Песочная дева

       Блестела в лучах солнца то петлявшая за небольшими обрывами и стволами деревьев, то опасно близко изгибавшаяся к дороге быстротечная река. У небольшой заводи пили воду несколько волков. Их уши чуть дергались, улавливая звуки вокруг, и, конечно, такое количество лошадей не могло пройти мимо внимания: они оторвались от воды и резко развернулись, уже скаля клыки.        Юстина равнодушно взирала на худощавых и потрепанных хищников. Еще несколько дней назад они были кошмаром, частью обещавшего похоронить её ночного ужаса; сейчас - лишь досадным фоном.        Хоть волки и рычали, но приближаться не спешили - напротив, жали хвосты и отступили поближе к воде. — Не нападут, - весомо припечатал Фаркас дернувшейся за луком Лидии, и та скривилась, но послушно убрала руки от колчана и оружия за спиной, вместо этого вцепившись в поводья до побелевших пальцев. — Мало кто из людей и животных решится - многовато нас, - фыркнула Киара.        "Скорее, волки чуят хирсинов дар", - подумала Юстина, отводя взгляд от невозмутимого Фаркаса, но вслух, конечно, говорить такого не стала.        Помимо волков более никто не попадался, разве что пара зайцев, но особого внимания - даже как ужин, - они явно не заслуживали. Не стоили затрачиваемого времени, учитывая, что поесть они смогут в таверне.        Закат разливался вином за горами, розовой пеной красил редкие облака, медленно уносимые ветром. Пахло рыбой и свежим деревом. Шумела ривервудская лесопилка, откуда ветер и нес запах обструганных и порубленных деревьев. Лошадей особо не гнали, но даже так путь обратно в Хелген Юстине показался быстрее, чем из него.        Вопросы обустройства она с чистой совестью перекладывала на чужие плечи, отсыпая спутникам лишь золото. После конной поездки ей хотелось немного постоять на твердой земле, не испытывая потрясающей качки, от которой обещал загнуться позвоночник. Киара и Утгерд молча взяли на себя размещение лошадей в скромной конюшне Спящего Великана. Фаркас и Атис уже скрылись внутри таверны, собираясь проверить наличие подходящих комнат. Лидия не отходила от тана, как Амель - от кумира, а Юстина посмотрела на замершего вместе с ней на деревянной лесенке крыльца задумчивого Хадвара: он смотрел дальше по улице, куда-то за броскую вывеску единственного на всё селение магазина, и не требовалось великого ума, чтобы разгадать причину его тревог. — Иди к родным, - со снисходительной и понимающей улыбкой почти приказала Юстина, обращая на себя удивлённый взгляд.        Впрочем, очень быстро на лицо Хадвара пала тень сомнения. — Уж слишком часто гощу у дяди, - сказал он с претензией на шутку; звучало невесело и даже без уверенности. — А дядя или его семья против? - притворно удивилась Юстина и покачала головой. - Иди. Кто знает, когда вы увидитесь вновь. Пользуйся возможностью, пока она есть, - наставительно сказала она и с горькой иронией вспомнила собственную родню.        Родителей. Когда она виделась с ними?.. Теперь никогда не увидит. — Хорошо. Хотя бы в Ривервуде я буду уверен, что ты не найдёшь приключения, - насмешливо заметил Хадвар, прежде чем быстрым шагом скрыться в сгущавшихся сумерках.        Юстина с ироничной улыбкой провожала взглядом его спину. Он просто слишком плохо знал жителей Ривервуда и совершенно не представлял, какие секреты они хранили от чужих любопытных глаз... Впрочем, в одном он был прав: приключений в Ривервуде, по крайней мере - этой ночью, Юстина искать не собиралась.        ...Ужас сковывал тело и разум, подавлял волю и бросал в полное беспомощности и отчаяния оцепенение. Лишь где-то очень глубоко слабо билась ярость, но столь ничтожная, что её едва хватало смотреть. Не отворачиваться. Не бежать.        Огромный чёрный дракон, шкуру которого усеивали угрожающие шипы и наросты, в венах которого текло божественной крови больше, чем в прочих его собратьях... Его сияющий алый взгляд... даже одно его дыхание потрясало и низвергало на землю. Он существовал на ином уровне, он сам был иным, и мысль вступить с ним в схватку казалась кощунственной и самоубийственной. Но золотой дракон вызвал первенца Акатоша на опасный спор, и сила их Слов сотрясала небеса и землю; вызвал его на поединок с очевидным итогом - и не отступал. Не мог почему-то сдаться, покорно склонить голову перед самим Алдуином.        Как не мог и победить.        Юстина не слышала Слов Силы, не слышала рыки окружавших их драконов, да и отчаянный болезненный крик - тоже! Но сама хотела кричать! Сама испытывала боль!        Золотой дракон распахнул пасть и замотал головой, забил задними лапами... Юстина готова была кричать вместе с ним, за него, в полной мере ощущала раздиравшую его боль - боль в терзаемых Алдуином крыльях. Их, прекрасные, первенец Акатоша безжалостно рвал зубами и когтями, дышал на них губительным пламенем, искры которого слепили до слез.        Да, Юстина знала, что победителем из схватки золотому дракону выйти не суждено. Только цена поражения оказалась несравнимо дорогой. Сделанное Алдуином было страшнее смерти: для драконов, для дова, крылья и полет в небесах - все равно что жизнь.        Драгоценную чешую обильно окропила кровь, померкло золото крыльев, их изящество навеки искромсано яростью Алдуина. На таких уже не взлететь.        Золотой дракон рухнул на землю и бессильно на ней растянулся. Слабые судороги сокрушали могучее тело... Его обступили собратья. Немногие. Но имя каждого из тех, кто встал между ним и приземлившимся Алдуином, Юстина откуда-то знала.        Мир окрасился пламенем и внезапно потух. Уже знакомый Юстине храм, ныне бывший и последним пристанищем, и тюрьмой золотому дракону с разорванными крыльями, пребывал в разрухе и запустении. Золотой дракон и Мирак, узнать которого не составляло труда по маске, вели беседу. Ожесточенную, на повышенных тонах. Она не слышала, но видела: яростную артикуляцию Мирака, скупую, но весьма понятную мимику дракона... Спор набирал и набирал обороты, Мирак приблизился слишком близко к хозяину... Крик. Волна силы оттолкнула его и поставила точку в разговоре.        Из складок тёмного одеяния Мирак извлёк Черную Книгу - и вскоре мертвенный зелёный свет затопил храм. Хермеус Мора, чёрный сгусток тысячи щупалец и тысячи глаз, пришёл на человеческий зов. Юстина видела, как дракон что-то раздражённо говорит (или отвечает), но из-за маски Мирака и особенностей облика Хермеуса Моры непонятно было - беседуют ли они.        Не прошло и пары минут, как золотой дракон остался в одиночестве: Мирак и Хермеус ушли... А Юстина проснулась.        Холодный пот стекал по лицу. Мелкая дрожь кусала слабо сжимавшие одеяло пальцы. Душно и тесно было в полутьме снятой комнаты, пробивавшаяся из-под двери в главный зал таверны полоска света играла с тенями, помогала им порождать преследовавшие из сна образы, и Юстина решительно откинула одеяло, спуская ноги прямо в сапоги. Глубоко вздохнув, стараясь унять сердцебиение и сбитое дыхание, она поспешно натянула обувь и накинула на плечи плащ, покидая комнату и общество спящей на соседней кровати Лидии (та отказывалась даже спать в отдельной от тана комнате).        Этой ночью - или ранним утром, Юстина не могла определить вот так сходу, - в главном зале никого не было. Даже, казалось, никогда не спавшей Дельфины. Поколебавшись с несколько секунд, завороженно смотря в слабо облизывавшее угли в очаге пламя, Юстина всё-таки выбралась на улицу: не хватало свежего скайримского воздуха.        Рассвет не пожирал небо, не спешил выглядывать из-за заснеженных гор, и ночь сжимала в сонных объятиях Ривервуд и его окрестности. Прежде отлично различимую лесопилку сейчас было едва слышно, водяное колесо едва ли шумело сильнее спешившей сбежать от истока реки...        Она глубоко вдохнула, выдохнула, кутаясь в плащ, и недовольно уставилась на затылок. В принципе, весьма знакомый. — Уже проснулся или еще не ложился? - со вздохом поинтересовалась Юстина, приземляясь на ступеньку рядом с Фаркасом.        Не то чтобы её всерьез занимал вопрос сна Соратника, но светская беседа скорее требовалась ей, чем ему. Чудовищный в своей подавляющей и жестокой мощи образ Алдуина никак не желал исчезать, словно отпечатался в памяти; он стоял теперь перед глазами, как бы с иронией вопрошая: "точно ли со мной ты собралась бороться?" — Проснулся. Звериная кровь не дает хорошо выспаться, - очень по-волчьи фыркнул Фаркас, державший на коленях широкий двуручный клинок, по которому бесцельно водил тряпицей. — А ты? Ранняя пташка? - серые глаза посмотрели прямо и с какой-то недоступной для Юстины искренностью, дававшей сразу понять, что собеседнику интересно - может, и не слишком, но вопрос задан не для поддержания пустой беседы.        Возможно, по виду Юстины сразу было заметно, что с ней не всё в порядке. Она даже провела ладонью по волосам, стремясь их пригладить и вместе с тем успокоить себя, с удивлением осознав, что пальцы продолжают едва заметно подрагивать; волчьему взору Фаркаса, наверное, доступно было куда больше деталей. — Кошмар, - не стала врать или менять тему Юстина и покачала головой, как будто бы это могло помочь выбросить Алдуина из головы - но нет, его клыкастая морда со зловеще горящими алыми глазами продолжала раздирать разум, затапливая не в крови, но в беспокойстве. — Я в детстве все кошмары рассказывал Вилкасу. Он всегда смеялся и называл меня тупым, но я не обижался. После его слов сны уже никогда не казались такими страшными, - опустив взор на меч, продолжая водить по блестящему лезвию тряпкой, рассказал Фаркас с искренней, полной светлой ностальгии улыбкой. — Расскажи свой. Полегчает, - не моргнув и глазом, прямо предложил он.        Юстина его непосредственность и открытость находила очаровательной. — Будешь смеяться и назовешь меня глупой? - саркастично осведомилась она, сама расплываясь в улыбке.        Было что-то в молодом огромном мужчине располагающее к себе, заставляющее думать, что знает она его многим больше пары дней. Возможно, так влиял тот факт, что она знала Соратника по игре... но с другими людьми-персонажами этого чувства не возникало. — А кошмар смешной и глупый? - абсолютно честно, без тени иронии, спросил Фаркас, подняв на Юстину взгляд.        Она тихо рассмеялась, разжимая хватку на плаще и спокойно складывая ладони на коленях. Пальцы больше не дрожали. — Как знать, как знать, - пробормотала она неопределенно, поднимая голову и утопая взором в звездном небе Нирна.        Генералу Туллию её сны наверняка показались бы глупыми и пустыми, не имевшими связи с реальностью. А Песочной Деве? А ей самой, знающей о связи со своим аэдрическим покровителем? — Мне снился Алдуин, - резко и неожиданно, без подробностей выдала Юстина.        Периферическим зрением она отметила, как замер Фаркас - и, кажется, повернул голову в её сторону. — Это детские сказки, они не страшные. Драконы вымерли, - уверенно сообщил Соратник, но не засмеялся и прямо не назвал подобный кошмар глупым.        Юстина широко улыбнулась, склонив голову в его сторону, и чуть прищурила глаза разглядывая спокойное лицо. Действительно, сказки. Как долго только они продолжат оставаться таковыми? — Как знать, - задумчиво повторила она.        Фаркас нахмурился, но уже ничего не сказал. Между ними повисло долгое молчание, которое, впрочем, не доставляло дискомфорт. Оказалось даже как-то уютно: просто молчать, сидя на лестнице Спящего Великана и встречая рассвет.        Теплым сиянием редких окон привлекала взор каменная крепость. Из-за мощных стен устремлялись в небо почти не тревожимые ветром дымные змеи. Фыркали кони, мощными копытами ступая по припорошенной снегом дороге, и неприветливые морозные горы не казались ночным кошмаром, неизбежным последним пристанищем души и тела, хотя оставались холодными и не прощающими ошибок. В окружении людей Юстине было спокойно возвращаться в Хелген, даже если завтра тот ждало разрушение.        Вечером шестнадцатого они прибыли в город. Пока перепоручали лошадей заботам имперского конюха - узнали последние новости, от которых разве что Юстине становилось всё неспокойнее. Отряд во главе с генералом Туллием еще вчера покинул крепость, чтобы захватить мятежных Братьев Бури. Кто-то желал генералу успеха, кто-то - нет, но всё это было неважно - в Древних Свитках написан исход завтрашнего дня. — Жрица, вас приглашает отужинать примас Калаксес, - сообщил имперский солдат, стоило Юстине зайти из конюшен в крепость.        Ей потребовался долгий десяток-другой секунд, чтобы вспомнить, кто это вообще такой и что здесь забыл, и если первое - вспомнить юношу с этим именем и церковным чином, - удалось, то вот второе - нет.        Хадвар ушел отчитываться заместителю Туллия, а Киара с Утгерд уже привычно занялись размещением лошадей. Амель и Лидия неизменной стражей находились рядом с Юстиной, пока Атис и Фаркас предпочли отправиться в "Беззубого медведя"... — Лидия, отправляйся в таверну. Амель... сам разберешься. Не нужно за мной ходить, мне здесь ничего не угрожает, - уверенно приказала Юстина, лишь мысленно добавляя саркастичное "по крайней мере - сегодня".        Встреча с примасом Калаксесом угрозу если и несла, то явно не физической расправы. Песочная Дева виделась с неофициальной правой рукой Архиепископа лишь пару раз за всю жизнь, и знакомство это не являлось достаточно близким, чтобы Калаксес распознал в ней подмену или нарек самозванкой - а то и одержимой.        ...Имперский солдат галантно проводил до нужных покоев и даже открыл дверь, пропуская Юстину внутрь (конечно же, предварительно постучавшись и известив о личности визитера).        Спальня не слишком отличалась от той, в которой Сабрина выхаживала Юстину, - разве что имелись накрытый стол и несколько стульев.        Мужчина в богатой робе, отличавшейся, в свою очередь, от робы служителя Храма Единого лишь меховой отделкой по вороту и рукавам, читал письмо, качая в руке серебряный кубок. Темно-каштановые волосы, почти черные в свете камина и нескольких свечей, были собраны алой лентой в низкий хвост, открывая светлое лицо с высокими скулами и большими светло-голубыми глазами под крупными широкими бровями. Примас Калаксес обладал неканонической красотой: лицо его все-таки оказалось лишено правильных черт и доли симметричности, но с лихвой всё это покрывали личность и умение себя держать. Разумеется, шарма и властности его величественной осанке и манере общения придавали и дорогое одеяние, и богатые украшения... — Сестра Джустиния, присаживайтесь, - приветливо улыбнулся Калаксес, отложив пергамент на стол, и теперь смотря на Юстину едва ли потеплевшим взглядом.        Незнакомое имя резануло слух, но ни выражением лица, ни словом Юстина не дала волю реакции. Неужели это настоящее имя жрицы, в чье тело она вынужденно попала?.. — Примас Калаксес, - вежливо кивнула она между тревожных размышлений и послушно заняла место за столом.        Не напротив собеседника, а рядом, по левую руку. Скользнула взглядом по лежавшему пергаменту, но со своей позиции мало что могла различить на нем, и вместо наглого подглядывания в чужую корреспонденцию - подняла взор на улыбавшегося Калаксеса. — Надеюсь, не нарушил своим приглашением ваши планы? Вы в последнее время стали такой деятельной, - обманчиво дружелюбно осведомился примас, но Юстине почудилась в его тоне насмешка, и глухое раздражение начало пробуждаться где-то под сердцем. — Вовсе нет, я рада встретиться с вами, - дежурно ответила с вежливой и насквозь фальшивой улыбкой она.        Мужчина чуть кивнул, довольный ответом, и поставил кубок на стол, а рядом с ним оперся локтем, поворачиваясь к Юстине. Он чуть прищурился, рассматривая её, и на его губах играла улыбка, столь не нравившаяся Юстине, что раздражение заскреблось в груди, требуя дополнительное внимание на контролирование мимики и дыхания, чтобы никоим образом истинные чувства не показать. — Правильно ли мне называть вас "Джустиния"? Слышал, вы теперь предпочитаете зваться "Юстина", - всё еще в своей дружелюбной манере заметил Калаксес, но вот ни тон, ни улыбка так и не добирались до светло-голубых, почти льдистых глаз.        Настолько чистый оттенок радужки как привлекал взор, так и слегка пугал - не Юстину, конечно, но... других. — И то, и то есть "справедливость", - равнодушно отозвалась жрица, чуть поведя плечами, пожимая ими. — Но Юстина звучит более... просто, - с заминкой "оправдалась" она, недовольная тем, что подобрала именно такой эпитет к собственному имени.        Гордость внутри фыркнула, однако, кажется, Калаксес восхитился столь бесхитростным ответом. — Верно, как "справедливость" не назови, она останется справедливостью, - кивнул он. — Знаете, вы очень изменились с последней нашей встречи... Это последствия общения с Акатошем, о котором мне говорил генерал Туллий? - поинтересовался примас без откровенной издевки или насмешки, возможно даже, что абсолютно искренне проявляя любопытство, только вот веры в это не было.        Калаксес - не Фаркас, не ощущала Юстина от него той же чистоты в проявлении чувств, и пусть интуиция молчала, в душе всё равно прогрызала себе путь наружу тревога. Желание зарычать и резко ответить защекотало горло, запершило в нем, и Юстина чуть опустила ресницы, сдерживаясь. Конечно, генерал Туллий не преминул поделиться переживаниями с более высокопоставленным священнослужителем, и это не стало новостью или "предательством". Юстина предполагала, что ей придется о "видении" поговорить с кем-то из коллег... Но предполагала она, что случится это после явления Алдуина. — Может быть. Ищете подвох в моем предсказании? - иронично улыбнулась Юстина, складывая ладони на коленях и бросая на собеседника чуть снисходительный взгляд.        Он не сможет её задеть, что бы ни сказал. — Вовсе нет, - покачал головой Калаксес, выпрямляясь на стуле и демонстрируя не осуждение, но толику грусти. Как если бы оказался разочарован тем, что превратно понят. — Просто хотел больше узнать о нем. До меня дошли слухи из Вайтрана... и теперь беспокоит вопрос о том, а насколько же дракон из вашего сна - метафора.        Молчание дымкой от свечей поплыло по воздуху, не тревожа суетливые мысли. Юстина чуть прикрыла глаза, ощущая досаду, легко погасившую всяческое раздражение, и снова задалась вопросом, кто этот Калаксес такой - и что именно от неё хочет. Верит он ей или нет? — Это покажет только будущее, - расплывчато ответила Юстина с некоторым промедлением, но собеседник и не торопил.        Удивительно терпеливый и пугающе внимательный к ней. — Если в этом будущем будет дракон, что будете делать, сестра Юстина? - мягко осведомился примас Калаксес, отведя от неё наконец взгляд и уставившись теперь на чуть поблескивавший полустертым узором в неверном свете огня кубок. — Искать избранного, способного драконов остановить, молиться о помощи Акатошу, - с ярким смирением в голосе сказала она - и не врала ни единым словом.        Это и был её план: что еще она могла сделать? Драконы не станут локальной проблемой. Да даже не драконы проблема, а Алдуин. Его зовут Пожирателем Мира, и такой титул не предполагал проблемы лишь для одного региона, нет. От Алдуина никуда в Нирне не... да что там в Нирне! Он преспокойно поглощал души в Совнгарде, а значит - и во смерти сбежать от него не представлялось возможным.        Может быть, еще в Пустоте попытаться найти спасение, но склонять голову перед Ситисом Юстина точно не собиралась. Тем более - когда "натравила" всю вайтранскую стражу на организацию его любимицы. — А если дракона не будет? - как будто их беседа была игрой, спросил Калаксес, одарив её заинтересованным взглядом. — Продолжу паломничество по Скайриму, как изначально и собиралась, - невозмутимо утолила чужое любопытство Юстина, сама, правда, сильно сомневаясь в реальности такого исхода.        Примас чуть кивнул, принимая её слова к сведению, и спохватился, извиняясь и предлагая отужинать, пока яства на столе окончательно не покрылись льдом. Неловкая шутка несильно разрядила атмосферу, но поставила точку в щекотливом разговоре. Беседа во время ужина текла совсем уж вяло: обмен дежурными фразами и сравнение погоды Имперского города и Скайрима... ***        Судьбоносное утро Хелген встречал оживленной суматохой во дворе крепости. Имперские солдаты готовили место казни по приказу генерала Туллия, чей почтовый ворон с первыми лучами солнца прибыл в город, а наблюдали за этими приготовлениями... немногие.        Юстина, одержимая беспокойством и не давшим отдохнуть и восстановить во сне силы образом Алдуина, бродила по улице и видела удивительное запустение: кроме её спутников, в Хелгене осталось совсем мало людей. Из знакомых ей - Вилод и Сабрина. — Многие прислушались к твоему предостережению, - поведала спрошенная жрица Аркея, дружелюбно улыбнувшись. — Кто пошел в лес за хворостом, кто решил навестить родню в Ривервуде, кто направился в Вайтран по делам...        Юстина задумчиво кивнула, рассматривая натачивавшего топор палача. Она предупредила жителей Хелгена, и ушедшие точно останутся жить. А что оставшиеся?        Она в беспокойстве крутила деревянный браслет на запястье, сама не зная, сможет ли защитить тех, кто остался, и тех, кто пришел сюда следом за ней. Но не прийти не могла. В конце концов, сегодня она увидит Довакина!        ...Сцена, знакомая каждому фанату пятых свитков, вживую выглядела куда страшнее.        Возможно, потому что Юстина знала сюжет наизусть. Знала, кто явится на казнь.        Солнце скрылось за почти черной пеленой иногда предупреждающе скалившихся кривыми молниями туч. Люди удивлялись скверной погоде: над Хелгеном нечасто бывали грозы, тем более в это время года... В крепость въехал на коне генерал Туллий, за которым тянулись солдаты и несколько повозок с людьми, подавляющее большинство которых было облачено в выцветшие синие табарды. Братья Бури. — Талморские юстициары, - скривилась недовольно Утгерд.        Она и весь остальной отряд собрались на крыльце "Беззубого медведя": оттуда открывался неплохой вид на будущее место казни. — Что ей нужно от генерала Туллия? - удивился в свою очередь Хадвар, обратив внимание на диалог с ним царственно восседавшей на коне изящной златокожей эльфийки - она и её отряд встали на пути генерала Туллия...        Но вот, перекрывая обзор, покатили тележки с осужденными. — Пытается уберечь от казни шпиона Талмора, - равнодушно отозвалась Юстина, шаря взглядом по заключенным в телегах.        Кто из этих мужчин и женщин - будущий спаситель мира?.. — Что?! - пораженно воскликнул Хадвар (да и не только он).        Крепкая мужская рука легла на плечо Юстины, отвлекая её от рассматривания осужденных, и требовательно развернула. Хадвар выглядел встревоженным, но еще более суровым и строгим, хмурым. — Среди заключенных есть шпион Талмора? - переспросил он, и Юстина выпала из странного оцепенения, в котором пребывала большую часть судьбоносного дня. — Эленвен... и любой другой талморец, знающий об этом, ни за что не признается в шпиона личности, так что вопрос не стоит беспокойства, - уклончиво ответила она, мысленно ругаясь на свой длинный язык и общее рассеянное состояние.        К чему она вообще ляпнула про шпиона? Всё равно Ульфрик если и был проблемой, то исключительно будущей. Хотя, хорошо бы, поставь его в очереди на казнь первым... столько бы проблем решилось... Но кто её послушает? Казнь показательная, почти торжественная, а на таких мероприятиях от главных звезд избавляются в последнюю очередь.        В отличие от множества раз увиденной в игре картины никто не посылал в бездну список, а талморцы наблюдали за ходом казни вместе с имперскими солдатами и горсткой оставшихся в городе жителей. Молитву перед казнью зачитывала уже не Сабрина, освобожденная от обязанности и с радостью ушедшая готовить всё для захоронения тел в храме Аркея: вместо неё встал примас Калаксес. Об этой огромной чести осужденным сообщила зачитывавшая список вместо стоявшего сейчас рядом с Юстиной Хадвара женщина-легионер. Не бежал прочь в панике конокрад Локир... — Любите вы, имперцы, разводить церемонии! Заткнись уже и давай к делу! - крикнул особо храбрый мужчина из Братьев Бури - и, следуя его желанию, казнь началась.        Вопреки положенной списком очередности - прямо с него.        "Мои боги улыбаются мне..." - знакомые слова сорвались прежде, чем по земле покатилась голова, произнесшая их.        "Сегодня боги не улыбаются никому", - мрачно подумала Юстина, едва ли впечатленная сценой отсечения головы. Джустиния, прежняя жрица, наверное, напугалась бы, но сердце нынешней совершенно не дрогнуло. — Это ты! Ты! Жрица, обрекшая мою драгоценную матушку на забвение! Как тесен Скайрим, так тесен! - с безумной смесью радости и ярости воскликнул один из множества осужденных, вырываясь из рядов вперед, расталкивая людей, но не бросаясь бездумно прямо к крыльцу таверны.        Сияющий взор карих глаз, залитых уже подсохшей кровью, спутанные рыжие волосы, липнувшие к бледному искаженному странной гримасой лицу... Он не был облачен в шутовскую одежду, но и без нее ошибиться казалось невозможно. Юстина в удивлении смотрела на зашедшегося в приступе заливистого смеха безумца и не понимала, как он здесь оказался. Как вайтранские стражники так быстро поймали Цицерона? Почему он среди приговоренных на казнь в Хелгене, а не Вайтране?.. — Следующий - Цицерон! - крикнула, заглушая хохот уже бывшего Хранителя Матери Ночи ведшая казнь легионерка, раздраженная тем, что уже во второй раз пришлось нарушать составленную очередность.        А вот палач молчал, равнодушный к тому, в каком кому порядке придется рубить голову. Двое легионеров подхватили Цицерона под руки, ведя к плахе под монотонное зачитывание его преступлений, и безумный шут даже не вырывался...        Юстина не успела моргнуть, как один из солдат рухнул, взрываясь кровью, щедро окропившей покрытую снегом дорогу. Пара взмахов позаимствованным у корчащегося в агонии солдата мечом - и уже свободный от пут Цицерон лишает жизни второго конвоира, жадно ища безумным взглядом её взгляд.        Пугающе быстро и дико, по-звериному яростно бросился он вперед, пока никто не успел опомниться, - и запах крови и железа обжег Юстину.        Звон стали эхом раздался в ушах и покатился по горам уже раскатом грома. Холодная вспышка молнии на миг ослепила, показавшись сталью клинка. Мир скрылся в представшем перед её взором тусклом черном плаще: с рыком Фаркас отбил его меч и, переняв инициативу, начал теснить более мелкого по сравнению с ним имперца.        Была в этом какая-то ирония: Юстина наблюдала, как почти смертельного раненного в каноне оборотнем шута теснит сейчас другой оборотень... Цицерон - профессиональный асассин, на его руках была кровь многих людей, он опытный и безжалостный, но против тяжелой животной мощи Фаркаса сделать ничего не мог и вскоре лишился меча, взамен обзаведясь длинной багровой полосой на руке, тут же стекавшей ручейками крови в едва ли смягчивший падение на спину белый снег. Покончить с шутом Соратнику не дали опомнившиеся легионеры, которые скрутили вяло сопротивлявшегося Цицерона и спешно поволокли к палачу в жалкой попытке сохранить торжественность казни... — Спасибо, - тихо выдохнула она, запоздало понимая, что сейчас чуть не лишилась жизни.        Не в битве с Алдуином, а всего лишь от меча уже лишившегося всего Цицерона!        Фаркас усмехнулся, опуская меч острием в землю. — Кодлак сказал защищать тебя, и я защищаю, - прямо сообщил он, и Юстина кивнула, принимая позицию Соратника. — Я доберусь до тебя, жрица! Слышишь? Цицерон свернет твою хорошенькую белую шейку даже из Пустоты! - крикнул Цицерон, прижатый к земле и деревянной плахе сразу тремя легионерами.        Палач занес топор, и Юстина уже простилась с Хранителем Матери Ночи, как вдруг... — За тучами! Дракон! ДРАКОН!        Нет! Юстина вздрогнула, запрокидывая голову к небу, но из-за темных туч действительно выплыло огромное, покрытое почти сливавшейся с грозовыми облаками черной чешуей существо на могучих крыльях... так похожее на образ из сна. Почему именно сейчас? Неужто Цицерон - Довакин?!        Какой вздор! Юстина взяла себя в руки, обругав распоследними словами, и где-то глубоко внутри встрепенулась недовольная гордость. Как она вообще могла подумать о таком бредовом варианте? Да и не это сейчас важно. — Не сражайтесь! Это бесполезно! Бегите в храм Аркея, там есть выход к подземной реке! - закричала Юстина и тут же подавилась всяческими словами, когда стоявший рядом Хадвар прыгнул вместе с ней с крыльца в сугроб.        Горящий, плавящийся камень рухнул туда, где только что они стояли, обдав жаром, и небо окрасилось алым... Земля содрогнулась - но не от новых комет, а от приземлившегося на башню дракона.        Хелген сошел с ума, наполнившись огненным ревом Пожирателя Мира. Генерал Туллий кричал отступление, ржали лошади, трещало жадно пожираемое огнем дерево, кричали люди, хохотал Цицерон. Когда рев Алдуина оборвался, его алый взор упал прямо на сидевшую в снегу Юстину.        Хадвар, потерпев поражение в попытках привести её в чувства, бесцеремонно подхватил под руки, рывком ставя на ноги... — Юстина!        Кто звал её по имени - она при всем желании понять не могла, завороженная Алдуином. Настоящим. Из плоти и крови. Таким огромным, каким не был ни в одном из её снов!        Огромная пасть, усеянная острыми клыками, распахнулась перед глазами Юстины. Она слышала Слова, как приговор... Огонь. Пламя. Солнце. — Акатош, помоги, - прошептала она, всё еще застывшая, игнорируя ругательства и попытки Хадвара оттащить её в сторону.        В голове сложилось плетение того самого оберега, который забраковал Амель. Даст ли ей подобный аэдра запас магии Акатош?        Пламя разбилось о засиявший радугой купол, а Юстину отодвинуло почти на метр от внезапного давления на выброшенные вперед руки. Оберег спасал от драконьего пламени, от силы древних Слов! Магия бушевала в груди так опьяняюще и так больно, что хотелось кричать, чтобы не оказаться разорванной этой силой!        ...Юстина не видела, как за её спиной, за защитой этого прекрасного купола, прятались люди - её отряд, Вилод, выжившие защитники примаса Калаксеса и он сам, даже несколько Братьев Бури. — Девять, помогите нам! - прошептал пораженный Хадвар, придерживавший её за плечи. — Сможешь держать щит, пока мы переносим тебя? - спросил оказавшийся рядом Фаркас. — Не отвлекай её! — зашипели сразу несколько людей, боясь, что с рассеиванием внимания жрицы исчезнет и спасавший их сейчас от яростного безудержного пламени божественный щит. — Да, - слабо выдохнула Юстина, что её могли услышать разве что стоявшие рядом Фаркас и Хадвар.        Кивнув друг другу, они подхватили Юстину под колени с двух сторон и медленно понесли к еще чудом не тронутому огнем храму Аркея.        По бледному лицу Юстины тек обильно пот, её тело и особенно - руки дрожали, но щит держался. Алдуин оборвал Крик, и огонь прекратился... Чтобы вернуться с еще более ужасающей силой. Несколько язычков пламени прорвались сквозь радужную пленку, искрами осыпали лицо, волосы и одежду Юстины и несших её мужчин, но реального вреда не причинили, лишь вызвали испуганные вздохи и сдавленные крики у шедших за их спинами.        Пальцами и ладонями Юстина ощущала не только давление, но и нестерпимый жар, как если бы схватила раскаленный прут. Он всё нарастал, обещая слизать кожу и мясо до самых костей, обратить руки в пепел, кипятком изливался и изливался на тело, почти заставляя кричать - не менее болезненная гордость позволяла лишь рычать, но рычание слабо помогало заглушить переживаемые страдания...        Запах горелого мяса потек по воздуху, но в общей какофонии шума и запахов гари его смог различить лишь острый нюх оборотня. — Держись! Еще немного! - крикнул на ухо ей Фаркас, увидев, как чернеют кончики белых пальцев.        Соратник не мог уложить в голове то, что видел, то, что происходило, но это никак не мешало ему реагировать быстро и, что самое главное, правильно.        В храм Аркея один за одним забегали люди, пока на крыльце не остались сама жрица, Хадвар и Фаркас. Последним зашел Амель, которого Киара буквально волокла за собой: маг впал в транс, бледный до смерти и не реагировавший вообще ни на что. — Что дальше? - крикнул Хадвар. — За... заходите... - через силу приказала она; темнело в глазах от боли и жара.        Её руки обуглились уже практически до запястий, и радужная пленка почти касалась выставленных ладоней, хотя до этого существовала на почтительном расстоянии от них. Алдуин безжалостно продавливал божественную защиту, и Юстина не знала, сколько еще продержится... что вообще делать. — И бросить тебя? - недовольно воскликнул Хадвар, бросив на неё взгляд, как на полоумную.        Юстина не знала, врожденное ли это благородство или он успел так сильно к ней привязаться, но части её души становилось легче от того, что кто-то не желал оставлять её один на один с её самым страшным кошмаром. — Либо умираем все трое, - предложил альтернативу хмурый Фаркас. Ему тоже не нравился приказ жрицы, но других выходов он не видел. Как только заклинание спадет - дракон испепелит их... — Иди. Я попробую схватить жрицу и бежать, когда дракон возьмет передышку. — С ума сошел?! Сможешь за такое ничтожное время добежать до подвала?! - вскинулся напряженный Хадвар, одарив теперь осуждающим взглядом уже Соратника. — Вот и проверим! - рыкнул на него Фаркас.        Юстина не участвовала в их склоке. У неё просто не было сил.        "Неужели это конец, который мне уготован? Ради этого ты призвал меня, Акатош?" - пронеслось у неё в мыслях, пока жар обхватывал пылавшими обручами запястья...        Воздух рассек свист - и пламя пропало. Клацнули гигантские зубы. Черную пасть Алдуина спеленал корень дерева, крепко захлопнув её, и Юстина без сил обмякла в державших её руках. Деревянный браслет с её запястья исчез, но перед ней, Фаркасом и Хадваром прямо на глазах стремительно росло и в ширь, и в высь дерево, сиявшее в зареве множества пожаров золотом стремительно пробивавшихся из-под коры листьев.        Алдуин яростно ревел, когтями раздирая корни и пытаясь содрать "намордник", - и у него получилось, когда дерево внезапно замедлило рост...        К этому моменту оно уже сравнилось по высоте с полуразрушенной крепостной башней.        Хадвар оказался поражен уже которым за день чудом настолько, что застыл, а вот менее трепетный и более практичный Фаркас яростно закричал на него, приводя в чувства: им всё еще нужно было уносить ноги, а не ждать, чем закончится противостояние дракона и дерева, похожего на вайтранский златолист!