умерла. Клаус сам уложил ее в гроб, но нет же, ей там не сиделось. – А теперь мы не можем найти Ребекку, – заметила я с возрастающим волнением. – Нужно разобраться с твоей мамашей, – сказал Деймон Колу. Мы все направились на улицу. Но мои братья наткнулись на невидимый барьер. Кол подошел ближе к тому месту, и присел на корточки. Вокруг здания тянулась толстая полоса соли. – Связующий барьер, – прокомментировал Кол, а потом поднял взгляд на меня. – Мы в ловушке. – Здесь должна быть ведьма Беннет, – ответила я. – Ты сможешь проинструктировать ей, как прорваться сквозь барьер? Кол кивнул и поднялся на ноги. – Найдите мне ведьму, и мы сможем разорвать заклинание, – сказал Кол моим братьям. – Сможешь найти Клауса и Элайджу? – спросила я Кью. – Ребекка пригласила их на танцы, они должны быть где-то здесь, нам нужно поговорить. Братья переглянулись. Кью не стал колебаться и тут же исчез, и вскорости братья последовали его примеру.***
Не смотря на мои надежды, никто у кого мы спрашивали, не видел Ребекку и не мог связаться с ней довольно долгое время. Мое беспокойство передалось и Майклсонам, и тем быстрее возрастало наше желание выбраться отсюда. Нужно было разобраться с Эстер и найти нашу младшую сестру, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Кью все еще проводил обыск помещения в тщетной попытке все же найти ее где-нибудь неподалеку. Я знала, что посылаю его для напрасных поисков, но Кью и так хотел выйти из комнаты, полностью набитой людьми. Для Кью нахождение в большой компании было неприятно, за исключением случаев, когда он мог добиться насыщения своих хищных страстей. Кол сейчас работал с Бонни, тихо переговариваясь с ней и подсказывая, как более выгодно провести заклинание. Джереми пытался уговорить выпустить его на миссию одного. – Это самоубийство, Джереми, – Стефан внезапно стал голосом разума, не поддерживающим слепое геройство. – Самоубийство – это расстраивать меня! – заявил Клаус, оказавшись прямо перед мальчишкой, который пришел на танцы с Бонни, и стиснув пальцы на его горле, без труда поднимая его в воздух. – Отпусти его! – закричала Бонни, стискивая кулаки. – Никлаус! – спокойно сказал Элайджа командным тоном. Одного этого тона было бы достаточно для меня, чтобы поставить парня на место, но Клаус за годы общения со своим старшим братом выработал иммунитет. – Оставь бедолагу в покое, ради Бога, – вздохнула я. – Бонни откажется помогать нам, если ты продолжишь в том же духе. Ваша семья и так ей насолила, я обратила ее матушку и убила Мэттью. Не можешь придумать ничего лучше? – Послушай ее, брат, – поддержал меня Элайджа, заодно удерживая Стефана за плечо, чтобы он не бросился на защиту невинных, тем самым спровоцировав драку. – Меньше всего нам сейчас нужно лишиться единственных союзников, которых мы имеем. – Я не привык пропагандировать мир и порядок, но боюсь, что они правы, Ник, – сказал Кол, протягивая мне ладонь. Я поняла его намерения и вытащила из сумочки стилет. Кол принял его и прошелся лезвием по своей ладони, позволив каплям упасть на карту Мистик-Фоллса. Клаус неохотно позволил парню упасть. – Для чего это? – полюбопытствовал Деймон, указывая на карту. – Чтобы найти Ребекку. – Сейчас не до этого, Елена одна наедине с Эстер прямо в этот момент! – А я хочу убедиться в сохранности своей сестры. Не нравится – пробуй преодолеть барьер традиционными способами. Не поможешь, дорогая? – Кол повернулся к Бонни. С ней он был подчеркнуто вежливым, несмотря на то, что он волновался. Я отдаленно ощущала стресс Кола, как шепот, дразнящий край подсознания. Либо наша связь обострялась, либо только теперь я училась правильно распознавать сигналы, проходящие через нее, различать чужие эмоции, разливающиеся в моем сердце, от своих. Бонни прошептала заклинание поиска, Кол и я склонились над картой, пристально следя за кровавой дорожкой на бумаге. Через секунду Элайджа и Клаус присоединились к нам. Магические рулады Бонни дрогнули от такого скопления потенциальных врагов вокруг нее, но она мужественно продолжала, пока рубиновые капли не застыли на месте, отмечая местонахождение Ребекки. – Она дома, – объявил Клаус. Это дало нам некое представление о происходящем. Оставалось неизвестным, что с ней случилось, но по крайней мере, мы были уверены, что она жива. – Хорошо. А теперь приступайте к разрушению барьера. Клаус выглядел раздраженным, но не так, как предполагалось после эпизода, случившегося между ним и Колом. То, что он до сих пор не пришел к нам на дом с угрозами закалывания уже был поразительным. Уж не знаю, чем там его Элайджа умасливал и убеждал, но приходилось верить, что это сработало. Кровь Кола была пригодна и для поисков Эстер. Беннет занималась усердным бормотанием латыни несколько минут, но не могла добиться успеха. – Эстер сопротивляется, – поделилась с нами Бонни. – Ей было бы сложно провернуть подобный трюк, – задумчиво изрек Кол. – Связь с вашим родом у нее прервалась, а значит она черпает силы из иного источника. Это должен быть очень сильный объект. Ну, или локация. Доступ к особняку ведьм для нее отрезан. Но мы знаем и иное место, отмеченное жестокой гибелью одной могущественной ведьмы, тем более оскверненное тем, что убийцей был ее собственный ребенок, – только к концу своей речи Кол позволил себе глянуть искоса на мрачного Клауса. Всеобщее внимание обратилось на Клауса. В этот раз для разнообразия Клаус не был в восторге от инициативы быть центром внимания. – Это должно быть на старом кладбище Мистик-Фоллс, – сухо ответил Клаус. – Можете отправить туда нашего юного героя Джереми. Он прекрасно сыграет роль пушечного мяса. Бонни одарила его убийственным взглядом. – Нужно поторопиться. Что бы не делала Эстер, это не сулит ничего хорошего, – напомнила я. Кол обошел стол, оказавшись по одну сторону с Бонни и предложил ей ладонь. Она посмотрела на него в недоумении и не спешила принять ее. – Мне прежде доводилось работать с твоим предком, ведьмой Аяной, очень давно, еще когда я владел магией, как ты сейчас. Я хочу помочь тебе, – сказал он. – Если ты возьмешь мою ладонь, я позволю тебе брать свою энергию. Это позволит тебе преодолеть сопротивление Эстер. Нам нужно как можно скорее добраться до кладбища, чтобы спасти твою подругу. Ты ведь этого хочешь? Бонни смерила его грозным взглядом. Она внимательно присматривалась к нему, но не находила подвоха. Преданная Бонни, одно лишь напоминание о ее друзьях – и она готова пожертвовать чем угодно, лишь бы спасти их. Не будь она столь уперта в ошибочном выборе сторон, я бы может даже попыталась ей помочь по мере возможности. Однако сторона Елены Гилберт никогда не станет моей стороной, и равно обратное можно сказать о Бонни Беннет. И даже так я испытывала к Бонни известную долю уважение. Наконец, Елена с легкостью перевесила любые другие мысли Бонни, и она спешно взялась за ладонь Кола. Их кожа засияла в местах, где они соприкоснулись, как видимое доказательство того, что Кол делился с ней своей энергией. Бонни вновь закрыла глаза и продолжила сосредоточенное бормотание. Приблизительно через пять минут, когда обстановка уже начинала наскучивать, Бонни открыла глаза. Она отпустила ладонь Кола и оглядела собравшихся вокруг нее, зацепив взгляд за Стефана и обратилась к нему, но говорила всем одновременно. – Готово. Барьер сломлен, вы можете идти, куда вздумается. Этого было достаточно для нас. Каждый бросился наружу так быстро, как позволял пик скорости. Мои братья, а также Кол с Клаусом направились к кладбищу, по дороге подцепив с собой Кью, шатающегося по окрестности, Джереми бежал за ними так быстро, как позволяли его человеческие возможности, а мы с Элайджей помчались к дому Клауса, чтобы убедиться, что с Ребеккой все в порядке.***
– Не могу поверить, что вы двое не заметили, как Ребекку подменила Эстер. Мы нашли Ребекку в гробу, с кинжалом в сердце. Последнее, что она смогла вспомнить после того, как мы вытащили и напоили ее кровью – это то, как к ней пришла Эстер и взяла ее за руку. Факт, что мать вновь пыталась избавить своих детей от бессмертия, она перенесла куда как легче, чем то, что танцы, которые она сама организовала и так хотела посетить, были пропущены. Поэтому я приложила все усилия на то, чтобы в самые короткие сроки помочь Ребекке собрать прическу и нанести макияж. И провела образовательную беседу с ее братьями, надавив на их чувство стыда за то, что они не заметили подмены и изменений в поведении сестры, что было усугублено тем, что это их упущение едва не закончилось тем, что Эстер создала идеального охотника и идеальное оружие для оного, сфокусированного на охоте за их семьей. К счастью для всех, мальчики успели добраться до кладбища как раз вовремя для того, чтобы Клаус вновь вырвал матушкино сердце, а Кол с Кью немилостиво разорвали мистера Зальцмана на разные конечности, включая лишение головы. Он был в процессе превращения в улучшенного Первородного, но какое бы мощное заклинание Эстер не употребила, если тело оставалось неспособно к обращению, то и ритуал не мог завершиться. Для верности они решили кремировать останки на скорую руку. Эстер успела закончить создание неподдающему уничтожению колу из белого дуба, но Клаус изъял его. Так или иначе, раз с внеочередной угрозой семье (и заодно всей популяции вампиров в истории) было покончено, я предложила отметить это уединенным образом, а именно довести-таки Ребекку до танцев двадцатых. Все, кроме Ребекки, были в надлежащей одежде, и одежда Кола и Клауса даже не была сильно запачкана кровью. Единственным, кто действительно заметно запачкался, был Кью – и все время, пока я подготавливала Ребекку, он сидел на краю ванной и, присвистывая мелодию из «Убить Билла», вручную на коленке отстирывал свою рубашку от крови, используя какое-то неизвестное науке средство, которое имело секретную формулу и неоспоримый эффект. Вскоре мы вернулись в покинутый спортзал с декорациями двадцатых. Кью встал за барной стойкой (для чего ему пришлось подставить табуретку, чтобы он доставал до нужного уровня), Клаус обеспечил нас алкоголем. Я подключила колонки к своему телефону. Вечер прошел вполне не плохо, даже не взирая на то, что нас было всего шестеро. Ребекка слегка переборщила с алкоголем и смеялась, пожалуй, слишком уж звонко. Она умудрилась потанцевать с каждым из нас, и даже уговорила Элайджу на несколько танцев, используя мастерские навыки манипуляции, а если конкретней, свой взгляд кота из Шрека. Я была уверена, что Клаус намеренно спаивает ее, чтобы она успокоилась как можно быстрее. К концу вечера у Бекки уже кружилась голова, и она начинала дремать. Домой ее на руках понес Элайджа, а там я помогла привести ее в порядок и переодеть. – Спасибо тебе, Шэрон, – сказала она мне, когда я укладывала Ребекку в пижаме спать. – Это были мои первые школьные танцы, спасибо тебе, и мальчикам, и твоему младшему брату. – Он не мой…– начала было я, но Ребекка уже заснула, обняв подушку. Я накрыла ее одеялом и не забыла прикрыть дверь перед уходом, поставив на тумбочку аспирин и стакан воды.***
Я находилась на пороге смерти много раз, но ни один из этих эпизодов моей биографии не пугал меня так, как разговор с братьями. И не просто разговор, а разговор о Коле! Я знаю, что обещала им объяснение, но это не значит, что я бы не попыталась саботировать эту договоренность при первой возможности. К сожалению, я не подготовилась к возможности того, что братья подловят меня у меня же дома на следующий же день после того, как погиб Рик. Я думала, они носятся, как курицы-наседки вокруг Елены, по очереди позволяя ей плакаться им в жилетки и всячески оказывают ей внимание, которого она так жаждет. Что казалось подозрительным – так это то, что Стеф и Деймон приехали буквально через пять минут после отъезда Кола. Элайджа (мое отношение к которому стало куда более сложным теперь, когда я побывала в мыслях Кола и увидела, как он удерживает брата, пока Ник вонзал в него кинжал) позвал Кола домой на примирение с Клаусом и попросил меня предпринять все меры для того, чтобы он на него явился. Так что я вытурила Кола на их занятия по доверию или что там Элайджа планировал предпринять. По его словам, Ребекку он тоже попросил самоудалиться, и отправил ее на шоппинг с Лекси Брэнсон, которая в сложившейся ситуации объявила независимость относительно Сальваторе и Майклсонов, чтобы не стоять меж двух огней, и все это время занималась своими делами. Он снабдил их в этом кредиткой Клауса, так что в ближайшее время они обе потеряны для общества на несколько часов, по меньшей мере. Все это было странно – ведь почему бы тогда не позвать меня, я никогда не говорила нет шоппингу, особенно если в конце меня вознаграждали сладкой ватой или мороженным. Все это создавало впечатление всеобщего заговора – братья сговорились с Элайджей и Лекси (а та заодно с Ребеккой) для того, чтобы мне было некуда убежать от злосчастного разговора. И Эл, предатель, сказал им, когда подъехать, а Лекси, его сообщница, сказала – куда. Меня предали! Очень надеюсь, что Кол не принимал участие в этом коварном заговоре, иначе не видать ему сладостей. – А что, – начинаю я, опираясь плечом о дверной проем, как бы загораживая им путь внутрь, – вы тут делаете? – Мы не можем навестить нашу сестренку? – с непропорционально широкой улыбкой спросил Стефан. – Мы соскучились по тебе, – Деймон попытался протиснуться мимо меня, но ушибся о барьер из древней магии и бюрократической уловки. – Можно войти? – Нельзя, – ответила я. – Сначала скажите, к чему ваш визит? Я думала, что вы сейчас будете помогать бедняжке Елене пережить ее горе. Или улаживать официальные вопросы с ужасной участью вашего друга и решать, кому наследовать его имущество и Джебедайю Гилберта. – Это даже близко не его имя. – Не в этом дело, – отмахнулась я. – Вот что важно – так это то, кто из вас двоих будет его новым опекуном. Наверно, Деймон, раз он официально совершеннолетний и ответственный взрослый, – я склонила голову и с интересом посмотрела на старшего. Потом с хитрым прищуром скосила глаза на Стефана. – Что ты об этом думаешь, Стеф? Хлопоты над Джефри сблизят Елену и Деймона как ничто другое. Ты не станешь ревновать? Я бы задумалась на твоем месте. – Я знаю, что ты сейчас делаешь, Шэрон, – строго заявил Стефан. – Мы пришли не за твоими обычными играми, – поддержал его Деймон. – А зачем вы пришли? – я артикулирую как можно выразительнее, чтобы до них лучше дошло. – Нам нужно поговорить, Шэрон, – твердо заявил Деймон, и когда мои глаза встретились с его глазами, они были полны решимости и искренности. – Просто… впусти нас уже, – Деймон махнул в сторону непроницаемого барьера, что разделял нас. Я застонала, запрокинув голову. Я так не хотела этого делать. Но ведь просто так они не уйдут. – Входите, бестолочи. Оба смерили меня раздраженными взглядами. Мои слова осуществили нужную магию, и после того, как Деймон провел рукой через бывший барьер, прощупывая почву, он сразу вошел без лишних любезностей. Он стал осматриваться и без труда обнаружил ход в кухню. – Ты же не возражаешь, если я воспользуюсь твоим баром? – спросил он ради вежливости, но принялся за алкоголь, не дожидаясь моего позволения. – Я слишком трезв для этого разговора. Я ударилась лбом о раму двери. Сильно. Не помогло. Я краем глаза взглянула на все еще стоящего на пороге и улыбающегося Стефана, как бы спрашивая, чего он-то от меня добивается. Все еще с идиотской улыбкой на губах, Стефан продемонстрировал мне пакет с коробками. – Мы хотели задобрить тебя едой. Поэтому я принес тако, а Деймон выбрал птифуры в качестве десерта. Я приняла пакет и заглянула внутрь. Что ж, еду я забираю, но братьям здесь оставаться не обязательно. Стефан попытался пройти внутрь, но я схватила его запястье, удерживая на месте. – Помоги мне избежать этот разговор, и я скажу, кто пустил слух, что ты спишь с Клаусом. – Нет такого слуха! – Будет! Если не поможешь мне избежать разговор. – Почему ты не рассказал родному брату на счет себя и Клауса? – возопил Деймон трагически из другой комнаты. Щеки Стефана приобрели цвет заката. – А ты когда в последний раз с Элайджей созванивался? – крикнула я ему в ответ, и Деймон больше не произнес ни звука. – Пожалуйста, Стефано, я буду в большом долгу. – Я не думаю, что я могу помочь тебе улизнуть от этого разговора. Не в этот раз, – покачал головой Стефан и последовал за Деймоном в глубь дома. Я повторно стукнулась головой о дверную раму. Глубоко вдохнула и глубоко выдохнула, подготавливаясь к этому ужасному разговору. Потом захлопнула дверь слишком уж сильно и пошла за ними.***
И вот таким образом я оказалась в кресле напротив дивана, на котором сидели Стефан и Деймон. Я вжалась в груду подушек на моем кресле, сидя по-турецки и дергая за рукав моего серого свитшота. Я нервно смотрела на братьев, они растеряно смотрели на меня. Никто не знал, что сделать и что сказать. В нашей семье не привыкли говорить по душам. Именно для этого у нас и были друзья и собутыльники, чтобы разделить наши переживания с ними, но не друг с другом. – Что ж, – произнес Стефан. Я повторила то же самое. Деймон старательно отводил глаза, рассматривая интерьер комнаты. Его взгляд то и дело возвращался к полке с фотографиями. Там была фотография с вечера бала, где мы все стояли на лестнице, приветствуя гостей. Были селфи с Ребеккой. И больше всего было фотографий с Колом. Именно поэтому Деймон был так заинтересован этой полкой. – Начни с того, как вы познакомились, – предложил Деймон, возвращая взгляд на меня. Мое сердцебиение выдавало волнение, также, как и пальцы, поглаживающие кулон моего ожерелья. – Был 1869 год. Случилось это в Новом Орлеане, – я взглянула на Деймона. – Да. Тогда, когда мы с тобой расстались. – И что? Это была любовь с первого взгляда? – фыркнул Деймон. – Отнюдь, – возразила я. – Это был сложный и запутанный путь. Так или иначе, мы пробыли вместе двенадцать лет. – Двенадцать? – Почему же вы расстались? – вмешался Стефан, чтобы не дать Деймону начать… что бы там он не собирался начать. – Если ваши отношения были достаточно стабильны, а чувства достаточно сильны, чтобы с учетом ваших непостоянных характеров пробыть вместе столько лет. – Случился Майкл. И Клаус. Я вкратце пересказала то, что выведала у Элайджи и Кола о событиях того Рождества. Рассказала про то, что Кола пробудили в прошлом веке и он старался отомстить Клаусу, и держался подальше от меня, пока не смог убедиться, что общение с ним и его семьей не станет представлять опасность для меня. Я выставила Кола в самом благоприятном свете, умалчивая некоторые подробности, которые бы подпортили портрет Кола, который я сейчас малюю в глазах братьев. Наши с Колом разборки их не касаются. – Ты была полностью разбита, когда я нашел тебя после того, как ты покинула Новый Орлеан, – мрачно напомнил Деймон. – Ты была совершенно другим человек, я тебя не узнавал. – Я и стала другим человеком, в некотором роде. С Колом я… – я прикрыла глаза. – Он позволил мне стать той, кем я являюсь сейчас. Он помог мне принять мою темную сторону как неотъемлемую часть самой себя. Придал мне уверенности в себе. Научил защищаться. Я улыбнулась, вспоминая наши уроки владения ножами, как направлял мою руку и шептал советы над ухом. Кол объяснил, что даже если вампиры быстро залечиваются, раны все равно приносят боль, как для любого другого существа, и что при правильном использовании ножами я могу отвлечь противника гораздо сильнее и старше меня, чтобы это дало мне время убить его или вывести из строя. Припоминая, сколько раз я использовала свои излюбленные ножи, я могу быть твердо уверена, что эти уроки спасали мне жизнь не единожды. – У Деймона есть мысль, которую мне бы не хотелось озвучивать, но он настаивал всю нашу дорогу сюда…– осуждение Стефана по отношению к Деймону было почти физически ощутимо. – Мы хотели, – в том же тоне отвечал Деймон, – убедиться, что твои… предпочтения не вызваны внушением. Ты никогда не пьешь вербену, а Первородные известны своей способность принуждать таких, как мы. – Я уже сказала тебе до этого, Дей, что ни Кол, ни кто-либо другой из Майклсонов не может мне внушать, – сухо сказала я. Деймон со Стефаном недоверчиво переглянулись. Я взяла в ладонь кулон моего ожерелья и позволила им на него взглянуть. – Кол подарил мне это ожерелье. На нем лежит особая магия, и это подтверждено несколькими экспертами в магии, и через это ожерелье Кол как бы делится частью своих сил со мной. Поэтому я обычно была сильнее вас, не смотря на то, что мы приблизительно одного возраста. И поэтому мне нельзя внушать. И я, – я помедлила, взяв ожерелье в кулак, неуверенная, стоит ли говорить об этом братьям, – чувствую его боль. Физическую четче, чем духовную. Это побочный эффект связи между нами. Когда Клаус закалывает его, или ему сворачивают шею – вся его боль словно проходит через меня. Братья молчали, слегка удивленные и не вполне осознавшие смысл всех моих слов. Наверно я правильно сделала. Они не станут задумывать что-то против Первородных, если будут знать правду. Я надеюсь. – Так или иначе, мы снова вместе, – говорю я. – Все эти годы…– я отвернулась, но чувствовала на себе взгляды братьев. – Я искала ему замену все эти годы, и никак не могла найти. Даже близко нет. Боюсь, что я, как и он, прокляты друг другом. Мы связаны друг с другом, всегда и вечно. И мы собираемся уехать в Сент-Луис через два дня,– добавляю, чтобы отвести тему. Братья вскинули головы, нахмурившиеся при упоминании о нашем предстоящем отъезде. Я встала, принесла к столу коробки с едой, которые принесли братья, и стала распаковывать. Раз я прохожу через это, неплохо бы, пожалуй, хотя бы получить от этого какое-то удовольствие. – Еще вопросы? – спрашиваю я, взяв к себе на колени тарелку с тако. – Если нет, то давайте перейдем к вашей личной жизни. Ну-с?