Magic of hearts

— Ты ведь только вернулся… — грустным взглядом окидывает друга Тэхен, стоя у ворот замка. — Я понимаю, что для тебя это важно, но, может быть, хотя бы… отдохнешь?       Юнги снисходительно улыбается, теребя светлую, закрытую тунику с вязью на груди темных узоров: сегодня его одежда излишками не пестрит, подчеркнуто скромная и практичная, в самый раз для путешествия. Но даже так, нэко умудряется на принца заморского походить. Юнги не нужны украшения, чтобы блистать, он сам чистейший сапфир, дороже и ярче того, что на его проклятом ошейнике неизменно переливается. Желтые шаровары и простые, но очень удобные сапожки, а за спиной небольшой рюкзачок, в который Тэхен ему разных вкусностей положил, пользуясь тем, что волшебная вещица незримое снаружи, но заметное изнутри расширение имеет, чему уже и не удивляется. Магия с ними со всеми рука об руку идет, помощником незаменимым выступает и все больше и больше в себя лисенка затягивает. — Сколько можно отдыхать-то? Ничего со мной не случится, — треплет его рыжую макушку Мин. — Ты о себе думай лучше и осторожнее будь. Из нас двоих не я любитель приключений на задницу. — Не смешно, — обиженно дуется кицунэ. — В тебе-то я уверен, а вот в твоем странном спутнике… Ты, кажется, сам мне говорил не связываться с демонами. Этот Чимин… От него аура странная исходит, я рядом с ним непонятно себя ощущаю… — подозрительно краснеет. — Мне… не нравится он. — Не нравится? А может, наоборот? — смеется догадавшийся о причинах подобного вывода Юнги. — Он суккуб. То, что ты чувствуешь к нему, обычное дело, это его природа. Чимин, не стараясь, пленяет разум и чувства, а в твоем случае особенно. Твои ментальные барьеры хрупкие слишком, ты легко поддаешься магическому влиянию, что исправлять срочно надо, и потому, настоятельно прошу прочитать те книги, что я тебе оставил. В остальном тебе Чонгук поможет, ну и, разумеется, я, когда вернусь, там и с животной сущностью разбираться будем, но а пока мне предстоит разобраться с собой. — Ты справишься, — крепко его Тэхен обнимает, отпускать не желая. — Я каждую секунду ждать тебя буду. Ты обещал не оставлять меня, помнишь? Не смей слово свое нарушать, — пытается выглядеть строго, а в глазах изумрудных слезы кристалликами драгоценными на солнце поблескивают. — За кого ты меня принимаешь? — наводит на себя наигранно возмущенный вид нэко, складывая на груди руки. — Конечно, я вернусь. А насчет Чимина не беспокойся, это ему следовало бы… — Весь дрожу уже, — доносится из-за спины насмешливый голос суккуба, который паузу секундную делает и, оскалившись, добавляет. — От предвкушения.       Идущий за ним Чонгук с удовольствием парочку проклятий в него бы сейчас запустил. Даже после разговора серьезного с ним до сих пор его сомнения гложут. Не хочет он Юнги отпускать, а тем более с демоном проклятым. Слово и кровная клятва правой руки Владыки лишь слегка обстоятельства сглаживают, но уверенности все равно не дают. Чимин изворотливый, змеями намертво оплетающий. Действиями, голосом, взглядом. Чонгук на него не надеется, тут он больше на благоразумие друга уповает. Юнги за себя постоять сумеет, но выстоит ли перед в лицо брошенной правдой? Семья… Давно что для мага, что для нэко, нет в этом слове тепла. Одна боль, темнота и открытая, незаживающая рана. За тем и нужен Чимин, чтобы Юнги на тернистом пути от шипов прошлого оградить, боль забрать, взамен другие эмоции вытянуть наружу. В таком деле он мастер. — Клыки не обломай, — закатывает глаза Юнги, отстраняясь от Тэхена. — О, не беспокойся, кроха. Новые отращу.       В ответ фырканье показное. Мин заочно знает, что их путь из перепалок подобных состоять будет. Лучше так, чем самокопанием заниматься. Чимин назойливый и самоуверенный. Юнги таким же умеет быть и себя в обиду не даст. — Юнги, иди сюда, — отзывает друга Чонгук в сторону и нэко послушно в беседку, розами оплетенную, за ним следом идет. Не избежать нравоучений ему, он привык. — Чимин на крови мне поклялся, что защитит тебя и что его умыслы зла не таят, — сходу маг начинает, когда Юнги напротив выжидающе становится. — Но будь осторожен. Он - демон и любую ситуацию в свою пользу может извернуть, и этот демон тебя желает себе… Ты же понимаешь, что это значить для тебя будет? — Чонгук, мне двести восемнадцать, а не восемнадцать, как Тэ, — тяжко вздыхает нэко. — Я все прекрасно осознаю и принимаю. Не бывает у нас так, чтобы гладко все. Через тернии порою пробираться приходится. На свои я иду с топором, теперь за тобой дело. — И когда это ты у меня в философы заделаться успел? — качает головой Чон, игнорируя последние слова Мина. Не желает он последние минуты негативными эмоциями пятнать, вместо этого улыбается и осторожно темной макушки друга ладонью касается, неуверенный, что тот в сторону не отпрянет. Друг на месте остается стоять и, смущенно улыбаясь, глаза сапфировые жмурит. — Можешь и уши потрогать. Я не против, — повиливая хвостом, предлагает. — Тебя явно где-то подменили, — произносят и более ощутимо в чужие волосы зарываются. Следом мягкие ушки оглаживают, заставляя их владельца довольно заурчать.       Нэко на это не говорит ничего, крепко обнимает Чонгука. Чонгук выше его на полторы головы. Юнги, по сравнению с ним, совсем маленький. Маг ответные объятия дарит, подбородок на чужую макушку укладывая. — Береги себя и скорей возвращайся, — шепчет. — Куда уж ты без меня. Конечно, вернусь. Сам себя береги и Тэхена тоже, пожалуйста. Не серчай лишний раз на него. Он мне… — Дорог, я знаю. Постараюсь, но обещать ничего не могу. Эта Кусачка любого до каления белого доведет, — смеется мужчина, выпуская друга из рук. — Ты прям подарок, знаешь ли, — в плечо его шутливо пихает Юнги и разворачивается, чтобы уйти. — Пошел я, а то так никуда не уйду никогда. Вечно на твои уловки ведусь. — Кто бы говорил.       Тэхен в это время и сам улыбки, глядя на замка хозяев, бессилен сдержать. Эти двое очень уютные, когда один на один остаются. Такая и должна быть настоящая дружба. Он бы им позавидовал, но теперь и сам такую же теплую с Юнги водит. Тот за эти дни повеселел и оправился. Лис не хотел настроения его омрачать, а потому вопросов, в разы увеличивших с подслушанного им разговора в гостиной, не стал задавать. Предпочел просто рядом быть и заботиться, но и о Чонгуке не забывал, исправно обрабатывал ему спину. Раны корочкой шершавой покрылись и, уменьшаясь с днем каждым в размерах, больше не гноились. Но при взгляде на них не вспоминать брошенных Чимином слов о семье мага не мог. Зудело внутри все от желания разузнать поподробнее об этом. Чертово любопытство...       Кладезь всех ответов, в лице демона, рядом стоял, но Тэхен с ним заговорить не решался. Паку и самому, казалось, до кицунэ дела нет никакого. Сверлил странным взглядом Юнги и хмурился, когда Чонгук того за ушком чесал. Атмосфера накалилась заметно, стоило Мину свои объятия подарить магу. От Чимина ярость волнами исходить начала, с удушающим запахом цитруса и костра перемешиваясь. Юноша не знал, как определить смог, что суккуб злится. Наверное, он и впрямь, полно пробудив сущность лисью, слишком чувствительным стал. — Они же друзья, почему вы так реагируете? — срывается с его уст невольный вопрос. — Может, оттого, что мое трогают? — взглядом потемневшим припечатывают мальчонку. — Ваша ревность беспочвенна. Тем более, насколько я знаю, Юнги вам не принадлежит, — парирует Тэхен, и сам не понимая откуда в нем столько смелости. Чужая гневная аура и в нем агрессию вызывает, а феромоны демона, шлейфом вокруг стелющиеся, подле его ног разбиваются. Словно что-то лиса защищает незримо, не позволяют разум туманить. — А ты дерзкий, — ухмыляется Чимин. — Не сказать по тебе. С виду ромашка белая, а на деле, шиповниковый куст. Забавно, Чонгук себе под стать выбирает зверинец. Только, в случае с ним, эти растения наоборот выступают. — Не смейте ни меня, ни господина Чона оскорблять. Вы здесь гость, — раздраженно пуша хвост, негодующе смотрит на суккуба Тэхен. — Это не оскорбление было, малыш. Комплимент скорее, — миролюбиво улыбается Пак. — Чанель тебе привет, кстати, передавал. — Ох, правда? — мгновенно теряет весь боевой настрой Ким. — Как он? — Ты и впрямь забавный, о демоне переживаешь… — заинтересованный взгляд сизых глаз. — Хандрит немного, но в целом у него все в порядке, — привирает суккуб. Не в порядке. Давно нет. У дяди не жизнь - существование вечное. Чимин грешным делом проверяет его время от времени у Беспечности Омута, опасаясь, что тот испробовать на себе решится его. Не верит, что старший может провернуть такое, но отчего-то все равно не спокойно на сердце. — Обманываете, да? — хмурится юноша, легко изобличая умелую, но не для него - кицунэ, ложь. — Не твоя беда это, Тэхен. Держи свои веснушки при себе и не вмешивайся туда, откуда не выберешься. Сострадательным быть не всегда хорошо, тобой воспользоваться могут. — Вам это известно не понаслышке? — Да. Только вот пользуюсь обычно я, а не мной. В нашем мире или ты, или тебя. Впрочем, эта истина во всех вселенных работает. Без исключений. Такова правда жизни. И давай договоримся: ко мне можно на «ты». Я формальности не люблю, тем более ты друг крохи. — Уже и к Кусачке моей лапы тянешь, — вмешивается подошедший только что Чонгук, недовольный представшим. — Осторожнее, эти зубки острые очень. — За кого ты меня принимаешь? Мой взор пленен исключительно синеглазым чертенком, — картинно возмущается демон, приложив руку к сердцу, и в омуты морские Юнги красноречиво заглядывает. Штиль пока в них главенствует. Ненадолго. С Чимином ветрам подниматься, ураганом безудержным становясь. — За исчадие Ада, очевидно, — хмыкает маг. — Так, все, не желаю это ни видеть, ни слушать. Тоже мне, два павлина, — встревает нэко и уверенной от бедра походкой на выход идет. Сторожевой ворон напутственно каркает, ворота перед ним открывая послушно. — Итак, — разворачивается напоследок. — В неприятности не встревать, хорошо кушать и меня ждать. Вернусь – проверю.       Чонгук цокает: — Неприятности не по моей части, так что это я тебе могу гарантировать. — А я хорошо кушать буду, — вставляет Тэхен, шутку поддерживая, а вернее камень в свой огород, который им игнорируется. Никаких нервов на иголки Чона не хватит, если всерьез все его слова воспринимать. — А ждать мы обязуемся оба.       Чонгук уголок губ искривляет, а улыбка так и просится на лицо. Чимин молчит, но странное поведение хозяина Декалькомании на задворках сознания отмечает, обещая себе подумать об этом позже. Юнги же смеется заливисто, рукой махая. Суккуб, кивнув магу, удаляется следом. Однако, интересное путешествие предстоит. Что за собой оно понесет? Предугадать сложно, надежды редко когда оправдываются.       Дель, облокотившись на крепостную башенку замка, смотрит вслед удаляющемуся Юнги, удачи ему молчаливо желает. Юнги, как будто почувствовав чужой взгляд, оборачивается. Безошибочно изящную фигурку юноши выцепляет и одними губами у него просит:       «Пригляди за ними».       Дель кивает.

***

      Юнги уверенно по тропе шаг чеканит, наслаждается видом, внимание на по-странному молчаливого Чимина старается не обращать. Цветы приветливо соцветиями к нему поворачиваются, одаривая его ароматом волшебным, а ветви деревьев податливо расступаются, облегчая путь. Над озером Рин пузыри парят водные, а внутри них рыбки всех цветов радуги кружатся, через какое-то время обратно в водоем погружаются, а на смену им уже другие в воздух взмывают, бесконечный круговорот продолжая. По берегу камни полудрагоценные лежат, переливаясь в свете раннего солнца. На южной стороне, мостик каменный расположен, Юнги любит на нем сидеть, ступни опустив в прохладную воду, сейчас около него на мгновение останавливается, окидывая взглядом меланхоличным местечко, что душу не раз и не два подлечить умудрялось. Тэхена бы сюда привести как-нибудь, чтобы поплескаться и поребячиться пока лето не кончилось. Обязательно приведет. По поверхности озера рябь идет, в воронку за несколько секунд преобразовываясь, следом из нее панцирь гигантской черепахи показывается. Энис – последняя в своем роде такая. Безжалостно людьми загубленный вид. Люди, пользуясь добрым нравом этих существ, их истребляли жестоко, баснословные суммы за мясо и твердый тех каменный дом получая. Отвратительно. Настоящие монстры. Демонами волшебный народ называют, когда как сами хуже многих из них будут. Не все, но, тем не менее, Юнги к ним в своей ненависти предела не знает. — Задумался, значит, ты о моих словах все же, — прерывает тишину Чимин. — Я и без тебя все сказанное тобою осознавал. Но ты подтолкнул меня, и за это я тебе благодарен, как бы странно это от меня ни звучало, — отвечает нэко, с щемящей сердце тоской оборачиваясь на оставшееся позади озеро. — Я поспешил, буду честен. Сделай я все по-другому, той боли, что ты испытал, можно было бы избежать, — задумчиво выдает Пак и более уверенно добавляет. — Но от своих слов я не отказываюсь. Ты нужен мне. — Не думал, что ты угрызениям совести подвержен. Что сделано, то сделано. Смею надеяться, что все к лучшему, — хмыкает Мин. — Что касается твоего предложения, оно неинтересно мне. Даже если бы я не избегал чужих прикосновений и в альфе нуждался, ты все еще суккуб, ненасытный и до внимания жадный, я уже молчу о том, что ты правая рука Владыки. На тебе лежат определенные обязательства, и такой, как я, не годится для тебя в партнеры. — Резон в словах твоих есть, но ты не думал, что я это не из любопытства или самолюбия делаю? Что если я серьезен в своих намерениях? Демон лишь раз за жизнь влюбляется. Поверь мне, я знаю о чем говорю. Пример у меня перед глазами все время. Ты мне нравишься, и за долгие годы не вытравилось и не излечилось это нисколько, только крепло, а интерес на одержимость сменялся. — Вот именно, одержимость - не любовь, — невесело усмехается Юнги. — А так, я много кому нравлюсь. Я не горжусь этим, скорее проклятием называю. Знал бы ты только… — Знаю, Юнги. К сожалению или нет, по долгу службы мне многое полагается знать. Собственно, то, как ты голову не смел опускать, как держался, одно из качеств мне в тебе полюбившихся особо. Не каждый так сможет. Я искренне тобой восхищен. — Отчего-то мне комплимент этот не льстит, а тяжелой на сердце плитой отдается. — Тогда я не буду больше его повторять. Скажу просто: глаза мне твои синие нравятся. В них утонуть - запросто. И представляешь, я с удовольствием! — подмигивает игриво суккуб. — Связала нелегкая, — посмеивается нэко, чувствуя в душе умиротворение. Чимин необычный сегодня, спокойный и приземленный, нисколько не давящий. С таким ним приятно разговоры вести. Юнги надеется, что явлением неограниченным во времени происходящее обернется. — Ты сам меня попросил сопровождать тебя. Как я мог отказать моей крохе? — спиной вперед перед Юнги Чимин идет. Чудо, как не запинается.       Мин глаза закатывает. С выводами он поспешил, очевидно.

***

      Чимин по приказу Владыки порог Декалькомании переступает, потирает лоб, где еще год назад рога демонические красовались. Нет больше их. Бэкхён в уплату долга и в наказание их безжалостно отрубил при свидетелях показательно. Демоны презрительно скалились на него, насмешки в спину кидали. Пак голову не опустил, гордо прошествовал мимо. Он и без рогов их сильнее всех вместе взятых. Зря смотрите, зря улыбки мерзкие обнажаете. Чимин каждого из них запомнил, каждому из них возмездие обещает. Мелочи это все, по сравнению с вечной ссылкой в Омут беспечности. Суккуб теперь не понаслышке эту истину знает. К боли с рождения привычен он был, но того, что успел прочувствовать за недолгое нахождение там… Словами не описать. Одна только мысль дрожать заставляет. Под кожу как будто сотни игл ледяных в одну секунду воткнулись. Хотелось кричать, но голоса не было, как и воздуха. Удушье нескончаемое. Вот-вот уже, думаешь, но нет. Все еще жив. От боли сам себе горло вспарывал в желании прервать муки безжалостные. Кожа обратно затягивалась. Ни крови. Ни биения сердца. Ничего. Живой труп, но каким-то образом не разлагающийся. Следом каленым маслом и до бесконечности так. Когда привыкал, смирение в себе находил, пытки в разум ползли, видения ужасающие одно за другим насылая. С ума сводили они, но в забытье благословенное уйти не давали. На грани держали. В конце пустота. Имени своего не вспомнить. Мольба одна на губах. Мольба прекратить все. Владыка сжалился. Пришел. Розу кровавую в дрожащие руки вложил и клятву из сердца чужого вырвал. Месяц Чимин подле ног Бэкхёна сидел, ластился к ним. Лечение и своеобразную заботу получал, пока в себя не пришел. Бён в волосы демона задумчиво зарывался пальцами, не говорил ничего. Молчаливо одним взглядом рубиновых глаз наставлял: «Все повторится. Оступиться легко. А вот найти верного помощника сложно. Живи. Из уважения к твоим принципам и… Чанелю».       Декалькомания привычным умиротворением гостя встречает. Только запах изменился заметно. Отовсюду мелиссой и леденящей мятой веет. Чимин жадно носом ведет. Аромат ему нравится. Душу неспокойную нежностью обволакивает. Необычно. Демон на запах идет. Притормаживает резко, создание неземное завидев. Юноша темноволосый с на голове венком из камней драгоценных в беседке сидит. В наряд восточный нежнейшего голубого цвета он одет, что воображению дает разгуляться. Точеные его плечики и ключицы обнажены, бледную, словно светящуюся изнутри, демонстрируя кожу. Тонкую шею ошейник обхватывает с огромным сапфиром по центру, а в ушах длинные серьги покачиваются. Сам парнишка миниатюрный, кукольный даже какой-то. Нереальный. Осиная талия и стройные, в легкие шаровары облаченные ноги, а на коленях хвост черный, пушистый лежит недвижимо.       Присмотревшись, Чимин и ушки такие же черные, запрятанные в густых завитушках волос, подмечает. Незнакомец же не замечает невольного наблюдателя совершенно. Пухлую, аккуратную губу закусив, что-то черкает в блокноте. Глаз его не видно с того места, где суккуб замер, и он это дело исправить решает. Черты лица изучить ближе и голос услышать чарующий. Пак уверен, именно такой тот. — Как звать тебя, прекрасное видение? — садится напротив нэко демон.       Нэко вздрагивает и, длинными ресницами взмахнув, взгляд просторов морских на нарушителя тишины поднимает. Молчит. Смотрит как-то испуганно и изящные кисти, громко браслетами звякнув, к груди прижимает в защитном жесте.       Чимин от восхищения, его охватившего, слова все теряет. Любуется. С наслаждением погружается в беспокойное море чужих, сурьмой обведенных глаз. Юноша перед ним все мыслимые и немыслимые желания одним видом своим воплощает. Таких красивых существ суккуб не встречал еще в жизни. Совершенство. Коснуться желает его. Вкус губ брусничных попробовать. До дна и прямо в этой беседке испить. Привычный феромон испускает, в разум нэко сладким ядом вливаясь, подчиняет себе. — Не бойся, — шепчет, руку протягивая к лицу бледному. — За то наслаждение, что ты моим глазам подарил, я тебя своим одарю. Я умею быть благодарным. Ласковым. Страстным. Каким только захочешь.       Юноша вскакивает. Испуг на ярость мгновенно сменяет. Молнии штормовые из глаз мечет. Карандаш опешившему Чимину кидает в лицо. Из кружки, что подле стояла, чаем горячим окатывает. Убегает.       Суккуб шокировано вслед ему смотрит, машинально капли стирая с себя. Не случалось еще такого, чтобы феромоны его не подействовали как должно. Не случалось, чтобы сердце Чимина так билось сильно. Не случалось… — Хорош чертенок, — улыбается Пак, с пола беседки брошенный блокнот нэко поднимая. Вдыхает божественный запах, оставшийся шлейфом лежать на вещице. Открывает. — Мин Юнги, значит, — на внутренней корочке имя обладателя вслух зачитывает. — Что ж, поиграем.

***

      Возможность повторного посещения Декалькомании, к Чимина прискорбию, выпадает нескоро. Юнги никак его думы покидать не желал. Правил единолично в них. И все бы ничего, но сексуальные партнеры ему быстро наскучивать стали, пока не перестали вконец возбуждать. Где это видано, чтобы демон похоти близости не хотел? Под веками лишь один образ прочно засел, с каждым разом деталями обрастая. Теперь Юнги улыбался ехидно. Дразнил. Стоило демону приблизится, как нэко ускользал, как вода сквозь пальцы. Чимин от отчаяния выть готов был. Срывался по каждому и без поводу. В итоге, решил утихомирить хотя бы свое любопытство. Разместился удобно в тайной зале Владыки и в чащу из кровавого хрусталя окунулся ментально. Мысли, и без того Юнги переполненные, на нужные видения настроились сразу, и Пак с интересом по событиям жизни Мина начал бродить.       Жизнерадостный и яркий юноша так солнечно и тепло ему улыбался. О прошлом счастливо рассказывал. По родной деревеньке водил. С братом познакомил любимым. Всех альф шутливо от себя отгонял, говоря, что по любви хочет. Чистой и искренней. В игры всевозможные втягивал. На праздниках танцевал, за руку уводя демона в самый центр поляны. Иногда выступал сольно, завораживая грацией и плавностью линий. У Юнги к танцам талант несомненный был, а голос, как и предполагал суккуб, пробирал до дрожи. Не тонкий, но и не грубый. Глубокий, как море, что и в глазах нэко плескалось. Чимин рядом с ним в этом видении остаться желал, радостью и спокойствием напитываясь, но… Счастливые воспоминания болью сменились. Позорное рабство… Пак в кулаки руки сжимал. Изнутри крошился, сцены насилия над его мальчиком лицезрея.       Юнги первое время сопротивлялся, пока ему не пригрозили пользованием общим. Страх нэко Чимин как свой ощущал. Фантомный Юнги, на постели распятый, умолял не смотреть. Демон послушался. Не заглядывал больше так далеко. Приходил, когда он, на звезды любуясь, на крыше сидел или танцевал самоотверженно, всю свою боль в движениях изливая. Суккуб восхищался его силой. Нэко, несмотря ни на что, не сдавался. Смирение изображал, а на деле - план мести вынашивал. Когда нож в сердце Султана вошел, Чимин выдохнул облегченно. Ненадолго. Юнги Духовный суд предстоял, обернувшийся заключением в шкуре зверя. Пак с ним по тропам лесным путешествовал, поглаживал его шерстку, мягкости ее поражаясь. Все лучше, чем уже пережитое.       Со снегами Чонгук объявился, сделку безвозмездную предложив. Воспоминания прерываться стали к событиям настоящего подбираясь. Дальше не было смысла смотреть. Чимин вынырнул. Загнанно дышал, голову гудящую когтистыми лапами обхватив. Во время таинства ритуала чаши кровавой умудрился истинный облик принять неосознанно. Кулаки он не только в иллюзорном мире сжимал, в реальности тоже кожу когтями распарывал. Кровью кропил темный мрамор у подножия кресла, в котором сидел... Чужие воспоминания тяжелым испытанием обернулись, игнорируя силу демона. Не только физическими или ментальными, но и душевными. Нелегкое путешествие выдалось. И все же... Чимин к Юнги привязался.

***

      Разгрузившись с делами в Аду, Чимин чаще навещать Чонгука стал под видом приказа Владыки. На деле, с хозяином замка он редко пересекался когда. Вместо этого выискивал Юнги, пытался с ним разговор завести. Тот упорно молчал, окидывая презрительным взглядом. После одной из бесед с Чоном демон узнал, что не разговаривает нэко. Совсем. Пак озадачился. Захотелось исправить. Под ночи покровом проник в спальню Мина. Тот, свернувшись калачиком и в одеяло закутавшись, трогательно кулачки к себе прижимал, хмурился во сне, не самые радужные картинки, вероятно, видя. Чимин на краешек постели аккуратно присел, невесомо прядку с лица нэко убрал, но к коже прикасаться не стал, разбудить опасаясь. Зато позволил в полной мере комнате напитаться своим феромоном. Ментальные барьеры спящих некрепкие, а оттого уже через пару минут Юнги более приятные образы в своей голове видел, если не сказать, возбуждающие.       Суккуб же… По-другому Чимин не умеет. Парень ноги сильнее к себе поджимать стал, испуская насыщенный аромат мяты с мелиссой. Поскуливал еле слышно, выдержку Пака посылая к адским чертям. Огромных трудов демону стоило не сорваться. Упорно под прикрытием сновидений узлы нервной системы развязывал, но более глубоко копаться в ней не стал. Не хотелось ему из Юнги куклу безвольную делать. Лишь слегка на нужные места надавил, а закончив, прилег рядом с нэко. До рассвета дурные сны от него отгонял, забавляясь с более интересными видениями. Воплотить бы их в реальность…       Наутро заалевший щечками Мин просыпается и, встречаясь с веселым взглядом напротив, с кровати чуть ли не валится. Резко подскакивает и кинжал с тумбы хватает, направляя его на суккуба. — Доброе утречко, кроха, — посмеивается Чимин. — Какое у тебя интересное приветствие, однако. Не думал, что тебе по душе игры такие. Впрочем, если тебе так хочется… — Как ты посмел прийти сюда? — кричит нэко. — У тебя хоть какие-то понятия о чести есть? Выметайся немедленно отсюда! — Ох, в реальности твой голос более прекрасен. Покричи еще, — подмигивает Пак, наслаждаясь картиной. Парень перед ним в короткую полупрозрачную сорочку одет, с одного плеча сползшую. Прекрасное начало дня. — И да, я к тебе и пальцем не притронулся даже. Очень благородной жест от суккуба, знаешь ли. Не надо в бесчестии меня обвинять.       Юнги шокировано ладошки ко рту подносит, осознавая, что впервые заговорил с тех событий. Невозможно. Кинжал об пол ударяется громко, о начале нового этапа отношений абсурдных оповещая. — Я сказал вон!

***

— Прекрати. Твое общество мне неприятно и если ты думаешь, что это хоть когда-то изменится, то ты глубоко ошибаешься. Я не твоя игрушка и никогда ею не буду. — Я не думаю, я знаю. Мир изменчив и мы тоже, кто бы что ни говорил. Обстоятельства. События. Чувства. Все это краски, цветами дополнительными в картину жизни вливающиеся. — Предполагаю, что ты тогда угольно-черным станешь. — Такой был уже у тебя. Повторяться не будем. Выбери мне другой цвет.

***

      Юнги новый аквамариновый венок примеряет, крутясь у зеркала. Радуется очередному подарку от Деля. Не знает только, что не от него драгоценный презент. Он от Чимина, что незамеченным наблюдателем у его окна парит сейчас, мощные за спиной раскрыв крылья.

***

— Вкусно, — резюмирует демон, жуя булочку марципановую.       Юнги уперев руки в бока, негодующе смотрит на нарушителя границ своей святыни. Этот невыносимый суккуб даже на кухню умудрился пробраться. И почему ему только Дель такие вольности позволяет? Так и мало того, Чимин еще и на его стряпню покусился! — Еще бы не вкусно. Я ведь готовил! И смею добавить – не для тебя! Пошел вон! — кричит нэко, лопатку деревянную на мужчину направив. — Ты повторяешься, кроха. Куда ты только меня уже не посылал, а я все возвращаюсь. Значит ли это, что я без тебя не могу? Определенно. Может быть, вместе куда прогуляемся? Глядишь, и успокоюсь немного, — улыбается Пак, демонстративно еще одну булочку с противня схватывая. — Ты непонятливый слишком. От того и повторяюсь. Прошу на выход, господин Пак. Вам здесь не рады. — Зато я тебе рад.       Лопатка в руках Юнги трескается. Традиция ломать приборы не с Тэхена в Декалькомании началась.

***

— Замерз? — участливо спрашивает прислонившийся к дереву Чимин. — Нет, — буркает закутавшийся по макушку в плед Юнги, подсаживаясь ближе к огню.       После целого дня пути отдых нэко необходим. Ему, в отличие от суккуба, сон нужен. До ближайшего поселения далеко было, да и не любил Мин выходить к людям. Лес для него дом родной, а трава - перина мягчайшая. Юнги образом подобным ночевать не впервой. Рядом ручей студеной воды разливается, а над головами обоих неизменные светлячки кружат. Воздух чистейший, пряными травами пахнущий. Благодать. Только холодно. Юнги плохо переносит холод, но упорно молчит, слабость свою показывать не желая. Он бы с радостью в пантеру сейчас обернулся, но Чонгук строго настрого запретил это делать в ближайшее время. — Я ведь не слепой, Юнги. Иди сюда. Я огненный демон все-таки, — хлопает по земле рядом с собой Пак. — Согрею. — Я на идиота похож? — постукивая клычками, бросает околевший нэко. — Обойдусь. — Я знаю, что ты прикосновений боишься, но ведь улучшения уже есть, не так ли? Почему бы достигнутое не закрепить? Даю слово, что не сделаю ничего из того, что тебе не понравится. Можешь хоть весь закутаться, чтобы случайного с кожей контакта не создавать.       Юнги окидывает демона недоверчивым взглядом. Тот, как и утром, спокойствие и умиротворение излучает, что странно, учитывая его расовую принадлежность. Мин целый день никак в толк взять не мог поведение Пака. Чимин неизменные травил шуточки, но попыток хоть как-то повлиять на его ментальные барьеры не предпринимал. Наоборот, держал дистанцию и даже феромон свой глушил, рассказывал интересные истории, коих множество, оказывается, знал. Не только про Ад, но и про весь остальной мир в целом. С таким Чимином Юнги комфортно себя ощущал, и сам не заметил, как все чаще улыбаться с ним рядом стал. Что это? Очередной его план? Ловко сети расставленные? Юнги отчего-то не хочется в это верить.       Теперь сидит, чуть ли не по самый нос в негреющую совсем ткань завернувшись. Все за и против тщательно взвешивает. Не готов он еще настолько кардинально бороться со страхами. Юнги уверен, что клятва суккуба сдерживать будет, но вот кто самого Юнги сдержит? Чтобы он не сбежал и в истерике не забился. Нэко злится на себя за трусость в который раз. К дьяволу! Подхватив рюкзачок, резко встает и к Чимину идет, а перед ним замирает, тушуясь. Носком сапога по земле ведет, представляя, что это его горло собственное, на которое он наступил, на этот поступок решившись. Не знает что сказать. Нет в нем решимости окончательной.       Чимин улыбается, подмечая покрасневшие щечки. «От холода!» - возмутился бы Юнги, озвучь свои мысли тот. Вместо этого суккуб без лишних слов дергает его на себя и между ног его спиной к себе удобно устраивает, пока тот от шока не успел отойти. Юнги бы возмутиться, но он, надувшись, упорно продолжает молчать. Вместе с тем, от демона жар невообразимый исходит, мгновенно согревает все тело нэко. Нэко сейчас не от холода дрожит, а от тесного с суккубом контакта и, боясь лишний раз шелохнуться, трепетно несчастный рюкзачок к груди прижимает. Аромат цитруса нос его весь забивает, а следом в легких опадает приятной кислинкой, дым не портит ее, наоборот, пикантности добавляет вкусу. Юнги раньше не понимал переплетений этого странного запаха. Теперь понял. К двум другим примешивается неуловимый издали винный флер. Глинтвейн. Чимин пахнет глинтвейном. Горячим пьянящим напитком, что так Мином любим. Невероятно.       «Так не бывает!» — мысленно воет нэко. Они истинные... — Понял наконец-таки? — голову на макушку Юнги положив, шелестит Пак. — Вот и я понял не так давно. Не убегай от меня, ладно? Хотя бы сегодня.       «Без хотя бы и с никогда»