Встретить тебя вновь

      Долгое время Джафар не мог решиться. Сомневался, стоит ли оставлять любимое детище в лице компании на произвол судьбы, пока он будет беспечно греться на солнце и наслаждаться холодными напитками. Но в конце концов усталость дала о себе знать, и когда он стал выглядеть совсем как человек, которого просто-напросто мучают каждый божий день, внимательные подчинённые сказали, что вполне справятся, если он решит немного отдохнуть. Уговаривать пришлось долго, но в итоге Джафар всё-таки собрал вещи, закрыл пустую квартиру на ключ — в его доме даже растения чувствовали себя как-то одиноко, впрочем, как и он сам, — и ушёл, вызвав такси. Как человек, который имел потенциал стать семейным, Джафар к двадцати семи годам оброс всяческой кухонной утварью и безделушками, которые должны были немного приукрасить его жизнь, но даже с этой целью они не справлялись. Ему искренне нравилось готовить — но готовить было не для кого, нравилось обилие красивой посуды — но больше, чем несколько предметов ему, ведущему образ жизни холостяка-трудоголика не требовалось, и это не могло не огорчать. Он бесчисленное количество раз знакомился с женщинами, с которыми его сводили друзья, и всё шло неплохо до тех пор, пока его не начинали упрекать в излишней концентрации на работе. Бесполезно было бы объяснять весь путь, что ему пришлось пройти до того, как он поставил свою компанию на ноги, и сейчас, когда всё наконец стабильно, он не может просто «работать меньше». И если люди не понимают его приоритетов — это не его проблемы. Но всё-таки кровать по утрам слишком большая и холодная для него одного.       Джафар вылезает из такси, захваченный тяжёлыми мыслями, вытаскивает из багажника чемодан и понуро плетётся в сторону аэропорта — он мог бы доехать прямо до него, но решил, что ему не помешает пройтись пешком, тем более что по пути есть тихий и большой парк. И как бывает всегда, в минуты невесёлых мыслей обязательно случается что-то ещё более гадкое, способное порядочно обескуражить. Стоило Джафару пройти несколько метров, как он неожиданно для обоих сталкивается с каким-то неловким парнем, и по его любимой светло-фисташковой рубашке растекается большое кофейное пятно, которое раньше представляло собой кофе в бумажном стаканчике. Он поднимает глаза на неуклюжего прохожего, готовый отмахнуться на грядущие извинения, но голос застревает где-то в горле, когда он сталкивается взглядом с этими глазами, которые он бы теперь даже под пытками не забыл. Вокруг них слышится едва уловимый шум моря, но Джафар понимает, что это просто шумят листья, он проклинает себя за то, что никак не может оторваться от немого разглядывания золотых бликов на чужой радужке. — Прости пожалуйста, э-э, давай я вытру? — парень извлекает из кармана пачку влажных салфеток, и, прежде чем Джафар успевает что-то понять, начинает тереть пятно, от чего оно только увеличивается в размерах. — Не стоит, — Джафар останавливает руку с салфеткой, и что-то предательски замирает в сердце, когда он касается смуглой кожи. Что-то пробуждается. У него перед глазами мелькает парад из давно забытых ощущений от этого кратковременного тепла и в итоге голова не выдерживает, отзываясь спазмами и ноющей болью. — Тогда, может, наденешь? — парень, ничуть не стесняясь, стягивает с себя объёмную кофту и протягивает её Джафару, оставаясь в простой белой футболке. Джафар пытается отпираться, но незнакомец не отстаёт, и в конце концов он сдаётся, накинув на себя чужой предмет верхней одежды как будто это не странно, не противно и не в корне противоестественно. Будто Джафар, являясь уважаемым главой своей собственной фирмы, позволил бы кому-то, кого он совсем не знает, касаться его так просто, ещё и всучить ему свою одежду взамен испачканной. — Меня Син зовут, кстати! А ты едешь куда-то? Давай помогу, у меня всё равно выходной, должен же я как-то загладить вину, — и он хватает бежевый чемодан ошарашенного Джафара, принимаясь катить его за собой. — Син, постой! — Джафар одёргивает его за плечо, и они оба замирают от его вскрика, испытывая непонятное дежавю, идущее едва ли не откуда-то из самый потаённых уголков подсознания, оставшееся там из прошлой жизни. — Не торопись так, меня зовут Джафар и, пожалуйста, — он делает небольшую паузу, переводя взгляд на Сина, — верни мне мой чемодан, я вполне могу везти его сам. Син улыбается совершенно обезоруживающей улыбкой и передаёт ручку чемодана новому знакомому, пожав плечами. Джафар думает, что точно так же Син определённо улыбается женщинам, и они падают перед ним замертво, поражённые юным обаянием и обходительностью. Через пару минут молчания Джафар негромко покашливает, привлекая внимание собеседника. — Ты спрашивал, куда я еду, так вот: всего лишь скромный отпуск. — Скромный отпуск скромного офисного работника? — Син ухмыляется, переводя взгляд с ярко-голубого неба на Джафара, у которого от пристального внимания золотых глаз пересыхает в горле. — Можно сказать и так, — Джафар выдыхает. — Ну а ты? — Ну, вообще-то я — покоритель! Всего, что покоряется, — однажды я покорю и морские волны, ну, знаешь, нахожу сёрфинг интересным, — Син неуверенно мнётся, — но пока не пробовал. — Значит, человек множества хобби, — Джафар почти нежно улыбается. — А в обычное время? — Конечно, всяческие приключения, — Син принимает крайне самодовольный вид, — и куча интересных подработок, я — незаменимый человек! И строитель, и помощник, и уборщик, и продавец, и официант. Как видишь, весь мир нуждается во мне. Ну, по крайней мере, наш город. — Вот оно как, — голова Джафара от этих слов просто раскалывается в немом узнавании, и ему бы хотелось не слышать всего этого, не ощущать и жить, как раньше, без этого хаотичного парня, которого он определённо когда-то знал и отпираться от этого стало бессмысленно. — Мне мама в детстве часто книжки читала про приключения, да и сам я их очень люблю, всегда хотелось как там: чтобы только я, небо, бескрайнее море и верные друзья, понимаешь? Настоящие мужские испытания и опасности, красивые женщины, — Джафар бросает неодобрительный взгляд и качает головой, — это всё так про меня! Но завтра понедельник, и я пойду прибираться в магазине, мыть полы и за прилавком стоять. — Однако трудности закаляют, да? Никогда не теряй своей целеустремлённости, Син, и всё придёт, — Джафар треплет его по коротким фиолетовым волосам и одаривает приободряющей улыбкой. — Пожалуй, ты прав, — Син возвращает себе внутреннее сияние, находящее отражение в лучезарной улыбке. — А знаешь что, Джафар? — Что? — он почти нутром чувствует, что сверкающий дурак что-то затеял. — Давай ты дашь мне свой номер! — Син улыбается ещё шире, призывая на помощь весь свой природный шарм. — Ещё чего? — Джафар смеётся. — Я, между прочим, серьёзный взрослый человек, не пристало мне знакомиться на улице, да ещё и номер свой давать. — Да ладно тебе, сделай исключение, такие как я — один на миллион! — Син приступает к перечислению своих достоинств: — Я хорош собой, привлекателен и обаятелен, крайне галантный и приятный молодой человек, к тому же невероятно смелый и интересный. — А ещё невероятно скромный, — Джафар драматично закатывает глаза, — но, ладно. Так и быть.       Они проходят почти весь парк — зелёный и робко цветущий, шуршащий своими нежными кронами почти в такт их разговору и Джафар всё-таки достаёт телефон, высвечивая на экране свой номер, чтобы Син мог его записать. Даже когда они наконец прощаются возле аэропорта, Джафар не может перестать улыбаться и вспоминает про то, что не вернул толстовку, только когда уже сидит в самолёте. Он задумчиво вытягивает руки и закрывает глаза, не в силах смотреть на солнце, сверкающее за иллюминатором, которое своим светом бессовестно напоминает цвет глаз Сина. Телефон вибрирует в кармане толстовки, и Джафар нехотя открывает глаза, проверяя его. Сообщение от незнакомого номера заставляет усмехнуться.