***
Арсений выгнулся на кровати, в очередной раз переживая приступ спазма всего тела, когда кошмар рассеивается и ясность мыслей возвращается. В следующую секунду он свесился с кровати, едва не свалившись на пол, и его вырвало прямо в вовремя подставленный таз. Уже несколько часов он пребывал наполовину в себе, наполовину в забытьи. Каждое пробуждение сопровождалось неприятным сюрпризом, каждый раз на грани абсурда. То его выворачивало наизнанку, то он терял ориентацию в пространстве и начинал нести всякий бред, то магия неконтролируемой волной вырывалась наружу, не разрушив этот дом только по воле предусмотрительности самого Арсения, который уже давно установил в подобии лазарета систему печатей, рассеивающую энергию, не имеющую формы. Дом то был цел, а вот Захарьину приходилось несладко. — Эй. — он замахал рукой у Арсения перед глазами. — Ты сейчас в себе!? — Если не начнёшь говорить тише, мой меч окажется в тебе́! — Какие мы грозные. — поцокал Захарьин. — Ты сам запечатал его, пока тебя не накрыло. И правда. Плохо Арсению стало не сразу. Точнее он истратил всю энергию на то, чтобы продержаться до дома, а плохо ему было с момента пробуждения. Но он не мог позволить себе разнести половину конторы, ведь знал, что мог. Если бы он поддался первой волне там — даже Стас не успел бы среагировать, а многие не смогли бы выжить. Когда маг сходит с ума это очень страшно. К счастью он давно оборудовал свой дом для любых происшествий, включая собственную съехавшую крышу. Некоторые из печатей в комнате были рассчитаны на поглощение именно его энергии, чтобы он мог сходить с ума без вреда для окружающих. К сожалению больницы подобным чудом оборудованы не были: магия эта весьма сложна и индивидуальна. Её массового аналога банально не существовало. В голове начало проясняться и Арсений вспомнил, что именно он с собой сделал. И с сочувствием и виной взглянул на Захарьина: тот с каменным, но бледным лицом усиленно прятал собственные руки от его взгляда. Но Арсений и сам знал, чего ему стоило нахождение рядом. Но этот упрямый, под стать самому Арсению, друг отказывался уйти и бросить его без присмотра. — Прости. — хотя комната и поглощала энергию, но это занимало какое-то время, и эти несколько секунд Захарьин был вынужден держать щит, в которых тот никогда не был силён. Кожа его рук была покрыта трещинами и ожогами. Арсению не нужно было их видеть, чтобы знать. — Я такой идиот! — он с глухим стуком ударился головой о спинку кровати, и тут же об этом пожалел. Но это он сейчас так думает. Вчера он был уверен в своём решении, и станет снова уверен завтра. Нужно только пережить ближайшие сутки. — Не увлекайся, ато ещё и пришибленным останешься. — несмотря на свои слова Антон выдохнул: это самая здравая мысль его друга за последние часы, а возможно и сутки. — Как по ощущениям, надолго к нам, простым смертным? — он ободряюще улыбнулся. — Чтоб я знал. — Арс медленно сел и убрал длинную чёлку, пропитанную потом, со лба. — Ты не обязан здесь быть. — А оборотень не обязан выть на луну. — Захарьин закатил глаза, поражаясь, с каким идиотом он дружит. — Волки насчитывают всего двадцать три процента от популяции... — как по учебнику начал тараторить Арсений. — Знаю, не бузи! — Громко. — Арс зажмурился. — Прости. Так что по ощущениям? — Ну, минут пять у нас точно есть. — Уже хорошо. — Сколько это длится? — в видениях время идёт не так, как в жизни, сложно не то что связь с реальностью сохранить, даже за личность свою держаться тяжело. Но это привычно. Так работает печать. — Часов семь. — Ебаные прародители, чтоб их Тьма ебала. — матерился Арсений редко, но метко и красноречиво. — Ну, кто-то твоих предков определённо ебал, раз ты у нас такой ебанутый. — философски отметил Захарьин, и они оба начали неистово ржать, будто им не по тридцать, а по десять, пока Арсения не скрутило в очередном приступе. Кажется пять минут это всё же слишком оптимистично.***
Антон сидел на кухне и разглядывал окутывающие её символы, которые когда-то спасли ему жизнь, и теперь остались здесь навсегда, въевшись в пространство и материю. Кровь Арсения, кровь без запаха. Уникальная неизвестно почему. Тогда он подверг себя опасности ради него, почти незнакомого парня, и теперь сделал то же самое для незнакомой девушки. Судя по хмурому лицу Захарьина, который периодически таскал с кухни разные травы и настойки, и по его почти обугленным рукам, Арсению было очень плохо, и Антон впервые задумался, как он себя чувствовал после того, как спас его? И что вообще толкало его на подобные поступки? Парень в очередной раз дошёл до тёмно-бардового пятна в центре комнаты и отвёл взгляд. Пора прекращать гипнотизировать потолок, у него появилась плохая привычка зацикливаться и часами сидеть без движения, безуспешно пытаясь прийти неизвестно к чему. Может, думать, это не его? Вон уже даже Дима с Оксаной не выдержали его льющихся на них беспорядочных мыслей и сбежали на второй этаж. Антон поднялся и решил осмотреть шкафчики на кухне, вдруг там нашлось бы что-то интересное? Может, книга какая-нибудь? В библиотеку он уже пробовал сунуться, но не успел сделать и шага за порог, как его отшвырнуло к противоположной стене. В целом логично. Знания всегда были самым ценным. В шкафах помимо барахла, кучи порошков и трав и даже обычных, человеческих лекарств по типу аспирина и ибупрофена, он нашёл пару тонких книжек. Но и тут его ждало разочарование: они были написаны не то, что не на русском, но даже не на одном из языков, которые он в теории мог узнать. Пришлось вернуться на облюбованный стул, который в будущем имел все шансы запечатлеть на себе отпечаток его задницы. Антон, кажется, задремал. Его разбудил звук льющейся воды и звон посуды. Захарьин стоял у раковины и мыл чашки, в которых ранее заваривал Арсению лекарства. — Как он? — уже привычно спросил Антон, как спрашивал уже с десяток раз, каждый раз, когда маг приходил. — Спит. — первый раз ответил Захарьин. Он закончил мыть посуду, выудил из ящика что-то отдалённо напоминающее протеиновый батончик и уселся напротив Антона. — А до этого что было? — Антон красноречиво взглянул на его обожжённые руки. — Воспаление идиотизма. — буркнул маг и продолжил жевать. — А по нормальному ты не можешь ответить!? — это уже реально бесило. — А по нормальному не твоё дело! — огрызнулся маг. — Почему!? Я волнуюсь, а ты ничего не говоришь! Захарьин терпеливо дожевал батончик, и спросил холодным тоном: — А ты здесь кто, чтобы я тебе что-то говорил? — Я... Друг? — неуверенно, полувопросительно выдавил парень, в ответ на что Захарьин разразился хохотом. — Друг? — снова смех, — Ты даже не представляешь, что́ Арс вкладывает в это слово, и как сложно это бывает. Быть другом этого человека. — последняя фраза, несмотря на общую насмешливость, прозвучала печально, — Ты слишком никчёмный, чтобы стать ему другом. Антон на минуту задумался. А ведь правда, люди не всегда вкладывают в слова одни и те же смыслы. Если для него взаимной симпатии достаточно для дружбы, то как её воспринимает Арс? Никчёмный. Захарьин прав. Он уже давно по жизни был никчёмным. Но отчего рядом с этим человеком он ни разу не почувствовал себя таковым? — Научи меня. — твёрдо сказал он, словив удивлённый взгляд, — Научи, как не быть таким никчёмным. — Боюсь я плохой учитель. — со смешком выдавил Захарьин. — Скоро мы отправимся в Нижний Мир. — попытался убедить его Антон, — И я сомневаюсь, что путешествие будет увеселительным. Я должен хотя бы не стать обузой. Захарьин долго и пристально вглядывался в его глаза, непонятно что пытаясь там отыскать. Он моргнул, приняв решение, и расплылся в полу-весёлой полу-злой улыбке. — Допустим. Но потом не жалуйся.***
Подвал. Это снова подвал. Только на этот раз в нём нет ни плесени, ни лужицы на полу, ни протекающей трубы. Погодите, откуда это воспоминание? Человек уверен, в его жизни такого не случалось. Только голые стены, обвешанные цепями, и стойкий запах крови. И холод. Пронзительный, всепоглощающий. Обнаженные плечи дрожали, но человек не издавал ни звука, когда по его шее проводили ножом, а потом с видимым наслаждением слизывали сочащиеся солёные капли. Мерзко. Как же мерзко. Так проходили дни, недели, возможно месяцы. Человек, в комнате, где не было ни дня, ни ночи, давно потерял счёт времени. Он ждал, терпел, боролся и снова ждал, но со временем, от которого не сбежать, к нему начала приходить безысходность. Пытки не отличались многообразием. Порезы, укусы, небольшие ожоги, иногда иглы, в дни, когда вампир не был голоден. Боль по природе своей однообразна, к ней привыкаешь. Не быстро, но привыкаешь. Иногда он просто разговаривал с человеком. Точнее вываливал на него все свои бредовые мысли, а человек пытался уходить в себя и не слушать его мерзкий голос. В какой-то момент человеку показалось, что ему даже повезло. Вампиру была интересна только его кровь и упрямое молчание, немая мука на лице. Остальное тело ему было без надобности. Когда человек ещё был студентом, он иногда натыкался на статьи о маньяках и их жертвах. И почти всегда, так или иначе, но они подвергались сексуальному насилию. Хотя бы этой участи человек избежал. Для этого у мужчины была его вампирша, с ещё более безумным взглядом чем его собственный. Человек смотрел на неё с отвращением. Существо без самоуважения. Время безжалостно утекало. Человек больше не жил, человек существовал. Сутками в темноте, боли, безысходности. Но даже так он отказывался сдаться ему. А время шло, шло, шло... В очередной раз проснувшись, человек вскочил, ощутив резкую неправильность происходящего. Человек... Нет, это не он. Человек, человек, человек, будто в приступе безумия вопило подсознание. Это не он, это не с ним. Человек... Нет. Он даже не человек. Он... маг. Арсений. — Арсений! — он выкрикнул своё имя, вскочив на кровати. Он оглядел свои руки, на которые из-за штор падали мягкие лучи Солнца. Солнца. Темноты нет. Боли нет. Он ощупал свою шею, которая тоже оказалась цела, и выдохнул. Всё закончилось. За выдохом последовал истерический смех. Мужчина встал и на ватных ногах поплёлся к антресоли, из которой выудил ручку и толстый ежедневник в чёрной обложке, на которой белыми буквами было выведено "Эмпатия, исследования 2011". Открыл её и начал записывать: — Ноябрь, 2022. Фаза 3. Эксперимент №17...***
По ощущениям прошло несколько часов, когда Арсений наконец-то оторвал ручку от бумаги, добавив в дневник с десяток исписанных мелким почерком страниц, и потянулся. Измученное бездельем и судорогами тело требовало движения. Арсений провёл пальцами по своей сбившейся грязной чёлке, пытаясь прикинуть как он выглядел. При движении кожу раздражала не менее грязная водолазка, и было решено, что в таком виде его не должна увидеть даже Смерть, не то что живые, а тем более близкие люди. Следующие пол часа Арсений с огромным удовольствием провёл в душе. Его мысли были непривычно медленными и лёгкими, расслабленными и упорядоченными, даже несмотря на то, что чувствовал он себя скорее плохо чем хорошо. Из него будто выдернули эмоции, оставив пустую оболочку. Но после печати это было привычно. Арсений связывал это с физическим и эмоциональным истощением. Тело и мозг требовали активности, действий, чего угодно. Арсений привычно высушил волосы магией и скептически окинул взглядом мага в зеркале. Свет больше не резал глаза, но те всё ещё выглядели паршиво. Краснота лопнувших капилляров не спешила сходить, и делала его похожим на отъявленного наркомана. Отросшая чёлка раздражающе лезла в глаза, так что Арсений схватил ножницы и попытался подстричь её сам. Вышло... Что-то вышло. Кроме как "что-то" это не обозвать. Всё своё тело ниже шеи Арс привычно проигнорировал. Он не любил на него смотреть. Вещи, что он надел, были практически идентичны тем, что сейчас крутились в стиральной машинке. Очки Арс решил не надевать. Глаза не болели и ладно, какая разница как они выглядели? Когда Арсений вышел из ванной было уже темно. Видимо проснулся он вечером. В доме было тихо. Ни на втором, ни на первом этаже Арс никого не обнаружил, и решил посмотреть во дворе, где ему открылась прилюбопытнейшая картина: два Антона, с мечами наперевес, носились по газону друг за другом, а на свитой из свежей лозы лавочке сидели наблюдавшие за ними вампиры. Время от времени под ногами Шастуна вырастали лозы, мешая ему бежать. Иногда он спотыкался, иногда падал, но с каждой минутой двигался всё расторопнее. Арсений не решился их прерывать, вместо этого решив тихонько понаблюдать. Шастун выглядел... Непривычно. Перевозбуждённый, с горящими глазами, двигающийся почти грациозно. Таким Арс его ещё не видел. И этот "другой" Антон ему определённо нравился. Он от природы был быстрее и выносливее Захарьина, который давно уже запыхался и компенсировал физические данные магией. В какой-то момент последнему надоела эта странная игра, и лоза обвила ногу вампира, намертво пригвоздив его к земле, на которую тот тут же и шмякнулся, впечатавшись в неё лицом. Затем он перевернулся на спину и крикнул: — Так нечестно! — В реальности честно не бывает! — со смешком ответил Захарьин. — Адаптируйся! — Каждый раз что-то новое, заебёшься адаптироваться... — ворчал Антон пока поднимался и отряхивался. — Чтоб скучно не было. — Чем это вы занимаетесь? — Арсений наконец-то вышел из своего укрытия. — Ты проснулся! — в один голос воскликнули Антоны и подлетели к нему. Арсения их синхронизация начинала забавлять. Неужели нашли всё-таки общий язык? — Ага. — Арс улыбнулся. Кажется он начинал приходить в себя и эмоции возвращались. — И... Ты в порядке? — Шастун с сомнением уставился на его глаза. — Дохлый номер. — со всем опытом ответил за него Захарьин. — Для него "в порядке" — любой расклад, в котором он не помер. — Ну?.. — Антон проигнорировал его и продолжил выжидающе смотреть на Арсения. — Жив и ладно. — Захарьин был прав. Он и сам понимал, что не особо умел о себе заботиться. Где-то за кадром было слышно, как всё тот же Захарьин впечатал ладонь себе в лоб. — Так чем вы тут занимаетесь? — Арс поспешил сместить фокус внимания со своей персоны. — А, это... — Антон смутился. — Натаскиваю его, чтоб не помер в первый день Внизу. — Думаешь в этом есть смысл? — не то, чтобы Арсений скептически относился к возможностям Антона, но чему его можно научить за один день? — Ну, он хотя бы через свои ноги перестал перецепаться. Прогресс. Мечом махает неплохо. Сила есть, ума не надо, как говорится. Может если повезёт кого и пришибёт. — Ладно. Дай-ка меч. — он забрал у Захарьина тренировочный тупой кусок металла, — Покажи чему научился. — он ободряюще улыбнулся Антону, не оставив тому выбора. Парень, осознав это, повесив голову поплёлся в центр двора. — Это будет весело. — услышал он за спиной шёпот Димы. И это вот ни капли не воодушевляло. — Что он тебе показал? — спросил Арсений встав напротив Антона. Тот вместо ответа встал к нему полуоборотом, взяв меч двумя руками. Он сделал комплекс из пяти ударов по разным направлениям, каждый из которых совпадал с его шагами. Первая форма боя. Та, которой учат детей, когда они впервые берут в руки оружие. — Для одного дня неплохо. — искренне восхитился Арсений. Движения парня хоть и были не до конца правильными и местами косыми, но уверенными, а на данном этапе и при недостатке времени это было важнее. — Теперь посмотрим, как ты умеешь защищаться...***
Пару часов спустя, когда Антон окончательно выдохся, пара магов наконец-то решила прекратить экзекуцию. Грязного с головы до ног вампира отправили в душ, в то время как странно довольного Арсения почти за шкирку затащили на кухню и принялись поить разнообразными лекарствами. — Та в порядке я! — протестовал он, но Захарьин был непреклонен. Вампиры уже давно сбежали от этой вакханалии на второй этаж. На самом деле сегодня они должны были уйти и начать искать себе новый дом, но решили дождаться отъезда Арсения и Антона. Стойко вытерпев все процедуры Арсений отправился туда же, в соседнюю комнату, переодеваться и складывать вещи. Несмотря на то, что Захарьин был против, он твёрдо решил выехать той ночью. Палатка, запас лекарств, мелких инструментов, скалолазное снаряжение и прочие мелочи заполнили рюкзак Антона, а свой он под завязку забил вещами, которые собирался продать в Нижнем Мире. Часть из них была довольно хрупкой, и он не мог доверить их кому-либо. Надев тёплую походную одежду и не забыв прихватить шапку он спустился вниз. Зима даже в Питере уже вступала в свои права, а там, куда они держали путь, она уже бушевала во всю. Внизу его уже ждала делегация вампиров и одинокий маг. Дима самозабвенно давал наставления Антону, видимо уже довольно долго, потому что лицо парня выражало нестерпимую муку. — Выдвигаемся. Арсений потащил два тяжёлых рюкзака к внедорожнику, не имея желания лицезреть длинных прощаний прошедших через многое друзей.