Тот, кто сливается с тенью

Внизу сновали дремора. Они переругивались, орали друг на друга и на душелишённых. Громко отдавал приказы огромный зивилаи: — Переверните здесь всё, но найдите их! Ищите, безмозглые твари, или отправитесь в дальние области Гавани, чтоб вас даэдралинги там драли! Привычное и подчинённое строгому распорядку существование грубо нарушено: кто-то сломал конвейер в Кровоточащей кузне, обломками механизма снесло головы нескольким надзирателям. Один из кинмаршеров, что проводил в тот момент инспекцию, лишился рогов — их отрезало ровно под корень. Какой позор для дремора высшего ранга. Некто очень постарался так надругаться над ним. Душелишённые, пользуясь случаем и возникшей суматохой, сбежали. Тех из их нестройных рядов, кто за годы заключения потерял разум настолько, что уже не был способен самостоятельно мыслить, они натравили на надзирателей. Завязалась потасовка, разбившая чётко слаженный порядок вещей: лишённые и разума, и души, бессмертные узники не чувствовали ни боли, ни страха — зато здорово причиняли и то, и другое, если их к этому подтолкнуть. Даже дремора их побаивались. Безумные душелишённые вырвались из кузни, сметая на своём пути не готовых к такому даэдра. Вся Тюрьма Стенаний стояла вверх дном. Восставших призвали к порядку: слабые, ветхие оболочки душелишённых, даже безумных, ничто в сравнении с отрядами вооружённых даэдрических воинов в доспехах. Но на это ушло время. Когда всё более-менее успокоилось, надзиратели хватились искать виноватых, но опоздали. И предсказуемо разозлились. Теперь они суетились, с высоты так похожие на муравьёв… он даже никогда не видел муравьёв, но знал, что именно так они и выглядели: бегали туда-сюда, маленькие, незначительные, подчинялись строгой иерархии и работали, работали, работали во имя омерзительной жирной матки, засевшей где-то в глубине муравейника. Сравнивать Молага Бала с муравьиной маткой было… приятно. Не потому, что смешно, а потому, что он мог позволить себе такую мысль. Виновник происшествия надёжно спрятался и какое-то время мог не волноваться, что дремора найдут его след: едва ему удалось отпилить рога проклятому кинмаршеру, он бросился в проём стены, выходивший аккурат на озеро лазурной плазмы, и, нырнув на самое дно, последовал за течением, что привело его к одному из многочисленных источников возрождения — к месту, где вновь обретали плоть павшие в бою даэдра и выработанные до смерти душелишённые. Там никого не было: отголоски развоплощённых дремора ещё не успели собрать вокруг себя достаточно плазмы. Оттуда он выбрался наверх, по тайному ходу в трещине между зазубренных скал, поднялся на плато, нависшее над Кровоточащей кузней, и теперь имел возможность наблюдать за учинённым беспорядком. Следовало уходить: залечь где-то в диких скалах, куда патрули дремора добираются… очень редко, пересидеть там, пока даэдра не вольются в привычную рутину. Следовало встретиться в условленном месте с Эр-Джейсином и остальными. Не стоило испытывать удачу. Да, он мог быть незаметным, мог слиться с тенью, мог ступать тише дыхания, даже смог лишить рогов кинмаршера, пока того держали другие душелишённые, не зря же его называли "удачливым"… но всего этого, даже удачи, слишком мало, чтобы в одиночку противостоять дремора сразу, если они вдруг додумаются посмотреть наверх. Он не хотел попасть к ним в руки снова. Лучше затеряться, подождать, проявить терпение — чтобы через время вернуться и позже свалиться проклятым даэдра на их рогатые головы. Бороться с ними бессмысленно: всё равно сбежавших душелишённых изловят, а кузню починят. Но он вернётся. Если перестанет, если прекратит сопротивляться, если позволит себе сдаться, растечься студенистой лазурной плазмой по голой, мёртвой земле — Хладная Гавань победит.