Любовник

      Два дня, проведённые в пьяном бреду, выкачали из организма оставшиеся силы. Перед выходом из дома Гэвин три раза почистил зубы, но дерьмовый привкус во рту и шлейф перегара никуда не исчезли. По ощущениям он всё ещё был пьян, не сильно, но достаточно, чтобы не рисковать садиться за руль. Гэвину было похуй, поэтому он схватил ключи от машины и с таким дрифтом вырулил с парковки, что чуть не притёр тачку соседа. И на это тоже было похуй, потому что ёбаный мажор на свежевыпущенной с конвейера «ауди» парковался как последнее хуйло — морда его авто всегда торчала вперёд разметки. Если бы богатенький уёбок вылез из своей богатенькой квартирки и своим богатеньким ртом залепил Гэвину какую-то хуйню, то Рид, забив на то, что он полицейский, раскатал бы его богатенькое ебало по асфальту.       Гэвин был зол, пиздецки зол. Его злил каждый взгляд в свой адрес, каждый вопль клаксона, когда он дважды проехал на красный, весь грёбаный мир вокруг злил своим существованием. Но больше всего он злился сам на себя. Собственная помятая морда в отражении вывела из себя настолько сильно, что он с утра с особым остервенением разнёс зеркало в ванной и свалил, так и не собрав осколки с пола. Сбитые и порезанные костяшки болели, при каждом движении пальцев напоминая о себе, но даже эта боль была куда приятнее той пустоты, что образовалась внутри. Ему не хватало Ричарда. Напарник, друг, любовник. Любимый… Всё в одном флаконе, и этим всем был Ричард, которого он благополучно проебал.       Ввалившись в участок, Рид с психом оттолкнул какого-то жирдяя, тупившего на проходе, показал ему средний палец в ответ на неуверенное возмущение и почти без сил упал в рабочее кресло. Только пришёл, а уже заебался. Бросив взгляд на стол Найнса, Гэвин понял, что тот ещё не пришёл.       — Рид, в кабинет! — раздался над головой рёв Фаулера.       Гэвина передёрнуло. Капитан был явно очень раздражён, обозлён. Неужели Ричард рассказал ему обо всём?       — Садись, — кивнул Джеффри в сторону стула, стоило сержанту переступить порог кабинета. — Твой напарник взял отпуск на неделю, так что ещё несколько дней будешь пыхтеть за двоих. Как мне дороги эти омеги с их сраными течками!       Рид наигранно скривился. Естественно, капитан знал, кем является Хейз, он же сам его и нанял.       — Почему вы сразу не предупредили, что он омега?       — У тебя нюх лучше, чем у пса Хэнка в молодые годы, я предполагал, что ты и сам об этом догадаешься, — нервно ответил Фаулер.       — Он пахнет иначе, не как типичный омега, всё это время я был уверен, что работаю в паре с альфой. — Рид откровенно тянул время, не желая возвращаться в опенспейс. Он даже через стекло чувствовал, каким испепеляющим взглядом буравит его Коннор.       — Ну тогда пережуй новости и иди работать, — отмахнулся от Гэвина капитан, — и, Рид, не знаю, что у тебя случилось, но даже не думай уподобляться Хэнку. Алкоголь — не решение проблем, а один из их источников, подумай об этом на досуге, когда снова решишь приложиться к бутылке. — Фаулер редко проявлял заботу в отношении своих подчинённых, стараясь не лезть в их жизнь. Но последнее, что хотелось видеть, как один из лучших сотрудников отдела топит свою жизнь в алкоголе.       — Вас понял, сэр.       Да, Рид понял, но следовать совету не собирался, потому что только напившись до невменяемого состояния, получалось отключиться и не видеть слишком реалистичных снов с Ричардом в главной роли. К нему тянуло во сне и наяву, его хотелось брать, ему хотелось отдаваться, хотелось быть с ним рядом не только в качестве коллеги, но и в качестве возлюбленного. Одну из хотелок Гэвин мог получить в любой момент, достаточно было подавить запахом феромонов и приказать, и Найнс покорно бы лёг под него, не в силах ослушаться своего альфу. Своего. Но Гэвин не был его альфой, может, чисто технически из-за метки, только это совершенно не то, чего хотело сердце. Гэвин бы ни за что не пал так низко, чтобы насильно принуждать его к совместной жизни или дальнейшей близости.       Блядь, как же погано было на душе, и пустой стул напротив ни капли не помогал избавиться от мерзкого ощущения потерянности внутри. Рид и не подозревал, что разрыв с омегой, с которым установилась связь, будет ощущаться так убого, словно кишки наружу вывернули и нафасовали стекловатой. Кто-то говорил, что альфам разлуку пережить легче, что ощущения более смазанные, тогда сложно было представить, что чувствовал сейчас Ричард. Чёрт! Гэвин тоскливо простонал в собственные ладони. Как же было херово, и как же он был зол. Его бесил подвисающий терминал, бесили разговоры людей вокруг и шум вентиляции, бесил взгляд Коннора, которым он периодически одаривал всё утро, а сейчас и вовсе неотрывно сверлил уже минут десять. Бесило грёбаное похмелье и головная боль. Бесило отсутствие Ричарда.       Громко хлопнув ладонями по столу, Гэвин поднялся и направился к аварийному выходу, надеясь, что хотя бы присутствие Ржавого немного приведёт его в чувство. Но кота нигде не было, так что Гэвин устало прислонился спиной к стене, медленно дыша, чтобы успокоить нервы. Вдох, выдох, вдох, задержать дыхание, выдох. Стало капельку легче, совсем малость, ровно до того момента, как из-за двери показался Коннор и так быстро оказался рядом, что Рид не успел среагировать на первый удар. Скулу обожгло болью, а повреждённая губа снова закровила. Браун замахнулся для нового удара, но Гэвин успел перехватить его руку и заломать за спину в полицейском захвате. Держал крепко, чтобы не было и шанса допустить новую нападку.       — Урод! — Коннор почти рычал от злости, срываясь на хрип. — Меня унизить тебе было мало, решил и брату моему сделать больно?       Омега глубоко дышал, но ярость внутри не желала затухать. Хватка на руках исчезла, и он смог повернуться, посмотрев в виноватые глаза Рида, на скуле которого начал расцветать свежий синяк.       — Я не хотел, чтобы так вышло. — Звучало слишком жалко даже для оправдания.       — О, да, Ричарду от этого станет в разы легче, спасибо! — Голос настолько сильно пропитался сарказмом, что был похож на яд. — Какая же ты мразь, Гэвин! Я действительно начал считать, что ты лучше, чем хочешь казаться, но ты, сукин сын, снова доказал обратное.       От нового удара в челюсть, а следом в живот Гэвин уклоняться не стал, он понимал, что получает заслужено. Но стоило опустить руки и расслабиться, как удары прекратились.       — Ну, чего замер? Вперёд, выбей из меня всё дерьмо, ты же давно этого хотел. Клянусь, я даже пальцем не шелохну. — Гэвин разогнулся, потирая живот. Всё же, удар у Коннора был поставлен хорошо.       — Я не паду настолько низко, чтобы избивать человека, который не оказывает сопротивления, даже если этот человек ты! — озлобленно выплюнул Коннор. — Но это не значит, что я не сотру тебя в порошок, когда подвернётся такая возможность.       Браун ушёл, а Рид так и остался в переулке, стоял, опершись о стену и смотря в просвет между домами, через который виднелось безоблачное небо. Он бы стоял так вечность, если бы не телефонный звонок.       — Рид, слушаю, — собственный голос звучал словно издалека, потому что мыслями Гэвин находился далеко за пределами собственного тела.       — Сержант, поступила информация о стрельбе рядом с универмагом «Смарт» на севере Детройта, двое убитых, один раненый, поспешите, адрес в навигаторе.       Гэвин молча сбросил вызов и отправился к закреплённой за ним машине. Возможно, новое дело — это именно то, что сейчас было необходимо. Хороший шанс отвлечься и хотя бы на какое-то время забыть о том, какой он ублюдок.       Ричарда ломало, кидало то в жар, то в холод, трясло от нестерпимого, болезненного возбуждения. Организм требовал альфу. Организм требовал Гэвина. К нему хотелось прижаться, ощутить жар крепкого тела, услышать его успокаивающий и в то же время распаляющий запах феромонов, поймать его губы, а потом подставить под новый укус полыхающую зудящую шею. Стоило уехать от Гэвина, как уже через час все симптомы течки вернулись в двойном размере. Ричард едва нашёл в себе силы позвонить близнецу, потому что стонать в трубку при разговоре с капитаном было совсем позорно. Коннор выслушал, Коннор передал Фаулеру про срочный отпуск брата, Коннор стерпел несколько нелицеприятных речевых оборотов, а потом сел в машину и помчал к Ричарду, покуда позволял небольшой запас времени перед началом рабочего дня. Он десять минут ломился в дверь, пока брат, собрав себя в кучу, смог переползти с кровати в прихожую. И как только открылась дверь, Коннор всё понял. След от зубов на шее близнеца налился фиолетовым цветом, ярким пятном выделяясь на молочной коже, и даже гадать не нужно было, кто оставил этот след.       — Я убью его, — прошептал Браун, помогая брату добраться до кровати.       — Не лезь к нему, — едва слышно просипел Ричард, как только потная голова коснулась мокрой подушки. — Я сам виноват…       — Что ты несёшь? — Коннора начало колотить от ярости. — Ты даже в таком состоянии защищаешь этого урода!       — Коннор, прошу тебя, — близнец приоткрыл помутневшие от возбуждения глаза, с мольбой смотря на брата.       — Господи, только не говори, что ты любишь его, — этот взгляд невозможно было вынести.       — Не скажу, — из последних сил Ричард выдавил из себя жалкое подобие грустной улыбки и провалился в забытье.       А Коннор без лишних слов понял, что оказался прав. Его брат, который всю жизнь отвергал подобные эмоции, влюбился в самого отъявленного гондона в участке. В гондона, который в жизни не ответит ему взаимностью, потому что всей своей сущностью ненавидит омег, и Коннор не имел ни малейшего представления, как теперь помочь близнецу. Тяжело вздохнув, он накрыл трясущегося Ричарда одеялом, взял запасной ключ с полки в коридоре и вышел, мечтая о том, чтобы проклятый Гэвин Рид сдох в какой-нибудь канаве.       С возвращением Ричарда работать стало совсем невыносимо. К напарнику тянуло каждый день, каждую секунду, а их совместные поездки на машине превратились в сущий ад и испытание на прочность. Каждый день теперь был адом, молчаливым и полным взаимной боли адом. Они разговаривали только по работе, не заикаясь о чём-то личном, даже не подкалывали друг друга. Папки, ключи, канцелярию — всё передавали без прямого контакта, потому что даже от малейшего соприкосновения по телу бежали искры. И каждый день Гэвин смотрел на желанную и такую недоступную шею, зная, что за высоким воротом рабочей рубашки скрывается его метка. Прошло чуть больше месяца, она наверняка уже затянулась, оставив после себя бледный шрам, но никогда бы не сошла с кожи полностью.       Гэвин поверить не мог, что они отработали в таком темпе больше месяца и даже почти не проебали по раскрываемости. В основном, это была заслуга Найнса, который практически всю текущую работу тянул на себе. Рид же нещадно бухал, каждый вечер восполняя запасы водки в магазине недалеко от дома. В один из дней ему даже Андерсон высказал, что нельзя упиваться настолько сильно и часто. Гэвин, у которого с похмелья башка трещала так, будто по ней проехал БТР, показал ему средний палец и так витиевато послал на хуй, что близнецам пришлось их разнимать. За драку в участке оба лишились премии за месяц и схлопотали по выговору в личное дело. Вечером Рид купил две бутылки водки вместо одной, пытаясь стереть из памяти этот проклятый день. Он до сих пор ощущал фантомную хватку тёплых рук Ричарда поперёк своего живота и жар его тела за спиной.       А потом Ричард снова пропал. Течка внезапно нагрянула прямо в участке, и никакие подавители не смогли сгладить симптомы. Гэвин чуть не набросился на него прямо в офисе, лишь твёрдое дуло пистолета Коннора, которым он незаметно для окружающих упёрся в район поясницы, остановило от необдуманных действий. После смены Гэвин решил, что двух бутылок будет мало, и взял три, надеясь, что упьётся и сдохнет от алкогольного отравления прямо в своей квартире. Надежды не оправдались, потому что сознание срубило уже после первой, и он в неудобной позе уснул прямо за кухонным столом.       Гэвин открыл глаза, морщась от громкого стука, будто незваный гость собирался проломить его несчастную дверь. Гэвин даже на время не глянул — ему было насрать, день сейчас, вечер или ночь. Судя по темноте за окном, всё же ночь. Похуй. Фаулер был так озлобленно любезен, что дал два дня отгулов, даже с учётом того, что напарник Рида был во внеплановом отпуске. Перед уходом кэп предупредил Гэвина, что если тот ещё раз придёт на работу с бодуна, то будет отстранён от полевой работы, пока не пройдёт курс групповой терапии в «Анонимных алкоголиках». В «АА» Гэвин не собирался, равно как и прекращать свой затянувшийся запой. Натолкнувшись взглядом на почти пустую бутылку водки, он влил в себя оставшиеся на дне капли. Настойчивый стук, перерастающий в грохот, даже не думал прекращаться. Рид, шатаясь, дотащил своё тело до двери, после открытия которой сразу получил апперкот в челюсть, а следом к виску приставили холодное дуло пистолета. Раздался щелчок предохранителя, а вместе с ним пьяный угар отступил, оставляя в сознании кристальную чистоту.       — Я больше не могу смотреть на страдания моего брата. Ты же помнишь, о чём я предупреждал тебя, Гэвин? — Рид молчал, неотрывно смотря на вошедшего Коннора. В карих глазах читалось столько эмоций, что все ассоциации с щенками вылетели из головы, сейчас он больше напоминал разъярённого пса из ада. — Даже ничего не скажешь, ублюдок?       — Мне нечем оправдаться, я проебался. — Стоило Гэвину открыть рот, Браун сморщился. От коллеги несло, как от бомжа на вокзале.       — Проебался, значит, это так теперь называется? — Голос дрожал, выдавая напряжение говорившего. — Ты пометил его! Привязал к себе и бросил!       — Я всё исправлю. У меня есть кое-какие сбережения и недвижимость в пригороде. Как только я соберу нужную сумму, то всё отдам, лишь бы он мог обратиться в клинику и избавиться от метки, — почти шёпотом ответил Гэвин.       — Ты идиот, Гэвин Рид! Как был идиотом, так и остался! Он не хочет сводить метку, он хочет быть с тобой, с мразью, которая в хуй омег не ставит! — Рид напрягся, когда пистолет у виска дрогнул. — Ричард любит тебя, и это единственная причина, по которой я не размажу твои мозги по ближайшей стенке. А ты? Что чувствуешь ты?!       Гэвин с трудом проглотил застрявший в горле комок.       — Как будто из меня вырвали кусок сердца, души, не знаю даже, чего ещё, и оставили внутри гниющую пустоту. — Рид врал. Тот пиздец, который он чувствовал, ни в какое сравнение с этим не шёл. Прожигающее его нечто нельзя было облечь в слова, потому что ни один язык мира не сумел бы передать его истинные эмоции.       — Помойся, приведи себя в порядок и собирайся. Ты сегодня же поедешь к нему и будешь делать всё мыслимое и немыслимое, чтобы мой брат был счастлив. Всё понял? — командным голосом спросил Коннор.       — Так точно. — Давление у виска исчезло, а следом гость протянул ему ключ.       — Дебилы. «Мы с Ричардом взрослые люди и сами разберёмся в наших отношениях», — передразнил Коннор, подражая манере Рида. — В следующий раз попробуйте поговорить прежде, чем думать друг за друга. Неплохой способ, чтобы избежать недопонимания, — уже спокойнее произнёс Коннор и развернулся к выходу.       — Эй, Коннор, — окликнул его Рид, — спасибо.       — Ага, считай, мы в расчёте, — кивнул тот, даже не повернувшись. — И, Гэвин, не проеби, что имеешь.       Рид ухмыльнулся, узнав свои же слова.       — Больше никогда.       Закрыв дверь, Гэвин думал сразу же прыгнуть за руль и сорваться к Ричарду, но здравый смысл взял верх. Если быть объективным, от него разило, причём не только перегаром и пóтом, но и ещё какой-то хуйнёй, которую сам Рид не смог идентифицировать. Брезгливо поморщившись от собственного запаха, он поскидывал заляпанную одежду, включил душ на полную и принялся драить собственное тело так, будто от этого зависела его жизнь. И пока мысленно он уже на всех порах летел к Ричарду домой, физически он вычищал зубы новой ядрёной зубной пастой, параллельно пытаясь побриться. Получалось убого. Разбитое зеркало он так и не заменил, а ехать к Найнсу с недельной щетиной на роже не хотелось — Ричард щетину не любил. Пришлось изъебнуться и бриться напротив дверцы духового шкафа, который плохо, но хоть как-то отражал реальный мир. Чудо, но Рид даже ни разу не порезался. Когда приехало такси, Гэвин сжал в руке ключ от квартиры Ричарда, захлопнул дверь и поехал, надеясь, что тот не выкинет его в первые же секунды.       Дорога показалась невыносимо изматывающей и просто бесконечно долгой. На ночных улицах было пусто, но беспилотник полз, как умирающая улитка, не превышая скорость даже на милю и собрав по пути все светофоры. Гэвин проклял всё на свете, изъел себя мыслями так сильно, что хотелось биться головой о стекло. Не зная, куда деть руки, он сгрыз поочерёдно все ногти и теперь психовал ещё больше, потому что не мог нормально почесать взмокшую спину. Лишь слова Коннора успокаивающим эхом звучали в голове: «Ричард любит тебя». Любит. Гэвин попробовал слово на вкус. После последних самых долгих, но провальных отношений он смог восстановить некое подобие жизненного равновесия. Именно тогда он окончательно поставил крест на любых попытках найти постоянного партнёра и наладить личную жизнь, решив, что обойдётся только сексом. Никаких чувств, никакой любви, только душевное спокойствие, и так было ровно до момента, пока в его жизнь не ворвался Ричард. Он перевернул все принципы Гэвина, сломал устоявшиеся в мозгу рамки и стереотипы, внёс такой хаос в мысли, что Рид сам не заметил, как запал на коллегу. Запал глубоко и безоговорочно, утонув на дне омута серых глаз.       Коннор был прав, Рид идиот, полнейший идиот. Он всегда достойно показывал себя на работе, по возможности быстро раскрывая преступления, но совершенно не шарил в такой херне, как любовь. Эта сраная любовь грубо и без смазки поимела его несколько раз за жизнь, в последний такой раз он еле выкарабкался, а теперь, получив новый шанс, похерил всё сам. Если бы не Коннор, то подошёл ли он когда-нибудь к Ричарду, чтобы объясниться и рассказать о своих чувствах? Вряд ли, было слишком страшно. И если бы не этот глупый страх, то всё было бы нормально, не возникло бы этого тупого недоразумения, которое чуть не разрушило их жизни. Больше такого не повторится. Больше Гэвин такого не допустит.       Он вышел из машины под противную морось. Он видел окна Ричарда на пятом этаже высотки, видел, что в одном из них горит слабый свет, он даже помнил, как выглядел этот ночник, который сейчас освещал спальню Хейза. Забавный маленький ночник в форме Ти-Рекса, совсем детский, словно Ричарду было не тридцать пять, а года четыре. Гэвин от души поржал, когда увидел его впервые, а сейчас было абсолютно не до смеха. Сейчас он в полном одиночестве стоял под зябкой моросью и боялся подняться, чтобы воочию увидеть человека, которого сейчас освещал этот ночник.       — Хватит, ты достаточно тянул время, пора исправлять свои ошибки, — уверенно сказал Гэвин сам себе и решительной походкой зашагал в подъезд.       Когда он замер перед дверью Ричарда, решительности поубавилось, зато появилось новое чувство — чувство возбуждения. Оно летало в воздухе горьким запахом кофейных феромонов, манило к себе, как сказочные сирены заманивали к своим рифам моряков. Рид прислонился лбом к прохладной двери, глубоко втянув этот запах и ощущая, как запертая внутри него сущность начала пробуждаться. Клыки зазудели, рот вмиг наполнился слюной, и он медленно увлажнил сухие губы, и достал из кармана заветный ключ.       Там, по ту сторону двери Ричард, пытавшийся унять обуявший его жар холодной водой, замер, чувствуя распустившееся в груди приятное томление. А следом раздались щелчки открываемого замка, и сознание заволокло грозовой дымкой.