Хранитель Империй

      Предисловие:       Автор не ставит себе целью показать в этой книге реальные исторические события или реальных личностей. Автор не поддерживает никакие политические движения или философские течения. Автор просит читателей воспринимать книгу как художественное произведение, чья цель, как и любого другого искусства, – дарить удовольствие и вдохновение для души и разума.       Пролог       К югу от поместья Люми-Перро молодой мужчина, которого знали под именем Жак-Луи Лазарь, быстро шёл через сосновый лес. Стояла глубокая ночь, и лес был погружен в тишину и залит светом прибывающей луны. Сердце человека колотилось как сумасшедшее, а разум был на удивление чист и ясен, ведь наконец-то он напоен свежим воздухом после шести месяцев заключения в замке маркиза. Мужчина дышал полной грудью, радовался свободе и в то же время напрягал зрение и слух, опасаясь погони. Опасения быстро оправдались: прошло около двух часов с момента его побега, и позади уже слышался отдалённый лай гончих псов – они напали на его след.       Жак-Луи бросился бежать. Скорее бы речка или ручей, намочить одежду, пусть вода смоет запахи – тогда собакам будет сложнее идти по следу. Но до сих пор на его пути не было ни одного ручья – эта местность небогата водой, всё только сухая хвойная подстилка да острые камни. В темноте Жак-Луи цеплялся за сучья рукавами рубашки и оцарапал кожу, что только облегчало собакам работу.       Собачий лай, низкий и громкий – лай больших псов – слышался уже совсем близко. Мужчина понимал, что его шансы ничтожно малы, но эта отчаянная, почти безумная попытка побега была ему необходима словно воздух.       Лай гончих разрезал ночное пространство, он уже оглушал Жака-Луи своей невыносимой громкостью: собаки догоняли. Тяжело дыша, мужчина остановился и обернулся. Мелькая в пятнах лунного света, тут и там среди деревьев появлялись псы: большие бладхаунды и голубые гасконские гончие. Все они бежали на Жака-Луи. “Эти не нападут” – с надеждой думал он, потому что знал, как воспитывают гончих: они должны только преследовать добычу и сообщать о ней голосом. Беглец не ошибся: собаки окружили его, продолжая оглушительно лаять, но не кусали, только угрожающе подбегали близко, на расстояние пинка, и отскакивали назад.              Нервы Жака-Луи были напряжены до предела: вид оскаленных клыков и сильных больших челюстей не внушал хороших чувств. По спине под рубашкой градом катился холодный пот.       Следуя лаю собак, их хозяева очень скоро настигнут беглеца. Единственная возможность скрыться – это добежать до ближайшего посёлка и оставить собак позади, перелезая через чужие заборы, надеясь, что кто-нибудь сможет его у себя спрятать. Теперь шансы были ещё более мизерные.       Преодолевая страх, парализующий конечности, Жак-Луи развернулся и снова побежал. Собаки, чей неутомимый лай становился всё громче, бросились за ним. Они бежали рядом с ним, окружив его, и это было до чёртиков страшно. Некоторые забегали вперёд и угрожающе бросались к ногам: ещё чуть-чуть – и укусят. Мужчина бежал со всех ног, мысль о свободе соблазняла его и придавала сил.       Он смотрел вперёд и надеялся увидеть просвет между деревьями. Но вместо этого услышал позади то, что сейчас было страшнее своры псов: крики людей и топот копыт. Погоня была близко, и Жак, задыхаясь, ускорил бег, насколько ему это позволяли вопящие от боли мышцы.       Лес становился гуще, и бежать быстро становилось тяжелее. Неожиданно мужчина зацепился ногой за корень и рухнул на землю, сбивая руки о камни. Сильная боль дважды пронзила его правую ногу: он сильно потянул сухожилия на лодыжке, и одна из гончих – огромный бладхаунд – то ли повинуясь инстинкту, то ли раззадоренная криками хозяина, впилась зубами в икру. Остальные собаки обступили его плотным кольцом и продолжали лаять. Топот копыт и триумфальные возгласы послышались совсем близко.       Жак шипел и рычал сквозь зубы, корчился от боли, хватаясь руками за покалеченную ногу. Пальцы чувствовали кровь, которая обильно сочилась из ран в прокушенной коже. И тем не менее холодный рассудок продолжал работать безупречно. Да, сейчас его снова скрутят и утащат в замок Люми-Перро. Что делать? Жак-Луи подполз к большому камню и, лёжа навзничь, поднёс к лицу испачканную кровью ладонь, вымазал кровью висок и часть волос, вымазал кровью камень рядом со своей головой, потом уронил голову на землю, закрыл глаза и замер. От лая гончих болели уши: казалось, что все Церберы вместе с адским пламенем окружили его в аркане своей безумной злобы.       – Вот он! – послышался голос стражника Люми-Перро.       – Прекра-а-асно, – протянул маркиз. Его голос был холодный и раздражённый. – Он жив? Не загрызли? Поднимите его!       – А ну-ка, фу! – прикрикнули на собак.       Жак-Луи слышал чьи-то шаги возле себя. Кто-то перевернул его на спину и проверил пульс на шее.       – Жив! Только, похоже, голову разбил. Без сознания.       – Неудивительно, – сделал маркиз какой-то свой странный вывод.       Жак-Луи чувствовал, как ему связывают руки, поднимают его и, словно мешок зерна, перекидывают через круп лошади. В такой позе он ехал через лес обратно в замок и проклинал тот день, когда пошёл на сделку с Альфонсо Боргесом и позволил представить себя маркизу.       Процессия въехала на просторный двор замка Люми-Перро, и ночная тьма потеплела, прорезаемая огоньками факелов и масляных фонарей. Слуги замка, исполненные любопытства, очень хотели посмотреть на беглеца – единственного, кто когда-либо сбега́л из-под надзора маркиза.       Чувства Жака-Луи были переполнены досадой, и это мучение было сейчас настолько сильным, что смывало все ограничения его разумной сущности. Эти люди знали его как друга алхимиков, колдунов и ведьм. Пришло время прибегнуть к таким крайностям, способностей к которым он у себя раньше не подозревал.       Жака-Луи положили на землю.       Маркиз склонился над окровавленным пленником и осветил факелом его лицо, брезгливо отбрасывая мокрые волосы со лба и пытаясь рассмотреть предполагаемую рану на голове. В тот же момент глаза Жака-Луи открылись, рот исказился в широкой, внушающей ужас улыбке, его позвоночник выгнулся дугой, пятки бесконтрольно взвились в воздух и заколотили по земле. Он завопил со всех сил:       – О, что за чудо, блаженный Иисус! Руки твои словно сладкий мёд, а твой взгляд подобен сиянию всеведущего солнца! Беата Мария! Прикоснитесь ко мне ещё раз, нежные ангелы, светлым золотом своей обнажённой кожи! Зверь некрещёный, некрещёный я зверь! Да снизойдёт на меня ваше благословение!       Мужчина зашёлся громким безумным хохотом, от которого всех присутствующих пробирал холод, а пальцы их невольно складывались для того, чтобы осенить себя священным крестом, воззвать к Господу и просить у него защиты от дьявола.