- Лин-ко-о-ольт! - пропел Миллер. – Шакал в овечьей шкуре. Хорош актер, - Гарретт уже откровенно злорадствовал. – Такой талант пропадает! – деланно воскликнул он.
- Мистер Миллер, простите, а к кому вы сейчас обращаетесь? – удивленно спросил Робертсон.
- К Хэнку Стоуэрсу, бандиту по кличке Линкольт, - чеканил Гарретт, – больше известному среди собравшихся, как Чарльз Пэкстон.
- Что? Как вы меня назвали? – невозмутимо откликнулся Чарли.
- Детектив, может, действительно, моя паранойя не знает границ, но дайте мне пять минут, и я докажу, что среди нас самозванец, - попросил Гарретт, Кристофер Робертсон одобрил идею Миллера.
- Я честно попытаюсь отбросить личную неприязнь, - заверил Гарретт. – Еще в первый день своего присутствия здесь я уделил особое внимание коллекции оружия. Удивительно, но я нашел там, - охотник подъехал к шкафу и выудил оттуда коробку с прозрачной крышкой, которую открыл, а затем продемонстрировал два револьвера кольт. – И я бы сейчас не стал делать на этом акцент, если бы не нацарапанный инициал «L.», - он проверил карабины. – Вау, а там патроны: в первом револьвере – два, в другом - один! Теперь я понял, на каких кенгуру по утрам смотрел Чарли. Остается надеяться, что это были мишени, а не люди.
- Предположим, что каким-то образом, револьверы оказались у Чарльза. Но в кабинете Адель мы обнаружили покрывало, - Миллер достал из рюкзака Роланда вещь. – Смотрите, на одном из красных лоскутков, больно напомнившем мне бандану Линкольта, стоял тот же инициал, маленький, не особо приметный. У меня две версии: либо Чарли – безудержный фанат Линкольта и, как каждый уважающий себя фанат, добыл атрибуты своего кумира после его смерти, ибо только так этот бандит расстался бы с дорогими для него вещами; либо Чарльз – это и есть Хэнк, тогда резкая перемена в характере вполне объяснима.
- Детектив, я более чем уверен, что в очки Пэкстона вставлены обычные стекла, а еще этот человек, - Гарретт указал на Чарли, - носит цветные линзы, а настоящий цвет глаз не карий, а серый. Я слышал, это можно проверить, если посветить на глаз, например, фонариком.
- Мистер Пэкстон снимите очки и линзы, - потребовал Робертсон.
К нему подошел Чарльз и отдал очки.
- В самом деле, пустышка, а я даже не заметил, - крутя в руках предмет, вынес вердикт детектив. – Теперь линзы, - Чарли не шелохнулся.
- Не упорствуйте, мистер Миллер рассказал, как я могу проверить, - настаивал Робертсон.
Чарльз нехотя повиновался, темные линзы были отброшены в сторону, Чарли поморгал, его глаза были серыми. Дабы не выдать своего волнения, он сделал три глубоких, но едва заметных, размеренных вдоха и выдоха.
- Но все это улики косвенные, - продолжал Гарретт. – Чтобы я мог смело поставить шах и мат Хэнку Стоуэрсу, мне нужно найти его паспорт. Такой револьверофил, как ты, Линкольт, мог спрятать документ только в одном месте, - Миллер хитро прищурился и побарабанил по коробке, которую продолжал держать на коленях.
Гарретт вытащил бархатную подложку, к которой были прикреплены револьверы, и разорвал материал ножницами, взятыми со стола, а затем вытащил оттуда паспорт в темно-синей обложке с гербом Австралии, раскрыл документ и от радости чуть не вскрикнул. К Миллеру подошел детектив, забрал паспорт и попросил документ Пэкстона. Чарли картинно закатил глаза и, передвигаясь нарочито медленно, выполнил просьбу.
- Итак, будете дальше утверждать, что вы Чарльз Пэкстон? – Робертсон сличал фотографии в паспортах с лицом «Чарли».
- Нет, я Хэнк Стоуэрс, - видя безвыходность своего положения, признал Хэнк, выйдя из оцепенения; странный акцент сменился на австралийский.
Полицейские о чем-то зашушукались, нашли в своих документах объявление о розыске, показали детективу.
- Ух, ты! Я здесь так похоже получился. Автограф поставить? – надевая привычную маску сарказма, спросил Линкольт у полисменов, указывая на фоторобот.
Тибо, Рокпланы, Купер, Монтион, Стратигос и Чейз начали смутно догадываться, что здесь происходит.
- Комбо-о-о! – воскликнул Миллер. – Янки выигрывают у Австралии с отрывом в два очка! – Гарретт помахал распечатанным завещанием, найденным там же, где паспорт. – Новое завещание все-таки уже составлено. Значит, с нотариусом беседовал Черный Доктор, Шепард же сказал, что у гостя были густые брови.
- Ты, Линкольт, скорее застрелишь пару человек, чем расстанешься с револьвером. Я подозреваю, что в Сидней ты ездил не оружие продавать, - с садистским удовольствием Гарретт вершил свою месть. – К тому же, если приглядеться, то можно заметить, что пустые крепления чуть уже остальных. Полагаю, там находился тот самый охотничий нож.
- Я не понимаю, как тебе удалось устроить себе железное алиби, - Гарретт на секунду запнулся, ибо в этот момент ему показалось, что он ошибается в своем предположении, - но вот сломанные ветки дерева в саду указывают на то, что человек, находившийся там, имел довольно большой рост. Ты самый высокий из здесь присутствующих.
- А сигареты ты по старой памяти прикупил именно австралийские, - Миллеру нравилось наблюдать за возрастающей в глазах Хэнка ненавистью. - Конечно, не каждый же день жену убивать приходится, стресс и все такое, - добавил он более язвительно. – Детектив, я закончил, - победно заявил Гарретт.
- Янки – поросенок неблагодарный, - ощерился Стоуэрс. - Я его нашел, приютил, накормил, напоил, спать уложил, - с наигранной слащавой интонацией говорил Линкольт. – А ты мне такой монетой платишь. Фу, какой!
- Муж и жена – одна сатана, - эта фраза Роланда весьма польстила Хэнку.
- Мистер Стоуэрс, я вижу, что правосудия вам все равно не избежать еще за старые преступления, - подал голос Робертсон, шепотом обсудив что-то с полицейскими, - а чистосердечное признание вам может пригодиться.
- Выйду на свободу от пожизненного на год раньше? – насмешливо спросил Хэнк. – Какая прелесть! Всегда об этом мечтал. Но… ладно, мне нечего терять, - смилостивился он.
- Чуть раньше, чем полтора года назад Теда Келли поймали, он рассчитывал, что банда его вытащит, - Линкольт опустился на пуфик, который только что освободил Эдуардо. - Ха! Незадолго до ареста его авторитет сильно пошатнулся, поэтому нам было наплевать на него. Тогда Келли использовал запрещенный прием: он слил всю информацию на меня, - однако самолюбие Хэнка тешило то, что поступок Теда говорил об авторитете Линкольта. - Сволочь.
- Мне надо было рвать когти. Банда распалась, каждый пошел своей дорогой, - спустя полтора года Стоуэрс вспоминал тот крутой поворот в своей жизни без молчаливой ярости на предателя. - У меня не было времени заказать у Фантома липовые документы и мало-мальски приличный послужной список. Стелс, уму непостижимым образом сохранивший связи в таможне, помог улететь в Глазго вместе с револьверами, - он кивнул на коробку.
- Я планировал наняться к Оулдриджу, он приглашал. Я оказался в Глазго шестого июля, а Оулдридж был отравлен, - Хэнк усмехнулся, - на том самом благотворительном вечере, - Линкольт провалился в яркое воспоминание.
Полтора года назад. Двадцать первое июля.
Хэнк сидел в пабе перед кружкой пива и с газетой вакансий. Серая, скучная, промозглая Шотландия, где все суетятся, была противоположностью дикой, знойной Австралии - это не могло радовать Стоуэрса. Он еще раз вздохнул и сквозь пальцы посмотрел на газетку. Деньги с каждым днем утекали, а работу искать было жизненно необходимо. Вступить в криминальную группировку, как вариант, Линкольт сразу отмел: в незнакомой стране он не желал стать обычной шестеркой.
Почти никто не хотел брать на работу иммигранта без диплома и опыта работы. Подходящих вакансий было крайне мало, да и от тех Хэнка передергивало: он представлял себя посудомойщиком и кривился. В одной конторе требовался клерк, работа непыльная, платили неплохо. Возможно, Стоуэрс получил бы эту должность, если бы на типичный вопрос: «Почему мы должны взять вас на эту должность?», он, в отличие от других кандидатов, не решил бы соригинальничать, на полном серьезе ответив: «Потому что такой анальный начальник, как вы, будет не только яблоком, но и в штанах с муравьями*».
Линкольт, почти до двадцати трех лет проживший в Австралии, не сообразил, что в Шотландии эта фраза расценивается, как оскорбление. Пришлось купить словарь австралийского сленга и начать опреснять свой язык. Каждый раз, когда очередное меткое выражение оказывалось сленговым, Хэнк сокрушался. Стоуэрс снова представил, как моет гору чужой грязной посуды, брезгливо поморщился, окинул взглядом паб и заметил молодого человека в очках и с каштановыми волосами, тот явно перебрал лишнего и о чем-то активно беседовал сам с собой.
«Ведь не умеет пить, знает это, а продолжает в глотку лить» - такая мысль отчего-то невольно согрела душу Линкольта. – «Это очень интересно»
Хэнк соскочил с высокого стула, приблизился к тому молодому человеку и в своей расслабленной манере завязал разговор.
- По какому поводу пьешь, дружище? – Стоуэрс облокотился на стойку.
- Я вас знаю? – настороженно-удивленно спросил собеседник.
- Нет, но, что мешает нам познакомиться? – ничуть не смутившись, ответил Линкольт. – Хэнк, - он протянул ладонь.
- Ча-арли Пэкстон, - жалобно и протяжно произнес парень и пожал руку своему новому знакомому.
- Я вопрос задавал, - напомнил Линкольт.
- По поводу своей амнезии, - буркнул Чарльз и лег на стойку.
- Это ж круто: жизнь с чистого листа, - а Стоуэрс уже прикидывал, как получить из этого выгоду.
- Когда я лежал в больнице, однажды меня навестила одна красивая француженка вместе с каким-то стариком, которого больше занимала лепнина на потолке, чем я… - он поджал губы, вспоминая. - Точно, он был дворецким.
- Та девушка, как увидела меня, принялась обнимать, целовать. Она что-то сбивчиво объясняла, выглядела взволнованно. Из всей ее речи, я понял, что… - Пэкстон запнулся, – ее зовут Адель, и мы собирались пожениться, - закончил он более трагично.
«Алкоголь нехило развязал тебе язык, Чарлик. Болтай, болтай» - расчеты Линкольта крутились, подобно барабану револьвера. – «А какой доверчивый-то!»
- Какой ужас! Я ведь ничего к ней не чувствую, будто никогда раньше не видел. Странно, - Чарли задумался, его мысли витали далеко. - Я сказал ей, может она обозналась, все-таки голова у меня перевязана, ссадины на лице тогда еще не зажили, а мешки под глазами, - он показывал все на себе, - из-за того что я в госпитале уснуть нормально не мог, еще не сошли.
- Адель на меня так тоскливо посмотрела, - Чарльз попытался изобразить взгляд, - у меня аж все внутри от собственной бессердечности сжалось, и она спросила, неужели меня смущает ее огромное состояние, а еще добавила, что я не буду скован, у нас будут свободные отношения.
- У-у, богатая, свободные отношения, - механизм в голове Хэнка продолжал просчитывать комбинации.
- На следующий день она пришла с Софи, которая принесла мне булок, - Пэкстон облизнулся, будто ощутил на языке вкус хрустящей выпечки. - В третий раз Адель явилась одна, сказала, что ей нужно срочно уехать по делам на десять дней, что моя старая квартира сгорела, дала ключи от нового съемного жилья, куда я пришел после выписки, - он обхватил голову руками.
- Там совсем нет моих вещей. Как жаль, ведь доктора утверждают, что старые вещи могут навевать ассоциации, я бы так вспомнил что-нибудь, - интонация Чарли вновь скатилась до скулящей. - Зато у меня в кармане остался блокнотный лист, где записан адрес, он находится в Лидсе, - он полез за бумажкой.
- Наверное, у меня там родители живут, они, должно быть, расстроятся, когда узнают, что со мной случилось. Нет, не поеду один, дождусь Адель, - сам себе возразил Пэкстон.
«Какая же ты тряпка, Чарлик» - со снисходительной усмешкой искоса посмотрел Линкольт на Чарльза. - «Ничего без бабы не можешь»
- Вчера был в церкви, молился, - пролепетал Чарли скромно. - Не знаю, насколько я был религиозен до амнезии, но сейчас, мои воспоминания уничтожены, имущество пропало в огне, а вера – единственное, что нельзя отнять у меня, - он приложил ладонь к сердцу.
- Какая глупость! – всплеснул руками Стоуэрс. - Человечество выдумало три вещи: любовь, бога и справедливость – кто-то наивно верит в них, а другие торгуют ими, - Хэнк явно относил себя ко второй категории.
- Но как же? Нет, - отрицательно помотал головой Чарльз, повернув лицо к собеседнику, у последнего вспыхнула новая идея. - Вот Адель, например, любит меня.
Линкольт беспардонно стащил с Пэкстона очки и нацепил себе на нос, Чарли, почти ничего не соображавший, не препятствовал. Стоуэрс уставился в зеркало, что располагалось напротив, он обнаружил некоторые сходства с физиономией Чарльза, а теперь раздумывал, как поступить с различиями.
«Так-так… Ну, чуток похудел Чарлик: поди сам готовить не умеет и питался без Адель, чем придется, - Стоуэрс почесал подбородок. – Выспался после бессонных ночей, приобрел здоровый оттенок лица. Линзы я куплю, - он пригляделся к радужной оболочке Пэкстона. – Волосы тоже не проблема. Акцент… Что ж, не зря годы тренировок прошли, вот для крупной аферы пригодились навыки»
Линкольт оценивающим взглядом окинул Чарли и чертыхнулся: на пути к его цели встала преграда – рост.
«Дьявол! Он же не эвкалипт, чтобы быстро расти, а тут дюйма четыре будет» - Хэнк был безумно огорчен, теперь работа посудомойщика казалась ему еще отвратительнее и грязнее. – «Не может быть: чутье меня никогда не подводило. Плевать! И так прокатит»
- Когда эта француженка возвращается? – сейчас Линкольт намеревался выудить из Чарльза больше информации.
- За-автра… Около четырех, - сокрушенно протянул Пэкстон. – У меня опять духу не хватит объявить, что жениться на ней не могу, ибо не чувствую к ней ни-че-го. По крайней мере, не помню, что люблю.
- Ну, все, хватит тебе, - Хэнка уже раздражал бесполезный треп Чарли. - Давай я тебя провожу домой.
- Какой ты хороший! – с детской наивностью воскликнул Чарльз и полез душить в объятиях нового знакомого, тот резко отстранился так, что Пэкстон чуть не рухнул на пол. - Действительно, поздно уже, - Чарли, все-таки удержав равновесие, посмотрел в окно. - Не хватало еще с каким-нибудь бандитом встретиться.
Линкольт кашлянул в кулак, чтобы не расхохотаться. По дороге в жилище Чарльза, Пэкстон под действием спиртного продолжал нести несвязный бред.
Атмосфера, созданная массивным комодом, часами с кукушкой и специфическим запахом, пропитавшим насквозь все, включая стены; откровенно намекала, что квартиру сдавала старушка. Первым делом Чарльз поспешил закрыть распахнутое настежь окно, Стоуэрс осторожно вытащил из кобуры револьвер.
- Чарли, хочешь, я решу все твои проблемы? – Линкольт взвел курок и прицелился: он считал ниже своего достоинства стрелять в спину в данных условиях.
- Спасибо, буду очень благодарен, - Пэкстон обернулся – пуля точно угодила в его грудь.
Чарльз пошатнулся, ноги подкосились - тело глухо ударилось об пол.
- Ну, что, Чарлик? Помог тебе твой бог? Спасла любовь? Есть справедливость в том, что я прикончил тебя, даже не моргнув? – Хэнк выплевывал каждую фразу, а затем ткнул носком ботинка в бок Чарльза.
В тот же день Стоуэрс, поработав найденным на скромной кухоньке топором, для большего удобства разрубил на несколько частей труп Пэкстона, рассовал по полиэтиленовым непрозрачным мешкам. Далее Хэнк, заперев квартиру на ключ и надев шляпу, обнаруженную в шкафу, отлучился, чтобы купить канистру бензина на автозаправке.
Район, где проживал Чарли, был довольно спокойным: в ночное время суток здесь нельзя было встретить ни души. Исключением стала эта роковая для Чарльза Пэкстона ночь. Когда пакеты с частями тела полыхали в костре, Линкольт вспоминал сцену из своего прошлого. Он точно также стоял и смотрел вместе с отцом Теда Келли – Томасом – на жадные языки огня, съедающие труп подростка, чье имя Стоуэрсу известно не было. Это было нужно для того, чтобы выдать прах неизвестного парнишки за останки Хэнка. В таком случае приемные родители Стоуэрса, типичные, во всем правильные американцы, пытавшиеся перевоспитать приемыша на собственный манер и, как они говорили, «выбить австралийскую дурь» из головы подростка, посчитали бы Хэнка погибшим. Так оно и было. Парнишка, которого Дженнифер Стоуэрс ласково звала Хэнки, умер, его сменил другой человек – Линкольт.
- Жизнь – слишком паршивая вещь, Хэнк, - говорил тогда Том Келли, - чтобы тратить ее на рутину, - с этими словами он сорвал крестик с повешенной на хлипкой цепочке миниатюрной деревянной фигуркой кенгуру с шеи подростка и бросил в потухший костер. – Поэтому нужно прожечь ее как следует.
- Я воспитаю из тебя идеальную правую руку для своего сына, - Келли склонился над Хэнком и потрепал его светлые волосы.
Последний не произнес ни слова, смысла в этом все равно не было, а за любопытство придется платить. Мысли Хэнка смешались и, казалось, были ужасно тяжелыми: слишком много сегодня обрушилось на него. День, начавшийся как обычно с доставки газет, оборвался в полдень, когда Хэнк стал случайным свидетелем убийства главаря банды по кличке Кейптаун.
Теперь жизнь Стоуэрса делала новый крутой поворот. Второй. Линкольт уступил место новому обличию, которое будут именовать с этого часа Чарльзом Пэкстоном.
Вплоть до четырех часов следующего дня Хэнк занимался окончательными приготовлениями к приходу Адель и уже по-хозяйски вел себя в квартире Пэкстона.
- Что мы делаем, Линкольт? – Хэнк, крутясь в зеркале в прихожей, запустил пальцы в перекрашенные волосы, затем пригладил брови, ставшими темными, и надел очки, с замененными узкими стеклами. - Опустились до уровня шлюхи: продаем себя какой-то французской бабе.
- Поверит или нет? – Стоуэрс протестировал свой деланный акцент, в этот момент раздался короткий звонок в дверь.
На пороге стояла Адель Деманж, настолько задумчивая, что не сразу обратила внимание на возникшую перед ней фигуру «Чарли». Деманж натянула улыбку, претендующую на искреннюю.
- Шарль? – спросила девушка с сомнением. – Разволновалась тогда – плохо запомнила, - пробормотала она под нос.
- Я скучал.
Что делать дальше, жизненный опыт ничего не подсказал Хэнку, поэтому Линкольт решил действовать, как привык. Напролом. Стоуэрс рывком притянул Адель к себе и накрыл губы поцелуем.
***
- Стоп! Стоп! – запротестовал Гарретт. – Без подробностей личной жизни.
- Завидно? – осклабился Линкольт, он не заметил, как рассказал все, что только что пронеслось у него перед глазами.
- Мистер Миллер, - предупреждающим тоном сказал Кристофер Робертсон, ненавязчиво напоминая, кто здесь детектив. – Мистер Стоуэрс, продолжайте, но ближе к делу, - Робертсон кивнул.
- Акула всегда стремится туда, где почуяла кровь; неважно, сыта она или нет. Новое завещание стало той самой кровью, - язвительность на какой-то момент пропала из голоса Хэнка. – Это я уговорил Адель на время скрыть, что завещание уже составлено.
- Пригрели гадюку на груди, - проворчал Тибо.
- Я тоже вас очень люблю, Луи, - едко прореагировал Линкольт, его лицо исказила кривая ухмылка.
- А Док в то время подвернулся мне совершенно случайно,- Стоуэрс опять уплыл в прошлое, вновь отчетливо вспыхнувшее в сознании.
Девятое января…
На душный Голд-Кост лениво опускался вечер, янтарное закатное солнце неумолимо ползло к горизонту, когда из здания оперы вышли трое: Жорж Рокплан, а за ним смеющиеся Адель Деманж и «Чарльз Пэкстон».
- Никогда не думала, что буду так хохотать над трагедией. Какая убогая постановка! – воскликнула Адель, вытащив из волос заколку и распустив их.
- Потому что весь бюджет сожрала Дездемона, - от гогота Хэнк согнулся пополам, вспоминая упитанную актрису. – А с таким голосом она могла бы играть Отелло.
- Прекрати, я больше не могу смеяться, щеки уже болят, - проговорила Деманж, чуть отдышавшись, и тут же прыснула. – А как у нее пуговица на груди эффектно выстрелила.
- Надо было до конца остаться, - шутливо предложил Стоуэрс.
- Боюсь, нас бы выгнали такими темпами, - хихикнув, Адель направила объектив фотоаппарата на мужа, раздался характерный щелчок.
- Будь твоя воля, ты бы все фотографиями увешала, - усмехнулся Хэнк.
- Я лишь ценю каждый миг, - обнажив ровный ряд зубов, улыбнулась Деманж, отдавая фотокамеру супругу.
Стоуэрсу захотелось запечатлеть на снимке зевающего Рокплана, но тут заметил старого товарища – Черного Доктора – сидевшего на скамейке возле автобусной остановки. Хэнк помрачнел, мысли против воли своего хозяина возвращались к предприятию, которое обдумывалось Стоуэрсом вот уже на протяжении пары дней.
- Адель, поезжай домой, - торопливо сказал Хэнк.
- Мы же планировали прогуляться, - в голосе Деманж скользнуло разочарование.
- Я… Я хочу устроить тебе сюрприз. Ты же их так любишь. Меня не будет час или два, - сочинял Стоуэрс, мало заботясь о правдоподобности.
- Хорошо, - безразличным тоном ответила Адель, однако ее смутил лихорадочный блеск в глазах мужа, но, привыкнув к его странностям и поддерживая иллюзию обоюдного взаимопонимания, она тут же обратилась к телохранителю. – Жорж, мы отправляемся в агентство, я поработать хочу.
Стоуэрс, едва Деманж вместе с Рокпланом отъехали, направился к остановке сел возле Доктора и начал сверлить того взглядом, Док покосился на незнакомца, но этого было недостаточно, чтобы узнать приятеля, Черный Доктор отодвинулся подальше.
- Австралия забыла своих героев? – поинтересовался Хэнк.
- Австралия? – переспросил Док, лоб пересекла небольшая складочка, Доктор помнил только одного человека с привычкой так говорить. – Твою мать, Линкольт! Старый Китай*! – он сгреб в охапку друга.
- Целый безбашенный год Австралия засыпала без меня, - Стоуэрс похлопал по плечу Доктора - Выпьем, что ли, за встречу? – предложил он – Док согласился.
Бар на соседней улице потихоньку забивался случайными посетителями и завсегдатаями, парни выбрали угловой столик, находящийся подальше от любопытных ушей, и Хэнк заказал портвейн.
- Что с нашими?
Черный Доктор, услышав необыкновенно спокойный тон Линкольта без капли иронии, нахмурился, но начал повествование.
- Шумахер забрал парадный джип и рванул в неизвестном направлении. Не знаю, что он замышлял. Но всем было ясно: обратно в ралли теперь для него путь закрыт, - Стоуэрс своим вопросом лишь тянул время до раскрытия плана, однако внимательно слушал Доктора.
- Кью так и не выходил с Фантомом на связь, чтобы документы сделать. Мне кажется, он вернулся к тому, что было с ним до банды Келли – к наркомании, - Док тяжело выдохнул. - Стелс, меньше всех из нас испачкавшийся, явился домой, наплел с три короба, где пропадал, теперь вроде учится, - он неопределенно пожал плечами. - А потом планировал на таможню устроиться, говорит, там проще навар получить засчет контрабанды.
- Фантом на адвокатское местечко уселся, продолжает химичить, шельма, с документами, недавно удрал в Южную Азию, - с удовольствием поделился Черный Доктор. - А я вот ассистент патологоанатома. Опять же спасибо Фантому - подогнал мне диплом.
Док замолчал, а Хэнк продолжал глубокомысленно хмыкать.
- Колись, давай, - эта немая сцена порядком надоела Доктору. - Может, ты не замечал, но, когда у тебя какой-то замысел, твоя левая бровь дергается, и взгляд чрезмерно сфокусированный.
- Ты будешь поражен, - Стоуэрс раздумывал, с какого конца подбираться к сути.
- Не думаю, что после того, как заметил обручальное кольцо на твоем пальце, я могу еще чему-нибудь удивиться, - развел руками Черный Доктор.
Пока Линкольт рассказывал свою историю, то явственно ощущал, будто снова воскресла банда Келли. Ему казалось, что вот он и Док сидят на импровизированной кухне в убежище, обсуждают очередной план, неподалеку над плитой колдует Кью, Шумахер в гараже возится с джипом, Фантом, схоронившись в одной из комнат, склонился над бумагами, изредка вбегая на кухню за очередной чашкой кофе; Стелс крутится подле Шумахера или Теда, помогая тому или другому. Хэнк мог поклясться, что тоже ощущает и Доктор.
- Это из разряда: «Бывают в жизни огорчения: вместо хлеба ешь печенье», - заявил Черный Доктор, оценив план Стоуэрса. – Проблем, по сути, нет.
- Чую, скрывает она что-то, и это похлеще любовника или неуплаты налогов, - Доктор наклонился ближе к другу. - Тебе не показалось подозрительным, что она не отличила клейтонского* Чарли от оригинала?
- Потому что я шикарен, - самодовольно ответил Хэнк. – Я искусно пудрю ей мозги.
- Видимо, я много в последнее время общаюсь с психологами, - заключил для себя Док. – Так вот. О чем я хотел сказать? – алкоголь мешал мыслительному процессу парня. – Может, тебе стоит признаться жене, кто ты есть?
- Ага, а потом меня выставят за порог, - Стоуэрс поднял большой палец вверх. - Я нашел и воплотил идеальное сочетание Чарли и Хэнка - Адель нравится. Док, вот сейчас ты чушь предложил, - отмахнулся он. - Может тебе денег на шлюху дать? Совсем в бабу превращаешься, - брезгливо скривился Линкольт. – Я сам себя загнал в ловушку: шкура Пэкстона уже противна мне, но снять, сохранив доступ к деньгам Адель, могу в единственном случае, - перешел на шепот Стоуэрс.
- И не только в состоянии дело, - махнул рукой Хэнк. – Сейчас происходит изматывающая борьба моих внутренних Я: алчного Линкольта и одомашненного динго, - неосознанно копируя поведения психоаналитиков в таких ситуациях, Черный Доктор молчаливо выслушивал речь друга, – одному из них суждено умереть. Прошлое давит на меня, заставляя помнить, что от него не скрыться, а настоящее слишком привлекательно своим… - Стоуэрс задумался над определением, - своим спокойствием.
- Я ощущаю тот же коробящее чувство, что и тогда, когда Келли-старший ломал мою судьбу, мой характер, - Хэнк стиснул воротник рубашки. – Я уже изможден.
- О, Линкольт, когда до тебя дойдет?! – разочаровано спросил Доктор. – Не придумывай себе проблем на пустом месте! – воскликнул он. - Фортуна обожает тебя: у тебя есть деньги, роскошный дом, полная свобода, жена не трахает мозг, а скоро появится дочь.
- Что ты со мной творишь? – пробормотал Хэнк, закрыв лицо ладонью – Cам понимаю, что это будет совсем не бриз*.
- Конста… конста-тирую, - язык Черного Доктора начинал потихоньку заплетаться, - то, что ты имеешь, и заставляю тебя, как бы смешно сейчас это ни звучало, трезво оценить ситуацию, Хэнк.
Когда Док называл Линкольта настоящим именем, что случалось крайне редко, последний морщился, ибо чувствовал, что разница в возрасте становится не три года, а все тридцать – до того интонация Доктора становилась нравоучительной.
- Я, конечно, побеседую с нотариусом, чтобы ты не засветился, тем более ты заплатишь мне, но эта идея на грани фола, - Стоуэрс знал, что рано или поздно Черный Доктор озвучит эту фразу: так было всегда, когда Линкольт делился своими авантюрными затеями.
- Док, у каждого человека есть период в жизни, когда он может сказать: «Я, пожалуй, останусь здесь. Мне тут хорошо» Но я… Я всe иду, иду и не могу дойти, будто нет той точки, где мне будет комфортно, - Хэнк склонил голову и запустил пятерню в волосы.
- Уверен, что еще не добрался? – скептически вскинул брови Доктор.
- Еще пару недель назад меня все вполне устраивало. Наверное. Но с новым завещанием я вижу новый непокоренный горизонт. Он манит меня, поэтому я чувствую себя на положении ручного пекинеса. Хочу большего. Мне всегда и всего мало. Я ненасытен, - глаза Хэнка безумно блестели и бегали.
Док достал из кармана пачку сигарет, с сожалением обнаружил, что там осталась последняя. Линкольт, краем глаза приметив это, бесцеремонно выхватил пачку и закурил.
- Хочу забыться, - Стоуэрс затянулся, выпустил дым и задрал голову вверх, зажмурившись.
- Знаешь, Линкольт, у тебя синдром Икара. Смотри, не захлебнись чужой кровью, - предупредил Доктор. - Помни, банды Келли больше нет, правила игры изменились.
- Док, когда ты успел стать моим личным психологом? – усмехнулся Хэнк, приоткрыв один глаз. - Тебе нельзя пить портвейн, ты от него таким правильным становишься, аж зубы сводит, - процедил он.
- И в номинации «Лучший психотерапевт года» побеждает Порт Вейн, - Доктор совсем осоловел и откинулся назад, балансируя на задних ножках стула, придерживаясь за край стола. - Пьем за победителя! - он наполнил бокалы и залпом осушил свой.
***
- Понесло мемуариста вновь в неведомые края, - скучающе протянул Миллер, вырывая Линкольта из пелены воспоминаний.
- Я смотрю ты, Янки, бумеранг: чем сильнее тебя кинешь, тем больнее прилетит по затылку, - Хэнк уже не раз за сегодняшний день пожалел, что тогда встретился с Гарреттом. – Заноза, какая!
Кристофер Робертсон многозначительно кашлянул, обрывая пререкания.
- Мистер Стоуэрс, но ведь ваше алиби ломает предположение мистера Миллера, - сказал детектив.
- Я оззи, черт побери! Мне известен каждый гнойный прыщ Австралии, - гордо изрек Линкольт, сложив руки на груди. – Все эти опоздания поездов на ветке от Мельбурна до Брисбена – брехня, чтобы толстопузые политики, - Стоуэрс совершенно не обращал внимания на возмущения полицейских, - отстегивали больше деньжат, идущие сугубо на личные цели работников железных дорог.
- Это знают все простые оззи и скрывают этот секрет, поэтому я нанял вас, мистер Робертсон, - слегка дразнящим тоном отвечал Хэнк, которого смешило то, что детектив продолжает обращаться к нему «мистер Стоуэрс», - вы так удачно прилетели в Голд-Кост.
- Действительно, я прятал нож на самом видном месте, - Линкольт указал на пустующие крепления в шкафу с оружием. – В Сидней я ездил, чтобы обеспечить себе алиби и… - он не закончил фразу, но в чертах его лица мелькнула похоть.
- Я заранее узнал, когда Луи и Жорж уедут, поэтому я неслучайно купил билет до Голд-Коста на восемнадцатое января. Да, это я сидел в засаде в кустах, пока Клод не ушел, к его же счастью, - Стоуэрс пересекся с суровым взглядом Рокплана, - ибо у меня с собой был револьвер на крайний случай. В общем, вы все правильно сказали, детектив, только немного промахнулись, - завершил свою речь Хэнк.
- Хотите что-то сказать напоследок? – спросил Робертсон, отдавая дань старой традиции.
Обычно в таких случаях преступники говорили, что виновными себя не считают или оправдывались, или переходили на оскорбления, или просили прощения, а иногда просто молчали. Но Хэнк Стоуэрс выдал фразу, которую мог произнести только он, Линкольт выпрямился и, глядя куда-то мимо детектива, ровным голосом проговорил:
- Австралия, спасибо тебе за лучшие дни моей жизни.
Примечания:
Австралийский сленг:
«Потому что такой анальный начальник, как вы, будет не только яблоком, но даже в штанах с муравьями» – (приблизительный перевод) «Потому что такой требовательный начальник, как вы, расценит мою работу не только как хорошую, но даже как превосходную»
старый Китай = друг, дружище, старина, приятель
клейтонский - прилагательное, использующееся для выражения притворства, имитации, надувательства, псевдо чего-нибудь.
бриз = легко выполнимое дело
